***
Новый день — очередная попытка доказать проникновение внеземного в людскую среду, что и желает сделать Диб, стоящий перед дверьми в громадное здание, практически пробивающее густую пелену туч. Он собирался с мыслями, надо признать, очень долго собирался. Здесь и сейчас пересечь порог для него было также тяжело, как для Зима осознать, что возможно, вчера вечером на улице он был не настолько одинок, как ему хотелось. "Всё получится. На этот раз они просто не имеют права проигнорировать меня" — полушёпотом твердил самому себе чересчур взволнованный Диб. В пальцах он повёртывал компактную флешку, куда во имя удобства были перенесены фотографии. Диб прервал свой неразборчивое для незнакомцев бубнёж и решился зайти в "ворота" только тогда, когда волей не волей начал замечать прохожих, кои неодобрительно косились на него. Несколько невыносимо нервных минут спустя он уже заходил в необходимый ему кабинет, где его без промедления встретили. — Что же, рад вновь вас приветствовать, Мембрейн, чем удивите на этот раз? Может быть новостью о восстании муравьёв против рода людского? — Шутливо, но не без доли презрения подметил мужчина в строгом костюме, сидящий на противоположном конце помещения. — Спешу вас огорчить, вы не угадали. Пожалуйста, отнеситесь к этому серьёзно, я принёс весомые доказательства. — Старался говорить Диб более суровым тоном, нежели обычно, вот только собственный голос не хотел ему подчиняться, выдавая очень дрожащую речь. Очкарик решительно положил флешку перед собеседником, который тотчас машинально взял и вставил её в рабочий ноутбук, на котором тем не менее делалось что угодно, кроме деловых обязанностей. На протяжении, кажется, целой вечности он оценивающим взором поглядывал то на фотографии, то на их автора, заставляя того переживать всё сильнее и заметнее. Гнетущую обстановку подчёркивало монотонное, слегка раздражающее тиканье часов, которое в общей тишине слышалось ошеломляюще громким. Казалось, что вот-вот и сердце парня в длинном плаще станет биться в такт часам, с каждым разом прибавляя мощности ударам об рёбра. Диб полностью оградился от зрительного контакта, опустив взгляд на собственные руки, прочно сжимающие коленные чашечки. Ему надо было держаться хоть за что-то, чтобы чувствовать незначительное облегчение. Этому выводящему шуму всё-таки суждено было отойти на второй план, человеческий голос заставил парня вновь резко поднять взор с колен на агента. — Ладно, так и быть, мы отправим ваши фотографии на детальную проверку. — Но как долго мне придётся ждать вашего вывода? Вы говорили подобное уже множество раз, в итоге просто откладывая всё в долгий ящик! — Уже значительно громче и чётче проговорил вспыливший Диб. Он был возмущён тем, насколько часто его завуалированно посылали далеко и надолго этой фразой. — Скоро, скоро, только не начинайте скандал. Если фото действительно будут подлинными, мы свяжемся с вами в течение недели-двух. В том случае, если же найдётся хоть малейший след обработки или постановки, вы будете осуждены за незаконное проникновение в частную жизнь. Вы настолько часто пытаетесь выдать этого зеленокожего за пришельца, что мы уже просто не можем не сообщить о такой одержимости в полицию, такова наша обязанность. — Равнодушно проговорил агент, не желая долго продолжать разговор со слегка раздражающей его особой. — То есть даже с прямыми доказательствами на руках вы продолжаете называть его человеком?! — С нарастающей в каждом слове яростью выдал Диб, стремительно поднявшись с твёрдого стула и грозно возвысившись над собеседником. — Ну, а кто знает, на что такой как вы способны в современных программах фотокоррекции? Я уже разъяснил всё, что мог, а теперь покиньте кабинет. — Также начав раздражаться ответил оппонент, выражая схожие эмоции в своём взгляде, который был направлен прямо в душу Диба. Напротив стоящий взял себя в руки, не став продолжать бестолковый спор и просто вышел, как ему и было приказано, даже дверью не хлопнул. Несмотря на такую внешнюю сдержанность, внутри вышедшего продолжали перемешиваться различные, не самые приятные чувства. Что-то вроде коктейля из ярости, обиды и потери веры в человечество. Не самое лучшее, что можно испытывать, когда ты и так весь день был на нервах, готовясь к значимому событию, которое, как выяснилось, не совсем оправдало свою важность. «При желании они где угодно постановку разглядят» — Не мог перестать прокручивать в голове вспыливший. К сожалению, скорее всего его предположения были правдивы. В худшем случае ему придётся провести несколько лет среди преимущественно убийц, наркоманов, мошенников и прочих маргиналов, откуда слабенькому пареньку не суждено было выбраться прежним человеком. И всё это является оплатой за стремление обезопасить Землю. Ложку нефти в бочку дёгтя добавляло и то, что маршрут до его дома обязывал пройти мимо базы ненавистного пришельца, пути обходов были чересчур длинными, а Дибу хотелось поскорее попасть домой, где он сможет выплеснуть эмоции и никто не провозгласит его слабаком за это. Вот обладатель поражающе длинной пряди уже проходит мимо добавляющего ярости строения. Смотрел он преимущественно себе в ноги, однако на периферии зрения всё равно можно было заметить неказистую пародию на дом. Одно только напоминание о Зиме сейчас выводило из себя. Порой каждый человек бывает настолько взбешён, что хочет причинить кому-то боль, даже если сам этого в полной мере не признаёт. Вот и Диба настигло идентичное состояние, в котором он со всей силы пинал жестяные банки, подозрительные шприцы, камни, всё, что попадало под ногу. Таким путём он желал хоть чуточку угасить желание пнуть кого-то живого. За столь увлекательнейшим занятием фотограф не заметил, как прошёл ненавистную постройку, чему был бесконечно рад. Придя в горячо любимый дом, он первым делом поплёлся в спальню. Сейчас Дибу психически необходимо было остаться наедине с собой хотя бы на пару часов. Расположившись поудобней и пялясь в потолок не смыкая глаз, лежащий старался придумать, что вообще следует предпринять в такой ситуации. Вот только агрессия — не лучший приятель для приведения сознания в порядок. По итогу все его мысли сводились к осточертевшему иркену, который своим наличием гробит всю жизнь человека. Уже спустя полчаса гляделок в пустоту его размышления свелись к тому, что у него не было нормального детства, хороших друзей, да и друзей в принципе, отцовского понимания, была лишь омерзительная улыбка, носитель которой всегда находился поблизости в моменты провалов большеголового ребёнка. Многие люди уже к совершеннолетию успевают почувствовать радость и тягость химических реакций, которые принято кличить любовью, в это же время Диб в возрасте двадцати и близко такого не испытывал, не позволяло всеобщее презрение, которое он тоже заработал благодаря Зиму. Меланхолику пришло осознание того, что он до сих пор ни секунды своей жизни не провёл в счастье и всё это по вине какого-то бестолкового захватчика. Такое озарение дало чересчур мощный всплеск адреналина, который надо было срочно куда-то девать. На данный момент мишенью оказалась стена, по которой пришёлся удар, невероятно мощный по меркам Диба. С "пострадавшей" всё было в полном порядке, чего нельзя сказать о костяшках ударившего, всего одного удара хватило, чтобы они посинели, верхний слой кожи слегка содрался, а всю руку пронзила боль, распространившаяся со скоростью молнии. Никудышный боксёр вскрикнул и встряхнул руку, что не облегчило ситуацию. Смотря на повреждённый кулак, он наконец решил, что надо раз и навсегда закончить эту вражду длиною почти в половину его жизни. От сердца отлегало в момент представления своей совершенно другой жизни, осталось дело за основным: придумать и реализовать план по расторжению этих узов взаимной ненависти. Это оказалось ещё сложнее, чем думать над решением новых проблем. Как же заложнику многолетней вражды можно максимально быстро, без нервотрёпки и особых сложностей выбраться из своего положения? Да, действительно звучит как задача, к которой нету правильного решения, вот только Дибу всё же пришло кое что на ум. Бодро встав, он энергично пошагал к подвалу, который был хоть и тесноват, но в нём умещалось всё необходимое для воплощения ужасающей идеи. Встав посередине на редкость пыльного, обшарпанного, облюбованного пауками помещения, мститель начал довольно разглядывать всё, что скоро ему пригодится: ножи, лезвия разной остроты, зубила, добротной прочности верёвки и, конечно же, самое главное — скальпели. Всё это он тайно собирал и хранил, начиная с разгара подросткового возраста, в период наибольшей одержимости желанием разрезать пришельца, которое он в итоге подавил на много лет. Нужда была сдержана, но не повержена, поэтому настал час, когда придёт очередь использовать эту завидно большую коллекцию. На лице человека появилась многозначительная ухмылка, не предвещающая ничего хорошего для будущей жертвы. Он снял с одного из крючков особо толстую верёвку, это первое, что ему понадобится.***
Очередной приближающийся, обещающий быть воистину тёмным и жутким вечер, тем не менее, Зиму не за что было переживать, парик найден, система защиты отремонтирована, даже ненавистного человека не видать уже в течение нескольких дней, оставалось только сидеть на упругом диване и продумывать очередной план по завоеванию Земли. Собственно говоря, этим он и занялся, вот только его мысли также ушли куда-то в совершенно другое русло. «Интересно, а что, как и почему видят люди, когда спят?» — Перед полнолунием этот вопрос волновал его сильнее всего. Как существо, которому не обязательно нужно спать, Зим внезапно захотел почувствовать, каково это, видеть сны. Действительно, в периоде от двенадцати ночи и до пяти утра голова генерирует наиболее странные размышления и желания, как оказалось, это касается не только людей. Именно под веянием этого необъяснимого времени он отключил свет и устроился покомфортнее на старом предмете мебели, собираясь поспать, прям как настоящий человек. По некоторым слухам он знал, что снятся людям не только альтернативные, идеальные миры, но и ужасающие кошмары, некоторые из которых вполне способны довести до слёз и холодного пота. Именно поэтому желавший поспать был слишком напряжён для этого и уже начал раздумывать, туда ли он вообще полез. В груди начало что-то сжиматься от испытываемого им страха, но он не мог понять, что конкретно — иркены устроены сложнее, нежели люди. Сейчас достаточно было щёлкнуть пальцами, чтобы напугать и так боящегося пришельца, вот только его ждало кое что посущественнее щелчка. Сон всё никак не приходил и он уже не мог думать ни о чём, кроме этого, но резко распахнуть глаза его всё-таки спровоцировал резкий звук, раздавшийся не иначе как в его дворе. Аккуратно выглянув из-за двери, "человек" приступил к рассмотрению следующей картины: гном, в котором он недавно копался был раздроблен заострённым по краям камнем размером примерно с людскую ладонь. Всё происходящее вызывало у зеленокожего не столько страх, сколько злость, которую он совершенно никаким образом не умел сдерживать. — Да чтоб вас, я ведь только всё починил! Клянусь, я отсеку тупую башку того, кто посмел это сделать! — Орал во всю глотку коротышка, подходя к месту преступления. Его крикам не суждено было продолжаться долго, ведь с таким звуковым сопровождением невозможно сосредоточиться на осмотре очередной поломки. Естественно, иркен не мог предположить, что хулиган, сделавший это всё ещё где-то рядом, причём даже ближе, чем он мог бы предположить. Позади раздался пробирающий до мозга костей хлопок входной двери. Зиму пришлось моментально переключиться с одного на другое, теперь он тщетно пытался отпереть запертую изнутри дверь. Не оставалось иного выхода, кроме как выбить себе вход во внутрь, что он без усилий сделал с помощью чуда техники, расположенного на спине. Вопреки своим ожиданиям, карлик не разглядел ни самого ворвавшегося человека, ни каких либо подсказок, которые могли бы привести его к месту, где тот спрятался. Решение было лишь единое — облазать всё вдоль и поперёк, проявив максимальную внимательность. Он не упускал ни единого дюйма. Углы, полки, тайные помещения лаборатории, даже те места, в которые человек пролезть чисто физически не может были рассмотрены, не оставалось ни одного миллиметра, не уловленного малиновыми глазами, по крайней мере, Зим был на все сто в этом уверен. Агрессивным шагом дойдя до мягкого седалища, он уже не мог представить, куда ему надо заглянуть ради обнаружения самозванца. Только ищущий сошёлся на выводе, что всё чужое в его доме сбежало через окно, как его резким движением подхватили на руки. Не успел он исторгнуть из себя истошный крик, как уже был шарахнут головой об стену, удар оказался достаточно сильным, чтобы лишить пришельца сознания. Очнулся он только тогда, когда его уже почти притащили в место назначения. Зим обнаружил себя в полностью обездвиженном верёвками состоянии, максимум, что он мог, так это повертеть головой по сторонам. Ещё несколько секунд после пробуждения связанный не до конца соображал, что происходит, но когда осознание пришло, он уже находился внутри помещения. Увидев, кто решился так с ним поступить, Зим мгновенно пришёл в ярость. — Не смей трогать меня своими омерзительными руками! У меня есть П- Зим был воистину грубо перебит, это ещё мягко сказано. Прямо в момент его речи Диб успел вынуть нож из кармана, после запустить взятое прямо в центр ПАК’а своей добычи. — Не обольщайся, теперь нету. Жутковатая нотка, прослеживающаяся в голосе похитителя заставила Зима напрячься ещё сильнее, мало того, его главное оружие и по совместительству жизненно важный орган теперь находился в совершенно нерабочем состоянии. Тело моментально ослабело, а мысли перемешались в неразборчивую мешанину, ясно было только одно — даже если ему чудом удастся выбраться, он не успеет починить наспинное устройство до момента собственной погибели. Разумеется, пришелец сгрустнул из-за неожиданно навалившейся безвыходной ситуации, но даже его прибывание в печали было прервано. Человек грубо обхватил челюсть насекомоподобного и повернул его голову ровно на себя. — Сколько времени ты можешь жить без ПАК’а? Минут десять, да? Что-ж, мне этого вполне хватит для воплощения своей мечты. — злорадно приговаривал Диб ради пущего влияния на ненавистного соперника. Даже в его голосе чувствовалось, что он ждёт не дождётся начала мести за все украденные года его жизни. Зим уже не мог отвечать ничего толкового, всё его внимание сосредоточилось вокруг неисправности механизма, от которого напрямую зависела жизнь иркена. Тем временем дверь в подвал была уже всего в нескольких шагах. По прохождению этого расстояния Зима швырнули прямо на лестницу, по которой он и скатывался, испытывая неимоверно болезненные ощущения при каждом ударе головой, бедром или же грудью об ступени. К моменту приземления на бетонный пол тело иркена окончательно стало никудышным для совершения каких либо движений. Его мучитель в эту секунду спешно спускался, не сводя взгляд со своей теперь беспомощной цели. Изощрённым издевательствам суждено было начаться и этим стартом был ботинок, давление которого Зим ощутил на своих рёбрах. С каждой секундой чувство сдавленности нарастало, лежащий ощущал то, будто его кости прогибаются под весом ноги. Шанс вдохнуть пусть и пыльного, но всё-таки воздуха тоже улетучивался, несмотря на это, мученик решил потратить последние запасы кислорода на попытку понять причину происходящего. — З… За что? — Из последних сил выжал из себя прижатый к полу. Тут его перестали раздавливать, но исключительно ради того, чтобы в скором времени повысить коэффициент страданий. Пришельца подняли, держа прямо за горло. Когда глаза обоих наконец оказались на одном уровне, ответ более не заставлял себя ждать. — За всё. Ты не представляешь, как долго я ждал этого момента! — По голосу держащего уже можно было чётко понять, что на данном этапе от него следует ожидать исключительно худшего. — Ты угробил мне жизнь, теперь я сделаю то же самое с тобой, тварь. Поблагодари за то, что ты пройдёшь через это гораздо быстрее меня. — Не дожидаясь ответа продолжил говорить Диб, параллельно с этим швырнув объект своей ненависти в угол, который, к сожалению Зима, оказался ещё более холодным. Скорее всего в этом углу он и проведёт последние, но самые насыщенные минуты жизни, ведь единственный стол занят огромным количеством приборов, призванных навредить сегодняшнему гостю. Пока Диб копался во всём этом богатстве, находящегося в углу охватила неконтролируемая ярость из-за ситуации, в которую он вляпался. ПАК отключился и первые признаки обрыва контроля над мозгом были на лицо, Зима уже не волновало то, что может последовать за его действиями, он просто желал орать всё, что только придёт на ум. — Так вот как? А ничего, что захват твоей поганой планеты — моя миссия, а? Если честно, я бы и предположить не смог, что такой немощный кусок плоти как ты сможет похитить меня. — На эмоциях твердил Зим, совершенно не поддаваясь чувству самосохранения и банальному страху. Человек оставался сосредоточен на выборе инструмента, несмотря на все выкрики. — Я до сих пор помню, насколько часто ты называл меня ничтожеством, потому что я не справляюсь с захватом планеты. Так вот, перед смертью хочу сказать, что ты, судя по всему, недалеко от меня ушёл. Ты остался без всего, гоняясь за мной, даже поддержки отца у тебя теперь нету, да и осмелюсь предположить, что никогда не было, ведь ты ему не нужен! Я даже не удивлён, что матери у тебя вообще нет, скорее всего она сбежала сразу же, как увидела, какая ошибка природы у неё родилась! — Только успел карлик разговориться и начать чуть ли не истерически смеяться, как его бестактно заткнули. Семья до сих пор оставалась наиболее больной темой для Диба и любые подобные высказывания могли моментально вывести его на эмоции, что и произошло в этот раз. Похититель схватил первый попавшийся нож и, приложив ощутимую силу, со всего размаху швырнул холодное оружие в источник оскорблений. Ещё бы несколько сантиметров и зелёная голова оказалась бы пробитой насквозь, но мистическое везение спасло её обладателя, остриё задело только парик, скинув его и обнажив дрожащие антенны. За долю секунды состояние Зима сменилось на ужас, который не позволял ему издать и малейшего писка. Диб в свою очередь молча застыл в одной позе, шумно дыша и сверля взглядом виновника своего срыва. Пришелец был готов расплакаться от страха, подобно маленькой девочке, когда убийца резко двинулся в его сторону. Высвободив нож из поддельной шевелюры, Диб сел напротив своей жертвы. — Спасибо, теперь я знаю, что отрезать тебе первым делом. — Устрашающе произнёс "хирург", резко отдёрнув вниз челюсть зеленокожего, в тот же миг отрубив язык, пока тот не успел сомкнуть зубы. Страдающий не выдержал, из его глаз обильно полились слёзы, а сами веки он опустил, не желая видеть сидевшего перед ним. Отрезанный орган плашмя упал на пол и дал понять, что не перестанет дрыгаться ещё на протяжении нескольких минут. Зим сплёвывал огромное количество ярко-малиновой, как его глаза, крови, которая стремительно скапливалась в ротовой полости раз за разом. Его палач опять отошёл, дабы натянуть на руки перчатки и взять ещё несколько ужасающих приспособлений. Со всем схваченным он пришёл обратно к коротышке, который всё ещё не желал размыкать глаза и в последний раз посмотреть на того, кто преследовал его все эти годы, на того, кто вырос на его глазах и по чьей вине его жизнь скоро оборвётся. И в какой момент обладатель длинных антенн позволил себе допустить такое? Увы, но теперь у него не осталось времени, чтобы размышлять над этим. На момент происходящего прошло уже пять минут от общего времени, отведённого мученику на прощание с этим бренным миром. Мозг начинал весьма ощутимо отказывать, как собственно и всё тело. Увидев то, что Зим по этим причинам то и дело норовит завалиться на бок, Диб решился развязать его, так как верёвки скрывали под собой большую часть интересовавшего его тела. Перед ним встала очередная задача: как за столь короткое время причинить существу максимальные страдания? Ответ не заставил себя долго ждать, сегодня большая голова работала как никогда потрясающе. Пока слабеющий пускал все свои силы на свершение хоть каких либо движений, не считая бесполезного дёрганья пальцами, его истязатель не терял ни секунды в пустую, взяв старую ржавую пилу, создающую ощущение, будто ей уже кого-то резали. Этих ничтожных пяти минут ему достаточно для того, чтобы провести ампутацию. Снова подойдя к ничтожно выглядящему гермафродиту, человек без всякого разогрева пронзил зубьями его ногу, из-за тонкости которой с первого же тычка добрался до кости. Это тут же выбило из Зима истошный, чуть ли не вызывающий боль в ушах крик, который однако не давал ему шанс быть спасённым, ведь толстые стены дома не дадут даже такому оглушительному звуку вырваться к людям. Несмотря на кратковременный звон в ушных каналах из-за услышанного, Диб был удовлетворён подобной реакцией, это именно то, чего он хотел чуть ли не с самого первого дня знакомства с пришельцем — увидеть и послушать его искренние страдания, которые стандартный человек даже своему врагу бы не пожелал, но борец за планету выделялся из общей толпы. Вырвиглазного цвета субстанция уже покрыла весь и так грязный пол, пристав в том числе и к обуви вооружённого. Но это сейчас было не главным, ведь он не ждёт гостей, как и никто другой не ожидает его. Диба ещё больше завела упоительная картина отрубленной конечности, до сих пор извергавшей из себя литры малинового "сока" и лежащего рядом Зима, чувствительная кожа вокруг глаз которого уже выглядела воспалённой по вине количества впитываемых ей слёз. На месте ноги теперь красовался уродливый обрубок, открывающий вид на окровавленную кость, которая всё же была покрепче человеческой, что однако не спасло её от грубого разделения на две неравные части. Мышцы рук человека были поражены ноющей болью, всё-таки прорезать кости оказалось не такой уж лёгкой физической нагрузкой, однако он не собирался давать себе и минуты на отдых, ведь эти самые шестьдесят секунд это всё, что было у него в запаса перед тем, как терзаемый отправится на тот свет. В этот раз Диб нацелил своё внимание на трёхпалую руку, кисть которой в отсутствии сил уже даже в кулак сжаться не могла. Одно резкое движение и прощай навсегда, безупречная иркенская конечность. Вторая волна тысяч децибелов не заставила себя ожидать, на этот раз к воплю боли примешалось хрипение, вызванное то ли надрывом голосовых связок, то ли попаданием крови изо рта в гортань. Как бы там ни было, страданиям зеленокожего суждено было продолжаться всего лишь несколько секунд, после чего он попадёт в рай, но последнее не гарантированно. Планета не подчинена иркенской империи, враг одержал победу, а сам захватчик встретил свою смерть в душном обшарпанном помещении, так ещё и самым мучительным образом, который только возможен, такие себе итоги более сотни лет существования. Делающий последние вдохи и подумать не мог, что Земля может преподнести ему опасности, которые он окажется не в состоянии нейтрализовать. На и так залитый пол упала последняя солёная капля, без следа растворившаяся в яркой луже, точно также пропал и пульс её обладателя, на этот раз даже ПАК не сможет реанимировать его. Всё кончено для гостя с другой планеты, но только не для Диба, по собственному плану которого далее следовало самое интригующее. Вооружившись скальпелем, он оголил умерщвлённое тело и с львиной долей энтузиазма менее чем за минуту открыл себе вид на всё неизведанное содержимое. Ещё никогда Диб не чувствовал себя настолько гордым за себя, улыбка не спадала с лица ни на секунду. Сегодняшнему дню суждено стать лучшим в его жизни, даже если брать во внимание то, что из-за строгих временных ограничений он не успел вдоволь насладиться пронзительным воплем жертвы. Счастья только прибавилось, когда он разглядел то, что определённо стоило всех потраченных усилий, чем и был идеальный симбиоз проводов и органов, предназначения половины из которых он даже представить себе не мог. Чуть меньше чем половина внутренностей до сих пор еле заметно пульсировали, однако один за одним они полностью прекращали работу. Единственное, что Диб мог понять из общей мешанины, так это то, что у вскрытого целых два сердца, одно полностью из плоти и крови, второе наполовину из сложнейших механизмов. «Не удивительно, что всё это время он сам не понимал, что внутри него происходит. И зачем им такое количество органов?». Внутренних наростов, мешков, многометровых труб и прочего у иркенов действительно было в гораздо большем изобилии, чем у людей, чем дольше Диб разглядывал всё содержимое организма, тем больше потайных механизмов находил. Некоторые из органов и вовсе выглядели так, словно прикасаться к ним было не желательно, но сейчас самое время, чтобы изучить всё вплоть до самой непримечательной артерии, чем несостоявшийся учёный и спешил заняться. В первую очередь он попытался взять органы в охапку, за чем последовало резкое движение на себя в надежде выдернуть большую часть содержимого. В конечном счёте данное действо представляло собой бессмысленное сотрясание воздуха, вся система слишком крепко соединена с ПАК’ом. Дибу удалось повредить только несколько наиболее слабых артерий, чего было достаточно для усиления потока извергаемой отовсюду крови, ещё немного и происходящее можно будет охарактеризовать как «потоп». Как же хорошо, что у него были перчатки и отсутствовали соседи снизу. До убийцы дошло, что ничего, кроме как искать и перерезать нескончаемое число проводков он сделать не может. Не нагрянуло совершенно никакого желания тратить время на такое занудство, посему Диб решил временно отвлечься на нечто другое. Он поднял взгляд гораздо выше, прямо на поражающе огромные глаза, которые всегда приковывали к себе внимание не меньше всего остального. Изучающий не без доли аккуратности снял линзу с одной из зениц мертвеца. Это не составило труда, ведь последний так и не успел расслабить свои лицевые мышцы перед отходом на тот свет. Каким бы злодеем Диб сейчас не казался, у него не было психологической устойчивости даже к пристальным взглядам живых, чего уж говорить про умерших. Такая дискомфортная обстановка создавала у человека чувство, будто он очутился в донельзя клишированном фильме ужасов с участием полтергейстов, где его сейчас будут жестоко карать за все недавние деяния. Весомый плюс заключался в том, что терпеть такой давящий взор долго не придётся. Ухватив со стола длинный и тонкий, как раз для особо ювелирных работ пинцет, Диб поставил его заострённые концы с двух краёв ока, после начав с силой вдавливать их глубже и глубже. Само собой, от такого глаз просто не мог не залиться кровью, что однако выглядело чуть менее страшно, чем если бы такое делали с человеком, ведь цвет глаза и крови иркена почти идеально сливались друг с другом. Хватило только одного точного и быстрого рывка, чтобы выдернуть орган зрения вместе с глазным нервом. Глазная сфера оказалась ещё больше, чем её видимая часть, что не могло не ошеломить парня, он будто держал в пинцета спелое яблоко, а не что-то оторванное от самого настоящего инопланетянина. Временно отложив окровавленную находку на стол, Диб начал с вниманием всматриваться в глубокое бардовое отверстие, освобождённые действиями до этого. Ему стало любопытно, возможно ли разглядеть хотя бы ничтожно маленькую часть мозга через такую-то дыру, поэтому он максимально хорошо сфокусировал свой взгляд и без раздумий начал наклоняться к бледнеющему лицу. Возможно глядящий и смог бы увидеть желаемое, если бы не покривился и вздрогнул в омерзении, поняв, что вот-вот губы обоих сойдутся в поистине гиблом союзе. И при жизни иркена он бы никогда не дозволил обстоятельствам повернуться в сторону, о боги, романтики. Слишком сильно пылала его ненависть к зеленокожему всё это длительное время. Сейчас же отвращение приумножалось ещё и по той очевидной причине, что теперь объект его ненависти был безжизненным мешком плоти, костей, крови и других, ещё более нелицеприятных выделений, который уже через неделю начнёт источать зловонный смрад. В определённый момент Дибу стало противно даже от самого себя, но это не должно было помешать работе, пора отбросить в сторону все эмоции и просто продолжать изучение, тем более происходящего никто не видит. Усмирив своё отвращение этими факторами, очкарик вновь взялся за пилу, ведь зачем искать сложные пути, когда есть всё для организации прямого доступа к цели? Наконец-то настал тот момент, когда перед его взором предстанет самое интересное, ведь если в остальной части органов творится такая неразбериха, то что может скрываться в черепной коробке? Может быть мозг вообще заменяется процессором, из которого искусственный интеллект рассылает команды всему остальному телу? К этому Диб склонялся меньше всего, вспоминая все совершенно нелогичные для захватчика поступки, совершённые Зимом. Неужели высшие технологии, заменяющие самый главный орган, могут настолько сильно глючить? Но с другой стороны это могло бы многое объяснить, ведь если мозг также связан с давно сломанным ПАК’ом, то столь нелогичные действия неудивительны. В этом всём Дибу предстояло разобраться здесь и сейчас, чего он неимоверно желал, остервенело нанося первые повреждения лбу пришельца, приложив к этому все свои силы. Слегка умерил свой пыл он только тогда, когда послышался первый хруст, нельзя было переусердствовать и повредить столь ценное содержимое, к которому он пробивается. По мере продвижения исследователь вертел крохотный трупик, меняя его положение, измазывая в непривычно яркой крови и, естественно, открывая новые зоны, где надо было пробивать череп, всё ради того, чтобы увидеть предмет своего маниакального интереса целым и невредимым. Вот уже оставалось совсем немного, всего лишь несколько минут и немного усилий отделяли режущего от разгадки многих вопросов, которые сейчас всплывали у него в голове, но что-то явно должно было ему помешать, ведь в реальном мире не бывает настолько идеальных побед. Диб был в курсе мягко говоря скверности этой вселенной, а поэтому его неутешительные предположения очень часто оправдывались, как собственно и сейчас. Сверху раздалось слегка раздражающее, бьющее по слуху дребезжание дверного звонка. Выругавшись про себя, начинающий патологоанатом решил сделать самое простое в этой ситуации — игнорировать любой шум, создавая вид пустующего дома. Как бы много мощи он не прилагал, в некоторых местах достаточно хорошо распилить череп не получилось, поэтому приходилось уже слабеющими руками постепенно раскрывать черепушку, до конца ломая последние костяные препятствия. По мере открытия Дибу всё сильнее открывался вид на огромный сгусток нервов и проводов, на первых взгляд расположенных настолько хаотично, как если бы кто-то хорошенько перемешал и спутал их. Несмотря на значительный успех, до созерцания полной картины было ещё очень долго, а продолжать работу не представлялось в полной мере возможным, когда тебе в уши льётся какофонический звук, давящий на нервы. Видимо, Дибу придётся всё-таки лично появиться перед незваными гостями и проводить их куда подальше, дабы его наконец оставили в покое. Стянув перчатки и закинув их на стол, расчленитель направился к выходу из подвала, даже по его резко поменявшейся походке ощущалось, что он не настроен на гостеприимство сегодня. Резво шагая к входной двери, убийца не забыл посмотреться в зеркало в коридоре, чтобы по-быстрому убрать с себя как можно большее количество улик. К сожалению, очень скоро стало ясно, что так легко отмыться от совершённого хотя бы внешне не получится. Руки Диба были идеально чисты, чего не скажешь об одежде, ведь она была забрызгана в ярко-розовой жидкости, которая уже успела проесться глубоко в ткань. На лице также красовалась пара брызг, которые человек в панике попытался стереть пальцами, в результате только сильнее окрасив физиономию. С обувью всё было только хуже: подошва полностью окрасилась в новый цвет, который оставлял отчётливые следы при каждом шаге. Более неудобного момента и вида для нежеланных контактов с людьми и не придумаешь, однако сегодняшние незнакомцы были на удивление настойчивы, так что Дибу оставалось только в ходе дела придумывать, как оправдать свой внешний вид. «Ладно, что в конце концов мешает мне вести диалог не открывая двери?» — Подумал Диб, последний раз оглядев своё нелицеприятное отражение перед тем, как двинуться в сторону неизбежного. За дверью в этот момент было подозрительно много шумов, большую часть из которых составляли разнообразные голоса, это заставило нервничать только сильнее. Что вообще могла забыть целая толпа людей поздним вечером возле его дома? Сердце стучало всё быстрее, а сам Диб всё никак не мог выдавить из себя первые слова, в голову лезли разнообразные, не самые приятные мысли. Воображение визуализировало картину, как огромная группировка с лёгкостью выламывает дверь и либо убивает владельца дома чётким ударом свинцовой пули прямо в лоб, либо обчищает каждый укромный уголок строения от хотя бы минимально ценных вещей. Менее жутких ситуаций напуганный человек представить был не в состоянии, все эти вещи сами появлялись в сознании, более не желая выходить, что играло далеко не на руку в борьбе с паникой. Но от нежелательного контакта уже не сбежать, поэтому Диб закрыл глаза, пытаясь представить себя в лучшем месте, набрал полные лёгкие воздуха и стартовал речь. — В-вы кто? — Напугано прозвучал голос, не взирая на то, как бы сильно его обладатель не пытался сдержать свой страх в узде. — Мембрейн, мы репортёры, сейчас вы попали в эфир главного государственного канала, разве вас не предупредили о нашем визите? — Проговорил работник телевидения и поднёс микрофон почти впритык к двери, чтобы неуверенный голосок жертвы неожиданных обстоятельств был хоть чуточку слышен. — Вообще-то да, меня никто не предупреждал. По какому поводу вы вообще выбрали меня для репортажа? — Уже более громко сказал Диб, что давалось ему не с лёгкостью, так как лёгкие будто сжались от общего напряжения, мешая воздуху нормально вырываться наружу. — Тогда поясняю. Мы пришли к вам ради того, чтобы взять небольшое интервью у человека, которому удалось доказать существование внеземных форм жизни! Ответа от ошарашенного первооткрывателя не последовало, буря эмоций захлестнула его, окончательно перекрывая выход всем репликам, которые копились комом в горле. — Нам очень необходимо, чтобы вы показались публике, выйдите, пожалуйста. — Потребовал ведущий, поняв, что ответа на такое заявление от стоящего по ту сторону двери можно будет ждать целую вечность, так и не дождавшись. Несколько невероятно замедленных по восприятию секунд Диб бездействовал, замерев и, нервно бегая взглядом по всей комнате, пытался на ходу выдумать достаточно правдоподобное объяснение подозрительным пятнам на плаще. Кое как справившись с подбором отмазки, он зажмурил глаза, снова вдохнул полную грудь кислорода и, наконец, дверь была распахнута. Неохотно подняв веки, вышедший увидел, что самые ужасные его ожидания оправдались: вокруг его дома не просто стоял один репортёр и его съемочная группа, в него сразу же начали нагло тыкать огромным количеством микрофонов с логотипами самых разнообразных телеканалов. Каждое движение Диба фиксировалось десятками видеокамер разной степени профессиональности, вдалеке даже виднелись руки с поднятыми над бесчисленным головами телефонами. Помимо официальных распространителей срочных новостей рядом было скопление обычных людей, которых пытались держать на расстоянии полицейские и которые, похоже, сошлись со всех соседних, а может даже довольно дальних районов. Это всё ещё не считая сидящих перед телевизорами зрителей, коих были тысячи, сейчас можно было сказать, что на Диба глядит вся страна. И весь этот народ ждал от объекта своего внимания каких либо действий, последний же в тот момент впервые чувствовал себя столь запуганно и растеряно, он не представлял, что ему теперь делать со всеми этими людьми, а самое главное: как не упасть в обморок от перегрузки нервной системы? Тело всё сильнее подвергалось резкому ознобу и трясучке, голова начинала кружиться, звон в ушах время от времени приглушал всеобщий балаган, а зрение периодически затуманивалось, такое резкое внимание огромной аудитории далеко не лучшим образом повлияло на психику теперешней знаменитости. Больно гигантская ноша оказалась моментально возложенной на плечи одного человека без всякого предупреждения. Возможно, состояние Диба могло бы стать замеченным, не будь тут столько остальных переводящих на себя внимание вещей и не будь центр внимания настолько убеждён в том, что надо идти до конца, раз уж он вышел. Замеченным стал только непрезентабельный вид кареглазого. — Я, конечно, в курсе, что вас не предупредили о прямом эфире, но в чём вы? Данный вопрос заставил опрашиваемого держаться от потери сознания ещё усерднее, ведь теперь надо было напрягаться и выдавать спокойные, связанные предложения, что сейчас было делом не из простых. — Эээ…ну, это просто краска для стен, да, точно. — С трудом дал ответ Диб, так как сам чуть не забыл придуманное объяснение. Если не знать происхождения столь необычной жидкости, на вид не имеющей ничего общего с привычной людям кровью, то в такую отговорку можно поверить без задней мысли, что и сделал ведущий. — Ох, не думал, что мы настолько не вовремя, но не переживайте, это займёт максимум десять минут. Сейчас будет ключевой момент нашего эфира и, пожалуй, вашей жизни, после чего мы спросим у вас всего несколько вопросов. «В смысле? При чём тут моя жизнь?» — Всё, что сейчас вертелось в голове Диба, искренне непонимающего, что вообще происходит и что его ожидает далее. Однако ждать ответа на эти вопросы долго не пришлось, в поле зрения очкарика показался сам глава ФБР, который до этого упорно обвинял его в безумстве. Появление столь серьёзного человека было ещё большим стрессом, включая ещё и то, что материализовался он словно из воздуха. Все остальные причастные к этому безумию временно отошли в стороны, дабы не мешать столь важному событию. — Мембрейн, признаю, мы жалеем, что так долго не решались проверить ваши доказательства на подлинность, сразу признавая их бредом сумасшедшего. Ваши фотографии прошли все этапы проверки, после чего были сделаны выводы, что они в полной мере являются доказательством существования внеземной жизни. Мы дадим вам деньги и любую необходимую помощь для поимки пришельца. Единственное условие таково: вы обязаны поймать его живым, в целости и сохранности. Мы собираемся изучать его поведение и устанавливать с ним связь, такой объект невероятно ценен в живом состоянии, а исследовать его внутренние органы в современном мире можно и без вскрытия. Теперь единственное, что отделяет вас от успеха — это подписание данного договора. — Серьёзным, давящим тоном разъяснил сотрудник, протянув чёрную ручку в трясущуюся руку Диба и держа перед ним тот самый договор. Трясущийся в свою очередь широко распахнул глаза, теперь слыша лишь биение собственного сердца и бесконечно прокручивая в голове условие, которое он уже успел нарушить. Весь текст документа стал нечитабельным из-за помутнения сознания и зрения, не было различимо даже злополучное место для подписи. Окончательно выбитый из колеи спокойствия, парень поднял взгляд на стоящего перед ним человека, терпеливо ожидающего звука спешного исчиркивания бумаги ручкой. Даже в столь размытом виде грозный взгляд давил на Диба ещё сильнее. Тут он окончательно осознал, что при всём желании не сможет оповестить о несоблюдении единственного и главного правила, многотысячная толпа породила бы слишком много последствий, услышав такое. Руки тряслись всё сильнее, тело шаталось туда сюда и в глазах началось неизбежное потемнение. Диб выронил ручку и даже не решился посмотреть вниз, это бы точно свалило его лицом в асфальт. «Мне нужно отойти на минуту» — Прозвучало в голове, но на деле шатающийся скрылся за дверью с неразборчивым бормотанием, способность адекватно связывать звуки в слова тоже была потеряна. Ноги сплелись друг с другом при попытке сделать хоть один шаг в сторону аптечки. Диб не успел вовремя среагировать и поставить руки впереди себя, да даже если бы успел, конечности всё равно были слишком ослабевшими, чтобы принять на себя хотя бы половину массы падающего тела. Резкая боль пронеслась по всему лицу, в особенности по носу, из которого начала обильно вытекать кровь, а очки, кажется, разбились вдребезги. Последние силы упавшим были пущены на то, чтобы перевернуться на бок и снять отныне непригодные к носке окуляры. За дверью всё также слышалось огромное количество переговоров, но сейчас Диба волновало это меньше всего. Он думал об одном, о своей разрушенной судьбе. Его сладкая месть Зиму обернулась ему же проклятием, от которого теперь не отмыться. Эх, если бы только можно было повернуть время вспять и не совершать такой отвратительной, пожалуй, наиужаснейшей ошибки в его жизни. Если бы это убийство так и не совершилось, то сейчас Диб бы прибывал на вершине пьедестала, он получил бы всё то, о чём так мечтал, начиная с далёкого детства. Видимо, расправа над врагом требует жертв, получаешь одно — теряешь другое, ведь такова справедливость? Вот и убийце сейчас приходится расплачиваться за свои уж очень быстрые, необдуманные действия тем, что он лежит на холодном полу в луже собственной крови и всё приближается к обмороку, только сейчас начиная смутно понимать, что натворил и что последует за этим. Да его же на части разорвут, когда узнают обо всём. Можно только представлять, на что способны толпы разгневанных людей против одного, всего лишь желавшего избавления от проблем человека. На секунду в крупной голове промелькнула мысль, что если он захлебнётся собственной кровью, пока будет прибывать вне сознания, то это будет гораздо лучше, чем неопределённый период времени разгребать все новые, ещё более пугающие тяготы жизни, пришедшие на замену Зиму. Лежащий решил просто захлопнуть веки и будь что будет, он уже окончательно утомился сопротивляться своему ничтожному положению, осталось лишь желание того, чтобы всё происходящее побыстрее окончилось. Видимо, Дибу никогда не заиметь спокойной, счастливой жизни, или же хотя бы более терпимого существования с проблемами обычных людей. Кто-то сейчас сидит и плачет навзрыд по причине разрыва отношений с человеком, который на время стал ему кем-то близким, а вот с неготовым к своей внезапной известности случилось то, чего он уже сам в какой-то степени жаждал последние несколько минут. Организм наконец-то смог в полной мере исполнить свою обязанность по убережению нервных клеток от полного вымирания. В долю секунды Диб уже не ощущал ничего, кроме головы. Все сторонние звуки отходили далеко на задний план, даже собственное дыхание. Темнота перед глазами только сгущалась, даже закрытые очи не помешали этому. Практически вся боль и сторонние ощущения утихали, собственного ускоренного биения сердца Диб также почти не чувствовал. Каждый миллиметр кожи был окутан холодком, по крайней мере, так померещилось терявшему сознание. Буквально на миг ему показалось, что смерть совсем близко, хоть это и скорее всего было не более, чем очередными мимолётными галлюцинациями. Как бы это жутко не звучало, но чувство близости собственной кончины является самым приятным, что Диб испытывал в своей жизни. Вряд ли он ещё когда нибудь сможет погрузиться в такое умиротворение, пускай всего лишь секундное.