Один Лань Чжань хорошо, а трое...

Глядя на яркую желтизну окон, Лань Ванцзи было подумал, что Вэй Усянь собрал дома гостей. Но зайдя на порог, понял, что тут просто горят свечи, везде, где только можно, а вот самого виновника праздничной иллюминации нигде не видать. - Вэй Ин! – позвал Ванцзи, но никто не откликнулся. Окно в спальне было открыто настежь. Значит, Усянь ушёл в сад. Он любил пользоваться этим путём, потому что ему периодически было лень обходить дом (по его же утверждению). Ушёл в сад – и оставил зажжённым всё, что можно? Палец второго нефрита начертил в воздухе льдисто-белый иероглиф-талисман. Свечи погасли, задутые сквозняками. Вэй Усяня нигде не было. Лань Ванцзи несколько раз обошёл и дом, и территорию вокруг него, и тот самый сад – но Усянь не отзывался. Но вот внимание уже порядком встревоженного Ванцзи привлёк едва уловимый шорох над головой. Меньше, чем за мгновение, он развернулся к его источнику – и наконец увидел шкодника, удобно разместившегося на широкой ветви дерева с бутылкой «Улыбки Императора». Вэй Усянь потягивал вино из горлышка, полулёжа на ветке, и болтал ногой, судя по всему, уже довольно давно наблюдая за метаниями супруга. - Вэй Ин, - с лёгким укором в голосе сказал Лань Ванцзи, подходя к дереву. – Ты решил поиграть в прятки? - Я не от тебя прячусь, - сообщил Усянь, щурясь от удовольствия, точно кот, и снова заливая вино себе в рот. - А от кого? – Ванцзи запрокинул голову, разглядывая его и прикидывая, какая это по счёту бутылка. - От твоего брата, - сообщила засевшая на дереве катастрофа. – Он запрещает мне пить. Говорит, это может помешать формированию ядра. Лань Ванцзи вздохнул. Вообще-то, Лань Сичень был прав. Поначалу на радостях сам Ванцзи разрешил Усяню всё, что угодно, в том числе алкоголь в любых количествах, но он не ожидал, что из этого получится такое. Вэй Усянь использовал любой повод: от скуки до накативших мыслей о прошлом, и периодически напивался до такой степени, что Лань Ванцзи сам опасался захмелеть от его дыхания, в очередной раз перенося его, не способного уже стоять на ногах, в свою постель. - Слезай, - тихо сказал Лань Ванцзи, подходя ещё ближе. - Не могу, - хихикнул Усянь, подтверждая худшие опасения. Лань Ванцзи подставил руки – и вовремя поймал наконец свалившегося с ветки супруга, при всей потере координации ухитрившегося не расплескать ни капли вина из крепко зажатой в пальцах бутылки. - Зачем ты опять так напился, Вэй Ин? Тот лишь мурлыкнул, обнимая его руками за шею и зарываясь лицом в волосы. - Накажите меня, Хангуан-цзюни, - заявил он игриво. - Почему ты обращаешься ко мне на вы? – удивился Лань Ванцзи. - Тебя три, - захихикал очевидно уже совсем невменяемый Усянь. - Ах, меня три, - поняв, в чём дело, недобро повторил нефрит, направляясь к дому. – Хорошо. Я тебя накажу. Когда протрезвеешь. - Почему, когда протрезвею? – вяло запротестовал Усянь. – Сейчас хочу! - Нет, сейчас мы идём спать. В таком состоянии ты всё равно ничего не почувствуешь, - отрезал Лань Ванцзи, внося его в дом. «Я тебя накажу. Только не так, как ты хочешь», - подумал он про себя, неожиданно для самого себя ловя довольно коварную идею. … Примерно через час, когда Вэй Усянь уже сладко сопел, обнимая подушку, Лань Чжань принёс в спальню курильницу. Они довольно давно не использовали эту игрушку, друг друга и в реальности им и так вполне хватало, но сегодня для его затеи она была просто необходима. Прелесть этой штуки была в том, что тот, кто разжигал благовония, был полным хозяином положения. А вот его жертва совершенно не осознавала, что происходящее творится во сне, пока ей о том не сообщали… …Вэй Усянь прогуливался по Гусу, пользуясь тем, что большинство учителей и адептов сегодня отправились на медитацию в горный храм. В такие дни вся территория Облачных Глубин была в его распоряжении, можно было вообще совершить святотатство: засесть с вином на любимой веранде Лань Циженя и обозревать окрестности оттуда. Вид, кстати, открывался потрясающий. Усмехнувшись, Вэй Усянь уверенно свернул туда, прикладывая к двери нефритовый жетон. Конечно, его пропустило. Он стащил в кучу разложенные подушки, делая себе подобие кресла, и с комфортом расположился на них, вытащив из-за пазухи запас Улыбки Императора и расставив вокруг себя бутылки. Вечернее солнце приятно ласкало кожу, и можно было подставить ему лицо, наслаждаясь сочетанием его лучей и уже спускающейся с гор прохладой. - В Облачных Глубинах запрещён алкоголь. Запрещено проникать в помещения, предназначенные для учителей, без разрешения, - прозвучал холодный голос. Вэй Усянь повернулся, и от удивления даже отставил бутылку, невольно вытаращившись на вошедшего. Это был Лань Чжань, вот только… Ученические одежды. Колючий взгляд ещё совсем юных глаз, которым не шла ни эта колючесть, ни этот требовательный тон. Вычурная, немного даже раздражающая идеальность, с которой так и хотелось что-нибудь сделать, чтобы спустить её обладателя с небес на землю. И вообще, почему Лань Чжань не на медитации? Это его, Вэй Усяня, в очередной раз наказали… а, должно быть, лучшему ученику снова поручили приглядывать за невыносимым. Вэй Усянь легко вскочил на ноги, и, улыбаясь до самых ушей, направился к Лань Чжаню. - У тебя лента съехала, - заявил он, протягивая руку, чтобы поправить и впрямь чуть-чуть сместившуюся ленту на лбу ужасно злющего, но ужасно милого второго нефрита. Однако стоило ему коснуться её, как лента ожила. Точно змея, она изогнулась и сама собой обвила запястье Усяня. А на лице юного Лань Чжаня появилась едва заметная, и неожиданно довольно коварная ухмылка. Вэй Усянь ожидал чего угодно – взрыва гнева, хватания за Бичень, но только не ухмылки. - Лань Чжань? – только и смог произнести он, глядя попеременно то на Ванцзи, то на свою перевязанную лентой руку. - Если ты не контролируешь своё поведение, как ты надеешься контролировать всё вокруг, Вэй Усянь? – голос, прозвучавший теперь справа от него, заставил Усяня вздрогнуть всем телом и резко обернуться на этот звук. Потому что голос тоже принадлежал Лань Ванцзи, и верно, это и был он – только уже старше и в одеяниях, которые носил где-то после Аннигиляции Солнца… «Я разве не на обучении в Гусу? Что происходит?» - вихрем пронеслось в голове Вэй Усяня. Он перевёл взгляд туда, где секунду назад стоял Ванцзи-ученик… но ничего не изменилось. Юный Лань Чжань, без ленты, стоял всё там же, Лань Чжань старше, с лентой, приближался к нему. И у обоих на губах была совершенно одинаковая коварная ухмылка! «Происки тёмных сил?! Я во что-то вляпался?!» - судорожно Усянь принялся перебирать в памяти возможные варианты, какая тварь или какое проклятие могли вызывать такие видения. Тем временем младший Ванцзи тоже сделал шаг по направлению к нему, и Усянь начал отступать. Почему-то у него было ощущение, что эти два Лань Чжаня – или те, кто прикидывался Лань Чжанями, замыслили что-то крайне недоброе и ни в коем случае нельзя дать себя коснуться… Сделав очередной шаг назад, он почувствовал, что наткнулся спиной на стоящего за ним человека. Но там же никого не было! Оглянуться ему не дали. Знакомые и любимые до боли руки обняли его со спины за талию, притянули к себе, принялись успокаивающе ласкать. Страшные Лань Чжани продолжали наступать, а над ухом прозвучал мягкий, успокаивающий голос Лань Чжаня взрослого: - Вэй Ин, не бойся. Сегодня вечером в саду тебя не пугало, что меня три. Что же ты сейчас дрожишь? Ты просто выпил немного больше Улыбки, чем обычно. И кстати, задолжал мне наш каждый день… - И наш, - заявил средний Лань Чжань, снимая с себя ленту и подходя совсем близко. - И наказание, - зло прошипел младший Лань Чжань, тоже наконец приближаясь вплотную. - Что?! Каждый день втроём?! – воскликнул Вэй Усянь и предпринял последнюю попытку сбежать - моментально пресеченную ласковыми, но сильными руками старшего Ланя. От этих рук, со знанием дела перемещающихся по его телу, под кожей начало разливаться сладкое покалывание, а тело сковывать какая-то непреодолимая слабость, но разумом Вэй Усянь всё ещё понимал, что дело плохо и нужно спасаться бегством. Увы, тело не слушалось, ноги подкосились, и он стал оседать на пол. Старший Лань Ванцзи мягко подхватил его за талию, и сам опустился на колени, позволяя Усяню прислониться к себе спиной и расположить голову у себя на плече. – Лань Чжань, ты серьёзно?! Я же… я же не выдержу! - Всё ты выдержишь, - младший Ванцзи смотал свою ленту с его руки, но повязывать на себя обратно не стал, вместо этого расположившись рядом с ногами Усяня и натянув эту ленту руками, точно готовясь ее на что-то накинуть. - Проверим, - средний Ванцзи тоже снял свою ленту и принялся туго затягивать ею запястья Усяня, да так, что она врезалась в кожу, и холодок пробежал по кончикам пальцев, до которых стало доходить меньше крови. - Не волнуйся, Вэй Ин, - обволакивающий голос старшего Лань Чжаня продолжал лишать возможности сопротивляться. Одна рука придерживала Усяня на уровне груди, а другая ласково гладила его по скуле, затем по шее, слегка надавливая и вынуждая запрокинуть голову. Где там не волнуйся! Почти парализованный физически, внутренне Вэй Усянь трепетал от ужаса. По его виску и щеке скатилась капелька выступившего пота. Сердце его колотилось, но вот тело… Тонкий палец проскользил по губам, властно надавливая на них и вынуждая пропустить себя внутрь. Коснувшись кончика языка Усяня, он стал гладить его, постепенно забираясь глубже и глубже. Вторая рука старшего Лань Чжаня взяла Усяня под локоть, а средний Ванцзи тем временем, закончив со связыванием запястий, дёрнул ханьфу жертвы в две стороны, распахивая грудь и плечи. Младший Лань Чжань не то развязал, не то вообще чем-то разрезал пояс – во всяком случае, тот исчез как-то слишком быстро, а затем и вообще нижняя часть одежды. Прохладная ткань лобной ленты обвилась всё так же крепко там, где ей вообще никогда и ни при каких обстоятельствах не стоило бывать … Благо, несмотря на страх, Усянь ещё и завёлся, сильно облегчая задачу потерявшим берега Ланям. -Что… Что ты там творишь?! – с трудом вывернувшись, чтобы избавиться от пальца во рту, мешающего издавать членораздельную речь, Вэй Усянь обратился к младшему из Ланей. Тот бросил на него наполненный презрением осуждающий взгляд: - Наказание. Сегодня кончать раньше нас запрещено. - Да к..! м…ммм..! – настойчивый палец снова оказался во рту Вэй Усяня, окончательно отнимая у него возможность говорить и на сей раз весьма быстро проникая прямо в горло, от чего Усяню пришлось сосредоточиться на дыхании, которого резко стало не хватать. - Тише, тише, - почти касаясь губами уха любимого супруга, повторял старший Лань Ванцзи. – Просто расслабься. Ты ничего не можешь с этим поделать, мы всё равно сделаем с тобой всё, что мы хотим. И ты, кстати, тоже хочешь. Средний Лань Чжань зачаровал ленту, и она поднялась вверх, заодно поднимая и связанные руки Усяня. Тот почувствовал тянущую боль в районе соска, который прикусил, одновременно затягивая в поцелуй, второй Лань Чжань. Его руки скользили по груди и по животу, довольно ощутимо надавливая и вынуждая немного изгибаться под этой лаской. Руки же ещё одного Лань Чжаня Усянь почувствовал у себя на внутренней стороне бёдер, а затем, практически без всякой подготовки, сразу два пальца внутри себя, немедленно принявшиеся его растягивать. - Мгммм… - Усянь выгнулся, запрокидывая голову. Наслаждение от ласк перемешалось с желанием ускользнуть от лёгкой боли, которую причинял младший из Ланей, то ли по неопытности, то ли из присущей ему в те годы принципиальной вредности. Но ему не дали выразить протест даже стоном – пальцев во рту тоже стало два, и они тоже раздвинулись, копируя движения снизу. Кто-то из Лань Чжаней призвал те самые подушки, заставил их выложиться во что-то вроде постели, на которую перенесли раздетого Усяня, не переставая при этом ласкать его в шесть рук – одновременно и практически везде. Ему по-прежнему приходилось запрокидывать голову, расслаблять горло и контролировать дыхание, пока его буквально насиловали пальцами во рту, и он совершенно запутался, что именно делал какой из ещё двоих Лань Чжаней, которым супруг предоставил его в полное распоряжение. Чьи-то руки с силой разводили его колени в стороны, чьи-то пальцы проникали в него, растягивая всё шире и шире и готовя к продолжению, чьи-то губы касались самых чувствительных мест тела, причиняя боль и наверняка оставляя заметные следы на коже. Затянутая лента давила на член, и это было несколько больно, но заодно и немного снимало возбуждение, удерживая его постоянно на каком-то одном уровне. Затем старший Лань Чжань убрал руку изо рта Усяня и склонился почти к его губам: - Просто расслабься… Иначе тебе будет больно…. Теперь он лишь мягко поглаживал губы Вэй Усяня, не мешая тому стонать, а другой в это время приподнял бёдра Усяня и вошёл в него, резко и сразу глубоко. С губ Вэй Ина сорвался протяжный стон, на глазах выступили слёзы, которые мгновенно стёр поцелуями старший Лань Чжань: - Потерпи… расслабься… Он успокаивающе гладил его по щеке, положив другую руку Усяню на колотящееся сердце. Тот, кто сейчас был внутри, двигался резко, даже грубо, попадал очень глубоко, так что дыхание перехватывало от возбуждения, а боль затиралась желанием, но всё же ощущалась довольно явно. Затем ощущения прекратились так же резко, как и начались, вырвав у Усяня разочарованный вздох. Но Лани просто поменялись местами: младший уступил место среднему, а сам переместился терзать тело жертвы засосами и поцелуями повыше. Средний Лань Чжань был более ласков, но тут старшему пришло в голову усложнить задачу. - А теперь… напрягись… сопротивляйся… - велел он тихо, но так, что не подчиниться Усянь не мог. Но как только мышцы стянулись, более мягкие проникновения превратились в натуральную сладкую пытку. Возможно, Усянь бы уже не выдержал – но ему мешала лента, и в итоге вся полнота ощущений растекалась по всему телу, и, не имея выхода, затуманивала сознание так, что временами Усяню казалось, что он вот-вот сойдёт с ума. Кричать и стонать ему больше не мешали, но никакими стонами было не объяснить, что хочется уже сорваться и расплескать рвущиеся наружу ощущения… но нет. Лань Чжаням ещё было слишком мало «наказания». Сквозь затуманенный разум он услышал, как Лани переговариваются между собой. - А ты? - Мне достаточно видеть его. - Нет. Этого мало. - Перевернём его. Вэй Усянь попытался оценить обстановку мутным взглядом, но две пары рук уже подхватили его и поставили на локти и колени. Старший Лань Чжань всё ещё сидел перед ним на коленях, только распахнул своё ханьфу. Вэй Усянь увидел, что он тоже уже сильно возбуждён. Кто-то собрал его волосы, намотал их на руку и подтолкнул его голову вперёд. Усянь понял, и ласково провёл языком снизу доверху, чуть-чуть перемещая при этом руки так, чтобы касаться ими старшего Лань Чжаня и ощущать нетерпеливую дрожь, прошедшую по его телу. Его потянули за волосы чуть вверх, а потом снова подтолкнули, вынуждая взять в рот и насадиться на член так глубоко, что снова перехватило дыхание. Горло свело лёгкой судорогой. Вэй Усянь инстинктивно попытался отстраниться, в этот же момент в него снова вошли сзади, и совместившиеся ощущения пронзили насквозь всё его тело. Он ласкал старшего Лань Чжаня ртом, вернее, его контролировали и заставляли делать это определённым образом, а тот, кто был сзади – судя по резкости движений опять младший – двигался всё быстрее, резче и глубже, заставляя извиваться и сходить с ума. Стук сердца в ушах стал невыносимым, вся кожа горела огнём, по ней везде катился пот. Возбуждение дошло до такой степени, что кажется, всё должно было вот-вот взорваться. Мгновения стали бесконечными и чувства вытеснили ощущение времени и реальности. Вэй Усянь глухо стонал и всхлипывал, казалось, что он захлёбывается рыданиями, хотя на самом деле это, конечно же, было звуками удовольствия. Младший стал двигаться ещё быстрее, это было всё больнее и слаще, а потом, на особо глубоком проникновении, уже он глухо застонал. Судорога, начавшаяся от него, захватила и Вэй Усяня. Горячая жидкость толчками излилась внутри его тела, но вот ему самому не дала кончить лента, поэтому, хотя острое наслаждение и пронзило всё его тело, ему некуда было деться. Оно немного отступило, оставив дрожь, возбуждение и такую слабость, что колени сами собой разогнулись, и Усянь почти упал на живот. Но его подхватили. Младшего Лань Чжаня сменил средний, и всё повторилось ещё раз, вот только в какой-то момент старший оттолкнул его от себя, не давая довести ласки ртом до закономерного финала. Внизу всё горело невыносимым огнём. Вэй Усянь ничего не мог поделать со слабостью и дрожью, бившей его тело, он теперь хотел только одного – разрядки, ведь два Лань Чжаня уже получили своё… но его «наказание» ещё не закончилось. Его снова подхватили, на сей раз пересаживая на колени старшему Лань Чжаню. - Лань Чжань… Лань… Чжани… пожалуйста… пожалуйста! Разрешите! - почти взмолился Вэй Усянь, снова ощущая глубокое проникновение в своё и без того уже истерзанное ласками и трепещущее тело. - Потерпи, родной мой. Совсем немного осталось наказать тебя, - ласково и слегка хрипло сказал ему супруг, обнимая руками и скользя по его груди, бокам, животу, дотягиваясь, кажется, до любого места. Двое других Ланей тоже прильнули к нему, тоже лаская его повсюду. А затем, наконец, младший принялся развязывать и сматывать мучающую Усяня ленту… Всё, что было дальше, Вэй Усянь не осознавал и не помнил. Разума не осталось, тела тоже, ничего не осталось, он весь превратился в своё возбуждение, и кричал, буквально срывая голос. Старший Лань Чжань двигался внутри него, а двое других целовали и ласкали языками возбуждённый член Усяня. Вспышки такой силы Вэй Ин, кажется, не испытывал ещё никогда. Как наконец освободившееся напряжение не разорвало его, осталось для него загадкой. Его крик перекрыл стон кончившего с ним одновременно старшего Лань Чжаня, а затем на какое-то мгновение всё провалилось во тьму, в которой осталось только сладкое облегчение и совершенно сбившееся, тяжёлое собственное дыхание… Вэй Усянь очнулся там же, на подушках, в объятиях сразу трёх Лань Чжаней. Сил двигаться не было. Его всё ещё ласкали, теперь уже совсем иначе – не возбуждающе, а просто нежно, успокаивающе. Он с трудом повернул голову, переводя взгляд с самого молодого Лань Чжаня… на среднего… и затем встретился с тёплыми, любящими и бесконечно любимыми глазами Лань Чжаня нынешнего. - Ты… - Хочешь что-то мне сказать, Вэй Ин? – едва слышно произнёс тот. - Как… ты…это сделал?... – с огромным трудом выговорил Вэй Усянь. Лань Чжань улыбнулся уголками рта. - Курильница. Помнишь? Просыпайся, любимый. Пора.