52 Blue

— Так неловко просить Фукасе, но мне действительно очень страшно, — Кивнул Оливер, пряча глаза. Фукасе нервно засмеялся. С каких пор этот мальчик вообще что-то чувствует, а тем более боится? На самом деле, он никогда не понимал его. Есть люди, которые просто не могут быть услышанными, а тем более понятыми, как бы сильно они и окружающие этого не хотели. Фукасе как никто другой знал, что Оливер входил в их число. Иногда ему казалось, что мальчик попал в этот мир по ошибке, он словно говорил на другом языке, сам того не зная. С 1980-х годов в океане отслеживается особь неизвестного вида кита, по причине пения на необычной для этих животных частоте — 52 Гц. По той же причине он просто не имеет возможности общаться с сородичами, обречённый на одинокие блуждания по океану длинной в жизнь, совсем как эти люди. Казалось бы, они ничем не отличаются от остальных: Свои привычки, хобби, распорядок дня. Единственное, что выдает их — жуткое, пробирающее до мозга костей чувство одиночества и пустоты, которым от них так и веет. Соленые слёзы, соленая кровь, соленая морская вода. Ветер треплет волосы, заставляя чувствовать холод даже летом. Накрываешь узкие детские ладони своими. Пытаешься вытащить его из холодной ледяной бездны или же сам цепляешься за них, как утопающий за соломинку? Хотя, уж скорее, как утопленник за подводные камни. — Пожалуйста, Фукасе, позволь мне почувствовать себя чем-то бо́льшим! По перечисленным выше причинам, Фукасе был в ступоре, услышав это от Оливера. — Ты ведь любишь меня? — Он смотрел на него, хлопая светлыми ресницами. Фукасе чувствовал, как внутри него что-то перевернулось. Не то, чтобы слова Оливера не были правдой, нет, но он ведь совсем не слышит его. Он не понимает его, они такие разные. Что, если Фукасе сломает его? Что, если он все испортит? Что, если 52 Герца — слишком высоко? Парень почувствовал, что паникует, увидев, как по щеке Оливера скатилась серебристая капля, сколько секунд прошло после его последнего вопроса? — Конечно. Конечно, люблю, глупый. — Кивнул Фукасе, усмехнувшись и вытирая его слезы кончиками пальцев. Он не испугался, ему не стало жалко Оливера. Он был уверен, что сказал все как надо. Тем не менее, сейчас он жалел о своем решении. Оливер был самым прекрасным человеком из всех, что он знал, не смотря на его странности и жуткие выходки. Фукасе понимал, что действительно любит его, или, по крайней мере, влюблен, но постоянное чувство страха, что росло в голове парня, словно комок слизких водорослей, не давало ему житья. От мысли, что он не может рассказать Оливеру становилось только хуже. Оливер не поймет, Фукасе отлично знал это. «Он ведь совсем не счастлив со мной, верно? Он по-прежнему одинок? Он будто тонет, вся его жизнь состоит из этого кошмара: ледяная вода, тьма, катастрофическая нехватка воздуха, абсолютное одиночество, когда он коснется дна — умрет.» — Думал Фукасе, глядя как Оливер грустно наблюдает за чайками, с жадностью поедающими какой-то мусор. «Я никак не могу ему помочь.» — Все хорошо, Фукасе, честное слово. Я просто хотел бы побыть один. У меня бывает такое, не стоит переживать. — Отрицательно качал головой Оливер, закрывая лицо руками. Фукасе сам был готов разрыдаться, совсем как маленький, хоть и не подавал виду. Он успокаивал себя как мог, глядя в ночное небо, усыпанное замысловатыми созвездиями. Он стянул обувь, спрыгивая на холодные камни и двигаясь в сторону моря. Парень глянул под ноги, по колено заходя в воду. Чертова вода. Что, если Оливер захлебнётся раньше, чем достигнет дна? Фукасе скрипнул зубами, представляя себе бледное и опухшее лицо Оливера с пустым безжизненным глазом, словно у дохлой рыбы. Он почувствовал рвотные позывы. «Ну уж нет. Я должен вытащить его, как бы глубоко он не находился. Я найду способ понять его, плевать, 52 герца, или все 100.» — Думал Фукасе, уверенно заходя в воду по пояс. Одежда противно прилипала к телу, но парень продолжал упрямо идти, пока вода не накрыла его с головой. Так вот, какого быть тобой, Оливер? Соленая, как слёзы или кровь. Холодная, как его руки. Вокруг так темно и тихо. Только откуда-то сверху почти неслышно доноситься знакомый детский голос: «Пожалуйста, Фукасе, позволь мне почувствовать себя чем-то бо́льшим!» *** — Ну же, Оливер. Ты же не хочешь умереть от обезвоживания? — Уговаривал Лен, поставив перед мальчиком стакан воды. — Не знаю… А это больно? — Кагамине одарил его злым взглядом, продолжая: — Я всё понимаю, тебе сейчас очень тяжело, но Фукасе хотел бы, чтобы ты жил дальше и не грустил, я уверен! Услышав знакомое имя, Оливер затих. — Скажи, Лен, зачем он это сделал? — Почти шепотом спросил он, пустым взглядом глядя на стакан с такой ненавистной ему, с недавних пор, жидкостью. Кагамине вздохнул, кладя руки на плечи Оливера. Он явно чувствовал вину за то, что снова поднял эту тему. — Понятия не имею… Я никогда не понимал Фукасе. Знаешь, от него всегда веяло каким-то одиночеством… И пустотой.