Сватовство знатного оленя

О скалы грозные дробятся с ревом волны и с белой пеною, крутясь, бегут назад. А потом снова бросаются вперед, на каменные твердыни. Раз за разом. День за днем. Год за годом. Век за веком. Тысячелетие за тысячелетием. Легенда гласит, что когда-то давно здесь далеко в море вдавался скальный мыс, подобный клинку длинного меча. Потомки Серого короля из рода Грейджоев в незапамятные времена выбрали его для своего оплота, которому дали название Пайк. Но море внесло свои правки. Его волны разбили мыс, раздробив его на три островка и дюжину небольших скал. Камни сдались под их напором. Камни, но не железнорожденные люди. Замок Пайк остался стоять на своем месте, только теперь он сильно изменился. Постройки лепились на уцелевших островах и скалах, которые связали между собой каменные или подвесные мосты. Ворота и основные укрепления остались на берегу, прикрывая замок от возможного штурма со стороны острова. Штурмовать его с моря было невозможно: Пайк не имел не то что своей гавани, но даже причала. Искусные капитаны могли провести свои ладьи между островками, на которых стояли постройки замка, до даже лучшие из них не могли здесь пристать к берегу. А если бы кто и сумел, то это все равно оказалась бы бесполезным: к жилью нужно было подниматься по высоким и практически отвесным скалам. Таков был замок Пайк, твердыня Великого дома Грейджоев. Хозяева жили в самой старой его части, в Морской башне, когда-то стоявшей на дальнем краю мыса, а ныне вздымавшейся на самом далеком от берега островке. Низ большой круглой башни побелел от морской соли, верх оброс лишайниками, зубчатый венец почернел от копоти сторожевых костров. Комнаты здесь были невелики и тесноваты, в них царила промозглая сырость. Люди с зеленых земель не могли долго жить в таких условиях. Не проходило и луны, как их начинал бить кашель, а если кто-то проводил в Пайке год, то возвращался домой глубоко больным человеком. Грейджои проводили здесь всю свою жизнь, порой довольно долгую. Нынешнему хозяину Пайка, лорду Квеллону Грейджою шел пятьдесят пятый год. И он обладал не только богатырской статью, за которую получил прозвище Железный гигант, но и столь же богатырским здоровьем. Старость еще не начала подтачивать его силы. Он и сейчас, как в юности, мог убить быка ударом кулака в лоб, разогнуть лошадиную подкову или завязать узлом кочергу. Разве что кожу руками давненько не разрывал, но и то, реши он попробовать, так нашлось бы немало желающих поставить оленя против оленя, а дракона против дракона, что у него получится. Неудивительно, что такой человек держал в трепете и покорности все Железные острова. Железнорожденные хоть и отличались буйным нравом и безумной отвагой, но все-таки берега не теряли. А те, кто терял, давно уже обрели покой в чертогах Утонувшего бога. Остальные смирились и хотя бы на словах, но приняли «Новый курс». Запрет на набеги в зеленые земли и грабежи, включая пиратство в Закатном море и прибрежных водах Дорна. Запрет на рабство. Запрет иметь морских жен. Развитие ремесел и торговли. Покровительство мейстерам и септонам. Сопротивлялись по-тихому. Города жили спокойно, но ладьи железных людей возникали порой у небольших прибрежных деревенек в ночной тиши, и уходили обратно до рассвета со скудной добычей, не оставляя ни единого живого свидетеля: если набег раскрывался, гнев лорда-жнеца был страшен, а расплата беспощадна. Рабов загоняли вглубь шахт и тайные укрытия и заставляли работать совсем уж безжалостно: пусть быстро сдохнет, но принесет хоть какую-то прибыль. Морских жен, конечно, пришлось отпустить, и сдерживать страсть: с каменной женой нельзя сделать и доли того, что дозволено с морской. Зато уж в удачном набеге пощады не было ни совсем юным, далеким от возраста расцвета, девочкам, ни старухам – с ними железной платой расплачивались за все. Кривя лицо и презрительно сплевывая, торговали, сразу пуская выручку на покупку необходимого. А если что-то откладывали, так в глубокой тайне. Чтобы никто не знал и не смел упрекнуть, будто за богатство не заплачена железная цена. В замки допустили мейстеров, в городах построили септы. Правда, те стояли практически пустыми, а услугами серых людей пользовались разве что для почтовых сообщений. Вороновая почта железнорожденным пришлась по душе. Лорд Квеллон прекрасно знал обо всем этом и принимал, как должное. Человека сразу не изменишь, тем более железнорожденного. Новый курс на то и курс, что ведет к цели постепенно, но неотвратимо. С каждым годом люди все больше и больше привыкают к новым порядкам, а желание вернуться к старым становится все слабее. На этом и строился расчет. И пока что он оправдывался. Конечно, лорд Грейджой не был настолько наивен, чтобы полагать, будто дело уже сделано. Ладья государственной политики могла сбиться с курса в любой момент, и постоянно искал возможности посильнее закрепить выбранное направление. Как раз такими мыслями он был и занят в тот момент, когда появился слуга и доложил: - Прибыл лорд-капитан Хото Харлоу и просит его принять. Квеллон окинул вестника заинтересованным взглядом и приказал: - Пива и рыбы в солнечный чертог. И лорда-капитана Харлоу туда же. - Будет сделано, м’лорд. Слуга поспешил исполнить приказание, а Грейджой не спеша подошел к окну, бросив взгляд на море, бурное и переменчивое, такое же как сама жизнь. В первые дни года и вдруг визит Харлоу. Явно неспроста. Зачем? Именно дом Харлоу, правивший над одноименным островом, был самым верным сторонником «Нового курса», самой надежной опорой лорда Квеллона при его проведении. Властители не самого большого, но зато самого богатого и людного из Железных островов, всегда держались немного наособицу. Ну, как всегда? Пожалуй, со времен Завоевания, когда драконий огонь испепелил короля Харрена и всю его семью, отправив в небытие «Черный род», твердой и жестокой дланью управлявший подвластными лордами-капитанами. Как ни крути, но такой власти, какая была у Хоаров, Грейджои над своими людьми никогда не имели. При их власти Харлоу не восставали и не бунтовали. Но были себе на уме, ставя собственную выгоду превыше веры и обычаев. Капитаны с Харлоу давно не считали зазорным торговать, хотя и никогда не хвастались купленным добром. На Харлоу допускали мастеровых людей с зеленых земель, и многие жители острова не гнушались упражнениям в их занятиях, но ни один из них не был уличен в том, что променял весло на ремесло. Еще в детстве Квеллон слышал, что на Харлоу якшаются с серыми, хотя ни в одном замке на острове не было официального мейстера. На Харлоу разводили лошадей. Точнее, пони, но пони – тоже кони. Да чего там, на Харлоу, грешно сказать, сеяли. И опять-таки задолго до «Нового курса», чуть ли не с Завоевания. Правда, делали это исключительно невольники, число которых пополнялось за счет захваченных команд кораблей Вольных городов, но все равно. Да на любом другом острове вряд ли можно было бы найти железнорожденного, который согласился бы пойти в надсмотрщики за сеятелями, и лорда, который отдал бы под посев хоть мизерный клочок своей земли. На Харлоу от весны до осени зеленели поля и огороды. При этом железнорожденные с Харлоу изгоями не считались. Как-то само собой вышло, что относились к ним не хуже, чем к уроженцам любого другого острова. А узнав о мелком нарушении Старого закона, лишь снисходительно ухмылялись: «А, ну так он же с Харлоу… Они там все чудаки». Так что не удивительно, что лорды из дома Харлоу были самыми верными и последовательными сторонниками лорда Квеллона, и именно на них он опирался в первую очередь в своих реформах. И вот теперь племянник главы дома Харлоу неожиданно приезжает на Пайк для того, чтобы… А для чего? Ворон с донесением из замка Десяти Башен, где жил глава дома, лорд-капитан Альвин Харлоу, в Пайк не прилетал. Значит, его племянник привез с собой новость, которую старик не рискнул доверить бумаге. Что же это может быть за новость? К худу она или к добру? Чтобы это узнать, нужно было выслушать гонца, и Квеллон направился в Большой замок. Он занимал большую часть самого большого, центрального острова, оставшегося от древнего мыса, и чтобы до него добраться из Морской башни, нужно было преодолеть два узких каменных мостика и один подвесной. Для тех, кому боги даровали горькую долю родиться в зеленых землях, каждый такой переход давался огромным трудом и большим риском для жизни. Железнорожденный не чувствовал в пути ни малейшей опасности, но и не позволял себе отвлекаться. Море глупости не прощает, случалось, что кто-то из слуг падал с мостов вниз. Иногда трупы потом волны выбрасывали на берег, а другие прямиком отправлялись в чертоги Утонувшего бога, если только угодны ему такие растяпы. Вот и солнечный чертог Большого замка человек с зеленых земель никогда бы так не назвал. А услышав, посчитал бы насмешкой. Солнца и света здесь было куда меньше, чем в таких покоях замков на континенте. На самом деле, значительно больше, чем в большинстве других помещений Пайка, но тому, кто рожден не на Железных островах этого, похоже, было не оценить. Квеллон все забывал спросить, чувствует ли разницу старый мейстер Арнери. Если не дано даже ему, то остальных уж точно можно не спрашивать. Когда Квеллон зашел внутрь, то он обнаружил, что слуги уже принесли пиво, хлеб и рыбу: сушеную, вяленую и слегка подогретую печеную. А вот посланца Харлоу еще не привели, но спустя пару минут появился и он. Это был молодой человек, скорее даже юноша, еще не отметивший своего двадцатилетия. Длинное лицо еще не успело загрубеть, в нем угадывались остатки юношеской мягкости. Волосы он носил довольно длинные, а бородка была короткой, аккуратно подстриженной. В одежде преобладали цвета дома Харлоу: черная ткань и серебряная вышивка. Только на рукавах дублета у плеч были вставлены узкие красные клинья. Поверх дублета на юноше был надет колет тех же цветов, с вышитой на груди эмблемой Харлоу из Башни Мерцания: серебряная коса на черном поле, как и у всех Харлоу, но поле было обрамлено широкой белой каймой с зубцами вовнутрь, явно имитирующей крепостную стену. Помимо прочих вольностей, Харлоу отличались особым порядком наследования титулов и замков, которую так и называли: «лестница Харлоу». Нормальный человек бы просто не в состоянии уследить за всеми особенностями передвижения по ее ступеням, поэтому все вопросы наследования титулов и замков решались внутри рода. Лорд Квеллон, принимая после смерти отца присягу лорда Джорона Харлоу, традиционно пообещал: если кто недовольный придет на суд к нему, судить буду по общему закону, а не по вашему. Лорд Джорон так же традиционно изъявил покорность, но за все время правления Квеллона никто не жаловался. Хотя замки то и дело переходили из рук в руки, та же Башня Мерцания сменила хозяина никак не меньше трех раз. Да и во главе дома после смерти лорда Джорона встал лорд Альвин, который приходился предшественнику не сыном, а младшим братом. - Лорд Квеллон! – произнес юноша, почтительно кланяясь. В этот момент было особенно заметно, как топорщится одежда на его спине: Хото Харлоу был горбат, за что носил прозвище «Горбун Хото». Даже плащ, который он сейчас держал в левой руке, не смог бы скрыть этого изъяна его тела, а уж дублет и колет и подавно. - Лорд Альвин прислал тебя с посланием? - Нет, милорд. Никакого послания я не привез. - Тогда зачем ты здесь? - Я приехал, чтобы рассказать милорду то, о чем, я считаю, он должен знать. - Тогда говори. - Милорд, я отправляюсь в зеленые земли, чтобы поступить на службу лорду Джону Аррену. - Что???!!! Квеллон уставился на молодого Харлоу, пытаясь понять, произнес ли тот слова, которые он только что услышал, либо же это только почудилось. - Я хочу поступить на службу лорду Джону Аррену, милорд, - твердо повторил молодой человек. - Та-ак… И кто же тебе это посоветовал? В зеленых землях такое не часто, но случалось: земли дома лежали в одном уделе, а кто-то из его членов служил лордам другого. Но то в зеленых землях. Чтобы железнорожденный стал служить зеленым… Такого Квеллон не помнил и не мог представить себе даже в кошмаре. - Никто, милорд. Я сам решил попробовать. - Ах, сам… Гнев вскипал внутри Железного гиганта, но внешне он пока оставался бесстрастным. Пусть говорит. Пусть сначала скажет все. - А лорд Альвин знает о твоем решении? - Квеллон не удержался от того, чтобы вложить в последнее слово китовую дозу презрительного сарказма. - Да, милорд. Я рассказал ему об этом незадолго до Первого дня. - И что же он тебе сказал? - Сначала ему не понравилась эта идея. Но потом он решил, что стоит попробовать. Если первая фраза молодого человека вызвала у лорда Квеллона кривую усмешку, то вторая удивила. По-настоящему удивила. - Попробовать? Что именно? - Показать зеленым людям, что железнорожденные могут не только допустить их на острова и обеспечить там безопасность, но и жить среди них, соблюдая единые законы всего королевства. И тут ненависть Железного гиганта вдруг стремительно исчезла. Опала, как опадает в котелке с похлебкой из морских гадов пена, стоит лишь только вынуть его из огня. Ведь именно за это он боролся все эти годы, об этом мечтал: чтобы железнорожденные в королевстве встали вровень с зелеными людьми. А о том, что для этого надо не только перенять законы зеленых, не только защитить их на своей территории, но и прийти в их земли не как враги, а как сограждане, он не догадался. А молодой Хото догадался. Даром, что горбун. - Смотрю, у тебя большие планы, - слегка насмешливо произнес Квеллон, теперь уже очень пристально рассматривая визитера. Он ведь ничего толком не знал о нем, кроме того, что в семействе Харлоу не без урода. Надо сказать, так уж уродлив Хото не был. Горб немного пригнул его к воде, но не согнул и, судя по всему, не сломил. – А чем ты хочешь убедить лорда Аррена взять тебя на службу? - Я хороший мечник, милорд. Кроме того, я считаю, что разбираюсь в военном деле, а на Долину постоянно устраивают набеги дикари с Лунных гор. Если милорд Аррен доверит мне отряд, то я постараюсь доказать, чего я стою. - Ты уверен, что справишься? - Я верю, что способен на это, милорд, И приложу все силы. А дальше как сложится. Хвалиться перед боем проще, чем победить. - Тоже верно! – кивнул владыка Железных островов. – Садись! Хлебнем-ка пива. Из кружек, как пьют зеленые люди, жить среди которых собираешься. Кроме оловянных кружек на столе лежали два рога для пива, но Квеллон с умыслом сказал именно то, что сказал. Молодой лорд почтительно, но без робости, присел за стол напротив владыки Железных островов. Наполнил пивом сначала его кружку, потом свою. - Сколль! – провозгласил лорд Грейджой. - Сколль! – ответил Хото Харлоу. С легким звоном кружки столкнулись. Они выпили, закусили, а Квеллон тем временем размышлял. Пожалуй, появлению безумной идеи молодого Харлоу поспособствовал именно его горб. У парня определенно есть задатки, чтобы стать хорошим капитаном, но большого признания на островах ему не добиться: уродов железнорожденные не жаловали. Наверняка он сам это понимает, причем уже давно, с раннего детства. Потому и хочет поискать удачу на стороне. Так пусть пробует. Лорду Аррену, пожалуй, его поступок понравится. И на горб Хото он смотреть не станет. Ну а что скажут люди... А люди могут сказать и так: «уехал горбун, да и хрен с ним тюлений». Особенно, если именно эту мысль аккуратно забросить лордам-капитанам точнехонько сразу после отъезда. Урон гордости и чести железных людей? От кого урон? От горбатого урода? Странноватые, брат, у тебя нынче представления о чести… Да, вот как-то так, пожалуй и нужно поступить. - Значит, лорд Альвин, одобрил твое намерение? - Одобрил, милорд. - А ко мне ты зачем тогда отправился? Плыл бы прямо в Сигард. А то уж и сразу в Чаячий город. - Я подумал, милорд, что могу быть чем-то полезен вам. Поэтому решил сначала плыть на Пайк, рассказать о своих намерениях и спросить, не будет ли мне поручений или приказов. Квеллон уставился пронзительным взглядом прямо в серые глаза горбуна, но тот не отвел взгляда, выдержал напор грозного лорда. - Поручений или приказов… - медленно повторил Грейджой, тщательно обдумывая свой ответ и вспоминая одну из любимых фраз мейстера Арнери: «Лучшее – враг хорошего». Хото Харлоу неожиданно ворвался в его план, подобно внезапно налетевшему шторму, смешал замыслы и поставил перед выбором. Можно было отправить его в зеленые земли и предоставить своей судьбе. Это было хорошее решение. А можно было попробовать вписать в план, как неожиданный резерв, удачу, чуть припозднившийся подарок к Первому дню. Это могло оказаться лучшим решением, но могло и, напротив, перегрузить и отправить ко дну весь тщательно продуманный и подготовленный план. Квеллон бросил на молодого человека еще один цепкий взгляд. «Кто ты, Хото Харлоу?» - размышлял он. – «Дар Утонувшего бога, присланный, чтобы помочь осуществить мои мечты, или проклятье Штормового бога, призванное их погубить?» Разумеется, ответа не последовало. Хото Харлоу, наверное, даже не подозревал, какими вопросами задается его лорд. Железный гигант вздохнул. Море любит бесстрашных, но море не любит безмозглых. Принял решение – иди до конца, но перед тем как его принять, хорошенько подумай. Время в запасе у него есть, и совершенно незачем определяться прямо сейчас, за кружкой пива. - Возможно, приказ будет, но я должен его тщательно обдумать. Поэтому ты, лорд Хото, побудешь пока что гостем Пайка. А вот поручение ты получишь прямо сейчас. Ты назвал себя хорошим мечником, верно? - Да, милорд, я старательно учился этому искусству. - Пока ты гостишь в замке, будешь давать уроки моим младшим. Я посмотрю, искусен ли ты на деле так, как на словах. - Это большая честь для меня, милорд. Но у них, наверное, уже есть наставник, и… - Это не твое дело, - Квеллон нахмурился и слегка повысил голос, напоминая, кто здесь главный. – Ты будешь давать им уроки, а я стану смотреть, как ты это делаешь. - Как прикажете, милорд… - склонил голову молодой человек. - И вот еще что. Ты уже сказал кому-то в Пайке о своем желании отправиться в зеленые земли? - Никому кроме вас, милорд. - Вот никому и не говори. Это должно остаться тайной, в которую посвящены только ты и я. Если по замку поползут слухи о том, зачем ты сюда приехал… Ты очень пожалеешь, лорд-капитан Хото Харлоу, что не отправился сразу в Сигард.