Никчемное дельце

На самом деле выдумывать план побега — это тяжкий труд. Нужно точно рассчитать время, когда сестра Нокс закончит обход, и только тогда собираться вместе, чтобы коллективно решить, что предпринять. Пока дальше каких-то неясных идей дело не ушло. Эрни, Вероника и Мистер Микс прилагают все усилия, чтобы совершить прорыв, но, видимо, некоторая дряхлость дает о себе знать, поэтому никому из них пока не удалось предложить что-нибудь дельное. Отчаяние витает в воздухе уже который день подряд. Нужно чудо. Тимоти изо всех сил старается не падать духом. Единственное, что он может себе позволить, так это разглядывать потолок, потому что последние три дня за возмутительное поведение в столовой ему запретили прогулки. Мысли его все равно крутятся вокруг свободы, он забыл о своем издательстве, об Урсуле, даже о брате, только воспоминания о ней греют его сердце. В некоторые секунды ему хочется плакать от бессилия. Так могло бы продолжаться долго, но в какой-то момент он слышит шаги за дверью и резко садится на кровати, чтобы заметить на пороге сестру Нокс. — Мистер Кавендиш, как вы себя сегодня чувствуете? — елейно, так что хочется проблеваться, спрашивает она. — Неплохо, — врет он. — Вы подумали над своим поведением? — закрывая за собой дверь, продолжает сестра Нокс. — Подумал, — сквозь зубы цедит он. — И вы будете себя хорошо вести? — Буду, — тускло отзывается он. Сестра сдержанно улыбается и, посмотрев на старика внимательно, высказывает свое решение: — Тогда сегодня вы можете присоединиться к просмотру телевизора. Но не больше часа, предупреждаю сразу. Тимоти еще долго смотрит ей вслед, когда она уходит. Дверь наконец-то открыта. Прескверные чувства охватывают его, к нему относятся словно к маленькому ребенку, неспособному позаботиться о себе! С таким обращением любой станет умалишенным в скором времени. Прекратить это можно только одним способом — бежать. Но как? Тимоти сомневается в том, что сможет решить это один, поэтому поднимается на ноги и идет в общий зал, чтобы вновь увидеть своих друзей, которые, возможно, дадут ему знак, что в его отсутствие смогли выдумать хоть малость воплотимый план. Он садится в одно из кресел, внимательно осматривается по сторонам, но не замечает рядом с собой даже мистера Микса. Вздохнув, решает подождать. Глаза, уставшие рассматривать потолок «палаты», против воли упираются в голубой экран. Идет какое-то реалити-шоу с вульгарным содержанием, Тимоти только спустя секунды акцентирует на этом внимание и удивляется. Еще раз осматривает сидящих рядом и понимает, что старички и старушки заинтересованно следят за происходящим. Он пожимает плечами, в принципе, ему все равно что смотреть, он здесь не за этим. Набравшись терпения, он даже начинает вникать в отношения молодых людей, которые при камерах выясняют отношения. Реклама начинается внезапно. Первый же ролик с первых секунд по-настоящему приковывает его внимание. Он в эти секунды чувствует самую настоящую радость и с мыслью: «Вот он выход!», выхватывает у соседа рядом ручку и кроссворд, записывая короткий номер. Весь день он ведет себя прилежно, даже слишком тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. Вечером он, вызывая удивление у своих товарищей, спокойно отправляется в свою комнату; как влюбленный, что никак не дождется первого свидания, сжимает в руках клочок бумажки и ждет, когда проклятущая Нокс находится по коридорам. Дождавшись тишины, он крадется в сторону служебного телефона и, радуясь своему успеху, быстро и осторожно набирает номер. Гудки слышатся ему самой прекрасной песней из всех когда-либо сочиненных, глаза его горят и улыбка растягивает губы. — Сол Гудман, быстрое правосудие. Рад вас слышать! — отзывается телефон приветливым мужским голосом, и Кавендиш счастливо жмурит глаза. — Здравствуйте, мистер Гудман, — тихо шепчет Тимоти. — Я к вам по очень важному вопросу. Дело в том, что мой брат обманом поместил меня в дом престарелых и я не знаю, как выбраться отсюда! — Так понимаю, по этой причине вы говорите тихо? Что ж, не беда, отвага в таком деле не последнее дело. Вы большой молодец, что нашли этот номер, сейчас расскажите мне подробности, и я сделаю все, чтобы ваш брат ответил за свои действия. В последний раз Тимоти чувствовал такой прилив сил очень давно, и точно это было не вчера. Он представился и быстро рассказал о том, как подписал бумаги, подумав, что просто останавливается в гостинице на ночь, и не забыл упомянуть о том, какой ужас испытал, когда увидел копающуюся в его вещах сестру Нокс. Выслушав свою полагающуюся долю сочувствия и понимания, растрогался и в сердцах заметил, что «в этом жутком месте» ущемляют права стариков. Мистер Гудман живо на это отозвался, чувствовалась в нем деловая нотка, его мысль парила гораздо дальше и выше. В итоге за этот небольшой промежуток Гудман, говоря, что уже однажды сталкивался с чем-то подобным, был готов собрать чуть ли не коллективный иск на «Дом Авроры», приписывая тому многочисленные недействительные сделки, чьи сотрудники, вводя в заблуждение «наивных пожилых граждан», приобретали себе подопечных. Кавендиш так вообще чуть ли не светился, слушая богатую и содержательную речь адвоката. В юриспруденции он не разбирался совсем, поэтому просто кивал на, как он думал, справедливое негодование бывалого профессионала. Разговор складывался преотличнейше. Надежда, столь потерянное чувство, засветилась новыми красками. Кавендиш упомянул, что оплатить услуги сможет только после того, как наладит свои дела, после чего Гудман стал вызнавать подробности. Разговор получил неожиданный оборот. Гудман в какой-то момент, шутя, похвалил акцент Кавендиша, говоря, что сам по происхождению ирландец, поэтому ему просто с ним, как с клиентом, найти общий язык, а вот когда он спросил, как давно тот в Альбукерке, Кавендиш вдруг замер. Пауза слегка затянулась, Солу даже пришлось напомнить о своем присутствии. — О каком Альбукерке вы говорите? — севшим голосом уточнил Кавендиш. — Вы меня пугаете, — со смешком отозвался адвокат, потом, чуть помешкав, спросил: — Вы хотите сказать, что находитесь в другом городе и каким-то образом узнали обо мне? Так это еще интереснее! — Я нахожусь в Манстере… Повисла немая пауза. Тимоти почувствовал, что из его легких вышел весь воздух, в глазах потемнело. После чего он услышал короткие гудки и знакомое сестринское покашливание за спиной. Случай объяснялся просто. Оказывается, старший Кавендиш на радостях подарил дому престарелых спутниковую тарелку, а младший Кавендиш не досмотрел рекламу до конца.