* * *
Мин Юнги не фотограф, но ему начинает по-настоящему нравиться проявочная комната. Это почти идеальное для него место: там тихо, нет окон, его тяжело найти, и там не может находиться больше, чем трое людей одновременно. Красное освещение и запах химикатов, конечно, малость портят общую картину, но ведь совершенных мест не бывает. Юнги хочется превратить всю свою квартиру в проявочную комнату. (— Твоя квартира и так уже почти такая же, — говорит Джин, закатывая глаза. — Ты не даешь никому из нас запасной ключ. У тебя блэкаут-шторы. Ты никогда не устраиваешь у себя вечеринки. — Этого недостаточно, — отвечает Юнги. — Может, мне переехать в какое-нибудь подземное логово? — Ты бы отлично ужился с людьми, живущими в канализации. — Малыш! — вскрикивает Хосок, подавившись кофе. — Ты ведь говорил, что они не существуют! — Так и есть, милый, — успокаивающе произносит Джин. После этого он поворачивается к Юнги и фыркает. — Теперь посмотри, что ты натворил! Юнги бьется головой о стол до тех пор, пока Намджун его не останавливает.) Сегодня он пришел сюда не из-за задания. Ему надо проявить фотографии, которые он сделал пару недель назад просто так, для себя, потому что освещение было хорошее, и он был со своими друзьями, и ему просто захотелось, ну, запечатлеть это, захотелось превратить эти красивые моменты во что-то, что можно будет потрогать. Во что-то, что он сможет подержать в руках, поднести к свету и сказать себе: “Это было, я был там тогда, я был там.” Или что-то вроде того. Он опускает лист фотобумаги в контейнер с проявительной жидкостью и смотрит, как тот тонет в ней. Он сейчас здесь один. Лишь он, омывающие красные лампы, химикаты и ряды высыхающих фотографий. Юнги нравится, когда все так. И, разумеется, в этот момент открывается дверь, и в комнату заходит Тэхен. Они встречаются взглядами на долю секунды, ровно на столько, что Юнги успевает заметить на нем, наверное, самый большой и самый мягкий свитер, который у него есть, а потом он тут же отворачивается. Уши у него горят. Господи. Наступает долгая тишина, они оба тихонько занимаются своими делами, перемещаясь по комнате, словно одноименные полюса двух магнитов, отталкивающие друг друга. Юнги периодически вздрагивает, и это едва ли можно контролировать, ведь дело не только в том, что рядом Тэхен, просто тут еще вдобавок и холодно. Он достает свои фотографии из проявителя так скоро, как только может; его пальцы, сжимающие щипцы, дрожат. — Эй, — звучит голос Тэхена прямо у него за спиной, и Юнги чуть ли не роняет снимки. — Боже, — вздыхает он, оборачиваясь. Он вдруг оказывается очень-очень близко к Тэхену, его глаза находятся на уровне его подбородка. — Господи, ты что, призрак? Ты тот самый Призрак Проявочной Комнаты? — Прости! — отвечает Тэхен. — Извини, пожалуйста, я не хотел тебя напугать. Мне постоянно говорят, что я до жути тихо двигаюсь, и я вечно об этом забываю. Я просто... — он протягивает комок чего-то темного и мягкого. Свой свитер. Он теперь в белой футболке, светящейся под красными огнями. — Ты, эм, тебе вроде холодно. Юнги удивленно смотрит на него. — Можешь не брать, — бормочет Тэхен, выглядя куда более смущенно и обеспокоенно, чем Юнги мог бы ожидать. — Я просто подумал... — Спасибо, — говорит Юнги, принимая свитер. Он все еще не до конца уверен, что это не какая-нибудь ситуация в духе Кэрри, но он замерз, а свитер кажется уютным. Он надевает его и ненавидит себя за то, что замечает, что от Тэхена, по всей видимости, пахнет шалфеем и пачули, а еще фруктовым шампунем. Он пахнет, как жаркая летняя ночь. Когда он возвращается к реальности, Тэхен уже смотрит на что-то за его плечом. Юнги следует за его взглядом и натыкается на свои собственные фотографии. Они уже почти проявились, разные цвета превращаются из пятен Роршаха* в нечто понятное. Там есть фото Намджуна, спотыкающегося о коробку виниловых пластинок в музыкальном магазине. Фото Сокджина и Хосока, смеющихся за тарелками рамена, над ними ореол из пара и желтого света. — Они очень хороши, — мягко произносит Тэхен. Юнги натягивает рукава свитера себе на пальцы. — Спасибо. — Они не похожи на те, что ты показываешь на занятиях. — ...Спасибо? — Нет, не в смысле, что те, что ты показываешь, не так хороши! — вырывается из испуганного Тэхена. — Они хороши, они очень хороши. Ты очень хорош. Эм. Я просто имел в виду, что обычно твои фото, ну, с каких-то протестов, или концертов, а на этих совсем другая атмосфера. Они мягче, что ли. — Они не для учебы, — Юнги пожимает плечами. — Ты ведь изучаешь изобразительное искусство? — Нет, — отвечает Юнги. — Я учусь на музыкального продюссера. Тэхен широко раскрывает рот от удивления. Неожиданно. — О господи! — Что такое? — Это же так круто, — говорит Тэхен. Он качается на стопах, как маленький ребенок. — О боже, это дико круто. У меня есть друг, который немного продюссирует, и это кажется таким сложным. Вау. Какую музыку ты делаешь? У Юнги уходит какое-то время на ответ. Тэхен смотрит на него своими яркими глазами, словно бы наполненными звездами, он смотрит так, будто Юнги — самый удивительный человек из всех, кого он видел. Тэхен буквально прикусывает губу в ожидании того, что же тот скажет. И это как-то слишком. — Хип-хоп, — наконец отвечает Юнги. — Иногда поп и R&B. Но в основном хип-хоп. — Вау, — вновь произносит Тэхен. Он долго смотрит на Юнги, и из-за темноты и этого красного света невозможно разобрать выражение его лица. — Эй, эм. Раз уж мы здесь. Могу я кое-что спросить у тебя? — Спросить можешь, — говорит Юнги. — Но не факт, что я отвечу. — Хорошо. И пока я не спросил, знай, что ты можешь отказаться. — Да, я в курсе. — Окей. Яхотелузнатьможнолимнетебяпофоткать, — в спешке проговаривает Тэхен. — Будь здоров? — Юнги щурится, а Тэхен в ответ вздыхает. — Прости, я обычно не настолько неловкий. Могу я, эм, могу я как-нибудь пофотографировать тебя? — Хм, — говорит Юнги. — Не знаю даже. Раздеваться нужно будет? — НЕТ! Нет, совсем нет. Надо в одежде. Полностью в одежде, — он проводит рукой по своим волосам. Юнги успевает разглядеть его брови, и вдруг наступает странный момент, когда в его голове звучит голос Хосока, говорящий, что брови-то у него зачетные. — Окей, давай я объясню. Я сейчас работаю над серией портретов, изображающих маскулинность с точки зрения квиров. Ну, то есть, показывающих все эти разные воплощения мужской энергии, это своего рода заявление против традиционной токсичной маскулинности, — на мгновение он вглядывается в Юнги, будто бы пытаясь разобрать его реакцию. — Проще говоря, я хочу использовать свое искусство, чтобы показать, что маскулинность может быть нежной, и любящей, и изменчивой, и что она совсем не обязательно подразумевает, ну, агрессию и контроль. Так что, эм, да. — Оу, это на самом деле очень круто, Тэхен, — тихо произносит Юнги. — И ты хочешь, чтобы я был частью этой серии? — Если только для тебя это не будет некомфортно. Есть некоторая вероятность, что Тэхен на самом деле совсем не высокомерный придурок, каким его считал Юнги. Есть некоторая вероятность, что Тэхен просто красивый, везде. Юнги обдумывает предложение где-то две секунды, а потом уголки его губ слегка поднимаются, и он направляет свой взгляд на Тэхена. — Я согласен. На лице Тэхена появляется улыбка.* * *
— Почти готово, — бормочет Тэхен, его голос прямо возле лица Юнги. — Так, почти, да, идеально! Юнги открывает глаза. Сегодня день его фотосессии с Тэхеном. Они уже целую неделю переписываются, и сперва Тэхен просто делился с ним деталями съемки (я бы очень хотел пофоткать у тебя дома, если можно???? в моей серии важный момент — запечатлеть людей в местах, где им комфортно, поэтому обычно мы все устраиваем у них дома или в каком-нибудь другом любимом месте!! по поводу одежды, просто выбери что-то, в чем тебе наиболее уютно, ахахах!! даже пижама сойдет! я сделаю небольшой макияж тебе, но всю косметику я притащу с собой. о, а еще, если у тебя вдруг получится выбрать 5 каких-нибудь вещей, которые много для тебя значат или которые олицетворяют для тебя что-то, то будет просто офигенно), а потом все переросло в обычные... разговоры. Тэхен задавал Юнги кучу вопросов о его музыке, а он в ответ еще больше спрашивал о его серии портретов. А потом Тэхен начал отправлять ему мемы и фотки собак, на которых он натыкался на территории кампуса, а Юнги прислал ему фото Холли, и потом они вдруг поняли, что оба из Дэгу, и, эм, да. Юнги очень старается не напридумывать ничего. Он смотрит в свое отражение в зеркале над столом. Они решили устроить фотосессию у него в спальне, поэтому Юнги сейчас сидит на недавно застеленной кровати, на нем свободная черная рубашка и черные штаны. Он окружен своими пятью значимыми вещами: мини-синтезатором, блокнотом с текстами песен, наушниками, первым CD-диском, который он купил (Run-DMC), и, что, вероятно, немного позорно, игрушечным Кумамоном, которого он привез из Дэгу. Тэхен как раз добавлял последние штрихи к макияжу Юнги: тушь, немного цвета на губах и, наконец, золотые блестки на носу, как распыленные веснушки. Помимо этого, он надел на Юнги венок из цветов: белых и желтых роз. Юнги вообще не представляет, какими получатся фотографии, особенно потому, что он до этого никогда еще не делал ничего даже отдаленно напоминающего работу моделей, но Тэхен, кажется, знает, что делает. Он принес профессиональное оборудование для освещения и всякую другую всячину, превратив спальню Юнги в самую настоящую студию. — Погоди, — говорит Тэхен, подбегая вперед, чтобы поправить венок. — Так, хорошо, теперь ты идеален. В этом я очень сильно сомневаюсь, думает Юнги, но не спорит. — Помни, что можешь сказать мне, если тебе станет некомфортно, хорошо? — говорит Тэхен, поднимая камеру. — Я буду просить тебя менять позу каждые несколько минут. Юнги кивает. Он нервничает. Почему он нервничает? Все, что ему нужно делать, — это сидеть здесь. Хотя, это не совсем так, и он понимает это в течение следующих двадцати минут. Да, конечно, он просто сидит на своей кровати, меняет положение рук или ног, наклоняет голову и по-разному взаимодействует со своими пятью значимыми предметами; иногда он смотрит прямо в объектив, иногда — нет; но все это он должен делать, пока на него смотрит Тэхен. Взгляд у Тэхена темный, напряженный, и он полностью сфокусирован на Юнги. Иногда Тэхен немного опускает свою камеру и подходит к Юнги, чтобы помочь тому сменить позу. Своими пальцами он осторожно прикасается к его кистям, к его подбородку. Иногда Юнги делает какое-то особое выражение лица, и Тэхен быстро делает череду фотографий, бормоча что-то себе под нос. — Могу я узнать, над чем ты сейчас работаешь? — спрашивает Тэхен через какое-то время, нарушая тишину. — Ну, я про музыку. — Да, конечно, — говорит Юнги. Он немного моргает. День уже близок к завершению, за оконом почти закат, потому что Тэхен настоял на том, чтобы провести фотосессию во время чего-то, что он назвал “золотым часом”. Все, что Юнги знает, — это то, что ему в глаза светит солнце. Стараясь не щуриться, он начинает рассказывать Тэхену о песне, над которой он сейчас работает вместе с Намджуном. Это лишь неторопливая чилл-поп мелодия, к которой пока что нет текста. Тэхен продолжает фотографировать, а еще он кивает и мычит в ответ, он задает мягкие, любопытствующие вопросы, подталкивая Юнги к продолжению рассказа о его последнем проекте, о том, как он увлекся музыкой, о том, что ему нравится писать... Юнги даже не замечает, что проговорил практически час, когда Тэхен наконец выпрямляется. — Солнце уже вроде бы зашло, — произносит он, и голос его звучит почти разочарованно. Потом он немного встряхивается, осветляясь. — Но это ничего! Я точно снял то, что хотел. — Оу, — выдыхает Юнги. Тэхен кладет камеру и потягивает руки над головой, виляя всем телом, как промокшая собака. Он одаривает Юнги широкой, глупой улыбкой, вокруг глаз появляются морщинки. — Они получатся просто потрясающими. Я нутром чую. Ты прямо прирожденная модель. Тебе это когда-нибудь говорили? — Эм. Нет. — Ну, это правда. Ты бы подумал над карьерой, готов поспорить, что сможешь на этом заработать. Юнги просто удивленно смотрит на него. Он уже достаточно хорошо знает Тэхена, чтобы быть уверенным, что тот сейчас не прикалывается над ним, но слышать что-то такое от Самого Красивого Человека Во Всем Мире все равно как-то дико. Юнги прямо чувствует, как краснеет, и знает, что с таким ярким освещением это точно заметно. — Спасибо, — бормочет он, избегая взгляда Тэхена. И ему совсем не помогает то, что Тэхен сегодня выглядит так сногсшибающе, как никогда. А ведь на нем лишь обычные спортивные штаны и очередной огромный свитер. Его темные волосы спадают на глаза, и Юнги не может перестать думать о его руках, его длинных, изящных пальцах, его красивых ногтях. Это, эм, это нехорошо. — Что ж, я, наверное, пойду, — говорит Тэхен, и есть что-то странное в его голосе. Нет, не разочарование, а что-то другое. Что-то другое, чему Юнги не может дать название. — Тебе ведь учиться нужно, скорее всего. Смысл его слов вполне прозрачен. Дело сделано, пора расходиться. — Учиться. Точно. Да. Давай провожу тебя. Он помогает Тэхену разобрать оборудование и через всю квартиру отводит его к выходу. Они останавливаются возле двери, между ними сумка Тэхена со всеми вещами, но и не только она. Еще между ними опять это безымянное нечто, которое было в голосе Тэхена. Нота в минорной тональности. Намек. На что? Тэхен набирает воздуха в легкие, словно собирается сказать что-то. Но потом он просто посмеивается, тихо и почти застенчиво. — Увидимся завтра в универе, что ли? — говорит он, избегая взгляда Юнги. — Спасибо тебе за то, что позволил пофотографировать, хен. Я пришлю тебе на одобрение, что получилось, прежде чем делать что-то с твоими фотографиями. Хорошо? Юнги кивает в ответ. Это его шанс сказать что-то, сделать что-то, предложить Тэхену остаться и выпить кофе, пригласить его на ужин, но... — Хорошо, — Тэхен перекачивается с одной ноги на другую. — Тогда до завтра, да? Черт. — Да, — говорит Юнги. — Увидимся, Тэхен. — Можешь звать меня Тэ, — мягко произносит Тэхен. — Тэ, — Юнги одновременно и восхищен, и напуган тем, насколько интимным ощущается это имя на его губах, мягким и поизносившимся, как кусочек морского стекла. — Хорошо. Хорошего тебе вечера, Тэ. — И тебе, — говорит Тэхен и уходит. Юнги закрывает за ним дверь. Господи. Господи, черт. Какое-то время он просто смотрит на дверной замок. Так, словно это дверь во всем виновата. Виновата, что Юнги — самый настоящий трус, который не смог даже просто предложить Тэхену как-нибудь сходить с ним на кофе. Только вернувшись в комнату, он мельком бросает взгляд на свое отражение в зеркале и замечает кое-что. Венок из цветов все еще у него на голове.* * *
— Черт, — вслух произносит он. — Да пошло оно все.* * *
Десять секунд спустя Юнги распахивает входную дверь во всю готовый бежать вниз по лестнице все шесть пролетов, чтобы перехватить Тэхена, пока тот не уехал, но, оказывается, что в этом совсем нет необходимости. Оказывается, что Тэхен и так уже стоит в этом тусклом свете прямо возле выхода из квартиры Юнги. Одна из его рук поднята так, будто он собирался постучаться, глаза его широко раскрыты, лицо раскрасневшееся, а грудь тяжело вздымается. Они в удивлении смотрят друг на друга. А потом... — Ты забыл свой венок, — говорит Юнги. — Не хочешь как-нибудь выпить со мной? — вырывается из Тэхена ровно в это же время. — Что? — спрашивает Юнги. — Что? — спрашивает Тэхен. — Нет, я первый, — говорит Юнги. — Что? — Забудь, — Тэхен прячет лицо за обеими руками. — Пожалуйста, забудь, что я что-то сказал. А венок можешь оставить, я сделал его специально для тебя, потому что тебе очень идет желтый цвет. О боже. И это тоже забудь. — Ты спросил. Ты спросил, не хочу ли я как-нибудь выпить с тобой, — медленно повторяет Юнги. Его мозг совсем отключился. — То есть, алкоголь? Тэхен немного скулит. — Даже не знаю, почему сказал это. Я ведь и не пью вовсе. Прости. — Зачем же ты предложил мне выпить, если не пьешь? — Я же попросил забыть, что сказал, — Тэхен взвизгивает за своими руками. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Притворись, что этого не было. Все, я пойду. Увидимся на занятиях... — Погоди, — говорит Юнги. Его сердце вздрагивает. — Погоди, Тэ, просто подожди минутку. Я запутался, и все. Ты почему вернулся? На секунду Тэхен просто замирает, а потом он опускает свои руки. Он выглядит жалким и до ужаса смущенным. Взгляд расстроенный, щеки красные. — Я, эм, я хотел провести с тобой больше времени, — тихо проговаривает он. — Я просто думаю, что, ну, что ты очень крутой. А еще ты невероятно красивый, и у тебя хорошо получается фотографировать, хотя это даже и не связано с твоей специальностью, и еще ты вроде не против того, что я скидываю тебе фотки каких-то случайных собак, и я хочу послушать твою музыку, и еще я хочу сходить с тобой куда-нибудь. Пить совсем не обязательно. Я просто хочу больше с тобой пообщаться. То есть, гораздо больше. — Тэ? — Да? — Тэхен переходит на шепот, он зажмуривается, словно бы пытаясь подготовиться к чему-то ужасному. — Хочешь поцеловаться? Тэхен мгновенно распахивает глаза. Не в состоянии что-либо произнести, он удивленно смотрит на Юнги. — Ничего страшного, если не хочешь, — быстро добавляет Юнги. — Поверь, я хочу пообщаться с тобой. Очень сильно хочу. А еще хочу сходить с тобой куда-нибудь. Чтобы выпить. Или не пить. Что пожелаешь. А еще, ну, эм. Может, хочешь поцеловаться? До всего остального. — Да, — Тэхен выдыхает. В животе у Юнги происходит что-то глупое и странное. — Оу, — говорит он. — Ты. Погоди, серьезно? — Да, — повторяет Тэхен. Он больше не выглядит жалким. У него на лице улыбка, показывающая зубы, она прекрасная и сверкающая, такая большая милая улыбка, такой большой милый парень. — Да, — вновь говорит он. — На все сто тысяч процентов да. — Слава богу, — говорит Юнги и притягивает его к себе. Цветочный венок падает на пол, когда Тэхен обхватывает руками лицо Юнги, но никто из них даже не замечает, что это произошло. Они долго целуются в дверном проеме, а потом Юнги вдруг осознает, что надо бы закрыть дверь, пока кто-нибудь из соседей не получил шанс лицезреть бесплатное шоу. Поэтому он заводит Тэхена внутрь. Тот спотыкается о свою сумку с оборудованием, и они чуть ли не падают. Равновесие возвращается к ним в самый подходящий момент, и вот Тэхен уже прижимает Юнги к стене в коридоре, целуя его еще и еще, Юнги становится на носочки, обвивая свои руки вокруг шеи Тэхена. Сперва они так и целуются, у стены, но потом кое-как пробираются глубже в квартиру. На удивление, им удается добраться до дивана, не прервав поцелуй и ничего не задев, но на этот раз они все-таки падают: Тэхен плюхается на диван, а Юнги приземляется сверху, устраиваясь у него на ногах. — Ты со всеми своими моделями целуешься? — в какой-то момент спрашивает Юнги, у него не хватает дыхания, он улыбается, прижавшись губами к шее Тэхена. Руками он зарылся в его длинные волосы. Он хотел сделать это весь семестр, и, черт, это просто невероятно. Тэхен вздрагивает. — Только с очень горячими. Юнги отстраняется и притворяется обиженным, а Тэхен разражается смехом. — Шучу, — он обхватывает Юнги обеими руками и крепко обнимает. — Я просто шучу. Я только с тобой так. — Хорошо, — самодовольно говорит Юнги, и это заставлет Тэхена вновь засмеяться, а потом они возвращаются к поцелуям. Глубоким, медленным, потрясающим поцелуям. Юнги, наверное, уже наполовину влюблен в его губы. И, наверное, на четверть влюблен во все остальное. А может и немного больше. — Ты такой красивый, — говорит Тэхен сквозь поцелуй, пробегая руками по бокам Юнги, вверх и вниз. У него на носу и щеках теперь золотистые пятна из-за блесток-веснушек, которые он сделал Юнги. — Господи, я уже несколько месяцев хотел тебя пофотографировать. Фотографировал бы тебя и фотографировал. — Пусть твой секретарь свяжется с моим, — говорит Юнги, покусывая Тэхена за нижнюю губу. — Думаю, мы сможем договориться. — Я тоже так думаю, — говорит Тэхен. Он опять смеется, его глаза сверкают, и он притягивает Юнги, чтобы вновь поцеловать. А потом еще. И еще.[конец]
Примечания переводчика
* #MeToo — хештег, который связан с осуждением сексуального насилия и домогательств. его стали всюду использовать в результате скандала и обвинений кинопродюсера Харви Вайнштейна. * Пятна Роршаха — если в двух словах, речь о всяких кляксах, которые используют для проверки психики и ее нарушений.