"The wings are torn. Even if I'm not myself someday, it's okay. I'm the only one who can save me" (I'm Fine)
(с англ.: "Мои крылья разорваны в клочья. Но даже если однажды я перестану быть собой - всё в порядке. Ведь я единственный могу себя спасти")
playlist: BTS - Black Swan (Orchestral Ver.) Планы Рин на очередной следующий день почти всегда махали ей изящной ручкой каждое вновь наступающее утро. О работе и говорить нечего: съёмки съезжали по времени, раздувались в часовом эквиваленте, переносились на другой день, неделю, месяц; репетиции проходили стабильно и чётко, но отнюдь не тогда, когда ей грозил коллаб - в такие периоды сроки нещадно сдвигались, сокращались, совместные репетиции случались урывками, которые, в свою очередь, по тому же принципу хаотично скакали по календарю и наручным часам, как им вздумается. А ещё у девушки дома водились маленькие дети - прелестные позитивные тройняшки, которые, как и другая, самая обычная ребятня, имели свойство капризничать, куролесить, да и, в конце концов, периодически чем-нибудь болеть. Мама Тэхёна, госпожа Ким, как могла, старалась помочь молодой семье, и прилетала из Тэгу к внучатам по первому их зову, однако в силу возраста подобные частые путешествия давались ей не так легко, как хотелось бы, да и сына с невесткой стеснять лишний раз было неловко, хотя они из благодарности всегда отрицали сей факт. Рин взглянула в сторону детской, убедилась, что Лан Мэй в порядке, затем посмотрела вперёд, на своё отражение в стёклах книжного шкафа гостиной, и снисходительно усмехнулась сама себе: домашние тапочки с наклеенными бумажными мышиными ушками, зелёные колготы, подвёрнутые практически до ляжек синие спортивные штаны Тэхёна, её собственная чёрная короткая юбка с тремя воланами, красный бюстгальтер поверх серой толстовки оверсайз, безбашенная причёска а-ля "Джоконда-зацепер. Неудачный экспромт" с заколкой-цветочком у самого лба.. Их с Тэхёном деловитому чуду в миленьком девичьем кигуруми Тоторо просто суждено стать великим дизайнером одежды, иначе Рин зря терпела все эти умильные издевательства любимой дочери над собой почти пять лет к ряду. - ..Конечно, но если Мэй снова не захочет в садик на этой неделе - с ней остаёшься ты, - насмешливо ответила в трубку Айрин, поправляя на себе нагрудный элемент нижнего белья, который надавил ей за эти полчаса больше, чем лифчик, надетый по всем правилам, за целый день. - (...) Ничего не знаю. В последний раз Чин уже хотела разглаживать мои волосы пылесосом. И если тогда я отвертелась, сегодня готова умолять об этом сама (...) Не волнуйся, оппа, я буду любить тебя и седым, и лысым, и с трясущимися от нервов руками. Клянусь (...) Что будет?.. Мм.. Дай подумать.. Что будет.. Рожу тебе четвёртого. Так что в твоих же интересах не увиливать от ответственности.. Звонок в дверь их квартиры раздался настолько нежданно, что Рин вздрогнула и мигом повернула голову в сторону оглушительно дребезжащего на высоких тонах звука. - .. Э.. Да, это у нас.. Подожди секунду. Пойду посмотрю, кого это к нам занесло в такую рань.. - задумчиво нахмурившись, предупредила Тэхёна по телефону девушка и направилась в прихожую. Сердце предательски пустилось выстукивать беспокойный, неровный ритм. После подобного визита к ним Чонгука несколько лет назад, когда они с Тэ находились в непростой семейной ситуации, да пары внезапных, но таких своевременных приездов свекрови, она уже и не помнила, чтобы кто-то заглядывал в их обиталище с первыми лучами утренней зари. На последних тревожных шагах к дверному глазку Рин окончательно запаниковала: всё это время, пока она добиралась до прихожей, звонок не затихал ни на мгновение. А это явно предвестник чего-то ужасно нехорошего.. Девушка машинально на секунду оглянулась назад, схватив напряжённым взглядом очертания спокойно играющейся в детской комнате Лан Мэй, и, инстинктивно приготовившись защищать своего ребёнка от неведомой опасности, сродни тигрице, прислонилась ладонью к деревянной поверхности и наклонила лицо к крохотному стеклянному "окошку в коридорный мир". Глаза резко расширились, стук сердца трагично оборвался и леденящим внутренности эхом загрохотал куда-то на дно. Задыхаясь от волнения, Рин рывком дёрнула ключ в замочной скважине по круговой и стремительно распахнула дверь, испуганно выдохнув: - Юнги!.. Не отнимая больших пальцев обеих рук от звоночного механизма, молодой человек медленно поднял голову. У Рин перехватило дыхание. В горле застрял противно горчащий ком, не давая сказать ни слова. Язык отказывался шевелиться. Бледный, как сама смерть. Взлохмаченный, в мятой, наполовину выпроставшейся из испачканных багровыми разводами штанов рубашке.. А в глазах.. Рин никогда в жизни не видела в одном человеке столько боли.. чудовищной, безысходной, беззвучной нечеловеческой боли.. душевной боли, от которой хочется выть, отправляя небесам свой, берущий начало из самых тёмных глубин отчаяния, срывающийся на сип истошный крик "за что?!!".. Боли, которой слишком много для одного.. Руки Юнги безвольно сорвались с кнопки и тряпьём повисли вдоль тела. На подкашивающихся ногах он, неестественно рвано, судорожно, шумно вдыхая носом воздух, надломленно морщась на каждом шаге, словно израненными в кровь босыми подошвами ступая по осколкам стекла, прошаркал ей навстречу.. и, обессилев, практически обрушился на девушку, обняв так, будто она - единственное, что ещё держит его в этом мире. Рин ахнула, покачнулась и, выронив из ладони на пол телефон, динамик которого взволнованно кричал ей что-то голосом Тэхёна, обняла Юнги в ответ, чтобы удержать равновесие. - Я.. больше не хочу жить.. помоги мне.. Рин.. - не своим голосом прохрипел ей на ухо Юн, и стиснул её ещё крепче, боясь, что она оттолкнёт его. - Господи.. Юнги.. - несмотря на то, что в таких "тисках" ей было трудно дышать, стала дрожащими руками гладить его по спине Рин. - Не пугай меня.. пожалуйста.. Что случилось, ради бога??.. Разящий от него за метр запах алкоголя девушка почувствовала сразу, как только открыла дверь. Именно тогда у неё не осталось никаких сомнений в том, что всё на самом деле гораздо хуже, чем показалось ей изначально. - Я всё потерял.. ВСЁ.. его больше нет.. нашего сына.. малютки.. - лихорадочно всхлипывал он, в отчаянии цепляясь за толстовку Рин пальцами при каждом, похоронным набатом бьющим в голову воспоминании того кошмара, который он пережил в минувшую ночь. - Ка-ак?.. Как мне жить дальше.. перестать ненавидеть.. себя?.. Как.. вымолить п-прощения?.. Я её потерял.. слышишь?.. Я потерял ВСЁ.. З-зачем эта жизнь.. такая.. без них?.. Ё**ная чёрная дыра.. ЗАЧЕ-Е-ЕМ??.. И тут он разрыдался так надрывно, так горько, что Рин, до конца не поняв, что конкретно и как именно произошло, тоже вдруг начала плакать, словно потеряла собственного ребёнка. - Мама-а.. А почему дядя Юнги плачет?.. - внезапно раздался позади Айрин встревоженный притихший голосок Лан Мэй, которая при виде всей этой картины стала невольно кривить личико, поддаваясь всеобщему настроению и намереваясь разреветься. Присутствие дочери мгновенно привело Рин в чувства. Очнувшаяся в ней мать не могла допустить, чтобы маленький ребёнок лицезрел весь этот эмоционально незнакомый ему пока эпизод взрослой жизни. - Мэй, солнышко, беги к себе в комнату и поиграй там немного тихонечко-тихонечко.. Дядя Юнги очень устал и ему нужно отдохнуть.. Хорошо, мой зайчик? - насколько позволили объятия молодого человека, повернула в её сторону голову и по-русски ответила отрезвляюще шмыгнувшая носом девушка. - Я приду к тебе, как только помогу дяде Юнги. Беги, Мэй. Девочка быстро стёрла со щеки скатившуюся слезинку и, молча развернувшись, послушно скрылась в детской, прикрыв за собой дверь. - Так.. - смахнув с глаз слёзы, начала на ходу выстраивать план дальнейших действий переволновавшаяся Рин. - Давай-ка не будем пугать соседей.. Пойдём внутрь.. Юнги отреагировал на её призыв не сразу. Но когда сделал это, ей показалось, что он сейчас отдаёт ей себя на самую настоящую расправу: Юн отрешённо ослабил хватку, его руки вновь повисли вдоль тела - он готов был идти куда угодно, особенно, если это был отвес какой-нибудь жутко высокой скалы или какие-нибудь активно эксплуатируемые городом рельсы.. Не дожидаясь, пока он передумает следовать её указаниям, Рин обхватила его одной рукой за плечи, другую положила на его талию и повела полуживого друга в гостиную, где аккуратно усадила того на пол рядом с диваном. Со скоростью звука метнувшись в прихожую и захлопнув входную дверь, Рин вернулась обратно и сокрушённо опустилась на колени перед разбито сверлящим одну точку в пространстве перед собой парнем. По его лицу безостановочно текли слёзы. - Юнги.. посмотри на меня.. - легонько тряхнула его за лежащие на вытянутых ногах руки мандражирующая девушка и, дождавшись, пока он поднимет на неё опустошённый взгляд, намеренно жёстко произнесла: - Даже если у тебя из-под ног вышибли землю.. Даже если дальше - сплошное бесконечное адское пекло.. Если осталось хоть что-то, что тебе дорого.. Не отпускай это.. Понял?.. Не смей отпускать.. Где Тжуй? - Я.. умер для неё.. умер.. - прохрипел Юн и, запустив пальцы в свои волосы, с силой сжал их, потянув из корней с желанием вырвать все до последнего; он снова зарыдал: - Н-ни слова.. н-не захотела слушать.. с-смотрела.. как н-на тварь.. н-на урода.. на ч-чудовище.. к-кричала.. будто я с-сердце её.. из груди вырвал.. Как б-безумная м-металась.. Он ещё что-то пытался говорить сквозь неистовый поток слёз и стенаний, но Рин уже не могла разобрать. Это был не лучший момент, чтобы выудить из него хоть какую-то внятную информацию. Она просто подвинулась, обняла его и стала укачивать, поглаживая по голове. Танцовщица явно нуждалась в посторонней помощи. Айрин не сразу поняла, что Юнги пытается отстраниться. А когда ему удалось, услышала сдавленное "Мне плохо.." и, тут же сообразив, что он имеет в виду, насилу подняв молодого человека с пола, еле успела доволочь его до уборной. Спустя пять минут она снова усадила его на прежнее место и, побыв рядом минуту, пока Юнги не полегчало, побежала на кухню за сильнодействующим средством. Дверь детской осторожно приоткрылась. В небольшом проёме показалась пара любопытных детских глаз и изогнутые в тревоге маленькие бровки. Несколько мгновений Мэй задумчиво взирала на сидящего у дивана, точно неживого бледного мужчину. Она привыкла доверять родителям и, конечно, поверила маме, когда та сказала, что дядя Юнги устал. Мэй тоже часто уставала, поэтому могла понять, что ощущает при этом человек, пусть даже он взрослый. Но.. разве плачут люди в таком состоянии? Разве кричат так, будто им сделали очень-очень болючий укол? Воют навзрыд, как дети, которых родители насильно утром оставляют в детском саду и уезжают, даже не обернувшись и не помахав на прощание?.. - Дядя Юнги-и.. - тихонько позвала напряжённая Мэй, нерешительно приблизившись к молодому человеку. Тот вздрогнул и медленно поднял на стоящего рядом ребёнка трогательно печальные глаза. - Не плачь, дядя Юнги. Ты - мой ангелочек. Ангелочки не должны плакать, - по-детски нежно провела тёплой ладошкой по его волосам Мэй и улыбнулась. - Я тебя люблю. Девочка достала из-за спины заколку-цветочек, ловко приколола её на волосы молодому человеку и сделала шажок назад, чтобы полюбоваться своим сюрпризом. Мгновение Юнги сидел, как вкопанный. Потом его глаза махом застелила пелена, смешавшая в себе невыносимую нежность, беспросветное отчаяние и болезненную, обжигающую душу ядом досаду. Слёзы ручьём брызнули по щекам. Он ухватил испуганную Мэй за тоненькую ручонку, притянул к себе и, тесно прижав ребёнка к своей груди, начал монотонно всхлипывать: - Ты не он.. не он.. н-никогда не обнять его.. как тебя.. никогда н-не сказать.. как люблю.. ты не он.. его больше н-нет.. нет.. ЕГО НЕ-ЕТ!!!.. - Мама-а-а!!!.. - закричала Мэй, понимая, что ей всё труднее дышать, и не сумев освободиться самостоятельно. Рин, моментально рванувшая в гостиную из кухни, и Тэ, с быстротой молнии открывший дверь квартиры и ввалившийся туда с Джином и Чонгуком, влетели в комнату почти одновременно. Однако Тэхён оказался быстрее. Он в мгновение ока ожесточённо выдернул дочь из объятий обезумевшего от горя Юнги, прислонил напуганную девочку к себе и уже собирался словесно напасть на съехавшего с катушек старшего товарища, но его остановила хнычущая Мэй: - Папочка, не бей дядю Юнги.. У него и так очень болит сердечко.. - Что с ним? - взволнованно посмотрел на Рин Сокджин. - Какого чёрта он вообще тут делает?.. - Он сейчас не адекватен, - сочувствующе взглянув на подтянувшего к себе колени и уткнувшегося в них лицом рыдающего Юнги, ответила девушка. - Пьян к тому же. Что-то с Тжуй и ребёнком. Я почти ничего не смогла разобрать.. - Пресвятые ананасики.. Я позвоню Мел, может она в курсе, что произошло, - растерянно сказал Гук и, достав из кармана куртки телефон, отошёл в прихожую. - Блин.. Никогда не видел его таким.. Может, его родителям сообщить? Брату? - тихо спросил Джина всё ещё трясущийся от пережитого стресса Тэхён, поглаживая Мэй по голове. - Нет. Только панику лишнюю разведём, - без промедлений ответил хён. - Возможно, поссорились с Тжуй вчера вечером. Тем более, вспомни, какой он на хореографии был.. Попробуем откачать. Выяснить, что стряслось. А потом уже решим, что делать. - Поможете довести его до кухни? Я нашла огуречный рассол, - объявила им Рин. - Кого нашла? - удивлённо спросил вернувшийся к ним Чонгук, вопрос которого Джин молчаливо поддержал приподнятой в изумлении бровью - мало ли, она хочет отравить их горемычного рэпера каким-нибудь своим национальным зельем в качестве эвтаназии. - Тащите, - скомандовал Тэхён. - Я эту бурду на ужин каждый день пью. Освежает. Мозги. Те недоверчиво зыркнули на него исподлобья, затем подозрительно покосились на Рин, страдальчески - на Шугу и, вздохнув, подхватили Мина под руки и неторопливо повели поить его странным некорейским смузи из огурцов. - Что сказала Мел? - спросила Чона Айрин. - Она ничего не знает, была в шоке. Обещала набрать Тжуй и перезвонить мне. Я сам Тжуй звонить не стал. Вдруг правда что-то страшное, неловко как-то.. Они с Мел всё-таки подруги, ей будет проще.. - пояснил свою позицию Гук, помогая Джину усаживать морально истощённого хёна за стол. - Выглядит круто. Но пахнет отвратительно, если честно, - скептически оглядел и понюхал трёхлитровую банку с зеленоватой мутной жидкостью Сокджин. - Это точно не сок из столетней летучей мыши с кусочками ногтей тунисского богомола и листьями забродившей пекинской капусты? - Фу, меня щас стошнит.. - скривился и отвернулся от стола впечатлительный Чонгук, однако, на его счастье, в эту самую секунду его мобильный неожиданно заиграл знакомую мелодию вызова, и он облегчённо вышел в гостиную, чтобы ответить на звонок. Заполнение Юнги спасительной жидкостью прошло на редкость без осложнений. Он словно целиком ушёл далеко в свои мысли и механически выполнял всё, что ему говорили делать. Обратив на это внимание, Джин, как и Рин некоторое время назад, вполне серьёзно запаниковал. - Всё плохо. Очень плохо, - неестественно тихо, будто что-то мешало ему говорить в полный голос, произнёс Чонгук, в полной прострации показавшись в проёме кухни. - Что с Тжуй? - взволнованно воззрилась на Гука Рин, дрожащими пальцами перебирая столовое полотенце, которое держала в руках. - Мел.. позвонила. Но ей ответила не Тжуй, а.. её мама. Тжуй в больнице. Потеряла ребёнка. Сегодня ночью. Спит. Вкололи снотворное. Была клиническая истерика. Это всё, что ей удалось узнать. Родители Тжуй сейчас не в состоянии вообще с кем-то разговаривать. А Мел.. она.. беременна.. и.. живот уже виден.. Она не может поехать проведать.. Рин, ты.. - с мольбой в глазах посмотрел на неё белый как полотно макнэ. - Конечно, я съезжу.. Тэ, побудешь с Мэй? - торопливо обратилась она к мужу. - Без вопросов, милая. Только.. придётся предупредить Ши Хёка. У нас через три часа запись интервью.. Юнги не в состоянии.. - озадаченно в волнении потёр ладонью свою шею Тэ. - Я позвоню. Перенесём. Главное сейчас - Юнги и Тжуй. Мы нужны им обоим, - успокоил его Джин и попросил Чонгука: - Куки, поможешь мне отвезти Юна в его.. э.. что такое?.. Проследив за округлившимися глазами макнэ, Джин молнией обернулся в сторону Сахарка, который, закатив зрачки, уже вовсю заваливался на бок. - Ччччёрт!.. Быстрее! Звоните в нашу больницу! - в испуге крикнул хён, подхватывая Юнги почти у самого пола. - Чон, помоги! Его надо в машину! Гук, несмотря на своё шоковое состояние, тут же оказался рядом и одним движением поднял потерявшего сознание Юнги на руки. - Тэ, позвони остальным, пусть мчат туда за нами, - спеша с макнэ в прихожую, стал наскоро распределять обязанности Сокджин. - Рин, ты - к Тжуй. Мы с Чоном повезём Юнги. Боссу я позвоню из машины. Держим связь! - Окей, - уже дозваниваясь их личному врачу, тревожным тоном отозвался Тэхён, одновременно заглядывая в детскую, куда недавно отвёл Мэй. - Позвони, как доберётесь, - закрывая за ними входную дверь, приглушённо произнесла вдогонку Джину Рин.. playlist: Dua Lipa ft. Chris Martin - Homesick Она никогда не полюбит его. Сколько бы он не был рядом. Сколько бы лет не потратил на ожидание взаимности. Как бы не показывал ей свои чувства. Всё бесполезно. Майк был у Нами, когда ему позвонил Чонгук. Просто пришёл проведать, как всегда. Просто увидеть её. Услышать её голос, искренний смех. Потешить себя бесплотными надеждами. По-другому не мог - сердцу не прикажешь. Даже вынашивая ребёнка от другого мужчины, она казалась самой желанной женщиной на земле. Чёртово сердце.. Майк ждал в трубке недовольства, многозначительного молчания, угрожающих намёков. Однако Гук нисколько не огорчился, выяснив, что трейсер сейчас дома у его возлюбленной. И это показалось чрезвычайно странным. Он ведь знал, что макнэ дуется на него за такие визиты. Волнуется, что Нами отдалится бесповоротно и, не дай бог, уйдёт к тому, кто всегда под боком. ДжейКей ничего толком не объяснил, попросил лишь никуда не уезжать и дождаться его у Изы. Майк согласился. Лишние полчаса наслаждаться её обществом, не подыскивая надуманных поводов задержаться с ней ещё ненадолго, - лучшего подарка он и желать не смел. Однако, вся идиллия рассеялась с появлением на пороге Чонгука. Она любит его. По-настоящему. Глубоко. Непоколебимо. Расцветает рядом с ним. Летает рядом с ним. Оживает. С ним она та, кто она есть. Иная улыбка. Иная походка. Иной смех. Она расстроена и подавлена. Обижена на него, на себя, на обстоятельства. Но.. она всегда ждёт его. Всегда мчится к двери быстрее ветра, если знает, что за ней увидит его. Она всегда будет ждать только его. Пора смириться. С момента расставания Изанами с младшим бантаном Майк и Чон почти не общались. Так, перебрасывались при встрече парой фраз. Трейсер жалел о том, что их жизни переплелись именно таким, не шибко приятным образом, поскольку он реально уважал этого парнишку и в какой-то степени восхищался им. Но навязываться с дружбой не мог - чувствовал, что для ДжейКея важны те вещи, к которым мог легко относиться он сам. Каждый человек имеет право на свой комфорт. Гук был сам не свой. Майк видел его таким в первый раз. Он сразу смекнул, что случилось нечто ужасное. У макнэ подрагивали кисти рук. Да и общий вид являл собой что-то между "не выспался" и "мою собаку усыпили". Их тихий разговор наедине в ванной комнате занял буквально пятнадцать минут. ДжейКей очень волновался, говорил, запинаясь. Он просил о помощи. Искренне. В спешке. Майк не собирался отказывать. И даже учитывая всю, вроде бы, необычайность его просьбы, молодой человек не видел в ней ничего экстраординарного. Ему было не сложно. Скорее наоборот. Он внутренне нуждался в этом. - Оппа-а-а-а!!!.. - внезапно раздался из гостиной родной для обоих, встревоженный возглас. Оба как по команде повернулись к двери. Чонгук пулей помчался на зов. Майк сделал два первых шага одновременно с ним, но.. вспомнил. Он для неё не "оппа". "Майк-оппа". Друг. Она звала не его. Трейсер на миг остановился. Потом всё-таки с надсадным покалыванием в сердце вышел к ним. Нами стояла посреди комнаты и с восторгом, учащённо дыша, смотрела на свой живот, на котором покоилась ладонь не менее поражённого чем-то макнэ. По его лицу невозможно было понять, что именно он испытывал в тот момент: безумную панику или невообразимое счастье. - Чувствуешь?.. Ты чувствуешь это??.. - задыхаясь от волнения, радостно требовала его ответа Иза. - Пресвятые ананасики.. Оно пнуло меня!.. - нервно хохотнул Гук. - Эй! Не называй нашего ребёнка "оно", несознательный папаша, - укоризненно ткнула его указательным пальцем в грудь Нами. Мгновение.. Чонгук поднял на неё внимательный, полный надежды взгляд. - Айситеруё.. - внезапно тихо сорвалось с его губ. - Чонгук.. - только и успела в волнении шепнуть она. Майк ждал ДжейКея в его машине. Будущие родители были настолько поглощены друг другом, что не заметили, как он прошёл мимо и покинул дом. Что ему оставалось? Он оказался лишним на этом празднике любви. Трейсер повернул голову в сторону окна гостиной и печально усмехнулся: очертания двух фигур находились в такой близости друг к другу, что трудно было ошибиться - они целовались. Больно. Он так боялся этого, так мечтал никогда не увидеть этот момент. Несколько месяцев назад даже планировал, как ловко отвернётся на их свадьбе, когда наступит время целовать невесту. Так больно терять её. Теперь навсегда. Точно навсегда. Чонгук вернулся в машину не в очень воодушевлённом состоянии. Уж точно не так должен выглядеть человек, у которого наконец-то всё наладилось. Видимо, не помогло. Брешь ещё не пробита до конца. "Ещё немного, дружок.. - обращаясь к нему, про себя произнёс Майк. - Ещё один круг". Но вслух ничего не сказал. Только улыбнулся. Грустно. Сочувственно. Поддерживая. Спустя десяток секунд авто ДжейКея неспеша тронулось с места.. В палате царила до омерзения звенящая тишина. Юнги лежал и бесцветно взирал в потолок. Сил не было ни на то, чтобы кричать, ни на то, чтобы стереть с виска эту чёртову слезу, которая, будто нарочно, назло, медленно, по миллиметру ползла из уголка глаза к самому уху, заставляя кожу невыносимо зудеть. Друзья стояли за стеной. Юн ощущал их присутствие каждой клеточкой мозга. Они все хотели помочь, он знал это. Он ценил это. Однако.. никто из них так и не смог подобрать нужные слова. Не смог встряхнуть, дать ему пощёчину, заставить встать с этой грёбаной койки и делать с этим всем хоть что-нибудь. Все неизменно скатывались в жалость. А это именно то, чего он сейчас так сторонился. Боялся поддаться и оказаться слабым. Не способным защитить ту, которую любил больше жизни. И, как оказалось, больше музыки, которую внушительную часть жизни считал смыслом своего существования.. Он так ошибался.. Почему он так упорно не видел истину? Почему дотянул до момента, когда судьбе потребовалось ткнуть в неё носом, чтобы он перестал ставить то, что никогда не исчезнет, выше того, что можно потерять в любую минуту?.. Почему пришлось лишиться самого ценного, что у него было?.. Его сердце навсегда останется на четверть мёртвым. Потому что этот маленький, но такой испепеляющий своей искренностью кусочек любви он отправил туда, в белые облака.. вместе с душой своего не родившегося малютки.. Дверь в палату неуверенно приоткрылась, прервав мучительные раздумья молодого человека. В первую секунду он уже собирался закатить глаза, устало вздохнуть и всем своим видом дать понять, что не хочет никого видеть. Но, мельком уловив впереди незнакомые движения, всё-таки с минимальным интересом опустил взгляд на посетителя. - Привет, - неспеша прикрыв за собой дверь и оставшись стоять у входа, негромко поздоровался Майк. Юнги ничего не ответил. Но продолжал смотреть на него.. с надеждой..? - Можешь не разговаривать. Я.. просто скажу, что должен, и испарюсь. Договорились? - трейсер чуть приподнял брови и, не дождавшись ни единой реакции тела пациента, попросил: - Моргни, если не против. Юнги вновь пропустил просьбу мимо ушей, но Майку на миг почудилось, что его губы на милисекунду дёрнулись в стороны. Уже что-то. Молодой человек спокойно подошёл к стулу, неторопливо подвинул его к койке Юнги, сел и, опустив голову, начал: - Знаешь, ты постоянно умничаешь. Толкаешь мудрые мысли. Видишь насквозь. Не утруждаешь себя выбором слов, когда приходится кого-то тыкать в его недостатки или косяки. Кладёшь на правила. Патологически тащишься от своей крутости, - рядом послышалось нечто, напоминающее хоть и невесёлое, но короткое хмыканье. - Мы не так много общались. Но должен признать, что я проникся. Редко, когда кто-то может меня зацепить, как личность. Не знаю, сможешь ли ты сейчас прочувствовать всю мощь моего признания, однако.. ты зацепил. Если для тебя это вообще что-то значит. Ибо я - абсолютно обычный человек, ничем не выдающийся. Наблюдательный только. Как ты. И ненавидящий лицемеров. Как ты, пока не стал таким сам. Майк, наконец, поднял голову и взглянул прямо в глаза повернувшемуся к нему Юнги. - Я не знаю подробностей. Типа, как вы встретились. Чем привлекли друг друга. Какой была ваша совместная жизнь. Сильной ли была ваша любовь. Да мне это и не нужно знать. Я вижу всё по твоему взгляду. По тому, как переживаешь то, что произошло. Да даже по тому, как зеркалят твои чувства к ней твои друзья. Это во всём: в их словах, действиях, в молчании.. Я пришёл сюда, потому что меня попросили. Потому что благодарен тебе за многое. Потому что уважаю.. Уважал.. - поправился вдруг Майк и, увидев слёзы в уголках глаз парня, продолжил: - И знаешь.. не вижу я этой любви, из-за которой ты так убиваешься. Смотрю на тебя, и передо мной - жалкое существо, которое, вместо того, чтобы вскочить с этой треклятой каталки, помчаться к любимому человеку, снося по пути все преграды, наперекор её нежеланию принять тебя, понять тебя, принять твою помощь и любовь обратно, валяется здесь, как беспомощный таракан, и жалеет себя, роняя сопли на подушку.. Это ты семь месяцев носил под сердцем плод своей любви? Нет. Из тебя половину ночи выскребали сына? Нет. Тебе сейчас хочется сдохнуть не только от душевной боли? Нет.. Так какого хрена, мать твою, Мин Юнги, ты нежишься тут в постельке, когда ей так паршиво?!.. Подними хоть раз свою задницу без просчёта вариантов исхода своих действий. Наплевать на это. Делай так, как чувствуешь. Беги к ней. Пусть хоть миллион раз прогонит. Возвращайся снова. Завоюй её снова. Пусть знает, что ты никогда не отпустишь. Не дашь вышвырнуть себя из её жизни.. Смерть ребёнка нельзя переживать врозь. Вы оба предали его, как только решили так поступить.. Покажи ему, что он там не зря.. Слёзы ручьями струились по щекам Юнги, хотя выражение лица почти никак не изменилось. Майк умолк. Затем встал и медленно поставил стул обратно. Отвернулся. Сделал шаг к двери. - Кто.. попросил тебя прийти.. засранец? - послышался позади слишком горький смешок. - Джин, - слегка улыбнувшись, ответил Майк. Юн печально усмехнулся. Он так и думал. Убедившись, что Юнги больше ничего не собирается говорить, Майк направился к двери. И уже взялся за ручку, чтобы её открыть, однако замер на месте, когда услышал: - Эй.. Если тебе нужна Нами - борись.. Чонгук уже не маленький. Не жалей его.. Он сможет дать отпор. Майк повернулся к Юнги и, не убирая невесёлой улыбки с лица, ответил: - Я не хочу бороться за то, что мне никогда не принадлежало. И никогда не будет принадлежать.. Они будут вместе, обещаю. Юн одарил его благодарной улыбкой. За всё. Майк ощутил это. - Извини. Обнимать на прощание не буду. Ты должен встать сам. Ленивый засранец, - подмигнул ему трейсер и открыл дверь. - Вали. Я тебя потом найду, - сквозь слёзы понимающе усмехнулся Юнги. Стоящие в коридоре ребята облегчённо опустили плечи и заулыбались. Их рэпер, кажется, наконец-то протрезвел.