Мы боролись не зря

Дельфиниум в этом году цвёл особенно пышно. Всё-таки не напрасно они с Асторией решили посадить его по внутреннему периметру ограды. Гермиона смотрела из окна столовой во двор и мечтала очутиться на каком-нибудь необитаемом острове. «И когда моя жизнь успела превратиться в сущий кошмар?» Ещё сравнительно недавно ей казалось, что хуже быть уже не может и вот опять… Единственным источником спокойствия и стабильности в этом бардаке оставался её муж. Глядя на его невозмутимое красивое лицо, которое многим (и не без оснований) казалось надменным и высокомерным, Гермиона хотя бы на какое-то время обретала душевное равновесие. «Не с него ли этот хаос начался? Или всему виной письмо из Хогвартса? А, может, день, когда я родилась? Или момент знакомства родителей? Хотя можно с очевидность утверждать, что во всём виноват ледниковый период. А (ещё точнее) большой взрыв. Помнится, нам о нём на астрономии рассказывали». Следовательно, по большому счёту, от Гермионы ничего не зависело. Она никогда не была фаталисткой и по возможности старалась максимально планировать свою жизнь, исходя из наличия имеющейся информации. И до определённого момента ей это удавалось. Несмотря на то, что эта самая жизнь – гиппогриф её задери – активно сопротивлялась варварскому укрощению. Гермиона отчётливо помнила ту радость, когда окончилась война. Следует упомянуть, что даже многие адекватные Пожиратели Смерти вздохнули с облегчением, лишившись своего предводителя. Сказать по правде, у вконец спятившего Волдеморта почти не осталось ярых сторонников. Многие погибли, а небольшая кучка сбежавших фанатиков, пытавшихся устраивать кровавые реванши, была арестована и отправлена в Азкабан. Гермиона экстерном окончила Хогвартс и улетела в далёкую Австралию за мамой и папой, более особо не интересуясь событиями, происходящими в родной стране. После восстановления памяти семейство Грейджер ещё пару недель наслаждалось отпуском, а потом вернулось в Англию. Волшебница старалась каждую свободную минуту проводить с родителями и начала замечать, что они больше не смотрят друг на друга, как раньше. Это безумно расстраивало. Груз вины давил на Гермиону, но отца и мать всё устраивало. Несмотря на отсутствие романтических чувств, они крепко дружили и прекрасно ладили. В начале нового учебного года Минерва прислала приглашение в Хогвартс, адресованное всем Грейнджерам. Гермиона радовалась, как ребёнок. Наконец-то ей представилась возможность показать родителям свой мир. Если бы она знала, что на её мать обратит внимание Кингсли Шеклболт, то сожгла приглашение в адском пламени, а пепел закопала под гремучей ивой. Было просто ужасно наблюдать, как он не сводит с неё восхищённого взгляда. Поэтому, когда спустя год, миссис Грейджер превратилась в миссис Шеклболт, Гермиона недели три не могла оправиться от шока. Зато Гарри светился от восторга. «Гермиона, это потрясающе. Мы боролись не зря». Однако разделить энтузиазм друга у магглорождённой волшебницы никак не получалось. «Героиня войны» и «дочь первой леди магической Британии» была у всех на виду. В один далеко не прекрасный день Рону надоело это пристальное внимание, и он сказал, что хочет покоя. А Гермиона просто не могла мешать счастью матери. Шло время, и она всё чаще начала замечать себя в компании разведённого Люциуса Малфоя. Казалось, не было никакой войны. За полтора года удалось восстановить всю системообразующую инфраструктуру волшебного мира. Однажды Гермиона пришла в канцелярский магазин в Косом переулке за новыми перьями и бумагой. Незадолго до этого она перевелась из Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними в Отдел магического правопорядка. У одной из витрин стоял старший Малфой, который вскользь дал ей несколько рекомендаций и ушёл. Несколько дней спустя они встретились в кафе, а потом в книжном магазине. Ей было интересно с ним. Ни один из его советов не обманул ожиданий Гермионы. И волшебница изо всех сил старалась стать ему интересным собеседником. Но самым главным для неё было то, что Малфой не боялся внимания. И на публике, и в безлюдных местах он вёл себя абсолютно одинаково. Когда случился их первый поцелуй, Гермиона потерялась в водовороте чувственного и эстетического наслаждения. Ей хотелось навсегда остаться в его объятиях – самом желанном месте на Земле. Однако Малфой не форсировал события. Он часто присылал ей цветы, они обменивались мелкими подарками. И, тем не менее, на свадьбе Драко и Астории Гермиона появилась по приглашению последней. Дружба с мисс Гринграсс возникла совершенно случайно, когда чистокровная волшебница попросила записать её в маггловскую библиотеку. Зато на свадьбу Гарри и Джинни они с Люциусом (взбудоражив всю общественность) пришли как пара. Там же на виду у всех Малфой сделал ей предложение. Новоиспечённая миссис Поттер, вручая Гермионе букет невесты, прошептала на ухо: «Вот видишь, мы боролись не зря». Теперь уже мать с Кингсли пребывали в шоке. Как и многие присутствующие. Но недолго мяч был на их стороне. Уже на собственной свадьбе Гермиона узнала, что мама ждёт ребёнка. Только Люциусу в первую брачную ночь удалось вывести жену из оцепенения. Жизнь мало-помалу начала входить в спокойное русло. Гермиона работала в Министерстве, Малфои (отец и сын) занимались бизнесом, Астория наладила выпуск собственного журнала. Рон собирался жениться на чистокровной ведьме из Латвии. Ничто не предвещало нового конца света. Но не бывает вечного счастья. Спустя полтора года на вечеринке по поводу беременности Астории Нарцисса Малфой и отец Гермионы объявили о своей помолвке. Больше всех за обручённых радовались мистер и миссис Шеклболт. Зато Драко и Гермиона, уединившись в кабинете, прикончили на двоих целую бутылку коллекционного огневиски. Люциус утром с надменной ухмылкой заявил ей, что негоже спаивать пасынка и будущего сводного младшего брата. И вот Гермиона из окна столовой Мэнора смотрела на молодожёнов, кружащихся в очередном танце, на Кингсли и мать, держащих на руках мальчишек-близнецов, и на Драко, который находился на грани апоплексического удара. Люциус взял жену за руку, отвёл в гостиную, усадил рядом с собой на диван, прижимая спиной к своей груди. Сколько времени они так провели, ни один из них не заметил. Оба привыкали к этой новой реальности. Постепенно организм Гермионы исчерпал свои энергетические ресурсы. И сквозь сладкую дымку расслабляющего сна в сознание просочился язвительный голос мужа: – Теперь, любовь моя, ты понимаешь, что МЫ боролись не зря?