Сделка с Богом

Рабочий день проходил, как всегда. Пьеса за пьесой, репетиция за репетицией. Много знакомых лиц вперемешку с массовкой, актеры, достигшие успеха, а рядом с ними такие, как он. Том уже давно потерял счет времени. Актерская карьера не приносила успеха и, как следствие, достаточного количества денег. Он работал без остановки, отдаваясь на сто процентов, отчаянно пытаясь показать себя. Тщетно. Несколько раз он играл главные роли в пьесах Шекспира, но люди почти не замечали его под маской персонажа. Он не мог донести до людей свое имя, и это удручало его еще больше. Не прибавляли настроения и однотонные серые улицы Лондона, покрытые густым туманом, пропитанные высокой влажностью. Хотелось движения, жизни, а этого не было. В Лондоне все шло слишком спокойно и размеренно. В который раз одна и та же картина: дома, дома, дома, парк, река, мост…и все серое. Как будто кто-то выкачал из мира все краски, поставив черно-белый фильтр. Хиддлстон открыл дверь дешевой однушки на окраине города – все, на что хватает его маленькой зарплаты. Старый бежевый плащ был небрежно кинут на диван, а остальную одежду Том решил не менять. Бессмысленно. Открыв скрипящую дверцу многолетней тумбы, актер наугад взял бутылку спиртного и сел на пол, скатившись по стене. Слезы катились по щекам, не давая вдохнуть, лишая возможности говорить и мыслить. А Том и не мог думать. Разум накрыло белой пеленой, хотелось только плакать. Истерично, захлебываясь, вечно. А в конце – умереть. Как и положено каждому человеку. Бутылка быстро опустела и полетела в стену, разбившись на сотни осколков, разлив остатки алкоголя на пол. Звук битого стекла ударил в виски, причиняя невыносимую боль опьяневшему разуму. Обычно, такие вечера здесь и кончались. Том просто засыпал, а утром шел на работу, как ни в чем не бывало. Но сегодня что-то пошло не так. Ему было слишком больно, слишком грустно, слишком одинаково, слишком… всего слишком. Решение пришло само по себе. Как будто так и должно быть. Как будто каждый человек думает об этом целыми днями. Как будто это нормально. А, впрочем, что сейчас нормально? Хиддлстон разобрать уже не мог. Он резко наклонился, схватив большой кусок стекла, отлетевшего от недавно разбитой бутылки. Два резких движения, и кровь водопадами хлещет из продольных порезов на запястьях. Том встает на четвереньки, стараясь удержаться и не упасть, чертит большой круг собственной кровью, добавляя перевернутую пятиконечную звезду в центр. От запаха крови воротит, организм пытается «вытолкнуть» из себя употребленный ранее алкоголь. Все это смешивается в какую-то невообразимую центрифугу, и Тома тошнит рядом со своим «творением», немного проясняя рассудок. Как только в ушах перестает звенеть, актер садится и пытается отдышаться, но истерика не отпускает. Только теперь она смешалась с чувством непомерного одиночества, которое было в нем всю жизнь. Боль. Он никогда не заходил ТАК далеко. Хочется остановиться. Остановиться и выйти на балкон, затягивая очередную дешевую сигарету. Иметь возможность дышать. Том колеблется, пытается образумиться, встать, но… Решение уже принято, первый шаг выполнен. Осталось только вспомнить кое-какие слова, это легко, учитывая актерскую память Хиддлстона. Резкий вдох. Больше бояться нечего. – Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica… В глазах резко темнеет, голова кружится, Тома начинает пробирать дрожь. Через секунду он падает в обморок. Тьма. ~~~ Забавно наблюдать, как люди бегают из стороны в сторону, словно муравьиный рой. Вот только муравьи действуют слаженно и пытаются помочь друг другу, а люди мыслят совершенно иначе. Такое непомерное эго, как у мидгардцев, сложно встретить в каком-либо еще из 9 миров. Они с чего-то взяли, что богам не все равно на их существование, и они, с самого основания мира, охраняли их и давали надежду. В самом деле, все было совершенно иначе, но это уже другая история. Все началось с того, что Тор, мой сводный братец, как всегда заключил меня под стражу за какие-то пустяки. Ну, подумаешь, убил пару-тройку людей, когда поджег небольшое поле. Подумаешь, создал иллюзию земли над обрывом и развлекался, смотря на бесконечную тупость этих существ. Ну и еще несколько моих почти безобидных поступков. Все равно, меры, принятые Тором – полный бред. Начнем с того, что на меня навешали цепей, как будто я собирался вырываться и метать пламя из стороны в сторону. Руки были в тяжеленных платиновых наручниках, блокирующих магию (только ту, о которой имели представление. Так что я в любой момент мог сбежать), на шее красовалось кольцо, готовое придушить меня, как только Одинсон нажмет на кнопку. Ну и, наконец, мое любимое: кляп. Это что-то невообразимое. Я, конечно, понимаю, что Тор – воин, не связанный с магией, но быть настолько необразованным – это край. Кляп не может блокировать магию, он, наоборот, помешает вам услышать мои слова. А вот золотые нити из волос леди Сиф – другой разговор. Крепкие, как сталь, прекрасные, как рассвет, и довольно опасные для меня и моих заклинаний, они наводят оправданное беспокойство. Если бы я провинился чуть сильнее, думаю, они бы без промедления зашили мне рот этими самыми нитями. А снять их подвластно только существу, готовому ради тебя на великую жертву. Жизнь. После очередного «суда», меня притащили в свои покои и запретили даже думать о том, чтобы покинуть Асгард. Я, конечно, знал огромное количество обходных путей, но рисковать своей жизнью не стану. Последнее время Тор явно не в настроении. Не покидать Асгард – единственное условие моего «заключения» здесь. Я ел, пил и гулял, сколько мне захочется, но не делал только одного – я напрочь отказался разговаривать с Тором. Я избегал любого его присутствия рядом со мной, ставил защитные заклинания на двери покоев, не приходил на собрания и пиры, не тренировался вместе с ним на Арене. Его это изрядно бесило. Однажды, я, сидя на берегу прекрасного озера, решил посмотреть, что происходит в Мидгарде во время моего «отсутствия». Земля всегда была странным местом. Жизнь там текла слишком быстро. Люди быстро рождались и умирали, технологии развивались быстрее, чем человек успевал прожить свои жалкие 70 лет. В Асгарде все было по-другому. Жизнь тут была размеренной и спокойной, после окончания многовековых войн за территорию. Ничего особо не менялось, да и не за чем это было. Когда есть магия – технологии не нужны. Открыв межпространственное окно, я заметил одного смертного, уж слишком сильно похожего на меня. Лишь несколько различий было между нами: мои изумрудно-зеленые глаза и длинные черные, как смоль, локоны были абсолютной противоположностью его светло-серой радужки и коротких кудрявых русых волос. Да и сам парень был простой и совершенно ничем не выделяющийся. С тех пор я стал за ним периодически поглядывать. Не каждое тысячелетие удается найти своего двойника в другом мире. Через какое-то время силы стали покидать меня. Вот, в чем заключался план Тора. Он знал, что я, йотун, не могу долго находиться в Асгарде. Пройдет несколько месяцев, и я совсем лишусь магии, а там и до комы недалеко. С этого момента я стал еще сильнее следить за смертным. Я решил внушить ему веру в Локи – бога огня и коварства. Мне нужен был момент. Осталось только ждать и надеяться, что не очень долго. Но конкретно этот день поверг меня в шок. Тот самый смертный, как всегда, приехал домой, а дальше все пошло не по плану. Сначала он разрезал себе вены осколком стекла, чем сильно меня озадачил, а затем стал ползать по полу и рисовать некие символы, которые, как я узнал, означают преклонение темным силам. Самое интересное, что люди придумали эти символы сами, как и некого Сатану. Погрузившись в размышления, я не заметил, как человек начал умирать. Он погибал стремительно и, если бы не я, скончался бы в течение 5 минут. Моих сил было недостаточно, чтобы окончательно излечить его, но я сделал все, что мог. Я не мог позволить ему умереть. Умрет он – умру я. ~~~ Я очнулся на полу в крови и слезах, удивленно посмотрел на трясущиеся запястья, где красовались глубокие белые шрамы, сел на колени, закрыв глаза и схватившись за голову. Я чувствовал, как кровь пульсирует в жилах, ощущал дрожь каждого нерва и каждый удар сердца, отражающийся от стенок черепа болезненным гулом. Я пытался вспомнить, что было вчера. Восстанавливал воспоминания по кусочкам, крупинкам и фразам. О буйном вечере напоминала только пентаграмма, начерченная засохшей кровью, разбитая бутылка и я, лежащий в костюме на полу. Просидев около 15 минут в попытках вспомнить вечер, я с удивлением обнаружил, что с каждым ударом пульса в голове крутится что-то еще. Прислушавшись, я впал в замешательство: «Ло-ки, Ло-ки, Ло-ки…» – Локи… Кто такой Локи? «Узнаешь»