Мастер и Слуга

      Семья Ямагучи издавна была известна своим постоянным и безупречным владением Берсерка, и Тойя надеялась, что сможет не запятнать репутацию семьи одной лишь ошибкой. Ее трясло лишь от мысли о том, что она может облажаться и расстроить своих родителей. Она единственная из семьи, кто сейчас способен добыть Грааль и ей бы постараться.              Ей бы думать лишь о том, как заполучить Берсерка. Но из головы все не выходит тот рассказ матери из детства. Она желала дочери иной судьбы. Молила богов, дабы ей не достались гены отца. Лишь бы маленькая Тойя не была осквернена магией. И была огорчена, узнав, что дочь ее готовят к призыву Берсерка.              Убитая горем мать просила прощения у дочери каждую ночь, пока в один из дней так и не зашла в подвал. Тойя могла бы поклясться, что слышала, как она стучала, слышала ее голос, чувствовала прикосновения.              И иногда, глядя на пятнышко на своей ладони, она пытается не вспоминать ужаса, что представал пред глазами бедной женщины каждый раз, как та спускалась к дочери.              Сейчас же Тойя надеялась не стать позором для жертвы матери.              Она хотела и готова была бороться за Берсеркера, но что-то внутри подсказывало, что не ее это. Такая хрупкая девочка не способна овладеть всеми способностями Бешеного Пса.              Считанные дни оставались, а она все молила бога сжалиться над ней и не дать проиграть. Позволить наконец ее семье вновь засиять. Только бы не умереть. Только бы попытаться. Только бы у нее был шанс выбрать. Кого-нибудь надёжного, кто сможет прислушаться и стать не только преданным слугой, но и хорошим собеседником на вечер.              Этого так ей не хватало. Разговоров. Обычного уважения. Ей хотелось, чтобы хоть кто-то ставил ее во что-то. Если бы только она могла возжелать и получить желаемое, но жизнь чертовски плоха в помощи.              Удача отворачивается каждый раз, когда ты уже практически хватаешь ее за руку и думаешь, что ты ещё можешь что-то сделать.              Надежда — это последнее, что остаётся рядом с Тойей, держа своей истерзанной рукой ее.              Глядя на время, Тойя мнет руками незаправленный край своей рубашки и переступает в круг. Она оборачивается, глядя на отца своего и взглатывает, губами прося прекратить, но мужчина непреклонен. Она знает, что не сделай она этого, то мукам подвергнут ее сестру. Какой бы не была ужасной Аой характером — Тойя просто не могла позволить ей навредить.              Девушка застывает, шепча под нос заклинание призыва, чувствуя, как ноги от волнения подкашиваются и она стоит на волоске от потери памяти. А призыв все вытягивает и вытягивает силы из ее слабого тела, пока колени сдают и она на падает.              Тойя ожидала жёсткого удара об пол, но кто-то впереди придержал ее тело. Под локтем и на бедре обосновались чьи-то ладони, сжимающие холодной сталью плоть. Она глаза поднимает и глядит на блондина в доспехах пред собой, обхватывая одну его руку своею и парень опускает на нее взгляд, выражающий абсолютное ничего.              — Назовись.              Грубый голос позади лишь сильнее выбивает девушку из колеи и та жмуриться, боясь услышать ответа. Хоть бы Берсеркер. Хоть бы Берсеркер. Ради всего святого, умоляю, хоть бы Берсеркер.              — Неужели ты настолько туп, что не можешь узнать пред собой Великого Короля Героев?              Голос парня самодоволен и чуть раздражён. И не удивительно. Такого воина, как он, должны чтить, знать, уважать и бояться пока мир не исчезнет с лица земли окончательно.              — Назови свой класс.              Ещё лучше. Господи, Тойя, висящая на руках самого, мать вашу, Гильгамеша, сейчас была готова на все, лишь бы умереть, ведь ответ она уже знала. Кажется, это был крах. Крах ее жизни и ее стараниям вынести все эти адские пытки, которым подвергли ее. Она опозорилась. Смерть ее матери, казалось, напрасна.              — Хм, Арчер. Есть сомнения?              — Расторгай контракт. Мне нужен Берсерк.              Тойя больше не может. Она и так держится на ногах за счёт Гильгамеша, но сейчас ее тело чуть ли не падает на пол, и, что удивительно, Король не спешит отпускать своего нового Мастера, хотя с первым впечатлением вообще как-то не задалось. Видимо, Гильгамеш чем-то наслышан о этой семейке, раз все ещё держит девчонку.              Стыдно. Ей чертовски стыдно.              — Кажется, я уже сказал. Расторгай контракт. Мне нужен Берсеркер.              Мужчина явно злиться и единственное, что удерживает его — это хватка его матери, которая не даёт сыну и с места сдвинуться.              — А мне плевать.              Шепчет сквозь зубы девушка, чем лишь сильнее удивляет Гильгамеша. Что ж, из статуса «Можно потакать как мне будет угодно, потому что и слова против не скажет» Тойя только что перешла в статус «Может показать зубки, но потакать ещё можно».              — Ты хоть понимаешь, что ты должна принести победу и Грааль? Чем ты думала, когда призывала Арчера? Арчер — слабейшее звено. Ты позоришь свою мать.              Вмешивается наконец старушка и Ямагучи наконец встаёт на ноги. Она оборачивается, благодаря Гильгамеша за предоставленную помощь, но тот все ещё придерживает девчонку, понимая, что у нее вышло слишком много маны во время призыва и стоит она только с его поддержкой.              Король не особо понимал почему сейчас стоит и выслушивает это, ведь не подстать такому, как он, даже позволять кому-то приближаться к себе, а он позволил себе придерживать своего Мастера да и ей позволять держаться за свою руку.              — Мастер.              — Кажется, мне стоит повторить? Мне плевать. Я не буду расторгать контракт. Я довольна своим слугой.              Тойя тянет губы в улыбке, но все ещё прожигает родственников взглядами. Отец было хотел чего-то сказать, но старушка потянула его за собой и стоило двери захлопнуться, как тело снова перестало слушаться, заставляя Гильгамеша вновь полностью поддерживать своего мастера.              — Я прошу прощения у вас за этот концерт. — Девушка аккуратно опускается на пол с помощью Слуги, что остаётся стоять, глядя на Ямагучи. Он все ещё держит ее руку, но уже спустя секунду отпускает. — Мне очень жаль, что ваше мнение и первое впечатление обо мне, как о слабом Мастере.              — Не думаю, что в этом есть твоя вина. Смешная ситуация. Это даже развлекло меня. — Гильгамеш падает на диван и девушка поднимает на него глаза. Привычная броня сменилась темными штанами да белой рубашкой с большим вырезом, через которой видно было ожерелье юноши. — Могу узнать твоё имя?              — Тойя Ямагучи. — Девушка кивает и падает на спину, на холодный пол. Она практически не чувствовала своих ног, а правая рука словно одеревенела и ею шевелить и вовсе было до жути больно. — Спасибо, что не дали мне упасть. Было бы не особо приятная картина упавшего на колени Мастера пред Слугой прямо на глазах его дорогих родственников.              — Это было весело. То, как он пытался тебя заставить расторгнуть со мной контракт. Он, наверное, глупец, раз думает, что это настолько просто. — Гильгамеш замечает на столике пиалу с виноградом и перетягивает ту себе на колени. Даже сейчас это было самым вкуснейшим, что когда-либо доводилось есть из фруктов Королю. Сладость и кислинка перемешались, создавая неимоверно нежный контраст от одного к другому.              — Она оскорбила вас. Вы ведь Король. Почему так спокойно отреагировали?              Тойя приподнимает бровь. Нет, вовсе не от своего вопроса, а от ситуации в общем. Гильгамеш был именно таким, каким быть и должен, кажется, но от чего им так легко говориться? Он словно знает, что получил джек-пот, а не Мастера. И выслушает. И поймет. И поможет. И лишний раз не помешает. А вот Тойя не особо уверена. Ее словно внутри всю раздирает от непонятного чувства неизвестности.              Почему известный и жестокий Король Героев так добр к ней?              — С каких пор я обязан реагировать на оскорбление низших существ, вроде той старухи? Это ниже моего достоинства.              Отвечает юноша, закидывая в рот виноградину. Он опускает взгляд на своего мастера, что терзался сомнениями, и усмехается. Конечно, кто ещё, если не он, способен вот так человека ввести в ступор своим поведением.              Ему не требовалось доказывать свой авторитет — девушка и сама обращалась к нему, как к Королю. Так, как и должно быть. Кажется, она просто привыкла, либо относится ко всем слугам с таким уважением, ведь они — героические души. Не они должны на «вы», а она.              — И то верно.              Время летело настолько незаметно, что Тойя совсем позабыла о всех тех ссорах из-за своего Слуги, которые вечно преследовали ее вместе с Родственниками по пятам. Они постепенно, не торопясь, за пять лет ожидания, привыкли друг к другу, срослись до кончиков пальцев.              Ямагучи была для Гильгамеша отрадой для глаз и ушей. Он мог часами лежать на диване, голову положив на девичьи колени, пока та читала ему очередную литературу из своего многочисленного книжного шкафа. Тон ее голоса и остановки, чтобы подышать. Он знает по секундно каждое ее действие и, кажется, это для него уже не кажется таким странным. Скорее забавным.              Она перестала волноваться и съедать себя сомнениями из-за выбора, не раз благодаря Короля за его снисходительность и отзывчивость. Тойя не раз в его компании выпивала по просьбе самого Гильгамеша. Скучно, видите ли, ему пить самому. Главное, что возраст девчонки того позволял.              Может быть ей уже и 20, но для него, серьезно, ей все ещё 14 и она все ещё та девчонка, что не смогла устоять на ногах, упав в его объятия во время призыва. Ох, вспоминая это — он, честное слово, улыбается. До чего то эта ситуация была такой же, как и она — странной, но до боли приятной.              Ее прикосновения к его лицу, пока она лежит на его коленях, слушая очередную историю похода — стало чем-то обыденным. То есть, он уже не реагировал на это фразами колкими да высокомерными, а наоборот, это успокаивало нрав и характер Короля, делая его через чур мягким и податливым.              Но лишь наедине.              Он и съязвить мог. И оскорбить. Любого. А она не противилась, позволяла Слуге своему выпускать пар и проявлять своенравный характер, расплетаясь острыми шипами на прекрасной розе.              Ох, сколько зависти словила она, да и ловит по сей день. Стоило ему всего раз пойти против просьбы ее, да встретить у ворот школы, как расспросы о парнишке не стихали месяцами. А ему словно на руку это было. Приходил. Отводил. Сопровождал. Помогал.              Это, сначала, напрягало, но позже к этому привычка выработалась. Знать, что тебя встретят, даже если на улице уже поздно. Рядом с Гильгамешем было невозможно бояться. То есть, на вид он конечно весь такой плейбой, ловящий взгляды на себе, а при всем этом он ещё и хорошо ножами тыкает. Ну и булочка с корицей заодно.              На вид, как горячая булочка с корицей, но может убить тебя, а так он очень даже мил и смешон.              Тойя могла бы поклясться, что лучшее ее воспоминание с Гильгамешем это не то, как он выходит в одном полотенце из душа (ну, и это тоже конечно), а его каменное лицо во время катания в парке аттракционов. Кажется, девушка в тот момент была готова выпасть из кабинки, лишь бы только больше не видеть этого, а то как-то не особо по себе.              — Устала?              Интересует юноша, подавая руку девчонке, идущей по скользкому парапету. Она кладет ладонь в его, крепко сжимая для опоры. Ещё один день проведенный вместе лишь радует Мастера Короля Героев, что как раз вписывалось в его планы.              Планы на сегодня.              — Немного. А вы? Продуктивная была прогулка. Мне понравилось.              Выпаливает на одном дыхании девушка, останавливаясь на краю. Гильгамеш, наверное, уже рефлекторно, подхватывает Мастера под колени и заставляет ту упасть ему в руки на следующую дорогу до дома. Она взвизгивает, смеясь в ответ, что вызывает у блондина неподельную улыбку.              — Зачем тебе Грааль?              Девушка замолкает от вопроса и юноша резко меняется в лице. Он ставит Мастера по ее просьбе жестом на пол и та поворачивается к нему, убирая за ухо локон светлых волос. Он не знал что означает это действие, ведь до этого она не делала его. А значит, это что-то новое.              — Как думаешь, зачем людям что-то, что может выполнять любое желание? Все, что только захочется душе. Ты готов будешь убить ради того, чтобы получить это что-то. Не в этом ли вся идея Грааля? Что-то, ради чего убивают, чтобы получить от этого «что-то» самое желанное.              Девушка приподнимается на носочки и обхватывает лицо Короля ладонями. Он, не сопротивляясь, а наоборот, поддаваясь этому неизвестному с ней, наклоняется навстречу. Их губы соприкасаются в этом непозволительном поцелуе. Его не должно быть. Но, казалось, это было не настолько важно.              Он целовал ее впервые. Впервые и, кажется, не в последний раз уж точно. Что-то внутри подсказывало и Гильгамеш хотел идти следом за этим желанием, если в конце концов наградой будет поцелуй.              Странно. Непозволительно. Неожиданно. До чертиков желанно. Сладко. Приятно. Мягко. Податливо.              Он только так и мог бы описать этот поцелуй, все с большей настойчивостью напирая на девушку. Никаких «нет». Никакого «нельзя». Это то, что он ценил. Ценил больше, чем любые другие сокровища.              Любое сокровище ничто, если его желанию отвечают «да».              Любое сокровище ничто, если это «да» сказанно ею.              Гильгамеш мог бы поклясться, что хотел бы, чтобы это продолжалось вечность и никто более не забирал ее у него. Будь сейчас его время — он бы забрал, украл, спрятал, и более не отпускал.              — Потому что людям свойственно желать чего-то и кого-то. И ради этого они готовы на все. Даже убить…              Тойя проводит пальцами по скуле и оттягивает щёчку Короля, издавая тихое хихиканье. Как же, конечно, быстро меняется ее настрой, голос, желание. Это, что всегда было свойственно женщинам, но у нее это особенное. И Гильгамеш был этому нисказанно рад.              Семья бы не сказала «молодец».              Семья бы не одобрила.              Семья бы не поняла.              Семья бы презирала.              Семья бы сказала, что она опустилась так низко.              Но, было абсолютно плевать.              Она тянет парня на себя, затягивая в просторную ванную, пока он стягивал с тела Мастера такую ненужную рубашку. Они позабыли обо всем, казалось, что могло бы их волновать.              Дверь с грохотом на весь коридор закрывается и Гильгамеш врезается в нее спиной, прижатый Ямагучи. Ему не выбраться, как бы он там не хотел, ибо его прижали плотно и безвозвратно.              Он хотел снять с неё всю эту ненужную одежду и ласкать её. Долго, медленно, чтобы она прочувствовала всё. Ему чертовски нравилось слышать её вздохи и стоны, чувствовать, как ей хорошо от его поцелуев и касаний по всему её телу, но этого катастрофически не хватало, как и воздуха в лёгких от такого безумного поцелуя, что вскружил голову обоим.              Нет больше Слуги.              Нет больше Мастера.              Нет больше Короля Героев.              Нет больше Наследницы Рода.              Есть только этот момент и их желание наконец перейти к самому сладкому.              Десерт предполагает быть чудесный.              Ее тело подхватывают под ягодицы и садят драгоценную пятую точку на столешницу близ раковины, потянув застёжку лифчика. Благо, какими-то особым образом, он сразу разобрался и, на удивление, не порвал к чертям собачьим эту вещицу, а то капец раздражает, зачем ты ее носишь не понимаю.              — Тебе помочь или ты сам челюсть на место вернёшь?              Девушка издает смешок и Гильгамеш облокачивается на столешницу, одной рукой потянувшись к груди. Она смотрит на его лицо и какое же это прекрасное зрелище, когда она закатывает глаза и прикусывает губу лишь только от того безобидного действия. Он лишь сжал. Не покрутил. Не потянул. Не растер. Лишь сжал сосок, а ее лицо уже расплылось в довольной гримасе.              Но удовольствие продолжается столько же, сколько и хватает дыхания в их новом поцелуе.              Тойя спокойно наблюдает за тем, как Гильгамеш сгребает ее вещи вместе со своей футболкой, откидывая так далеко под дверь, что ей даже лень доводить их туда взглядом. Следом летит и остальная часть их одежды, которую Король нетерпеливо сгребает сначала с ее хрупкого тела, а потом и с себя.              Он вздрогнул. Она была так близко. Прижимаясь к нему, по его телу пробежали мурашки. Такая горячая, такая желанная. Так тепло, так близко. Когда-то давно он думал, что не сможет быть так близко с ней, но, черт возьми, эти глупые мысли превратились в настоящий ураган между ними.              Гильгамеш тянет Ямагучи за собой в душ, обвивая ее бедра руками. Они вновь тянутся друг к другу за поцелуем, все никак насладившись друг другом в этом мгновении. Словно ещё чуть-чуть и их друг у друга отберут.              Возможно и так. Возможно стуки им не чудятся и за дверью вправду кто-то есть, но что-то им обоим подсказывало, что все и вся подождут, пока они не насладятся друг другом сполна.              В любом случае, им просто уже не остановиться.              И забывать будет уже трудно.              Хотя это все не вечно.              Мимолётно.        Но этого хватит.              Он слегка отстранился, чтобы глотнуть немного воздуха. В душе и чертовски стало жарко и душно настолько, что дышать было трудно. Тойя пыталась прийти в себя после феерической попытки набрать рывком воздуха. Голова слегка кружилась. Они просто стояли и дышали.              Не говоря ничего, он медленно начал целовать её шею. Гильгамеш откуда-то знал, что ей не сильно это нравится из-за не очень хороших воспоминаний о подготовке, но почему-то ему казалось, что именно это и должно сейчас быть. И он был прав. Приобняв его за шею, девушка ещё сильнее прижалась к нему.              Тойя медленно, изредка сжимая, начала своими тонкими пальчиками поглаживать золотистые локоны, как бы показывая этим, что ей это нравится.              Медленно перемещаясь, он целовал её ключицы, опускаясь ниже. Тойя ахнула и вздрогнула, когда горячие губы нашли один из ее сосков. Она прижала его голову ближе, сильнее сжимая его волосы.              Отстранившись, он снова поцеловал её в губы. На этот раз, более напористо, сильнее прижимаясь к ней.              Она улыбнулась. Ей и впрямь стало легче даваться осознание происходящего.              Тойя снова поцеловала его. Всё так же нежно, все так же медленно. Ей нравилось растягивать удовольствие. И Гильгамеш был только за — ему самому хотелось продлить это.              В душе стало ещё жарче, вода лилась на их горячие тела, но им уже было плевать. Это сейчас не сильно мешало. Даже наоборот, придавало нужной атмосферы.              Резко, без каких-либо ненужных предупреждений, Гильгамеш поднял девчонку, заставляя ухватиться ногами за его бедра. Он прижал её к стене, чтобы Тойя даже и не надеялась выбраться. Придерживая её руками, он снова потянулся к её груди. Ямагучи, не дав ему это сделать, взяла его лицо руками и посмотрела прямо в его глаза. Они горели огнём. Пылали страстью.              Медленно, как и хотелось им обоим, он входил, не отрывая от неё взгляда. Девушка задыхалась, прикрывала глаза. Это настолько приятное зрелище, что Король взгляда все оторвать не мог.              Это правда… Его Мастер?               — Черт~ — со страстью выдохнула она.              О да, ему это нравилось. Нравилось, когда она вытягивает своим сладким голосом гласные. А в порывах страсти нравилось ещё больше. Ради богов, лишь бы она не прекращала, лишь бы она продолжала стонать ему на радость, награждая Короля за его старания. Это было самым желанным за сегодня.              Она. Он. Стоны. Шлепки.              То, каков был его план на сегодняшний вечер.              И он удался.              Каждый толчок из тихой девчонки выбивал стон, что наполнял большую ванную, выходя далеко за ее пределы. Стуков больше не слышно, а значит желающие их прервать смирились с тем, что происходит за дверью.              Они слишком долго шли от «Мастер-Слуга» к любовникам на ночь.              Происходящее настолько было невоспринимаемое, таким приятным, что мозги отказывались работать и они оба просто стали двумя сливающимися с каждым толчком клубками, наполненными возбуждением.              Лишь бы, бога ради, не потерять сознания.              Он отстраняется. Но лишь для того, чтобы увидеть ее прекрасное лицо. Красные щёчки. Затуманенный взгляд. Она откидывает голову, врезаясь затылком в кафель, и стонет от удовольствия, что перемешалось с болью. И это кажется таким чертовски приятным.              Он лишь хотел видеть, насколько ей хорошо, а она все никак понять не могла — нравится ли Гильгамешу. Кажется, судя по толчкам, ему ого-го как нравилось.              Горячая и узкая внутри — Тойя вызывала у Короля бурю эмоций. Он не мог бы вспомнить кого-то лучше и сравнить бы не смог. Никто и далеко таким не был. Никогда в его жизни. Ни Мастера. Ни женщины в его время.              Ей было хорошо. Очень хорошо. И ей не хотелось, чтобы это прекращалось. Лишь бы ещё чуть-чуть. Лишь бы подольше. Ещё. Глубже. Сильнее. Он словно слышал все ее просьбы, читал ее тело тактильно. И это сносило крышу под корень. Не было желание держаться. Не было желания противиться чему-то. Он слишком хорош для того, чтобы ему отказать.              Медленные приливы наслаждения и удовольствия накрывали их с головой. Ее пробирало дрожью, заставляя сильнее прижиматься к нему, а его тело покрывалось мурашками, заставляя ее сильнее вжимать в стенку.              Просто хотелось, чтобы там, внутри, все ещё было так же тепло. Чтобы оно было ещё чуть-чуть, после того, как все закончится. Чтобы она не забывала об этом и уж через время. И Гильгамеш прекрасно это понимал, желая дать ей то, чего так желает девичье тело.              Спазмы накрыли внезапно, заставляя дрожащее тело вжаться в него, не оставляя и миллиметра для воды или воздуха. Его горячее тело слишком прекрасно. Слишком приятно. Это словно сказка, которая накрыла ее желанным оргазмом, заставляя милый и хриплый голос протянуть ещё один окончательно последний стон.              В глазах плыло у обоих, и Гильгамеш, в конце концов, всё-таки не выдержал, изливаясь в приятно сжавшееся нутро. Пришлось сильнее вжать Ямагучи в стенку, лишь бы устоять на ногах. Это было слишком хорошо и прекрасно, что даже его тело не выдерживало.              Теряет хватку.              Он наконец отпускает Мастера и ее дрожащие ноги чувствуют под собой пол. Но, это ненадолго. Колени подкашиваются и Королю приходится обхватить одну руку Тойи под локоть, а второй сжат ее бедро, позволяя схватиться за свою руку мертвой хваткой.              Такой любой бы Мастер позавидовал.              — Ох, ну спасибо.              Тойя издает смешок и утыкается в плечо блондина, не в силах сдержать это желание ещё чуть-чуть побывать в его объятиях. Прижавшись к его телу. Горячему. Приятному. Такому бы только завидовать, да хотеть прикоснуться.              Вот тебе и Король Героев.                     Она откидывает голову, открывая глаза, и устремляет взгляд в потолок, быстро быстро моргая. Ямагучи не сразу понимает как очутилась на своей кровати в гордом одиночестве в позе звёздочки, но все же переворачивается на бок и сжимается в клубочек.              Ее пальцы тянутся к пустой половине кровати и рука Гильгамеша хватает ее запясть, материализуясь перед своим Мастером. Улыбка по своему расплывается на ее уставшем лице и Король Героев позволяет себе проявить какую никакую любовь, поцеловав Тойю в лоб.        Ему казалось, что это именно то, что ей нужно сейчас. Именно в данный момент. Пока она смотрит на него, потянув запястье из хватки. Их пальцы бесстыдно сжимаются в замок и девушка вздыхает, не отпуская, переворачивается на спину, и Гильгамеш следует ее примеру, усмехаясь.              — Могу я узнать…?              Она отрицательно покачала головой, ведь говорить сейчас совсем не хотелось. Ни говорить. Не объяснять ничего стоящему за дверью отцу, что уже вот пять минут то бранными словами ее осыпает, да Гильгамеша не забывает упомянуть, то ее во всех бедах в семье обвиняет, то и вовсе со злостью дёргает да бьёт по двери кулаком.              И почему-то сейчас ей совсем не страшно, что будет, если вдруг он зайдет. Она большая девочка и сама может решить с кем ей хочется переспать. И ее желание — это Король Героев. Никто иной.              — Раньше, в детстве, когда я что-то выделывала — я через секретный проход в шкафу влазила в комнату мамы и сидела там до тех пор, пока не успокаивалась или отец не уходил. Чувствую желание залезть туда опять.              Ямагучи поворачивает голову и смотрит на умиротворение, что слягло на лицо Гильгамеша. Он издает тихий смешок и поднимает сцепленные руки, переводя на ладони свои красные глаза, безразлично оглядывая. Ему не все равно, нет, просто он видел это так часто.              Но она не из тех девушек.              Она не признается в любви.              У нее все по другому и слов о любви хочется добиваться. Но времени на это совсем нет. Тут бы ее защитить. Тут бы добыть ей Грааль. И вернуться потом. Не к ней. Не в эту эпоху. На вспомнив даже о том, кто она такая. Ведь такое случается с ним все чаще.              Гильгамеш вздыхает. Он не должен что-то чувствовать. Как и она. Они оба считают это излишним. Это не для них. Не в их положении.              Она все ещё его мастер, а он все ещё ее слуга.              На этом они просто обязаны поставить точку, чтобы не наделать больше ошибок, которые потом принесут лишь боль.