От Поттера

Сначала был букет. Она принесла домой отвратительно красные розы, перевязанные отвратительно золотой лентой. Разулась в прихожей, дошла до ванной и уже вознамерилась обрезать стебли у этого чудовища. - Привет! - нервно улыбнулась мне. - Это из Хогвартса прислали. - Совой? - Ну, почти. Посылкой. Ну, за мои успехи во внеучебной работе. - Летом? - Ну, как вырастили их. - Кивнула на букет. - Так и прислали. Ладно, это её дело. Не верю ни на йоту, но допросы не продолжаю. Сам ненавижу допросы - это с прошлой шпионской жизни осталось. От кого бы ни были цветы, надеюсь, она рада. Наливаю чай. Этот страшный чайник подарила мама Гермионы. Он красный и шумный и постоянно меня раздражает. А ещё раздражает упёртость Гермионы, сохранившийся в зрелом возрасте максимализм и страсть к тапкам. Ну, это я их так называю. Она их называет туфлями от Фэччи и ботильонами от Радда. Что бы это ни значило. Дальше был кулон. Безвкусный и пошлый, в виде сердца, тоже красного, в золото обрамлении и на золотой тонкой цепочке. Хорошо хотя бы, что цепочка не якорная. Я бы и не заметил его, просто однажды за завтраком, когда она потянулась за брусничным джемом, что-то алое сверкнуло у неё на шее, прямо поверх пижамной кофты. Спала, что ли, в нём? - Это что? - спросил я как будто нейтрально, намазывая булку маслом. Булку из прекрасного дрожжевого теста, 5 часов отстоявшего в тепле и вобравшего в себя весь уют нашего дома. - М? - У тебя. Вот тут. - Я показал на шею. Её лицо вытянулось, глаза расширились, и она начала ощупывать шею. Тут пришла моя очередь удивляться и почти негодовать. Глаза нехорошо сузились. - В чём дело? - Ты о чём? - прошелестело мне в ответ. - Я просто спросил, что у тебя за кулон. Её лицо приняло мгновенно спокойное выражение лица. - А! Кулон... Это мы с младшей Уизли купили. Гуляли по магазинам, ну и вот. Я не верю ей, но киваю. - Тебе не очень идёт. - Спасибо. Всегда скажешь что-нибудь хорошее. Обиделась. А что она ожидала? Я вижу, что она обманывает. Не надо, дорогая, шпиона за нос водить. От покупок с подружкой такими счастливыми не становятся. Я почувствовал ревность. И досаду. Я знал, что это когда-нибудь случится. И почти смирился. Я думал, я смогу принять это как данность. Но не мог. Злился. Я рад, что она рада. Я же вижу, какой счастливой она стала за последние дни. Она изменилась. Стала задумчивее, воодушевлённее и...красивее. Это явно мужчина. Я накручивал себя. Кто этот мужчина и что он сделал с ней? Скоро осень. Ей придётся уезжать в Хогвартс. И я никак не смогу её контролировать - я не переступал порог школы уже восемнадцать лет. Было 27 августа. Вечер. Я понял: сейчас или никогда. Через 4 дня она уедет. Ругаться по переписке - глупо. Ждать каникул - не смогу. Я люблю её. И хочу, чтобы она была счастлива. Она меня опередила. Пришла сама. Зажалась, села напротив, смотрит волчонком, того и гляди заревёт. - Я люблю его, знай, пожалуйста. - Готова рыдать. - Кого? - спрашиваю бесстрастно. Зря. Эмоции выливаются водопадом. Не надо быть легилиментом, чтобы понять. Она дико боится. Чего? Я что, убью её?! - Поттера! А вот тут я шокирован. Снова Поттер?! - И цветы от Поттера, и кулон! Я не знала, как тебе сказать! Но я тебя люблю, ты должен знать! Это не всё! Он предложил...предложил...Я сказала да!!! Смотри! И она суёт мне под нос омерзительное золотое кольцо. С гранатом. Интересно, Поттер совсем мозгами и бестактностью в отца пошёл? Идиотическая семейка. И теперь, кажется, семейка пополнится... - Когда? - выдыхаю. Пытаюсь понять, что говорить, в голове всё разлетается, я ничего не понимаю, мысли тают. - Ну...после того, как...как он попросит у тебя мою...руку... - Не завтра? - уточняю я. - Не завтра... А ты? - А что я? - Что скажешь. - Посмотрим, сколько овец он за тебя предложит. Я пытаюсь шутить. Она перестаёт плакать и удивлённо смотрит на меня. - А чего ты ревёшь? Ты его не любишь, что ли? - Я испугалась. - Меня? Или маму? Это ещё посмотрим, что тебе мама скажет по поводу замужества в 16! - Ну пап. Ну я же не сейчас! Просто я пообещала, что, когда закончим школу... - Ну понятно. Мерлин, дочь, какая же ты глупая при таких родителях. Иногда я думаю, не подменили ли тебя в роддоме. Ты таилась целое лето? Она кивает. Иногда я думаю, зачем мы с Гермионой назвали дочь Софией. Мудрая типа. Если и да, наша София свою мудрость тщательно скрывает. - А ты на букете уже догадался, да? - Скорее когда ты стала засос на шее искать. София покраснела ещё больше. - Ну, раз ты не против, то утром поговорим?.. - Я этого не сказал. У меня не получилось сказать злобно, и София бросилась мне на шею, рассмеявшись. Я рад за неё. И ревность отступила. Она же мне сказала. Мне первому! Папина дочка. Поттер так Поттер. Гермиона была на втором этаже дома, в нашей спальне. Лежала с чем-то безобразным зелёным на лице. Рядом записка: "Это маска из водорослей, тины и авокадо. Нельзя говорить 30 минут". - Дорогая, ты в курсе, что София любит Поттера? Вот и посмотрим, как ты не будешь говорить. Гермиона кивнула. Я поменялся в лице. Маска из орудия пытки молчанием для Гермионы стала превращаться в орудие пытки неведением для меня. От какого времени надо считать дебильные тридцать минут? София рассказала сначала матери? Ладно, это логично. Нельзя ревновать дочь. Ты к Альбусу Поттеру вот не ревнуешь, а к матери - что, с катушек съехал? - Эванеско! - торжественно произнесла Гермиона. - Конечно, Северус, я знаю. Они так боялись, что кто-то узнает, что ходили на свидания в другой квартал. А у меня там аудит как раз был. Вот застала их. Подходить не стала. К нам бы с тобой кто так подошёл в наше время... - И ты была так спокойна, зная это всё? - Ну а что, Северус. Любовь так любовь, лишь бы учёбу не бросила. У меня не нашлось аргументов, так как Гермиона совершенно обезоруживающе закинула на меня свою идеальную, особенно для сороковника, точёную коленку.