Вкус Рельс и Крови

      Утро понедельника или вторника? На кой чёрт разница, когда мир потерял цвет, стал черно-белым, а единственный, кто мог подарить надежду и счастье стал его погибелью?       Утро Эдварда Гоулда было снова пустым. Нужно было разносить запчасти, снова идти к главному механику Торду Ларссону для того, чтобы просто посмотреть за работой мастера, принести вести, и зайти к Тому и Мэтту, отдав им их посылки. Сколько лет они уже знакомы? Много, и столько лет он был влюблен в Ларссона.       Он никогда не забудет их первую встречу, он никогда не забудет клятву на крови, он никогда не забудет тот день, когда Торд лишился руки, он никогда не забудет, как он ухаживал за Тордом, пока тот не мог настроить свою механическую руку.       Но вот Торд забыл, он забыл, как это — смотреть в глаза любви и заботе, забыл, как это — давать надежду другим людям, он не хотел в те дни ни видеть Эдда, ни слышать его. Ему не нужна была его помощь, ведь он считал его мусором, он никогда не проявит искренних чувств к нему, ведь у него есть своя любовь, свои мотивы и планы.       Ларссон был влюблен в Томаса по уши, говорил лишь о нем и мечтал о его прикосновениях, лепетал, делая свою работу, и, видя, игнорировал, как 18-ти летний парень лил в тишине слезы.       Он работал в упоение себе и своим чувствам, коль их было мало, он пытался отдавать все свои чувства одному лишь Томасу. А было ли это правильным? Давал ли он любовь тому, кому было плевать на него? Это была бесконечная линия, которая быстро оборвется.       Эдвард хорошо помнил тот день, когда впервые видел, как собирают двигатель для паровоза, и даже сам увлекся процессом, но не собирания, а процессом наблюдения за лицом Ларссона. Смотреть, как скулы обводят красивое лицо, что хмурилось днями и ночами напролёт, лишь бы сделать свою работу на отлично. Он помнил сладкий вкус кофе на губах Ларссона, когда тот одарил его одним единственным поцелуем, но лишь для того, чтобы Эдвард ушел.       Он вспомнил, как сам Эдвард целовал аккуратно губы Торда и уходил спать домой. Он помнил, но делал всё, чтобы забыть тот поцелуй.       Он ли оказался последней каплей надежды, что отобрали у него с горькой правдой? Или же Эдвард просто снял в момент розовые очки и лицезрел настоящее отношения Торда к себе.       Вечер четверга. Этот вечер запомнился особенно хорошо, в этот день Эдвард снова помогал чинить руку Торда. Он выглядел как всегда, словно по-детским с маленькой надеждой на предстоящее завтра и с подростковым энтузиазмом пытался добиться успеха, помогая своему возлюбленному. Но Ларссону это надоело, он молча ждал, когда починят его руку, но, не дождавшись даже этого, он просто спихнул с себя пацана, кинул деньги ему в руки и стал выпихивать на улицу, но Эдвард вовсе не понимал, почему его дорогой возлюбленный так к нему отнёсся.       Последовал следующий диалог:       — Торд? Торд?! Что ты этим хочешь мне сказать?       — То, что ты мне уже не нужен, уходи и не возвращайся.       — Я думал, у нас есть... я думал... я думал, я тебе нравлюсь, ты мне нравишься! Разве это не взаимно?       — Хватит меня смешить и уходи, если хочешь помочь как друг, то помогай, но более ко мне не приходи.       Это были последние слова перед тем, как Ларссон захлопнул дверь перед носом Эдварда, перед тем, как он пообщался с Томасом до их встречи, для их, как бы казалось, свидания.       Но чем дольше сидел в одиночестве парень, тем больше он волновался, он плакал, бил о стены вазы и решил, что вечером он всё равно вернётся к Торду, они поговорят, хорошо обсудят всё. Ведь это не конец, так ведь?       Вечер не ждал, Эдвард сквозь дождь и лужи бежал в дом к Ларссону, он был готов сделать всё, лишь бы он остался последней его надеждой, лучиком в жизни! Он остался стоять около окна у входа дома мужчины, сердце колотилось и словно заставляло взглянуть в окно.       Стало по-странному страшно.       Но его опасения были верны. Он не мог оторваться от картины что видит, он видит то, чего и боялся, то, как руки его возлюбленного трогают чужое тело, как руки его возлюбленного ласкают не его, а нежные губы шепчут не его имя, и эти же губы не называют его любимым. Его горло застыло в немом крике, а сам он, вздыхая, сдерживал слёзы.       Когда? Почему? За что?.. Он видел лишь Томаса, что смотрел на него взглядом настоящего убийцы, но самое страшное что глаза его были черны. Пришлось окунуться с головой в этот смрад, пришлось открыть глаза правде, но остаться слушать все упреки, и видеть ехидные улыбки, что, похоже, смеялись над ним.        Торд: — Для чего ты пришел сюда? Я тебе сказал, чтобы ты не приходил ко мне.        Эдд: — Я думал... я думал о том, что мы могли бы поговорить. Снова. Я вижу, ты занят.        Торд: — Да, я занят. Так что, прошу, убирайся отсюда.        Том: — Чшш, хватит тратить время на него. Лучше приступи обратно ко мне.        Была бы участь хуже? Нет, для Эдварда хуже уже не бывает. Он видел все. Смерть родителей, предательство, но видеть то, как сладко и наигранно стонет Томас в руках Ларсона было еще больнее и отвратительнее. Когда же снова потекли слезы? Когда он вышел за дверь или прямо там, перед ними? Уже было не важно. Он бежал со всех ног по дороге, на улице резко сменилась погода и подул холодный ветер. Он бежал так быстро, как только мог. Но куда? Он и сам не знал, он хотел спрятаться от этого мира, спрятаться от всего и искал тепла.       Но лишь звук стука колес, рева, гудка поезда и одного мгновения хватило, чтобы обрести тепло. Он слышал последние слабые звуки, он чувствовал капли слез на своем лице, и, улыбаясь тихо произнес: "не плачь, это не твоя вина..". Не видя кому, но желая, чтобы это был его любимый, тот самый, а все это оказалось страшным сном, от которого он вот-вот очнется! Но... на самом деле парень медленно засыпал, он чувствовал тепло, закрыл глаза, зная, что его ждет долгий сон длинною в вечность.       Но слезы лил совершенно не Ларсон. И даже не Томас, а Мэттью, что шел на встречу зову сердца. Любил ли он Эдварда? Любил. Любил так сильно, что не мог ему сказать. Он был зол, что не мог сказать обычному доставщику, что любит его больше, чем тысячи зеркал в его особняке, не мог сказать, что отдал сердце ему единственному.       И сейчас этот единственный спит сладким сном, а погубила его дурная любовь к другому человеку.       Мэттью не мог просто так смириться, он прижимал чужое тело к себе, бежал со всех ног в лечебницу и пришёптывал: " Пожалуйста, я отдам всё, умоляю, выживи..".       И лишь Мэтт запомнит этот горький вкус Рельс и Крови.       Это было начало пятницы. Люди собирались в черных вещах, несли свечи в руках, женщины плакали, мужчины скорбили молча. Кто были эти люди? Обычные знакомые или те, кто получал посылки и письма от этого маленького, но по-истинному добродушного парня. Мэттью стоял самый первый перед гробом, он сам лично устроил эти похороны и там же остался после их окончания, он со скорбью смотрел на могилу, и там, в сырой земле, лежит тот, кого он любил больше жизни.       Слезы снова текли по бледному лицу, и крупные капли падали на рыхлую землю, никто не стал успокаивать скорбящего, ему предстоит самому пройти этот долгий путь, чтобы понять, что больше он никого в своей жизни так не полюбит.       Но каждая ночь казалась адом, и в голове крутился лишь один момент — когда его любимый погиб у него на руках, как он всё снова и снова произносит эту фразу, заставляя задыхаться от слез, а потом, словно под тихий шепот и теплые руки, что касаются щек, засыпает.       И понемногу началась копиться злость. Злость на то, что его убил Ларсон, убил его так беспощадно, а потом даже не явился на похороны того, кого сам и убил.       Но Мэтт так и продолжал ходить к могиле Эдда, садиться рядом и обнимая холодное надгробие, шепотом говорить о том, что никогда его не разлюбит, никогда и ни за что.       Люди не верили, что существует настоящая любовь. И однажды ему приснился сон, как его любимый просит его отпустить, что ему уже пора уходить, и как бы больно не было, снова задыхаясь во сне от слез, он прошептал: " Обещай! Обещай мне, что мы еще увидимся!".       И свет, что ослепил, оставив без ответа. Они увидятся, обязательно увидятся! И утром Мэтт, переполненный грустью и скорбью, готовился для встречи. Он останется со своим любимым, раз и навсегда.       В этот же день Мэтт пришел в лавку Торда, он молчал осматривал всё и глазами искал того, кого глубоко внутри ненавидел больше жизни.       М: — Ларсон, настолько стыдно, что уже встретить не можешь?       Т: — А мне должно быть за что-то стыдно? — спросил безразлично парень, выходя из своей мастерской.       М: — Конечно... чему же тебе стыдиться так?       Т: — Если ты пришел для того, чтобы напомнить, что этот доставщик умер потому что я его не любил, то я помню.       М: — В первую очередь он был тебе другом, ублюдок. Во-вторых, ты убил его не тем, что любил Томаса, а тем, что ты ему сказал, и тем, как ты сказал.       Т: — Это были не мои проблемы.       Тут же Мэтт, сняв перчатку, ударил Торда по лицу с такой силой, что на его щеке остались красные следы. Он вызывал его на дуэль, и Торд, усмехаясь, принял вызов.       Дуэль состоялась. Состоялась она почти в семь вечера, и выстрелы оглушили город, а потом затишье.       Мэттью не попал, а вот Торд попал, он попал ему в самое сердце, и выглядел шокировано, но сам рыжеволосый этого и добивался, он хотел наконец быть рядом, рядом с тем, кого любил.       Он упал на колени и увидел свет, увидел в этом свете Эдварда. Он слабо улыбнулся, и капли слез упали на землю, но сам Мэтт был счастлив. Он с разбегу ушел в мир иной, и ушел он прямо в руки Эдварду.       Теперь он счастлив.        Похоронили Мэтта там же, где и Эдварда. Никто не хотел спорить, что их могилы должны быть рядом. И их могилы были украшены самыми яркими цветами и самыми красивыми свечами, а кто-то поставил табличку с написанным в ручную текстом: "Любить до смерти невозможно, а умереть из-за любви возможно".       Но не было дела до убийства двух друзей Ларсону. Но он знал что сейчас эти двое счастливы. Сейчас ангельские крылья переплетаются ,и начинается дождь. Идя под дождем, он услышал вопрос мальчика к маме: "Мама, а почему идёт дождь?", на что девушка, улыбаясь, отвечала: "Дождь идет тогда, когда ангелы плачут, милый".       Но мальчик снова задал вопрос: "А почему они плачут, мама?". На что девушка, вздохнув, уходя с мальчиком, тихо ответила: " Потому что где-то ангелы счастливы вместе.". The End