Хорошее поведение

Прошло пятьдесят семь дней. Прошло пятьдесят семь дней с тех пор, как растения выказывали хотя бы намёк на плохое поведение. Никаких пятен, увядания, пожелтения, никаких неожиданных коричневых отметин, никакой разбросанной почвы, даже ни щепотки лишней пыльцы. Кроули твёрдо намерен не говорить об этом, никоим образом не привлекать к этому внимания. Они или достигнут своей цели, или нет. Он дал им подходящее чёткое руководство, мотивацию и все инструменты, необходимые для успеха. Давать им что-то ещё было бы нежничанием, обманом, а он этого не терпел. Им надо это заслужить. Он смотрит на них сквозь туман, аккуратно опрыскивая их, наблюдая, как они отчаянно тянут свои листья, ярко блестят и показывают свои хрупкие новые стебли со всей отчаянной надеждой и энтузиазмом, на которые только способны. * * * * * * * * * * Прошло пятьдесят восемь дней. Утром Кроули тратит почти целый час, проверяя каждое растение, переворачивая каждый лист, осторожно тестируя эластичность новых стеблей, ощупывая почву на предмет любой незаметно сброшенной зелени. Он не находит абсолютно ничего и, откровенно говоря, не уверен, радует его это или огорчает. Уже почти два месяца ни одно из них не нуждалось в строгой лекции, одиночном заключении или пытке ножницами. Он проводит несколько минут, непредсказуемо двигаясь по комнате и тихо шипя, словно пытаясь вычислить любых скрытых нарушителей. Какая-то часть его хочет отругать их, сказать, что у них никогда не получится, что они слишком привыкли быть его разочарованием, что привыкли лениться и делать лишь тот минимум, чтобы избежать уничтожения. Вместо этого он агрессивно опрыскивает их и одаривает резким взглядом. * * * * * * * * * * Прошло пятьдесят девять дней. В воздухе оранжереи витает напряжение, почти ощутимое чувство надежды и решимости. Некоторые из самых новых, юных растений смущены и напуганы, не уверенные, вызвана ли дрожь в листьях их старших собратьев ужасом или радостным возбуждением. Растения ярче и зеленее, чем когда-либо, и отчаянно стремятся к совершенству, поворачиваясь под наиболее выгодными углами и ожидая окончательного решения Кроули. Он проходит между рядами, поворачивая листья, осматривая поверхность почвы на наличие мусора, считая стебли, поднимая каждый горшок, чтобы оценить его вес и наполненность водой. Растения… достаточно хороши. * * * * * * * * * * Прошло шестьдесят дней. Растениям удалось протянуть шестьдесят дней, не дав ему ни единого повода дисциплинировать их. Кроули весьма многогранен, но также он демон, который держит свои обещания. Он открывает потайной выдвижной ящик и достаёт оттуда журнал. – Шестьдесят дней, – чётко произносит Кроули, позволяя им ощущать его удивление, его неохотное одобрение. – Я всегда говорил, что если вы сможете прожить шестьдесят дней подряд и не разочаруете меня, не вынудите меня дисциплинировать хоть кого-то из вас, что если вы как следует погрузитесь в работу, желая сделать то, что вам велено, то тогда вы будете вознаграждены. Слышится тихий, возбуждённый шорох, и несколько листьев дрожат от энтузиазма. Он решает не обращать на это внимания. – Прошло шесть с половиной лет, как вам в последний раз это удавалось, – напоминает он им, недовольно кривя губы при мысли о множестве их прошлых неудач. Несколько раз у них почти получилось, однажды они продержались аж пятьдесят пять дней. Он знает, что самые старые помнят об этом. – Но сегодня вы справились, а это значит, что у нас есть работа, не так ли? Кроули поднимает журнал, который держит в руках, чтобы показать им обложку. Они не видят её и не смогли бы прочесть, даже если бы умели, но самые старые понимают. – Я обещал вам, что если все вы сможете пробыть в идеальном состоянии шестьдесят дней, то получите шанс попасть сюда… – Он быстро пролистывает блестящие страницы журнала с множеством качественных фотографий больших зелёных листьев, ползучих лиан и крупных ярких цветов. – И как только вы попадёте сюда, вы останетесь здесь навсегда; люди узнают, что вы очень старались, узнают, что вы вели себя хорошо, и это сделает вас бессмертными. Слышится медленный шорох листвы, словно вздох. – Неважно, что случится с вами после этого, неважно, как вы будете вести себя после этого, даже если сгниёте за ваши грехи, – он прерывается, чтобы издать низкое, злое шипение. – Что, гарантирую, с некоторыми из вас и произойдёт. Вы всегда будете здесь. Вы всегда будете примером того, что другие смогут достичь, если будут как следует стараться. Кроули поворачивается к ящику и достаёт оттуда дорогую камеру, одним щелчком убирая крышку с линзы. – А теперь я советую вам постараться выглядеть как можно лучше. Потому что я собираюсь сфотографировать каждого из вас, и пять фотографий, которые я посчитаю наименее разочаровывающими и наиболее удовлетворительными, я отправлю в редакцию, и вы окажетесь в июньском выпуске «Ежемесячника любителя растений». Растения мягко подаются к нему, словно пытаясь получше разглядеть то, что красовалось в данном журнале, словно пытаясь понять, что их ждёт. – Лишь хорошие растения попадают в журнал, – резко произносит он. – И я надеюсь, что вы будете помнить об этом, когда ваши сородичи будут плохо расти, лениться и недостаточно хорошо стараться. Я надеюсь, что бы будете помнить то время, когда вы не были разочарованием, когда вы были чем-то, достойным награды, чем-то, что заслуживало внимания и похвалы за усердную работу. Вы можете никогда больше не получить такого шанса. Уже завтра вы можете оказаться выкинутыми из этой комнаты, – Кроули какое-то время сверлит их взглядом, камера поскрипывает в его руках. А затем он резко расслабляется и демонстративно нажимает кнопку, пока не раздаётся щелчок, и вся комната озаряется от вспышки света. – Итак, кто хочет быть первым?