Стив, сядь в машину!

       — Стив!..        Молчание.        — Стив, давай поговорим. Роджерс, это глупо.        — Не глупее, чем конструировать очередную гаубицу.        — Ты сядешь в машину или мне мотаться за тобой, как обезумевшему рикше?        — Тони, я не собираюсь в сотый раз с тобой ругаться. С меня хватит.        — Черт с тобой, Роджерс. Хорошо, ты не сядешь в машину, но ведь просто поговорить мы можем? Стив, посмотри на меня, я без брони. Роджерс, я ведь все равно не отстану. — сказав это, Старк небрежно закатывает рукава плотной кремовой рубашки, демонстрируя, что его руки свободны и нет никаких браслетов и других специфических штучек.        — Стив!        — Боже, как же меня угораздило? — вздох капитана, слышен, наверное, и на Аляске.        — Старк, ты действительно не понимаешь? Нет, правда? Ты считаешь, что так, именно так и поступают все нормальные люди?        — Ты о чем, Стив?        — Тони, не прикидывайся. Ты не можешь ну хоть иногда, в качестве исключения, вести себя нормально? Скажи мне, зачем, зачем тебе было нужно проломить собой крышу летнего домика семьи Бартона, когда ты соизволил-таки прилететь на вечеринку в честь окончания лета?        — Стив, у меня сбился прицел, и мы с Пятницей немного промахнулись.        — Ну конечно, неудивительно. Как у тебя все так ловко выходит? Старк, а пугать молодых агентов Фьюри, показывая им свой заряженный модификант-пистолет с тремя обоймами — это забавно, наверное? Ты настолько погряз в своем адреналиновом безумии, что отделить сумасшествие от обычной жизни не удается! И ты. Мне. Обещал. Ты обещал мне, Тони. Я прав? Или я опять выдаю желаемое за действительное?        Они самозабвенно кричат друг на друга посредине Манхэттена, не обращая внимания на толпу людей, узнавших их.        — Стив, ты прав.        — Тони, когда ты устроил скандал, безмерно порадовав газетчиков, на церемонии «Люди года», когда тебе показалось, что фотографы снимают только мой профиль, а не общий план, я стерпел. На презентации нового перехватчика ты чуть не сел на место пилота и нам с Роуди лишь невероятными ухищрениями удалось предотвратить коллапс, пообещав развернутое интервью министру обороны, а ты хохотал, как умалишенный.        — Роджерс, у меня была депрессия, и я просто забылся.        — Депрессия, значит? Отлично, а твое шедевральное появление на балу прессы в обнимку с тремя орками, словно сошедшими со страниц книг Толкиена, последующими плясками и купанием в фонтане, думаю, можно обозначить как внезапную паническую атаку?        — Стив, я признаю, что был слегка навеселе.        — Навеселе? Старк, когда ты ушел в запой, соревнуясь с Тором и Хеймдаллем на дне рождения Локи, я понял, что все бесполезно. Ты меня не слышишь, и не хочешь слушать. Я устал лгать, выкручиваться и убеждать самого себя, что это просто трудный период. Нет. Это больше не работает. Не работает, Старк, понимаешь? Я не знаю, почему ты себя ведешь, как поселившийся в кампусе первокурсник после сессии, но я так больше не могу. Не могу и не хочу. Если ты намерен и дальше гробить собственную жизнь, то это без меня. И не стоит упоминать про Вену.        Старк кусает губы и бледнеет.        Роджерс отводит глаза от рук на двери и выдыхает.        Это было жестоко, Стив. «Удар ниже пояса.» — одними губами шепчет Старк.        В Вену, божественную весеннюю Вену они ездили вместе в их первый год. Там они были счастливы. Там Старк перестал дергаться, позволив себе любить. Там Роджерс был таким влюбленным и сияющим. Там Тони пообещал Стиву, что они всегда, всегда будут разговаривать. Обсуждать. Договариваться. Делиться. Но не молчать. Не гореть в собственной боли. Не уходить на дно.        — Стив… — тихо, просительно, почти умоляюще.        — Стив. — так нежно, что собственное имя закручивает Роджерса в воронку.        — Стив! — тепло и остро.        — Стив. — откровенно до беспамятства и ровно так же болезненно.        Ни одного движения. Только голос. И эти глаза. Боже.        Роджерс невыносимо медленно встает вполоборота, уговаривая себя не смотреть.        — Стив, прости меня. Я сорвался, потому что ты стал льдом. Потому что ты молчишь. Потому что через две недели мой день рождения, а я ничего не хочу. Не хочу пиршеств, подарков, речей. Стив, ты мне тоже обещал. Обещал, что никогда не бросишь меня перед днём рождения.        — Старк, мы же шутили тогда.        — Стив, прости, но я не шутил… Я просто не знал, что ещё придумать, чтобы ты заметил мое существование. Чтобы не уходил, как вода в песок. Чтобы ты опять смотрел мне в глаза. Стив, все не так просто. Ты не можешь взять и уйти. — Старк бьет по злосчастной дверце рукой, ища в глазах Стива надежду.        — Странно, что ты не послал за мной одну из своих супермашин. — негромко роняет Роджерс, упрямо застряв на том же месте.        — Стив, не надо. Я признаю, что вел себя неправильно. Но, Стив, согласись, ты тоже немного перегнул. Я думаю, что ты сгущаешь краски. — Тони цепляется за промелькнувшее в серых глазах, как шорох, чувство. Они еще не все сказали друг другу. И одно то, что Стив все еще стоит в трех шагах от "Бугатти", держит прочнее стали. Их отношения никогда не были ровными, скорее были похожи на горную дорогу, но они давно уже выяснили главное. Их тянуло, тащило, притягивало. Сколько бы Стив не кипятился, сколько бы Старк не рвал жилы, пытаясь вернуть свободу, оказалось, что вдвоем им лучше, чем по одиночке.        Они привлекают все взгляды, и толпа собралась нешуточная. Но им явно не до этого, потому как Старк не собирается дать Стиву уйти, а Роджерс задумчиво рассматривает огромную, на все здание небоскреба, рекламу нового байка. Не то чтобы Стив всерьез подыскивал себе новую технику, скорее это способ окончательно раззадорить и без того полыхающего Тони. И это действует, Старк наконец теряет терпение и нахально вылетает из машины и под общий выдох ошарашенной улицы без затей хватает Роджерса за грудки и тащит в автомобиль. Попытка освободиться успеха не имеет, потому что Старк молча кивает на зрителей и яростно шепчет капитану в ухо: "Думаю, для первого акта публики достаточно, доиграем страсти дома? Если ты, конечно, не собираешься прямо здесь и дальше доказывать мне, какой я сумасшедший."        Стив качает головой, на глазок прикинув количество людей и позволяет закрыть дверь.        — Дамы и господа! Спасибо за внимание, мы закончили. Это был хэппи-энд, если кто не понял. — проворно ввинчивается в пробку Тони, прощаясь с зеваками.        — Тони, мне не послышалось? Кто-то что-то сказал про хэппи-энд? Серьезно? — Стив сверкает глазами с переднего сиденья.        Моментально просканировав его, Старк делает выводы, и, улыбаясь так, словно он только что получил "Оскар", отвечает: "По-твоему, мы недостаточно повеселили народ? Хочешь, вернемся и продолжим? На чем мы остановились?"        — Нет, не стоит. — бурчит Роджерс.        — Но у меня есть спецпредложение для тебя, эксклюзив. Предлагаю завершить примирение дома. Я буду паинькой, обещаю. А если нет, ты в миг отыграешь все назад. Ты согласен? — заманчиво заключает Старк.        — Один вопрос, Тони. Если бы ты так и не смог бы затащить меня сюда, то так и ездил бы за мной? И я еще не принял решение... — заканчивая фразу, Стив уже догадывается об ответе.        — Точно, Стив. Разумеется, ездил бы. И даже не мечтай, что когда-нибудь избавишься от меня. — с этими словами Тони включает автопилот.        — Дай мне только добраться до дома. — многообещающе шепчет Роджерс, уже вовлекаемый в горячий поцелуй.        — Стив, дома меня убьешь...