***
Энакин летел на Корусант в весьма приподнятым настроением. Рекс с Асокой о чем-то спорили, создавая приятную домашнюю обстановку. Вскоре, прямо по курсу должен был показаться Корусант. Возможные выходные после долгого пребывания на передовой, грели душу: он сможет повидаться с Падме, провести время с Асокой, как следовало бы проводить время друзьям, а не как солдаты на войне. Но, несмотря на всё это, в силе ощущалось какое-то странное беспокойство — Энакин пытался игнорировать его уже второй день, убеждая себя, что просто переутомился и его подводят чувства, ведь всё было хорошо. — «Будет здорово увидеть Оби-Вана, я слышал, что он вернулся в храм пару дней назад. Хотя ведёт он себя, в последнее время, как будто хочет от меня избавиться… Собственно, как всегда!..» — последние мысли вывели его из состояния относительного равновесия, заставляя злиться. — Учитель, мы подлетаем! — проинформировала Асока, как всегда радостная, продолжая болтать о чём-то с Рексом, после своего заявления. Показалась огромная планета, её суета будто бы просачивалась в голову сразу, как увидишь её из космоса. Но, не смотря на эту, постоянно бегущую куда-то планету, её было легко полюбить. Корусант оказывал весьма разное влияние на существо, причем, одновременно: можно было чувствовать спешку, смешиваясь с настроением большинства жителей, но и ощущать умиротворяющее спокойствие, что, скорее всего, появлялось благодаря близким людям, которые жили там, а главное — были в относительной безопасности, что позволяло наслаждаться их обществом, не боясь потерять их. — Генерал, заходим на посадку. — Вытащил его из мыслей, как всегда слишком официально, Рекс. — А, отлично, Рекс. — Ответил Энакин, под упрекающий взгляд Асоки, которую, по всей видимости, не устроило, что он парил где-то в облаках, когда с ним разговаривали. — Я уверен, что у нас будет выходной, так что, отдохните с парнями. — Похлопал он командира по плечу, уходя с мостика и следуя к выходу. — Если, конечно, не произойдёт ничего вне плана. Тогда вы будете мне нужны. — Всё же опираясь на свои предчувствия, предупредил он. — До встречи, Рекс! — прощалась Асока, когда они покидали корабль на посадочной площадке, пересаживаясь в транспорт, который довезёт их до храма. — Пойдем, шпилька. — Звал встревоженный Энакин, так как плохое предчувствие все росло. Когда они доехали до храма, в полном молчании, что было странно для них, Энакин взглянул на Асоку, которая, кажется, тоже начала это чувствовать. Чувствовать эту подавленность. Закатное солнце, которое обычно приносило в храм ещё больше спокойствия и уюта, теперь подкрепляло мёртвую тишину, заполняющую это место сегодня. Будто бы затишье перед бурей. Что-то медленно жгло Энакина изнутри, принуждая почти бежать в зал Совета. — Асока! Не ходи за мной сейчас! — приказал Энакин, пытаясь спровадить ученицу в комнату. — Но мастер! Я же тоже это чувствую!.. В храме кто-то сильно взволнован… — возразила молодая торгута. — Я пойду с тобой! — Энакин что-то хмыкнул, но больше не пытаясь прогнать Асоку, отправился дальше. Когда они подошли к залу Совета, двери были распахнуты, открывая вид на магистра Йоду и мастера Винду. Они стояли рядом с голограммой какой-то местности. Йода, не отрывая взгляда от окна, обратился к Скайуокеру: — Что за спешка, юный Скайуокер? Почувствовал что-то ты? — как-то печально звучали слова. — Магистр… — запнулся Энакин, — я ощущаю в силе… Это боль?.. Что это? — с непониманием вопрошал он. — Считаю, прав ты. — Подтвердил Йода. В этот момент, Мэйс подошёл ближе к голограмме, фиксируя точку в координатах. — Почему так сильно? Но, я не могу понять кто это или что… Что происходит? — не мог понять Энакин, из-за чего, паникуя, начинал злиться. — Оби-Ван не выходит на связь уже больше суток после того, как обнаружил базу сепаратистов. — Объяснял Винду. — Возможно, благодаря вашей сохранившейся связи, ты чувствуешь больше, чем следует. — Пояснил он. У Энакина был шок: «Он обнаружил базу сепаратистов, а к нему до сих пор не прислали подмогу?!» — теперь он излучал неконтролируемую агрессию в силу, на что Винду посмотрел с нехорошим прищуром. — Хотите сказать, вы не чувствовали его боль?! — повысил голос Энакин. — Почему никто не отправился за ним?! — после этих слов Мэйс откровенно хмурился, расправляя плечи. И не удивительно: вокруг Энакина, казалось, сгущалась тьма, выводя на поверхность все самые страшные пороки, украшая темную дымку силы бордовыми разводами. — Мастер… — с какой-то жалостью, протянула к нему руку Асока, не решаясь коснуться его плеча. — Не было точно известно, действительно ли там сепаратистская база. Поэтому мы не могли отправить туда армию. Он должен был разузнать все точнее, но так и не вышел на связь, была возможность, что это из-за плохих погодных условий. — Спокойно рассказывал Мэйс. — Из-за погодных условий?! Он бы не распространял в силу такие чувства, если бы попал в непогоду! — негодовал Скайуокер. — Чувствуешь это только ты, юный Скайуокер. — Вмешался в разговор Йода, отходя от окна. — Можешь отправиться за ним ты… Но, прийти в себя должен, для начала. — Разумно ли посылать Скайуокера? — голос Винду был грубый. — У него спросить следует тебе. — Ответил магистр, слишком печально возвращая взгляд на пейзаж Корусанта. — Я отправлюсь немедленно. Дайте мне координаты. — Сказал Энакин голосом, не терпящим возражений. — Возьми падавана с собой своего. — Посоветовал Йода. — Асоку?! Что? Зачем? — даже тьма его силы немного отошла на задний план. — Я тоже переживаю за магистра Оби-Вана! Вы не можете оставить меня здесь, учитель! — запротестовала маленькая торгута. — Возьми координаты планеты и места, откуда он связывался с нами в последний раз, Скайуокер. — Невесело сказал Винду, сворачивая голограмму и передавая носитель Энакину. — Это далеко… — взяв координаты, сказал Скайуокер, — я вылетаю немедленно. Могу я взять своих ребят с собой? — спросил он. — Без них нет смысла лететь. — Ответил мастер Винду, подходя ближе. — Я бы сказал взять тебе ещё и двести двенадцатый. Мы не знаем, насколько большая там база. — Я последую вашему совету. — Согласился Энакин, выходя из зала стремительным шагом и вызывая Рекса. — Пошли, шпилька. — Смилостивился он, позволяя Асоке лететь с ним. Когда проблемная парочка покинула магистров, Мэйс обратился к Йоде: — Я считаю, что не следовало посылать Скайуокера. Его сила… Это было что-то очень темное. Я не считаю это приемлемым. — Возражал решению Йоды Мэйс. — Хмм… Увидим мы, в скором времени. — Прикрыл глаза старший магистр. — Оби-Вана спасти должно, никто не справиться лучше, чем он. — В этом я согласен, но боюсь, как бы в процессе не натворил ничего… — вздохнул Винду. Энакин и Асока ждали оба батальона на взлетной площадке. — Не суждено нам расстаться больше, чем на час, генерал? — в шутливой манере спросил Рекс, подходя ближе. — Ну, кто-то же должен прикрывать мою задницу? — улыбнулся Энакин, отвлекаясь от своих мыслей. — То есть, я не в счёт, мастер?! — наигранно негодовала Асока. — Но, если быть серьёзным, то, что за столь срочное дело, если Совет отправил нас сразу, как мы прибыли? — спросил недоуменно Рекс. — Наш генерал не вернулся с разведывательной миссии. — Подошёл к ним Коди, держа в руках шлем. — Ну, и кроме того он, кажется, обнаружил базу врага на нашей территории. — Оу, вам уже всё известно?.. — удивился Энакин. — Ну, он же наш генерал… — сжал губы в неком подобии улыбки Коди. — Тогда отправляемся, как можно быстрее. Лететь далеко. — Хмурился Энакин, ведя за собой Асоку на корабль.***
— «Какая мерзкая ноющая боль…» — было первым, о чем подумал Оби-Ван, приходя в себя. Он не чувствовал своих пальцев на руках, зато, запястья и предплечья горели, будто бы их растягивали несколько часов подряд. — «Собственно, так оно и было…» — решил он, поднимая голову вверх и смотря на свои скованные руки, одновременно сжимая и разжимая пальцы, пытаясь разогнать по ним кровь. — «Не лучшее положение, но, хотя бы тут нет этого мозгоеда… Сколько я так провисел?» — задавался вопросом и искал плюсы в своем положении Оби-Ван. Подёргав цепи, на которых он висел, Кеноби понял, что вытащить руки без помощи силы он не способен. — «Вот ведь приспичило им подавители использовать…» — недовольно просипел он про себя, склоняя голову набок и чувствуя ошейник. Окончательно придя в себя, он подумал о том, что некоторых из отряда принца уже точно убили. — «Хорошо, если просто убили… Судя по действиям этого зверя, когда он вёл меня сюда, я уже могу верить и в пожирание души…» — размышлять дальше у него не было возможности, так как он услышал размеренные, но очень тяжёлые шаги, по всей видимости, ящера. Оби-Вану показалось, что темнота вокруг него содрогнулась, будто бы она была живым существом, которое предвкушало что-то приятное, при этом стараясь нагнать страху на того, кто будет страдать ради её удовольствия. Почувствовав, как к нему прикасаются изнутри, словно пытаясь вцепиться зубами в его счастливые воспоминания и вырвать их с корнем, Оби-Ван попытался отбросить это бестелесное прикосновение, но это было всё равно, что попытаться содрать с себя свою собственную кожу. В какой-то момент этот дикий зверь обязательно сожмёт лапу крепче, безжалостно втыкая когти в его душу, пуская кровь, разрывая его последние щиты в клочья и впиваясь в незащищённое сердце, как в лучшее блюдо в меню. Собирая все свои силы, Оби-Ван пытался защитить свой разум, но, в этом случае он был как ребенок, пытающийся сразиться с армией дроидов, у него не было связи с силой, которая позволяла строить такие высокие и, казалось, нерушимые щиты. Именно поэтому Оби-Ван старался обходиться тем, что было, а если точнее, то ничем. Он глубоко вдохнул, чувствуя прохладу этого помещения, и попытался выкинуть из головы все лишнее, успокаиваясь. — «Тут даже не так холодно, как могло бы быть. Градусов десять, не меньше,» — решил он, отвлекая себя от присутствия у себя в голове этих когтистых лап. Спустя некоторое время их ментальной борьбы, в которой никто не победил, ящер, наконец, показал себя, входя в камеру. — Думаешь, долго получится гнать меня из головы? — усмехнулся новоприбывший. — Буду пытаться до тех пор, пока не смогу продолжать… — ответил Кеноби, пожимая плечами, настолько, насколько ему позволяло положение. — Это вызов? — сощурился змей, подходя к нему ближе. Он был такой высокий, что Оби-Вану пришлось задрать голову, чтобы поддержать зрительный контакт. — Имей ввиду, что я всё равно съем тебя, сожру твою душу без остатка, сразу, как только наиграюсь… Это всё равно, что готовить какое-нибудь блюдо. Я нашёл подходящий ингредиент, — коснулся он когтем щеки Оби-Вана, — а теперь, осталось только приправить… Знаешь, — продолжал рассуждать тот, — я пробовал на вкус пользователя силы лишь однажды, но это было так вкусно, так сочно и живо… У него было столько переживаний, которые будто материализовались, когда я его ел. Это, как сравнить питательный порошок и нормальную еду, только я ощущаю, что ем порошок, если мне попадается обыкновенная тварь, у которой столько трусости, что его душа гнилая на вкус, а главное — этим нельзя наесться… — Что ж, поздравляю, было очень интересно слушать о том, какой ты несчастный. — Поднял брови Оби-Ван, стараясь построить хоть какие-нибудь щиты, пока эта рептилия болтала. Но за его словами последовал сильный удар по лицу. Голова повернулась так, что Кеноби был готов поклясться, что в шее что-то хрустнуло. Как только он прогнал звёздочки из глаз, то сразу почувствовал, что губы онемели, а из нижней сочилась кровь. — В тебе слишком много сил сейчас… Ты так не думаешь? — ящер отошёл к стене, дёргая за цепь, которая держала его руки. Оби-ван рвано выдохнул, когда до пола едва доходили кончики пальцев его ног, заставляя его полностью висеть на руках, что повлекло за собой сильную боль в плечевых суставах, которые вывернулись. Потом змей вернулся на прежнее место, с размаху заезжая ему кулаком в живот. Оби-Ван наклонил голову вперёд, пытаясь облегчить боль, изо рта стекала ниточка слюны, плавно перемешиваясь с кровью. Именно в момент, когда Оби-Ван ещё не вернул себе способность дышать, потеряв концентрацию, ящер, улыбаясь, просочился к нему в голову. Кеноби до сих пор не мог понять, как он это делает. Это было похоже на использование силы, но не являлось ей. Додумать ему не дали, впиваясь в первую хрупкую стену его сознания. — «Это похоже, как будто я в храме ситхов…» — осознавал Оби-Ван. — О, малыш, это не так… — шипел ящер у него в голове. Оби-Ван запаниковал: «Разве так легко забраться в голову настолько глубоко, чтобы читать мысли? Это вообще возможно?» — дыхание участилось, — «Нет, он не может их видеть, он просто чувствует эмоции… Невозможно быть в этом таким точным…» — убеждал он себя. В следующий момент его дыхание замерло от того, что это проклятое создание схватилось за ручку двери в его голове, которая вела в его самые страшные кошмары. — Что это? Оно так пахнет кровью… Позволь мне посмотреть… Ну же, — пусть Оби-Ван и был отрезан от силы, он старательно защищал все свои воспоминания, а эти особенно. — Ты плохой маленький джедай!.. — несмотря на то, что в первый раз у него не получилось проникнуть в самую глубь, он пытался снова и снова, пока, наконец, не ухватился за кровавую ниточку, ведущую к смерти одного очень близкого Оби-Вану человека. — О, какое сокровище… Твой мастер, как его звали? — кажется, он спрашивал сам себя, — Квай-Гон, он умер так глупо… Ты случаем не забыл это? — похихикивал он с притворным сожалением, — Ты стоял там такой беспомощный… — что-то тёмное, похожее на липкую жижу, расползалось в голове Оби-Вана, принуждая вспоминать все в самых мельчайших деталях, усиливая его чувства злости, бессилия, ненависти и боли в миллионы раз. Голова жутко болела, он не мог точно определить, сколько времени прошло: возможно, минута, возможно год. В относительные чувства его привёл холод. Его туника, разорванная, валялась где-то под ногами, а ящер нервно ходил вокруг него, наблюдая за частым прерывистым дыханием. — «Нет, это не ящер…» — понял Оби-Ван, поднимая глаза. — Энакин! — позвал Оби-Ван с отчаянием. А потом он увидел на нём кровь: вся одежда была в крови, а глаза были чистым золотом. — Энакин… Что с тобой? — Будто ты не знаешь… — прошипел чужой голос в его голове. — Он, наконец, сделал это. Он убил их. Ты же знал, что это произойдет. — Нет, нет, нет! Энакин никогда так не поступит! — кричал он, надрываясь, но казалось, что из его рта не выходило, ни звука. — Ты знаешь… Он убил юнлингов. Тех, кого ты держал на руках в храме, тех, кто был совершенно невинным. Ты же видишь их кровь на нем. Ты можешь слышать их крики… — твердил голос, пока Энакин шел все ближе к нему. Он был прав. Оби-Ван мог видеть алую кровь, капающую с одежд Энакина. Он мог видеть этот ужасающе безумный блеск в золотых глазах. Он мог слышать, как они кричали, будто сам был там, умоляя его прекратить, спасти их, остановиться… Оби-Ван видел это раньше, в своих снах. У него были эти видения, а теперь это происходило. А потом одежда Энакина загорелась, и послышался пронзительный крик и хрипение. Он сгорал заживо, а Оби-Ван не мог пошевелиться, не мог ничего сделать. Энакин упал на колени перед ним, у него, казалось, не было ног теперь. Но у него были такие светлые и ясные голубые глаза, он так смотрел на него. — Мастер… Помоги мне… — его голос был такой хриплый, он умирал, сгорая. — Мастер, почему ты не поможешь мне?.. — Оби-Ван отчаянно пытался сорвать со своих рук цепи, но он будто не мог даже слова сказать. — Мастер, ты предал меня! — закричал его умирающий падаван голосом, который, казалось, был вовсе не его. Потом он услышал другой голос. Он был такой мягкий, глубокий, успокаивающий и родной… — «Квай-Гон. Мастер…» — он отчаянно хотел его увидеть, но наткнувшись глазами на фигуру в светлых одеждах, которая улыбалась так тепло и солнечно, он понял: мастер мертв. Его не может быть тут. Это не он. Оби-Ван попытался отшатнуться в своем уме. Квай-Гон не мог быть здесь… Но Энакин мог, и он был тут. Теперь он снова его увидел. Тот по-прежнему стоял у двери, весь в крови и с темнотой, пропитанной ненавистью вокруг себя. Он снова услышал чужой шепот в своей голове, который искал любую доступную трещину, чтобы забраться глубже в него. Оби-Ван увидел, как у Энакина исчезли его конечности, а вокруг было море огня, оно пожирал его. — Это сделали вы, мастер. Ты убил меня, Оби-Ван! — кричал Энакин. — Я ненавижу тебя!!!***
Холодно. Как же холодно. Он открыл глаза, перед ним стоял бирюзовый ящер с пустым ведром, а с волос самого Оби-Вана падали ледяные капли. — Это было весьма не плохо. Но я ещё не закончил. — Память возвращалась к Оби-Вану, обжигая своим ужасом и криками боли. Его пробрала дрожь, то ли от морозного душа, то ли от воплотившихся недавно кошмаров. Вспоминая о том, что заставил его пережить змей, Оби-Ван понимал, что поверил в реальность падшего Энакина, поверил в этот кошмар, в его предательство. Из мыслей его вырвал обжигающе раскалённый удар. Хлёсткие кусачие удары хлыста оглушающе контрастировали с замёрзшей кожей Оби-Вана. Рептилия обошла его кругом, постукивая рукояткой жёсткого, кожаного, длинного хлыста по руке, за этим последовал очередной удар. А потом ещё. И ещё. До тех пор, пока он не почувствовал, как его кровь течёт по спине множественными ручейками, только тогда хлыст замер, но только для того, чтобы нанести ещё один удар на уже искалеченную спину. В этот раз проглотить стон боли не получилось — Оби-Ван громко вскрикнул, одна непроизвольная слеза стекла по его щеке. Зверь, кажется, только этого и ждал, сразу подхватывая прозрачную каплю когтем. Он нагнулся ближе к Оби-Вану, слизывая слезу со своего пальца. Собрав уплывающее сознание в одно целое, и сосредоточившись, Оби-Ван со всей силы зарядил ногой в пах змею. Столь неожиданная атака попала в цель, из-за чего ящер взвыл, немного сгибаясь. — Тебе мало было? — взвился тот, хватая Оби-Вана за ошейник и пуская сильный электрический разряд. Не имея больше сил сдерживаться, Оби-Ван кричал, срывая голос. Когда ящеру надоело пускать по телу Оби-Вана электрические импульсы, его голос совсем исчез. Змей же, хватая за ошейник снова, потянул его вверх, поднимая голову Кеноби и заставляя задыхаться. Когда желанная темнота уже подступала, рептилия перестала его душить, оставляя голову Оби-Вана без поддержки, что заставило ее упасть на грудь. Проделав это не хитрое действие ещё пару раз, ящерица, наконец, позволила ему забыться.***
— Мастер, скажите, как вы чувствуете Оби-Вана? — спросила Асока, стоя рядом с Энакином на мостике, — потому, что я не чувствую его вообще… Будто бы он… — Не переживай, Асока, я совершенно точно не ошибаюсь: он жив. — Серьезно ответил Скайуокер, — «И ему больно…» — отметил он.