Daughter — Doing the Right Thing
Прошло уже пять дней с того момента, как ребята нашли бункер. За это время они уже успели полностью исследовать его и прижиться. Хоть он вроде как и рассчитан на одного Эмиля, в нем было три маленьких спальни с двухъярусными кроватями. Видимо, отец подумал о том, что Эмиль в итоге может привести сюда друзей. В этом бункере было очень комфортно, не смотря на странность того, будто его построили, зная, что случится зомби апокалипсис. В спальнях они распределились так: Сударь с Димой, Стас с Полиной и один Эмиль. Логично было поселить в отдельную комнату девушку, но Полина сама настаивала о справедливости, и они решили тянуть жребий. Команда нашла кухню, целую комнату, где можно выращивать еду, комнату-холодильник и много круп с консервами. Несколько маленьких помещений типа кладовых, которые они еще не успели разобрать. Там был даже тренажерный зал. — У меня такое чувство, что мы все умерли и попали в рай, — рассуждал Дима, сидя за столом и поедая сваренную из имеющихся круп кашу — Потому что о такой роскоши я даже и не мечтал. — Уж кто-кто, но ты в рай точно не попадешь, — сказал Сударь. Дима многозначительно посмотрел на него, закатывая глаза. — Ребят, а мы собираемся двигаться дальше? — спросила Полина. — Мне, кажется… Зачем? Типа, здесь ахуенно и безопасно, — ответил Дима и никто не стал возражать. — А как же наши родные? И просто весь мир. Нужно же знать, что там снаружи происходит. — Полин, я уверен, с близкими все хорошо. Они в безопасности, как и мы сейчас, — Дима как всегда сдержанно успокоил ее, — я думаю прождать здесь максимум, а потом уже идти дальше. Так они и сделали.***
Прошел месяц. Месяц команда из пяти человек сидит в бункере, не выходя на улицу. Их основное развлечение это настольные игры, заботливо оставленные отцом Эмиля, просмотры старых фильмов двухтысячных на дисководе и просто общение. Отец серьезно позаботился, чтобы Эмилю не было скучно, и снабдил бункер разными развлечениями. У них была своя, почти семейная идиллия. Однообразные завтрак, обед и ужин по расписанию, ограничения по принятию душа, стирка и уборка. Им было хорошо вместе, они чувствовали себя большой семьей в доме, из которого нельзя выйти. Сейчас примерно третий час ночи. Эмиль валяется на своей не очень удобной постели, но грех жаловаться, он мог бы сейчас спать где-нибудь в лесу на земле и камнях. Или бродить ходячим мертвецом и жрать людей. Парень лежал и смотрел в потолок, думая о том, кто последние дни практически не смотрел на него. А Эмиль, то и делал, что смотрел, наблюдал, изучал. Ему нравились вечно поджатые пухлые губы, по-умному нахмуренные брови, выступающие на сильных руках вены, манящие мышцы спины, которые видно через тонкую ткань затасканной футболки. Он давно понял, что ему нравятся и парни. Но его бесило, что начинал он западать именно на того, кто даже не вспомнит о его существовании. Во время проживания в бункере, Дима то и дело докапывался до Эмиля по пустякам, придирался, словно к ребенку. Но в последнее время, словно перестал его видеть. Эмиля- раздражали эти резкие перемены настроения. По-началу Эмиль подумал, что это наоборот отлично — теперь почти не иметь стычек с Димой, ведь ему было это все неприятно. Но, некоторое время спустя, словно кошки в нем скреблись, он желал внимания Димы. Лучше терпеть эти вечные стычки, чем убиваться и не получать такой желаемый огонь, когда Дима смотрит на Эмиля своими невероятно холодными глазами, огонь, который раздражал, и которого сейчас так не хватает. Но он сдерживал себя, чтобы лишний раз не раздражать парня. «Что поделать, не нравлюсь человеку и все» — это его позиция. Но все равно, все его мысли были заняты человеком, которому, казалось, было на него плевать. Так было каждую ночь. Он плохо спал, погруженный в свои мысли. Рисовал. Рисовал то, что видит и то, что ему нравится. И конечно же, исходя из этого факта, в его блокноте было куча набросков Димы в разных ракурсах. Эмиль не хотел в этом себе признаваться, но он знал — это влечение к Диме не закончится, пока кто-то из них что-нибудь не предпримет.***
— Сегодня я хочу сыграть просто в карты, — говорит Полина и кладет на стол колоду, — Самое простое — в дурака на желание. — Блин, ну я тебя знаю, ты опять какую-нибудь хуйню выдумаешь, — стонал Сударь. — Зато весело, — Полина ехидно улыбалась, осматривая друзей, которые лишь закатывали глаза. Ребята уселись играть и им было по-настоящему весело. Они уже полностью привыкли друг к другу. Создавалось впечатление, словно они знакомы всю жизнь. Игра становится все веселей. Выигравший загадывает желание проигравшему, и все загадывали по типу: «залезть на стол и прокукарекать» или «Стас, сексуально сними футболку». — Так, я опять выиграла! А вот Дмитрий проиграл, — Полина радостно вскинула руки вверх, — что же загадать… — она задумчиво потерла подбородок, загадочно глядя на Диму. — Мне страшно, пацаны. — Ну… Мне ничего в голову уже не лезет. Давай простенькое — я задаю тебе три личных вопроса, а ты на них честно отвечаешь, — Полина довольно посмотрела на Диму, а он глядел на нее с сомнением, — только не сливайся. А то утром не проснешься. — Ладно, — он закатил глаза, примерно представляя, какие вопросы его ожидают. — Первый вопрос, — она еще с полминуты подумала и сказала, — ты хоть когда-нибудь что-нибудь ко мне чувствовал? Честно, вот без обид. — Полин, это так по-детски… — Отвечай. — Эмиль заметил во взгляде Полины малюсенькую надежду. Он вдруг понял, между ними определенно есть какая-то история. Маленькая иголка ревности кольнула парня, но он отбросил это чувство — Дима ему почти никто, чтобы его ревновать. — Да, чувствую. Любовь, как к младшей сестре или лучшей подруге, не больше. Извини, — вмиг игра из веселой превратилась в неприятную для Димы, он чувствовал себя неловко. Рассказывать личное точно не в его духе, поэтому было сложно. Особенно, когда за столом сидит этот парнишка с синяками под глазами, вечно печально поглядывающий на него. Диме чертовски хочется спросить, почему тот не спит по ночам — по нему это было очевидно. Дима уже забыл о том, что Эмиль далеко не простой парень, что он как-то связан с этой историей с апокалипсисом, но он разберется с этим позже. Сейчас он борется с желанием прижать черную макушку к стене и придушить, а после прижать к груди, нежно ее поглаживая. Он весь месяц пытался заставить себя не думать о парне, но от чувств не убежать. Дима даже мыслей своих боится: иногда, бессонными ночами, он невольно представляет, как целует смуглую кожу на ключицах и животе, оставляя на ней багровые отметины. Он подумал: а если он просто попытается забыть о его существовании вовсе, перестать обращать внимания на него, хоть это и невозможно, так как они живут под одной крышей. Но попытаться стоит. — Так, ну… я так и знала, — Полина была удовлетворена ответом — она уже давно смирилась со своими не взаимными чувствами. Ребята тоже были немного в напряжении, но азарт никуда не ушел. Поэтому, они предвкушали следующий вопрос, внимательно смотря на двоих. — Второй вопрос: ты когда-нибудь целовал парня? — она ехидно подняла бровь: знала — задела за живое. — Да, — твердо ответил Дима. Он не хотел, чтобы кто-то знал, но соврать Полине было бы хуже. Он смотрел только на свои пальцы, нервно их заламывая, его раздражение возрастало с каждой секундой. Комната наполнилась смехом и улюлюканьем ребят. Эмиля особенно удивил ответ Димы, вызвал душащий интерес. Хотелось узнать о его прошлом еще больше, чем раньше. — Ну ты даешь, брат. Почему я не знал? — Сударь смеялся и хлопал друга по плечу, Дима лишь безразлично пожал плечами. — Извини, Дим, но это же всего-лишь игра, — Полина невинно пожала плечами, — Третий вопрос: кого из присутствующих в этой комнате ты бы трахнул? — все обескураженно посмотрели на Полину, от нее этот вопрос был очень неожиданным. Эмиль заметил, как Дима постепенно все больше закипает. Он оглядывал всех, сильнее заламывая пальцы. Эмиль думал, почему же он так нервничает, это всего-лишь детская игра, а он — взрослый. — Ну… — Дима уже увереннее сел и сказал, — кончено же, себя, — он самодовольно улыбнулся. — Достойно, достойно, — похлопал ему Стас. Они еще долго играли и узнавали друг о друге больше. Особенно интересно было Эмилю с Димой. Но признать этот интерес и сблизиться никто не осмеливается. День для обоих парней закончился мыслями о новой информации друг о друге. Интерес все не погасал, он возрастал, с каждой новой мыслью о нем, с каждым взглядом, с каждым новым всплывающим секретом.***
— Сынок, — родное лицо отца, покрывшееся морщинами, озарилось улыбкой. — Иди сюда, — отец раскинул руки по сторонам, приглашая в теплые объятия. Рядом стоящая мать лучезарно улыбалась, с гордостью смотря на сына. — Мы так скучали по тебе! — сказала мама, — Ты нашел нас, добрался сюда… Эмиль, у которого от счастья начали скапливаться слезы в уголках глаз, медленно начал приближаться к родным, еще до конца не веря своим глазам и ушам. Но вдруг, сделав он полноценный шаг, улыбки с лиц родителей пропали. Их глаза постепенно начали отражать страх, а губы изогнулись в гримасу испуга. Эмиль не понимал, что происходит, но боковым зрением уловил движение сбоку, повернув голову, он увидел мертвецов, десятки, может сотни. Паника охватила его, он оглядывался по сторонам, пространство вокруг заполнялось зомби, они обходили его стороной и приближались к его родителям. — Нет! — Эмиль ринулся в их сторону, чтобы спасти, но ноги словно вросли, он не может двинуться с места. Зомби добрались до родителей и Эмиль закрыл глаза, из которых льются слезы. Он закрыл уши, потому что душераздирающий крик боли родителей словно сейчас взорвет его голову. — Нет! Только не это! — кричит он. Но ему уже ничего не поможет. Все потеряно.***
Вода уже плескалась через край стакана, сливаясь в раковину. Сегодня Эмилю особенно грустно. С самого пробуждения он не мог выкинуть мысли о сне. «Это всего-лишь сон» убеждал он себя, но осадок в груди не собирается уходить. Он старался отбрасывать мысли об отце, если задумается слишком сильно, он совсем поникнет. Плюсом, его голову весь день занимали мысли о несправедливом к нему отношении Димы: тот в последнее время придирался к нему и раздражался из-за каждой мелочи. Особенно, когда Эмиль контактировал с Полиной. Эмиль думал, что Дима ревнует Полину. Тем более, после игры стало ясно, что между ними что-то есть и ему было чертовски обидно. Но он ошибался. Время ночь, Эмиль вышел попить воды, но уже забыл про нее. Его глаза отрешенно смотрели в одну неопределенную точку, рассуждая обо всем этом у себя в голове. Он все никак не может спать нормально. До 3 часов ночи сна ни в одном глазу. Остается только занимать себя чем-нибудь, в основном — рисованием Димы. — Эй, все нормально? — услышав голос, Эмиль подпрыгнул от неожиданности, посмотрел в дверной проем и увидел Диму, который с минуту наблюдал за замершим Эмилем, — ты хули стоишь тут в темноте? — Дима включил свет, подошел ближе, заглянул прямо в глаза. — Уже ухожу, — пытаясь как можно лучше скрыть свое состояние, сказал Эмиль. Он опустил взгляд вниз, отпил воды, и направился на выход. — Что с тобой? — Дима спросил, озадаченно нахмурив брови. Он снова схватил Эмиля за запястье, останавливая и разворачивая к себе. Не мог удержаться снова ощутить это покалывание на кончиках пальцев от чужой кожи. — Дима, у меня не то состояние, чтобы препираться с тобой, — видимо, скрывать усталость и отчаяние от Димы было бесполезно, поэтому Эмиль говорил уже честно, — я не хочу говорить. Я пойду, — Диме хотелось узнать, почему тот такой поникший, хотелось успокоить его, несмотря на то, как они друг к другу относились. Но Дима отпустил, не имея навыков утешать. Эмиль понуро ушел, забыв про оставленный блокнот. Дима увидел на залавке вещь с абсолютно черной обложкой, где белыми буквами написано «Эмиль» — А это что, — сказал Дима, взял блокнот в руки, открыл его и начал листать. На первых страницах он увидел рисунки природы, возможно, каких-то мест, которые они проходили, все было нарисовано черной ручкой. Он листал и рассматривал, пока не дошел до рисунка профиля самого Димы. Внутри разливалось приятное тепло от осознания, что Дима, возможно, вдохновляет Эмиля. Эмиль вспомнил, что забыл блокнот на залавке, вернулся и увидел, как Дима листает его. Он за мгновение оказался рядом. — Отдай! — он потянулся вырвать блокнот из рук Димы, но тот резко поднял ее вверх. Дима был выше, поэтому Эмиль мог лишь отчаянно прыгать, пытаясь достать до блокнота. «Это выглядит мило» думает Дима, — Отдай! Это личное, — Дима лишь смеялся, не опуская руку. — Я очень хорошо получился кстати, можно я к себе в комнату повешу? — Дима с самодовольной улыбкой наблюдал за Эмилем сверху вниз. Но Эмилю было далеко не весело. Под влиянием плохого настроения и тревожного состояния, он чувствует себя слабым мальчиком, над которым насмехается Дима. Ему дико обидно. Отчаявшись допрыгнуть, он начинает бить кулаками грудную клетку, живот, но тот словно камень — не сдвигался с места. Обидно и неприятно. Эмиль продолжал бить и не заметил, как маленькая слезинка покатилась по щеке, не заметил, как истерика накатывала. Эмоции переполняли, вся его обида и горечь, вся тоска по прежней жизни и страх, сидевшие внутри, выливаются наружу из-за какого-то блокнота. Он не заметил, как большая мужская рука прикоснулась к его голове и притянула к груди, пытаясь остановить попытки избить. Не заметил, как Дима его обнял и неловко поглаживал по спине. Эмиль прижался и пускал слезы на чужую футболку, не задумываясь о том, как ему будет стыдно потом. Он знает, что выглядит, как маленькая девчонка, но ему плевать. Он не выдерживает, и эти руки, держащие его, этот запах Димы и это тепло — единственное, что удерживает его сейчас от полного отчаяния. Они стояли так несколько минут: Эмиль прижимался к Диме, Дима обнимал в ответ, при этом не понимая, как он такое допустил. Он никогда бы не подумал, что будет так утешать человека, тем более парня. Такая нежность для него была в новинку, но так чертовски приятна, что он не может отпустить первым. В голову врывается голос отца, кричащий о мужественности и Дима немного отпрянул, но тут же остановил себя. Он вдруг начинает осознавать: зачем сопротивляться, если он чувствует, что ему именно сейчас это нужно. Зачем сопротивляться, если Эмилю сейчас необходима поддержка? — Эмиль… — в голосе не было ожидаемого холода, он на удивление говорил мягко и спокойно. Он хотел спросить, что случилось. Внезапное чувство сопереживания и беспокойства настигло его. Эмиль поднял заплаканные глаза на Диму, ожидая, что тот сейчас скажет ему, какое он на самом деле слабое убожество. Но Дима молчал, все слова будто испарились из головы от этого грустного взгляда. Они смотрели в глаза друг другу. Сердце ускоряло ритм, внутри запорхали бабочки, будто у школьниц. Эмиль на секунду представил, как приятно было бы сейчас быть еще ближе. Но он боялся сделать первый шаг: вдруг Дима не поймет. «Ну хотя, что мне терять» подумал Эмиль и сделал то, о чем, оказывается, мечтал все это время. Он неуверенно приближается к удивленно замершему лицу Димы и целует. Так горько и желанно целует. Дима не отвечает, но и не сжимает губы. Он не делает ничего. Насладившись маленьким моментом прикосновения к желанным губам, Эмиль все-таки понимает, что Дима не отвечает. Он опасливо отрывается, виновато смотря в глаза Диме. Тот в ступоре, пытается осознать, что чувствовал сейчас. Он должен чувствовать отвращение и гнев, но этого не было. Было что-то другое, не как обычно. — Прости, я не должен был… — Эмиль не успел закончить, как снова чувствует влажные губы на своих, ощущая соленый вкус собственных слез. Теперь инициатива в руках Димы, он целует Эмиля жадно, выбрасывая навязчивые мысли из головы. Он хочет этого и отец не может следить за его жизнью всегда. Сейчас это его осознанный выбор, он целует, потому что действительно этого хочет, не может себя сдержать. Особенно, когда этого хочет сам Эмиль. Дима запускает руку в черные волосы, немного оттягивает их и Эмиль невольно издает тихий стон, от которого Диме сносит крышу. Он прикусывает нижнюю губу Эмиля, рукой за талию притягивает парня ближе к себе. Внутри все словно переворачивается, в районе желудка щекочет, а внизу живота постепенно затягивается тугой узел. Они прижимаются друг другу ближе, словно им все мало. Целуются, лапают друг друга, не обращая внимания на то, что им уже не хватает воздуха. Но из пелены страсти их вырывает женский голос: — Я слышала шум… Оу, — Дима с Эмилем вздрогнули, нехотя оторвались друг от друга и обернулись, запыхавшиеся, потрепанные и возбужденные. Полина неловко остановилась в проходе, бегая глазами из стороны в сторону, — я поняла, — она резко развернулась и ринулась в свою комнату. — Ебать… — Дима отпустил талию Эмиля и отстранился от него. Разочарованно провел ладонью по лицу, понимая, что сейчас произошло. Эмиль стоял, не зная, что сказать или сделать. Дима возбужден, но выглядел отрешенным и злым, будто жалел о том, что произошло. Но Эмиль не жалел. — Я понимаю, если ты жалеешь. Просто забудем, я пойду, — Эмиль также, как и Полина, неловко развернулся и ретировался, забрав блокнот, оставляя за собой влагу на губах Димы, возбуждение и свой запах, который теперь сводит Диму с ума. Дима стоял на месте и его голова начинала раскалываться от множества мыслей: «Теперь Полина знает, что подумает? А если расскажет другим? А вдруг каким-то образом узнает отец? Мне 26, я не должен его бояться. А вдруг? Жалею? Нет, ни сколько. Как вести себя дальше с Эмилем? Если он сказал жалею, значит, наверное, сам жалеет. Блядь!» — Он раздраженно ударил стену кулаком и отправился к себе. Оба парня еще долго не могли уснуть, ощущая тень электрических прикосновений и думая, что будет дальше и что бы произошло, если бы не пришла Полина.