Найди немого, который может говорить

Можно ли жить чужими эмоциями, представлениями о жизни других, забывая свое собственное имя? Да, Виктор может. «Большой папочка» даже не предпочел спросить его имя, когда Виктор устраивался на работу почтальоном. Это не имело смысла, ему не нужно имя, так считали все. Смешиваясь с толпой, он шёл всегда рядом, сквозь толпу, не становясь её частью. Хотел ли он быть Виктором? Он был бы нормальным, таким же как и все? Да, он хотел бы, но одного желания недостаточно. Он был пустым, грустно осознавая это, Гранц позволил своей и так не сформировавшейся личности превратиться в просто почтальона. Немой который может говорить, тот, кто может хранить секреты. В усадьбе никто не знал о его жизни ни малейшей детали, его видели так, как хотели видеть, смакуя его оболочку, и то, что сам Виктор позволял увидеть. Солнечный, добрый, всегда готов на помощь? Кто им скажет, что помощь другим это лишь способ показать себя, чтобы о нём не забыли. Секреты в его душе требуют отмщения, а чего совесть питается тем, что он получает слова благодарности в свою сторону, в его помощи есть смысл и личная выгода. Он всегда улыбается, кажется его жизнь проста и беззаботна. Улыбка Виктора пустая, вросший рефлекс воспитания, он улыбается всем, его улыбка не особенная, это привычка, которая помогает расположить людей к себе не используя ни единого слова. Его работа почтальона простая, всего лишь доставка писем, должно быть для него это как разминка, чем тяжкая работа. Виктор доставлял не только письма, не только обычным людям. Дождь, снег или гололёд, в его сумке всегда были конверты с грязными деньгами, черными документами или запретными вещами, которые он преданно нёс полицейскому. Был ли он болен или недосыпал — Виктор всего лишь инструмент. Он понимал, что даже человек закона не может быть чистым и честным. Он мог бы сбежать? Нет, он слишком погряз в этом, он слишком одинок, чтобы попытаться сказать об этом. Ему никто не поверит, тем более полиция, которая воротит черные дела. Уик всем нравится, милый толстый пёсик, не правда ли? Ему так повезло, его нынешний хозяин спас его из огня! Уик был тоже инструментом, когда не было доверительного лица в виде Виктора, письма с секретами и деньгами носил этот пёс. Казалось, он просто тупое дрессированное животное, его могут застрелить или утопить, если он допустит ошибку или потеряет важное письмо… Виктор был таким же дрессированным, только поэтому он держал в руках письма, ценой дороже, чем его жизнь. Он хотел бы выбраться, он хотел бы быть Виктором, а не просто почтальоном. С огромной надеждой, он шел к поместью быстро, его мысль была единственной, возможно ли… если он получил первое в своей жизни письмо, а что если он впервые услышит своё имя? Возможно ли это его старый друг, и красивая губная гармоника вовсе не прощальный подарок, он не забыт? В поместье он стал таким же обычным почтальоном. Его иногда называли по имени. Но имя с их уст звучало также как и просто почтальон, это не имело значения, они не видели в нём чего-то особенного… впрочем как и сам Виктор. Он смирился, одеваясь в невзрачную одежду, растворяясь среди всех, напоминая лишь эфирной поддержкой в виде красивых писем с аккуратным почерком. Его раздражала похвала, о том, как красив и каллиграфичен его тонкий почерк. Почерк — единственное, чем он мог запомниться хотя бы как почтальон, это было грустно и отвратительно. Его глаза всегда горят светом, как можно быть таким позитивным и тёплым?! Это пламя от догорания, последние искры от оставшихся настоящих эмоций, это взгляд надежды и веры, что кто-то поможет найти ему себя же. Он верит в каждого, но не верит каждому. Он может поддержать, какой славный мальчик. Он тратит последние силы, чтобы поддержать кого-то, Виктор болен надеждой, что однажды кто-то поможет ему в ответ. Он всегда молчит, возможно он немой, или просто странный! Когда он говорил, его никто не слушал, когда он замолчал — это никто не заметил. Он такой беззаботный, наверняка даже не представляет, как тяжело переносить муки прошлого остальным в поместье!.. Виктор с сожалением смотрит на Майка, сейчас он может рассказать ему один из своих секретов. Никто не будет угрожать ему, никто не будет причинять боль Уику, он знает кто виноват в пожаре, но он не скажет, и не потому что Виктор не разговаривает. Ему нравится, осознавать что информация, которая у него есть, стоит дорого, и он единственный кто может сказать об этом; ему нравится чувство важности, что он не просто так существует здесь и сейчас, хотя бы для Майка. Он хочет чтобы слова имели цену. Чтобы однажды к нему обратились, и сказанное ими имело смысл. Он хочет верить в слова, не только на бумаге. У него забавное хобби играть на губной гармошке, очень мило! Он долго учился играть на ней, не имея чувства вкуса и слуха, эта гармоника стала единственной помощью, когда он сидел в темной комнате, трясясь от панической атаки. Он никогда не плакал в такие моменты, Виктор даже не умел плакать. Музыка успокаивала его, даря мимолётное погружение в жизнь. Он такой невинный и чистый, добрая душа! Он умел завидовать, он завидовал другим. Украдкой наблюдая за людьми, это была его пища, поглощая одни за другими чужие эмоции… Виктор больше любил видеть отрицательные эмоции, ведь они всегда настоящие, в отличие от мнимой и быстротечной радости или веселья, причину которого они забывали на следующий день. У него не бывает проблем, откуда? Мы никогда не помогаем ему, ведь он не просит об этом! Им нравится обёртка, красивая, теплая, чистая. Его называют милым и приветливым, но он сам не знает, какой он. Беззаботный и добрый почтальон или потерянный и забытый Виктор Гранц?