Трофей

На встречу с Яном Облаком Тибо собирался как в последний и решительный бой. Его первый сезон в “Реале” выдался не слишком удачным, и он давно смирился с тем, что Трофея Саморы в этом году не получит. Никто из вратарей Примеры не питал особых надежд: Ян Облак снискал репутацию непробиваемой стены (хотя злые языки поговаривали, что дело не столько в нем самом, сколько в неподражаемом стиле “Атлетико” играть исключительно от обороны). Церемония награждения прошла скучно. Победитель улыбался счастливой и немного смущенной улыбкой, репортеры щелкали фотокамерами, остальные претенденты на трофей, кислые, благоухающие дорогим шампанским, тянули жребий, кому на этот раз быть жертвой, – и, конечно же, условную короткую соломинку вытянул Тибо. Прежде ему уже случалось принимать участие в Ритуале, но никогда в роли жертвы, и разборки вратарей, которые в испанской Примере были особенно суровы, до сих пор обходили его стороной. В те два раза, когда он сам становился обладателем трофея, он просто отпускал неудачливых соперников на все четыре стороны, самонадеянно рассчитывая, что ничего с ним не случится. Неприятности все же последовали, хотя и не столь фатальные, как обещала молва. Тибо выкарабкался и по-прежнему не собирался идти на поводу у чужих суеверий. Но, к сожалению, на этот раз право выбора принадлежало не ему. Он позавтракал, принял душ, изведя четверть флакона ароматного геля и половину пузырька со средством для бритья, выбрал свободные темные брюки и легкую рубашку из черного шелка, уложил волосы, сбрызнулся одеколоном. – Сделай лицо попроще, – посоветовал по видеосвязи Эден. – Никто не собирается тебя унижать. И трахать тоже, можешь мне поверить. При всем уважении к прозорливости друга, поверить ему Тибо не мог. Он слишком хорошо знал, какое осиное гнездо представляют собой команды Ла Лиги. Он провел в аренде в “Атлетико Мадрид” три сезона и наслушался историй о том, как жестоко соперничали и как изощренно мстили друг другу вратари враждующих команд. По условиям Ритуала, Ян Облак сможет сделать с ним все, что угодно, и вряд ли удержится от искушения. В конце концов, он ведь занял место, которое Тибо освободил, вернувшись в “Челси”, и наверняка захочет покуражиться над предшественником, чтобы доказать, что он круче. – Мы еще посмотрим, кто кого трахнет, – сказал себе Тибо, захлопнув дверь дома, и направился к машине. Единственное, что его смущало, – это то, что Облак предложил провести Ритуал не в спорткомплексе “Атлетико”, как положено, а у себя дома. – Неохота двадцать четыре часа торчать в этой клетушке, – сказал он. – Приезжай, хоть кино на нормальном экране посмотрим, а не с ноутбука. И выпить есть, – он подмигнул. – У нас-то главдиетолог голову оторвет, если найдет бутылку. Все это было Тибо очень подозрительно, но место проведения Ритуала тоже должен был выбирать не он. Ян Облак жил в тихом предместье Мадрида, далеко от того района, где предпочитали кучно селиться игроки “Атлетико”. От спорткомплекса тоже далековато – но он явно предпочитал тишину и природу короткой дороге до работы. Что ж, хотя бы Коста не будет шпионить с балкона своей виллы, с усмешкой подумал Тибо, закладывая плавный поворот. Дорога шла меж зеленых полей – да, сюда явно не доберутся ни любитель подглядывать за чужим унижением Диего Коста, ни прочие любопытствующие. Если, конечно, Облак их не пригласил, – мелькнула тревожная мысль. Тут уж оставалось только надеяться на его великодушие – от своих бывших товарищей по команде Тибо не ждал ничего хорошего. Ворота открылись перед ним сразу, Тибо не успел даже притормозить. Так и въехал и только на подъездной дорожке, опомнившись, сбросил скорость. Похоже, его ждали. Остановившись возле небольшого садового бассейна под навесом, он заглушил мотор и вышел из машины. Под каблуками ботинок хрустнул гравий. Дальше дорожка сужалась и, петляя между прихотливо высаженных кустов, вела к дому. Дом был как дом, два этажа под двускатной крышей – ни модерновых изысков, ни понтов. Сам Тибо в таком бы, наверное, не поселился, он любил более современную архитектуру. Он остановился на крыльце и сделал глубокий вдох, прежде чем позвонить, – все-таки нервное напряжение сказывалось и под ложечкой сосало. Что ждет его за порогом, красивый поединок воль или толпа врагов и грубое унижение? Тибо не был уверен, что готов ко второму варианту. Но если он что и презирал в себе и в людях, так это трусость, а потому, собравшись с духом и натянув на лицо маску насмешливого презрения, вдавил кнопку звонка. Ян Облак появился в дверях в домашней красной толстовке и мягких спортивных штанах темного цвета, которые – Тибо готов был поклясться – были чуть-чуть растянуты на коленях. Обуви на нем тоже не было, только толстые носки, и от этого он казался еще ниже, хотя и так уступал двухметровому Тибо добрых десять сантиметров. Это был совсем не тот прикид, в котором следовало являться на Ритуалы. – Привет! Нормально добрался? У нас тут можно заблудиться и черт-те куда заехать. Его испанский был беглым и правильным, с легким славянским акцентом. – Привет, – выдавил Тибо, у которого внезапно пересохло в горле. Они обменялись рукопожатием, и Облак посторонился, пропуская гостя в просторную, отделанную в бежевых тонах прихожую. – Проходи. Можешь не разуваться, если хочешь. Кстати, тебе не жарко? Сделать попрохладнее? – Нормально, – буркнул Тибо, который действительно успел вспотеть, идя через сад в черной рубашке под щедрым июльским солнцем. Ботинки он все-таки снял, чтобы не топтаться по светлому ковру, и поздравил себя с правильным решением, когда последовал за Облаком в гостиную и увидел, что полы в этом доме, похоже, застланы коврами сплошь. Огромные окна были занавешены светлыми шторами от бьющего прямо в них солнца. Раскидистые пальмы в кадках, легкая деревянная мебель, огромный плазменный экран на стене. Широкий диван был застелен узорным вязаным покрывалом всех оттенков коричневого. Пока что дом Яна Облака выглядел... невинным. Трудно было представить здесь не только разнузданную пьяную вечеринку, но и даже чопорный светский прием – или Ритуал, если уж на то пошло. – Располагайся. Хочешь, включай телевизор, есть вай-фай, вон там журналы всякие. Подожди буквально пятнадцать минут, ладно? Обед еще не готов. – Ты что, готовил? – обалдело спросил Тибо. Все шло совсем не так, как он предполагал, и перестроиться никак не получалось. Он-то думал, что его с порога начнут нагибать, и собирался оказать решительное сопротивление, а столкнувшись с искренним радушием, буквально растерялся. Заготовленные реплики клубились в голове и мешали формулировать мысли. А ведь Тибо никогда не лез за словом в карман и не привык изъясняться односложно. Как бы Облак не решил, что он слегка недоразвитый. – Да я немножко, – ответил тот, пожав плечами, – чисто символически. Режим, сам понимаешь, – и удалился на кухню. Оставшись в одиночестве, Тибо плюхнулся на диван. Легкие занавески раскачивались от ветерка, влетающего в приоткрытое окно. Кажется, публичное унижение все-таки отменяется – в доме царила безмятежная тишина, и непохоже было, чтобы тут находился кто-нибудь еще, кроме них. Разве только спрятался на втором этаже? Тибо облизнул губы и постарался расслабиться. Ритуал начался, как только он переступил порог. Теперь в течение двадцати четырех часов он обязан находиться здесь и не имеет права отказать Облаку, чего бы тот ни попросил. Но подчиняться можно по-разному, и Тибо не собирался никому позволять вытирать об себя ноги. Его размышлений хватило как раз на пятнадцать минут, потом Облак снова появился на пороге гостиной и сделал приглашающий жест. Кухня оказалась открытой – совмещенной со столовой, отделенной от нее только высокой барной стойкой. Тибо уже достаточно взял себя в руки, чтобы включить обаяние и предложить Облаку помощь, но тот только отмахнулся, тем более что стол уже был накрыт. Похоже, его действительно ждали. – Садись, ты же все-таки гость. Я сейчас. Как выяснилось, Облак приготовил тушеное мясо с каким-то сложным сочетанием специй и овощи-гриль – недурно и не так чтобы слишком против спортивной диеты, если не брать в расчет величину порций. В дополнение шла бутылка отличного испанского вина – из тех редких сортов, которые можно заказать только в специализированных магазинах. Тибо с удовольствием отдал должное угощению. Сам он прекрасно умел готовить и знал, чего стоит на этом поприще умело пущенная в глаза пыль. Надо признаться, Облак его впечатлил. Они разлили вино по бокалам. – Ну, за встречу, что ли. Рад с тобой познакомиться как следует. – Я тоже. Поздравляю с трофеем, – совершенно искренне сказал Тибо. Разговор вертелся вокруг футбола, перспектив на следующий сезон и товарищей по команде. К вящему удивлению Тибо, у Облака нашлись добрые слова для всех игроков “Атлетико”, даже тех, кого сам Тибо не мог вспоминать без брезгливой усмешки. Тупой ублюдок Коста, капризный французский принц Гризманн, лицемер и постная рожа Годин – со всеми ними у Облака сложились ровные дружеские отношения и во всех них он видел какие-то достоинства. – А как тебе в “Реале”? Оправдались ожидания? – Это лучший клуб мира, – твердо сказал Тибо, словно пытаясь заранее пресечь все возможные возражения. – Я попал, куда хотел, и сделаю все, чтобы там остаться. Облак не стал спорить. – Хорошо, когда мечта исполняется. А я, знаешь, сначала не был уверен, что правильно поступаю, переходя в “Атлетико” из “Бенфики”. Мне нравился португальский футбол, но надоело мыкаться по арендам, а тут предложили место в основе. Это был скользкий момент: Ян Облак утвердился в воротах “Атлетико” после того, как их покинул Тибо, вернувшись из испанской аренды обратно в “Челси”, и не сказать, чтобы расставание с “матрасниками” получилось очень дружеским. – А потом я понял, что это мое. Испания, Мадрид, трибуны у нас на “Метрополитано”... Когда играешь вечером при полном стадионе, от шума и огней дух захватывает. – А я на “Ванде” поиграть так и не успел. Но на “Кальдероне” тоже было неплохо. Под обсуждение сравнительных достоинств разных стадионов Мадрида обед и вино подошли к концу. В голове у Тибо слегка шумело – самую чуточку, только потому, что он редко пил. В темных, глубоко посаженных глазах Облака мерцали лукавые искорки, и Тибо это очень нравилось. Мрачные мысли, проблемы, Ритуал, наконец, – все это как-то отодвинулось, перестало довлеть над ним. Тибо просто наслаждался едой и приятной беседой, тем более что его визави оказался человеком интересным и остроумным, а легкий акцент и изредка возникающие паузы, когда он не сразу мог подобрать подходящее испанское слово, только придавали ему очарования. Когда с едой было покончено, Облак встал и принялся собрать грязные тарелки. Слегка удивленный, Тибо чуть было не ляпнул, мол, почему бы не оставить это для горничной, но вовремя прикусил язык. Впрочем, Облак, похоже, все-таки прочитал эту мысль по его лицу, потому что сказал немного извиняющимся тоном: – Да я их просто в посудомойку засуну, это быстро. Чего ждать, пока засохнет... Тут уж Тибо пришлось вскочить и, несмотря на протесты, помочь ему убрать со стола и загрузить посудомоечную машину. Когда за полупрозрачным темным стеклом зашумела вода, Тибо глянул на висящие на стене серебристые часы со стрелками: время подбиралось к трем дня. До истечения суток оставалось еще много, и его пробрал легкий холодок. Вступительная часть завершена, что будет дальше? Облак вытер руки кухонным полотенцем. – Ну что, киномарафон? Как ты относишься к “Безумному Максу”? Тибо не смотрел ни одного фильма из этой франшизы, и Облак взялся его просветить. Они устроились в гостиной на широком диване, перед огромным экраном, в окружении колонок, создававших объемный звук, – полная иллюзия кинотеатра. Замелькали кадры полуразвалившихся заправок и красноватых австралийских пустынь. Облак явно смотрел этот фильм не впервые: он вполголоса комментировал, кто есть кто и что происходит, потому что извлечь эту информацию из довольно хаотичного действия было не так-то просто. С точки зрения Тибо, лента 1979 года выпуска годилась только на то, чтобы крутить ее в музеях, но из вежливости он смотрел в экран, а, впрочем, все чаще косил глазом вправо, на своего собеседника. У Яна Облака было открытое, привлекательное лицо с правильными чертами, прямым носом, мужественной линией челюсти. Короткие темно-русые волосы становились рыжеватыми на висках и переходили в совершенно рыжую, аккуратно подстриженную бородку, которая странно контрастировала с глубокими карими глазами. Его простая, спокойная манера общения вызывала невольную симпатию даже несмотря на то, что Тибо был заранее предубежден и не ждал ничего хорошего. Но не может ли оказаться так, что его дружелюбие – всего лишь маска, предназначенная для того, чтобы усыпить бдительность? Куражиться над побежденным соперником приятней, если он расслабился и не ожидает подвоха. Первый фильм закончился, начался второй, в дело пошли орешки, низкокалорийные фитнес-чипсы и безалкогольное пиво. Облак полулежал, облокотившись на спинку дивана, небрежно раздвинув ноги в мягких спортивных штанах, и продолжал пояснять перипетии сюжета, жестикулируя открытой банкой. Тибо изо всех сил пытался изображать такую же безмятежность. Ему в его выходных брюках и шелковой рубашке становилось все более некомфортно. В комнате не было жарко, солнце уже ушло, и в приоткрытое окно веяло прохладой наступающего вечера, но Тибо казалось, что воздух вокруг него сгустился и приходится прилагать усилия, чтобы втянуть его в легкие. На верхней губе выступила испарина. Тибо безотчетно слизнул ее и снова бросил взгляд вправо: на сосредоточенном лице Облака вспыхивали отблески экрана. Он словно и не чувствовал повисшего в воздухе напряжения. Тибо поерзал, пытаясь найти более удобную позу. С самого начал он сидел, словно проглотив кол, и теперь спина затекла. Попросить, что ли, расслабляющий массаж в качестве прелюдии к тому, что непременно должно было последовать за киномарафоном? Тибо дернул уголком рта. Скорее бы уже, сколько можно держать его в неведении? Узнать, чего Облак на самом деле хочет, – тогда можно будет торговаться, сопротивляться, действовать, только не сидеть и ждать. Сердце билось неровно: то трепетало и подпрыгивало, то стучало глухо, с натугой, словно ему было трудно качать тягучую, напоенную сгустившимся воздухом кровь. Тибо как магнитом тянуло повернуться, в очередной раз мазнуть взглядом по серьезному лицу, по расслабленному, полному скрытой мощи телу, и он изо всех сил старался не таращиться слишком откровенно. Не хватало еще, чтобы Облак заметил, как он нервничает. В борьбе с собой Тибо снова пробежал языком по губам и сделал глубокий вдох расширившимися ноздрями. Ему казалось, что среди запахов пива и чипсов он различает в воздухе легкий аромат морской соли – то ли одеколона Облака, то ли самого его тела. Второй фильм закончился, по экрану под бравурную музыку поползли титры. Облак нажал кнопку на пульте, и они замерли, в комнате воцарилась тишина. – Ну, как впечатления? Есть желание смотреть дальше или выберем что-нибудь другое? Тибо уже настолько выпал из происходящего, что до него с трудом дошел смысл этих слов. Еще полтора часа напряжения, растущего так неумолимо, словно в нем все туже закручивалась гигантская пружина? Сколько победивший соперник еще собирается над ним издеваться? – Может, хватит изображать дружелюбие? – резко спросил он. – Можно подумать, ты меня сюда кино смотреть притащил. Делай, что собирался! А если у тебя кишка тонка начать, так я сам это сделаю. С этими словами он опустился на колени между раздвинутых ног Облака и резко дернул пояс штанов вниз. Мягкий член в обрамлении ярко-рыжих завитков был нежно-розового цвета, как будто у модели из гейского порно-журнала. Облак, ошеломленный таким стремительным натиском, ничего не успел сделать. Тибо глубоко вдохнул, словно собирался нырнуть с головой в море, и вобрал его член в рот. Это было почти облегчением – после целого дня мучительного ожидания, после недели, которая прошла с момента церемонии и жеребьевки, Тибо наконец снова почувствовал, что контролирует ситуацию. Облак издал тихий возглас изумления и протеста, но член не разделял эмоций хозяина – в умелом рту Тибо он мгновенно набух, распрямился, словно только и ждал этой возможности, и руки, которые взлетели, чтобы оттолкнуть Тибо, бессильно опустились ему на затылок. “Так-то лучше, – мысленно ухмыльнулся тот. – Сейчас ты у меня узнаешь, что такое настоящее издевательство”. Тибо без ложной скромности считал себя звездой не только на поле, но и в сексе. Опыт у него был обширный, играл он, как говорится, за обе команды, и ни одна любовница или любовник еще не ушли из его объятий неудовлетворенными. В постели он предпочитал активную роль и втайне гордился, что никому до сих пор не удалось его нагнуть, хотя приключения в его жизни случались всякие. Не собирался он отступать своих принципов и теперь, хотя мнение жертвы на Ритуале, как известно, никого не волнует. А, впрочем, почему бы ему не стать первым, кто сломает эту систему? Облак запустил пальцы ему в волосы, и Тибо пожалел, что поза не позволяет ему поднять глаза и увидеть его лицо – там, наверное, было на что посмотреть. Член у него во рту пульсировал и истекал смазкой, а негромкие, с трудом сдерживаемые стоны звучали музыкой для его ушей. Тибо двигал головой в тщательно рассчитанном ритме – то брал глубоко, в самое горло, то лениво скользил губами по стволу и облизывал головку. Он не собирался давать Облаку быстрого удовлетворения и сразу же замедлял темп, едва тот начинал всхлипывать и толкаться бедрами ему навстречу. Тибо и сам все больше заводился, ему нравилось ощущение контроля, шелковистая гладкость большого, крепкого члена во рту и руки у него на голове – Облак не хватал его за волосы, не пытался управлять его движениями, а просто гладил, и от его широких ладоней вниз по загривку сбегали мурашки. Он хотел дождаться, чтобы Облак начал умолять дать ему кончить, но понял, что сам не дотерпит. Запах чистого, разгоряченного тела заполнял его ноздри – теперь не было сомнений, что это именно запах самого Облака, его нежной светлой кожи, сбрызнутой веснушками. Тибо положил руку ему на живот, под задравшуюся толстовку, и почувствовал его тяжелое, загнанное дыхание. “Таким ты мне нравишься”, – подумал Тибо и пропустил член настолько глубоко, насколько позволяла глотка, так, что на глаза навернулись слезы. Несколько толчков – и он был вознагражден протяжным стоном, а горячая сперма выплеснулась ему в горло. Солоноватый привкус на корне языка – такой же легкий и ненавязчивый, как сам Облак. Тибо сглотнул и пробежался языком по головке опадающего члена, собирая остатки семени. Ему было жарко, на верхней губе снова выступил пот, между ног горячо пульсировало. Тибо выпустил обмякший член изо рта и поднял голову. На него смотрели широко распахнутые глаза, в которых потрясение мешалось с чем-то, чему он не мог подобрать названия. Приподнятые рыжие брови, приоткрытый рот, нежный румянец на щеках – зрелище было на диво эротичным, воплощение изумления, просто вали и трахай. – Понравилось? – отрывисто спросил Тибо. – Я... Я даже представить себе не мог, что ты захочешь... Это было потрясающе. Ты потрясающий. Значит, ты не против продолжения, хотел было сказать Тибо, подразумевая: на моих условиях, – но не успел. Облак потянул его к себе и прижался к его губам в поцелуе, неожиданно требовательном и жарком. Тибо и оглянуться не успел, как ловкий язык проник ему в рот, сплелся с его языком и принялся ласкать, а пальцы Облака уже расстегивали пуговицы на его рубашке. – А я-то думал, чего это ты так вырядился, – пробормотал Облак, оторвавшись от его губ и покрывая поцелуями скулу и линию челюсти. – У нас даже Чоло в таких прикидах на матчи не ходит. – Это... же... Ритуал... – выдохнул Тибо, неловко освобождаясь от рубашки. Облак мешал ему, но одна только мысль о том, чтобы отстраниться, перестать ощущать его прикосновения хоть на секунду, казалась кощунственной. – Ну и что, что Ритуал? Понапридумывали херни... – Скажи еще, что ты не планировал меня трахнуть. – Даже в уме не держал, клянусь! – Ври больше... Им все-таки пришлось разомкнуть объятия, чтобы Облак смог стащить с себя толстовку. Отбросив ее, он тут же потянулся к поясу брюк Тибо. Того уже откровенно трясло от возбуждения, член терся о мягкую ткань и оставлял на ней влажные потеки. Тибо сам не понял, как это получилось, когда вдруг обнаружил, что лежит на спине, полностью обнаженный, а Облак нависает над ним, опираясь на локоть и пытаясь окончательно стянуть спущенные до бедер штаны. Наверное, это был не самый подходящий момент, но Тибо не удержался: – Никогда бы не подумал, что тебе это так нравится. У тебя уже было с мужчинами? – Пару раз, – Облак нахмурился. – Погоди, ты же только что говорил, что думал, что я хочу тебя трахнуть. – Трахнуть соперника на Ритуале – это одно, а получать удовольствие – совсем другое. Облак посмотрел на него удивленно и ласково, как на ребенка, который ляпнул что-то совсем уж несуразное. – Тибо, что ты несешь? Он и сам понимал, что заговаривается, но гордость не позволяла пойти на попятный. – Это разные вещи. Одно дело, когда тебе все можно, когда человек полностью в твоей власти, потому что Ритуал... – Достал ты меня со своим Ритуалом, – сказал Облак и снова закрыл ему рот поцелуем. Тибо попытался было возразить, но горячий язык опять коснулся его языка, и его зрение словно подернулось туманом, а все слова вылетели из головы. Облак наконец избавился от штанов и накрыл Тибо своим телом. Разница в росте, казалось, нисколько его не смущала. В бедро Тибо уперлось твердое, и он удивленно вскинул глаза. Под его вопросительным взглядом Облак слегка покраснел. – Ты очень красивый, – пробормотал он так, словно это все объясняло. Тибо хмыкнул. Он, конечно, считал, что природа не поскупилась, когда его сотворила, – и не только в той области, которая у мужчин считается самой важной, но “очень красивый”? Серьезно? Впрочем, Облак быстро отвлек его от этих мыслей: прижался еще теснее, взял оба их напряженных члена в руку и качнул бедрами. Наслаждение оказалось таким острым, что рот Тибо приоткрылся в немом вскрике. Он уже был почти на грани и хотел большего: больше прикосновений, больше трения, войти в это гибкое, сильное тело и излиться в горячую глубину. Он двигался навстречу Облаку в рваном ритме, все быстрее и быстрее, чувствовал щекой его жаркое дыхание, обнимал за плечи. Они даже не могли стонать: все было так торопливо, ярко и обжигающе, что не хватало воздуха. Тибо накрыл руку Облака своей, сжал сильнее, и они кончили почти одновременно, с разницей в несколько секунд. Тибо пришел в себя от ощущения липкости и прохлады: на животе остывала сперма, его собственная и Облака, ее было много, как в порнофильме, где актерам закачивают в член рисовый отвар. Мысль была неприятная, и Тибо поморщился. Облак поцеловал его в плечо. – Подожди, не вставай, я сейчас. Он вышел из комнаты и вернулся через пару минут с влажными полотенцем, которым сначала бережно обтер Тибо, а потом и себя. Снова улегся рядом, потянулся за поцелуем. На этот раз они ласкали друг друга губами нежно, не пытаясь бороться за лидерство. Приоткрывая глаза, Тибо видел близко-близко перед собой опущенные рыжеватые ресницы, бледную кожу, усыпанную веснушками, ровный прямой нос, который то и дело сталкивался с его носом, и тогда губы, которые он целовал, искривляла легкая улыбка. – Ты невероятный, – тихо сказал Облак, когда дыхание у них закончилось и пришлось сделать перерыв. – Я хочу тебя всего. Хочу обцеловать тебя везде. Можно? – Ты это спрашиваешь после того, как я тебе отсосал и мы вместе дрочили? Про то, что он вообще может сделать с ним все, что угодно, без всякого разрешения и согласия, Тибо мудро заикаться не стал. – Будем считать, что это было “да”, – Облак улыбнулся, – в твоей неподражаемой манере. Горячие губы уткнулись Тибо в шею, пропутешествовали к уху, нашли нежное местечко за ним и присосались. Ладонью Облак прошелся по его груди, погладил живот, нашел его руку и переплел пальцы со своими. И только теперь, впервые за этот длинный и богатый на неожиданности день, Тибо позволил себе расслабиться, поверив, что из соседней комнаты не появятся внезапно “матрасники” с телефонами, на которые они снимали его голую задницу, что Облак не сбросит маску внимательного любовника и не нагнет его без затей, ткнув лицом в подушку. Было хорошо. Облак каким-то невероятным чутьем находил все его чувствительные местечки и ласкал каждое, улыбаясь тяжелому дыханию и стонам. Член у Тибо снова стоял, голова слегка кружилась – то ли от отлива крови, то ли от наслаждения. Иногда сквозь туман желания прорывалась мысль, что он ничего не делает, просто лежит и явно не производит того впечатления, на которое привык рассчитывать, но Облак то трогал его под коленом, то гладил внутреннюю сторону бедра, то прижимался губами к соску, и Тибо терял способность к размышлению. – Где ты научился так трахаться? – спросил он в минуту просветления. – Ты говорил, что с мужчинами у тебя было всего ничего. – А это не так важно, мужчина или женщина, главное – чувствовать человека. – То есть ты меня воспринимаешь как женщину, что ли? – Лучше молчи, – Облак коротко и ласково поцеловал его в губы. – Тебе вредно разговаривать. – Это приказ? – ухмыльнулся Тибо. – Если тебя это заводит... Облак действительно обцеловал чуть ли не каждый уголок его тела, прежде чем наконец добрался до ноющего от возбуждения члена. Когда нежные губы впервые коснулись головки, Тибо показалось, что глаза у него сейчас от наслаждения закатятся так, что просто провалятся внутрь черепа. Облак брал неглубоко – похоже, делать настоящий минет он действительно не умел, но его язык скользил вверх и вниз по стволу в тягучем, сводящем с ума ритме, пальцы сжимались в кольцо вокруг основания, а когда он случайно касался члена щекой, у Тибо поджимались пальцы на ногах от неожиданно приятного, чуть колючего ощущения его бородки. Облак сосал, помогая себе рукой, брал в рот яички, покрывал поцелуями нежную кожу в тех местах, которых никогда не касались солнечные лучи. Тибо давно бросил пытаться отвечать на ласки, он мог только лежать и отдаваться блаженству, а потому не сразу осознал, что его бедра дрожат и вот-вот раздвинутся. И тогда его будто окатило холодной водой. Нет, нет! Не родился еще на свет тот человек, который мог бы похвастаться, что поимел Тибо Куртуа и тем паче что Тибо Куртуа сам раздвинул перед ним ноги. Сплетни, страх унижения, Ритуал – все это всплыло в душе, как поднявшийся со дна колодца мутный осадок. Но ему было так хорошо. Облак продолжал ласкать языком его член, а умелые пальцы пробрались между бедер и уже касались расселины между ягодицами. Тибо внутренне заметался. Мокрая от слюны подушечка пальца прикоснулась к его сжавшемуся отверстию, покружилась на нем, надавила. Это не было больно, это было приятно, но Тибо все равно закаменел и почти перестал дышать. Он так напряженно ждал неминуемого вторжения, что едва не упустил момент, когда палец исчез, а на его место пришло что-то мягкое и влажное. Язык! Облак ласкал его языком. В каком-то смысле в это было еще труднее поверить, чем в то, что его и в самом деле не собирались унижать и насиловать. Облак, у которого с мужчинами было всего “пару раз”, готов был сделать для него такое. Кровь бросилась Тибо в лицо, а потом так мощно отхлынула обратно к опавшему было от переживаний члену, что потемнело в глазах. Тибо вскинулся и чуть не завыл, из последних сил стискивая зубы. Облак точно угадал момент, обхватил его член ладонью, и Тибо кончил так мощно, что из глаз едва не брызнули искры. Он смутно осознавал, что Облак вытягивается рядом, обнимает его и прижимает к себе. В голове была великолепная пустота. – Напомни мне в восемь вечера поставить в микроволновку ужин. Тибо не видел в комнате часов, а даже если бы они и были, глаза у него все равно слипались. – Ага... Он повернулся лицом к Облаку, уткнулся лбом в его плечо и словно бы куда-то провалился. Тибо проснулся как от толчка – один, в темноте, и не сразу понял, где находится. Он лежал на незнакомом диване в незнакомой комнате, обнаженный, укрытый пледом. От его тела пахло потом и сексом, кожу на животе стянула высохшая сперма. В памяти всплыл проклятущий Ритуал, и Тибо в первый миг ужаснулся, но почти сразу вернулись и остальные воспоминания о том, что было и чего не было. Итак, Облак его все-таки не трахнул, хотя Тибо был почти готов ему позволить. Кажется, он и сам не знал, рад он этому или нет. Выбравшись из-под пледа, Тибо огляделся и в мутном свете садового фонаря, льющегося сквозь занавески, увидел на полу свои немилосердно измятые пижонские брюки и рубашку. Одеваться не хотелось. Мышцы приятно тянуло, как после хорошей тренировки или очень хорошего секса – ну да, разумеется. Кто бы мог подумать, что сдержанный вратарь “Атлетико” окажется таким потрясающим любовником. Тибо зевнул и нагишом отправился на разведку. Облак обнаружился на кухне: он стоял, прислонившись к барной стойке обнаженным мускулистым бедром, и пил апельсиновый сок из стакана. – Не спится? – хмыкнул Тибо. – Я не хотел тебя будить, – невпопад ответил Облак. – Сок будешь? Тибо уже и сам отыскал на полке чистый стакан и плеснул себе из пакета. От холодного плитчатого пола начинали мерзнуть босые ноги. – Хорошо, что я додумался позвать тебя к себе, – задумчиво сказал Облак. – У нас в расположении мы бы просто весь день смотрели тупое кино. – Думаешь, это бы тебя от меня спасло? – фыркнул Тибо, вертя в руке опустевший стакан. – Не знаю, – Облак повернулся и забросил руку ему на плечо. – Пойдем в спальню? Обстановку в спальне у Тибо уже не было сил разглядывать. Облак стащил покрывало с широкой кровати, и они забрались под одеяло в хрустящем накрахмаленном пододеяльнике. На этот раз Тибо обнял Облака со спины, свернулся вокруг него, словно хотел защитить от чего-то. Утро было поздним. Душ, завтрак, ни к чему не обязывающая болтовня. Время Ритуала истекало, и чем ближе стрелки подползали к двенадцати часам, знаменующим конец их нежданного приключения, тем неуютнее им обоим становилось. Облак вышел проводить Тибо в прихожую. Потоптался, глядя, как тот надевает ботинки. Сунул руки в карманы. И внезапно спросил: – Можно, я тебе позвоню? Тибо чуть не выронил из рук ключи от машины. Едва не брякнул: “А почему ты спрашиваешь?” С ужасом почувствовал, что краснеет. – Э-э-э... да. Облак смотрел на него с ожиданием. Не дождавшись, тяжело вздохнул. – Ну, так дай мне номер. А то придется просить у Диего. – А... да, конечно. Тибо продиктовал ему свой номер, дождался, пока Облак его наберет, и сбросил звонок. Его мучило сосущее ощущение недосказанности. Пора было идти. Тибо посмотрел на дверь, на светлый ковер, на Облака, прислонившегося плечом к стене, и решился. – Ян, – начал он и на мгновение запнулся. – Скажи все-таки, почему ты меня вчера не...? Ты же хотел, я видел. Облак не смотрел на него. – Я понял, что у тебя там никого не было. И не был уверен, что смогу сделать все так, чтобы тебе понравилось. Хоть ты и с самого начала считал меня мудаком. Тибо почувствовал укол того, что более внимательные к своим внутренним движениям люди обычно называют совестью, и сам на себя разозлился. – Мне что же, подождать, пока ты опыта наберешься? – суховато спросил он. Облак поднял на него глаза. – А... ты... хотел бы? – Не знаю, – честно ответил Тибо. – Позвони мне. И, больше не оглядываясь, вышел за дверь.