Запах Безумия

      Шли недели, я заводил всё больше новых друзей, а на улице становилось всё холоднее. Со дня на день должен был выпасть первый снег. Конечно же я был взволнован, ведь я невероятно люблю зиму. Но мне всё ещё немного обидно, прошло так много времени с того нашего лета, так почему же мне всё ещё больно от того, что сделал Каччан? Почему я просто не могу забыть это и жить дальше, если он даже не думает обо мне ни секунды.       Конечно, мы здоровались в коридоре или он даже просил меня одолжить ему карандаш. Вроде такие обычные разговоры, которые должны были показать мне, что всё уже кончено. Может быть, пришло время нам стать просто друзьями, и я постараюсь, забыв эти чувства, отпустить его. Я хочу отпустить его каждым дюймом своего тела и души. Я больше не могу любить его. Я не понимаю, правда ли я его люблю, думаю, я просто по нему скучаю. Но независимо от того, люблю я его или нет, никак не могу перестать думать о нас. Я слишком много времени уделяю мыслям о нём.       Если он скажет мне «привет», я буду думать об этом весь день. Думать о том, что происходило каждый день. Конечно, теперь мне не так больно, как было раньше, но это не значит, что боль полностью пропала.       Я хочу двигаться дальше, но отвлечение на что-то другое уже не помогает, как бы сильно я этого не хотел.       Я сел за свою парту и вздохнул, пялясь в окно на улицу. Я протянул руку и дотронулся до окна; оно было холодным, из-за чего я улыбнулся. Может быть, эта зима преподнесёт мне что-то получше, чем лето. Может, всё будет и в половину не так плохо. Надеюсь, что так и будет.       Занятия начались, и мистер Айзава начал объяснять нам ход урока. Он сказал, что разделит нас на пары, и я оглянулся на Киришиму, который улыбался мне. Я надеялся, что мы будем партнёрами, ведь он стал моим закадычным другом. Конечно же я не рассказывал ему о Катсуки, совсем не рассказывал. Он даже не знает, что мы встречались, надеюсь, что об этом вообще никто не узнает.       — Бакуго и Мидория. — прочёл он вслух, а затем продолжил перечислять остальные пары. Моё лицо вмиг помрачнело, а глаза расширились. Катсуки оглянулся на меня, он выглядел удивлённым, но не особо сердитым. Капля пота стекла по моему лицу, а моё сердце бешено забилось в груди. Ситуация была всё ещё неловкой, сейчас я даже не знаю, знаем ли мы друг друга так же хорошо, как раньше.       Что ж, он изменился. Я надеюсь и думаю, что он это сделал. Я не хочу влюбляться в него вновь. Я помню то, как он улыбался самым нелепым мыслям и мелочам, которые он никогда не рассказывал никому, кроме меня.       Или всё это было неправдой?       Нашим проектом была биография знаменитого героя, который мы должны были обсудить вместе. Оформить нужно в форме плаката, который и будет нашим домашним заданием. И ведь нам придётся много говорить друг с другом. Надеюсь, что разговаривать мы будем только по школьным темам. Мне всё ещё страшно общаться с ним.       Он развернул свой стул, как только всех распределили по парам. Я вытащил свой блокнот и следовал указаниям учителя, пока Катсуки на меня просто смотрел.       — Ч-Что? — я посмотрел на него снизу вверх, он был всё так же хорош собой, как раньше, хотя всё уже давно по-другому.       — Ничего, — ответил он. — Ты же должен работать…       Я оглянулся на Киришиму, и он, заметив мой взгляд, приветливо мне улыбнулся. От этого мне стало немного легче и спокойнее, но потом я снова посмотрел на Катсуки.       Он вздрогнул и отвернулся от меня:       — С-становится холоднее.       — Угу.       Я продолжал писать.       — Ты всё так же, как прежде, любишь зиму?       Сейчас он был вежливее, чем обычно, так мы всё ещё друзья? И я даже подпрыгнул на стуле, не ожидая этого вопроса, ведь думал, что ему будет абсолютно похуй на то, что мне нравится, особенно сейчас.       — Да, это так. — Я улыбнулся.       — Ну, как у тебя дела?       — О-отлично, но разве мы не должны работать?       — Мы ещё даже не решили про какого героя будем писать, болван. — Он рассмеялся. Боже, как же мне не хватало его смеха, я был готов расплакаться прямо здесь, при нём же.       Я почувствовал как моё лицо начинает краснеть, но этого не должно было произойти. У нас с ним должен был быть нормальный разговор, как у друзей… или даже знакомых?       –…Всемогущий! — Одновременно сказали мы и я покраснел от смущения.       — Я так и знал, что ты скажешь именно это, — он со смешком откинулся на спинку стула.       Я переосмысливал каждое слово, слетевшее с его губ — всё это значило так много, всё это значит так много, хотя и не должно иметь никакого значения для меня. Всё должно было иметь тайный смысл, но его не было. Я знал это.       Мы проговорили ни о чём ещё несколько минут, пока мистер Айзава не велел нам продолжать работу.       — Ты же всё ещё хорошо рисуешь, можешь нарисовать плакат? — Я покраснел.       — Д-да.! — Я снова оглянулся на Киришиму, но на этот раз он меня не заметил.       Я повернулся к Катсуки; никогда ещё я не чувствовал себя настолько неуверенным в себе, я хотел быть лучшей версией себя, когда он смотрел на меня, но я чувствовал себя так, словно моих стараний было недостаточно. Ну почему он так хорошо общается со мной сейчас, если давно меня разлюбил? Боже, у меня было так много вопросов.       Я хотел наклониться, чтобы его поцеловать, ударить и сказать ему, чтобы он объяснил своё нынешнее поведение. Но с моих губ не сорвалась ничего, кроме смеха. Я не мог сказать, было ли это вынужденной мерой, от нервов или же я просто был счастлив с ним поговорить.

***

      Прозвенел звонок. Я ещё не договорил, и когда он дал мне закончить фразу, ко мне подошёл Киришима. Он взглянул на Катсуки и ничего не сказал.       — Эй, Зуку, давай потусуемся вместе.       Я знаю, что могу легко разволноваться, но это прозвище даже заставило моё сердце подпрыгнуть — оно мне нравилось, но в тоже время я был жутко смущён. Так что я выдал ему одно:       — Х-хорошо, Эйджи.       Я усмехнулся, и его глаза на секунду расширились. Встав, я сказал:       — Увидимся, Бакуго.       Я не знал, что ещё ему сказать, но выражение его лица резко изменилось.       Я не знал, как относиться ко всей этой ситуации, когда Эйджиро схватил меня за руку, и мы вышли из класса. Я оглянулся на него, он начал убирать свои вещи. Я сделал что-то не так? И что же было с его взглядом?       Я вспомнил, что всё, что я делал раньше, было лишь для того, чтобы угодить ему, и чувство, которое я испытывал, когда он смотрел на меня так, всегда причиняло боль. Мне было так плохо, но Эйджиро выглядел таким счастливым, когда мы вышли из школы. И этого было почти достаточно для меня. Я имею ввиду, что я могу угодить своим друзьям, верно? Умение делать людей счастливыми — вот что делает тебя настоящим героем…