Х
Последний вздох Дина наступил уж слишком рано, как ему показалось. Могли пройти минуты, часы, дни; он не знал, но в любом случае было слишком рано. Дышать становилось все труднее. Грудь горела, а внутри циркулировал ядовитый переработанный воздух. Голова гудела из-за нехватки кислорода, и Михаил гремел в ней, становясь сильнее вместе с тем, как он слабел. Теперь он крепко вцепился в руку Каса, беспомощно пытаясь вздохнуть; его грудь тяжко вздымалась, а его горло хрипело от напряжения. Кас откуда-то тоже знал, потому что он потирал большим пальцем по руке Дина и старался успокоить его тихим «ш-ш-ш». Это было бесполезно; Дин чувствовал, как его инстинкты пробуждают панику. Свободной рукой он вцепился себе в грудь, а глаза защипало от слез. Черт, было слишком жарко, слишком тесно, просто слишком. — Дин, Дин, послушай меня, — пытался успокоить Кас грубым из-за молчания голосом, — мне нужно, чтобы ты успокоился. Капли свежего воздуха едва ли попадали в его болящие легкие, и Дин хрипел. — Успокоиться? Я, блять, не могу дышать, — выдохнул он. — Кас, я не могу— я не могу дышать! Дин потянул Каса за руку, одновременно пытаясь притянуть поближе и оттолкнуть. Тогда он начал задыхаться, отчаянно стараясь вдохнуть хоть немного воздуха, способного принести облегчение. Его не осталось; он использовал все, что было в последнюю секунду, чтобы объяснить, что с ним происходит. Сердце колотилось в груди как бешеное, болезненно сжимаясь. Оно могло остановиться в любую секунду, и он знал, что оно остановится, потому что это происходит с людьми, когда они задыхаются. Вот только у большинства людей не было архангела, мечущегося в черепе. Дин пытался кричать, пытался орать, возможно, молить о свободе, но не мог выдавить ни звука из-за отсутствия воздуха. Он просто изо всех сил старался дышать на грани сердечного приступа. Вот, что его ждало последующую вечность. Он впал в истерику; другого слова подобрать было нельзя. Он начал размахивать конечностями во все стороны, отчаянно пытаясь сделать хоть глоток воздуха; он совсем потерял рассудок — настолько, что забыл, что в его личном аду был еще один обитатель. Он вспомнил, когда Кас вдруг повернулся на бок, вжимаясь в Дина всем телом и перекидывая через него ногу, а затем схватил его за лицо, утягивая вниз. Чужие губы накрыли его собственные, и в любой другой момент он был бы очень озадачен этим, но вдруг воздух — блаженный, чудесный воздух — наполнил его вопящие легкие. Дин жадно втянул его, всхлипывая, когда он, наконец, смог задышать и нашел облегчение. Кас отстранился на секунду, лишь чтобы тут же вернуться и протолкнуть в него еще больше кислорода, по сути, делая ему искусственное дыхание рот в рот. Дин принял его с благодарностью, бездумно хватаясь обеими руками за голову Каса и удерживая его на месте. Он отстранился, чтобы медленно выдохнуть заимствованный воздух, и боль постепенно начала угасать. — Этого надолго не хватит, — мягко предупредил его Кас. — Я могу дышать за тебя, Дин, но придется использовать такой метод. Я решил, что в данный момент ты бы предпочел это, но я должен был спросить. Прости за- — Черт, не извиняйся, — пробормотал Дин, быстро моргая в темноте. — Ты только что спас мою гребаную жизнь, Кас. Ты вот сейчас серьезно спрашиваешь, предпочел бы я вечно задыхаться вместо того, чтобы поцеловаться с тобой? Кас вновь наклонил голову, накрывая губы Дина своими и раскрывая их, чтобы еще раз протолкнуть воздух в его легкие. — Это насилие, — пробормотал он, отстраняясь и позволяя Дину выдохнуть. Дин усмехнулся. — Чувак, если ты буквально дышишь за меня, то это не насилие. Полный вперед, я не собираюсь тебя останавливать. — Я рад, что ты позволил мне облегчить боль, — серьезно сказал Кас с облегчением в голосе. — Как это вообще работает? — спросил Дин, кашляя, когда легкие снова начали покалывать. Кас предложил ему еще воздуха перед тем, как ответить. — Благодать не даст мне задохнуться. Мои легкие наполняются воздухом независимо от окружающей среды. Мне не нужно дышать, но это необходимо моему сосуду, так что благодать обеспечивает его кислородом автоматически. — И ты не против делать мне искусственное дыхание всю оставшуюся вечность? — немного весело спросил Дин. — Едва ли это худшее, что мне приходилось делать, — ответил Кас, и, кажется, в его голосе звучала улыбка. Дин взял Каса за руку, благодарно сжимая ее. Когда Кастиэль наклонился и вновь одарил его воздухом, Дин закрыл глаза и прильнул к нему, принимая порцию. Но когда Кас начал отстраняться, Дин подвинулся так, чтобы прижаться губами к щеке Каса в целомудренном поцелуе. — Спасибо.Х
Дину казалось, что это, черт возьми, не самое худшее, что ему приходилось испытывать. У них образовалась, так сказать, рутина. Кас даровал Дину возможность дышать, не прекращая снабжать его воздухом, и, на самом-то деле, это было не так странно, как ему казалось сначала. Он, конечно, вообще никак не ожидал, что они с Касом однажды будут целоваться, но он был не настолько идиотом, чтобы из-за этого лишиться кислорода. Это никогда не выходило за рамки простого соприкосновения — губы к губам, без языка, всего лишь обмен. В этом не было ничего значимого, так что Дин не стал на этом зацикливаться. Учитывая, что Кас дышал за него, у него не было причин молчать. И ему было так скучно, что он говорил почти каждую секунду бодрствования. А когда он спал, Кас продолжал дышать за него. Впервые проснувшись и обнаружив губы Кастиэля на своих, он очень удивился, но теперь это стало своего рода закономерностью. Кас рассказывал ему о каждой молитве Сэма и даже будил его, чтобы сообщить это. Что касалось содержимого его молитв — по его версии у них с Касом был прекрасный медовый месяц, и они постоянно обнимались, целовались и сближались сильнее. Самое сумасшедшее в этом всем было то, что… Сэм, на самом деле, был не так уж и далек от правды. Дина бесконечно ранило, что брат так и не узнает, насколько прав он был. А еще, судя по молитвам Сэма, в основном все было в порядке. Кас сказал, что в его голосе слышно горе, но не ложь. Сэм хорошо справлялся с охотничьим сообществом, монстрами Михаила, и даже предложил Ровене помочь. Он держал Детку в отличном состоянии и иногда позволял Джеку водить. Он не сдавался, как и надеялся Дин, но Кас признал, что разбитое сердце Сэма ясно и громко читалось в каждом сообщении. С Джеком же, однако, была другая история. Дин оставил записку со всеми объяснениями, потому что малец явно того заслуживал. Одно представление о прощании с тем, кто по сути стал его собственным ребенком, было слишком разрушительным для Дина, так что он эгоистично не сделал этого. А у Каса вообще такой возможности не было, поскольку его прихоть остаться с Дином была чистым импульсом. Джек молился. Много. В основном он злился, бросался резкими словами в сторону обоих, и иногда это было так больно, что Кас прижимался лицом к плечу Дина и снова и снова вздыхал. Кас рассказывал ему надрывающимся голосом, слово в слово, как Джек винил их обоих за то, что они его оставили. А когда его злость отступала, приходило что-то гораздо хуже — горе. Были и другие люди; Мэри молилась примерно так же часто, как и Сэм, все девчонки время от времени давали им знать, что их не хватает. Во многих смыслах слушать их было так же трудно, как и не слышать. Помимо молитв были лишь они двое. Все остальные продолжали заниматься тем же, что и обычно, а Кас с Дином оставались предоставлены сами себе. Чаще всего Дин шутил о чем-нибудь в перерывах между дыханием. Еще бы пару секунд, и они серьезно разругались бы на тему того, было ли слово «Малакор» реальным, когда Кас получил сообщение. Дин всегда понимал, что ему кто-то молится, потому что тот дважды быстро сжимал его руку. И, да, они пробыли в этом гробу уже черт знает сколько времени, и так и не расцепили руки. Но, черт, в этой кромешной темноте становилось ужасно одиноко, а прикосновения Каса заставляли его позабыть об этом, так что уж извините. Кас усмехнулся и прижался улыбкой к губам Дина, чтобы тот вздохнул. Он отстранился и сказал: — Сэм думает, что мы гуляем по пляжу, держась за руки, и мы, как он говорит, отвратительно милые. — Черт, наверное, мы и вправду такие, — фыркнул Дин, подталкивая плечо Каса своим собственным. — Знаешь, сколько девочек я бы заманил, если бы между нами что-то было? — Ни одной, я надеюсь, учитывая нашу гипотетическую верность друг другу, — серьезно сказал ему Кас. — Никаких тройничков? — Мне было бы не особо интересно. Дин замолчал, чтобы обдумать это, пока Кас вновь снабжал его кислородом, наклонив голову. — Ты прав, — произнес он, игриво сталкиваясь с Касом носами. — Ты должен быть настоящей находкой, чтобы я навсегда приковал себя к тебе. — Могу сказать в ответ то же самое. — Сэм еще что-нибудь говорил? — Нет, он пытается понять, как мысленно спроецировать изображение того, что описал. — Это возможно? — Нет, — весело хмыкнул Кас. Дин слегка усмехнулся, встречаясь губами с Касом. — Хотя картинка приятная, не думаешь? Наши ноги в песке, Сэм попивает один из тех фруктовых коктейлей с зонтиками, Джек ищет ракушки. Чувак, я бы не отказался от реального отпуска. — У тебя никогда не было отпуска? — Нет, не особо. На этот раз губы Каса напряглись. — Даже когда ты был помладше? — Не-а, мы были слишком маленькими, когда мама умерла. Раньше она держала банку, куда они складывали сдачу, и на ней было написано «на отдых», но все сгорело вместе с ней. А потом папа таким не занимался, понимаешь? Он всегда был занят желтоглазиком, — объяснил Дин, скривив губы, обдумывая это. — Хотя Бобби, вроде как, однажды устроил нам поездку, когда мы были помладше. Он свозил нас на бейсбол. Сэм был еще мелким, но ему понравилось. — А тебе? — полюбопытствовал Кас. Дин засмеялся. — Да, думаю, даже слишком. Папа вообще потом надолго запретил мне разговаривать о бейсболе. — Ты не играл? — Не, я был скорее по борьбе. Дин не видел Каса, но его голос звучал удивленным, когда он пробормотал короткое: — Да? — Ага, в смысле, — Дин сделал паузу, позволяя Касу снова наполнить сжавшиеся легкие, — мне она довольно хорошо давалась, так что я занимался этим всякий раз, когда мы надолго задерживались в одной школе. Один раз я получил награду. Возможно, я бы и в колледж мог поступить, если бы захотел. — Я о тебе этого совсем не знал, — недовольно признался Кас. — Об этом мало кто знает, не волнуйся. — Тебе стыдно? — С чего бы мне этого стыдиться? — пробормотал Дин, морща нос. Он расслабил лицо, когда их губы встретились снова. — Я не уверен, — сказал Кас, когда он отстранился. — Вы, люди, стыдитесь самых странных вещей. — Типа чего? — Гендерные роли, ориентация, что вам нравится, что не нравится, фаворитизм, сексуальная активность, доход, состояние одежды… Дин заткнул его, прильнув и украв вздох. — Да, да, я тебя слышу, — пробормотал он, сталкиваясь с Касом подбородками, отстраняясь и закатывая глаза. — Честно говоря, этого дерьма ты, так сказать, обязан стыдиться. — Но почему? — Ну, у людей есть определенные ожидания. Это все хрень по большей части, но вот такое у нас общество. Кас тихо цыкнул. — И чего стыдишься ты? — Я? Вау, приятель, это сложный вопрос. Я много чего стыжусь. — Ты? Серьезно? Но ты спас мир. — Мы говорим о, типа, крупномасштабном дерьме или… — Об общественных ожиданиях. Дин обдумывал этот вопрос, пока Кас подпитывал его легкие. — Скорее, зависит от ситуации. Никто не хочет быть осужденным, понимаешь? Вот допустим, я пришел в какое-то шикарное заведение, но одет я, как обычно, окей? И я тут же вспоминаю о том, как я выгляжу, и это глупо, но на секунду мне становится стыдно. Это связано не столько с тем, как я вижу себя, а скорее с тем, как меня видят другие. — Тогда, если ты один — без ожиданий, осуждений, декораций, — что остается? — мягко спросил Кас. — Боже, я даже не знаю? Я никогда не бывал в мире, где мне было бы нечего скрывать, — признался Дин, закусывая губу. Кас выдохнул побольше воздуха ему в рот, а затем очень серьезно заявил: — Теперь бывал. Дин моргнул. — Что, в смысле… здесь? — Тут довольно темно, не так ли? Я определенно не буду осуждать тебя или чего-то ожидать, так чего прятать? — Не знаю, Кас. Я просто… я, наверное. Есть вещи, за которые здесь мне не стыдно, ты прав, но они от меня не зависят. — Что, например? — резко спросил Кас. Дин мгновенно насторожился. — Ладно, не— не пойми меня неправильно, но, эм, вот это все дыхание за меня. Это совершенно нормально, пожалуйста, не прекращай. Но снаружи? Это было бы поцелуем, и многим людям это бы пришлось не по нраву. Кас раздраженно выдохнул. — Почему? — Потому что ты в теле мужчины, и я мужчина. Для некоторых людей это херово. — А для тебя? — Живи и давай жить другим, я бы сказал. Любовь есть любовь, так ведь? Это не мой, эм, конек, но хрен с ним, — неловко пробормотал Дин, обмениваясь воздухом настолько быстро, насколько возможно. Кас щелкнул языком. — Однако, здесь тебе ничего не мешает. На самом деле, ты этим даже доволен. — Ты буквально дышишь за меня. — Да, но не считая этого, тебе нравится. Дин прокашлялся. — Ну, как я и сказал, от меня это не зависит. — Разве? — прошептал Кас. В следующий раз, когда Кас вдохнул в него кислород, он ненадолго задержался, прежде чем отстраниться, и Дин не пытался отпрянуть, позволяя контакту продлиться, и, хоть убей, он понять не мог, что это нахрен значило.Х
— Я загадал что-то… черное. Кас вздохнул. — Все черное, это не имеет смысла. — Чувак, мне так скучно. Я скучаю по Детке. Наверное, я бы сейчас убил за пиво и бургер. Как у тебя тут крыша не едет? — Однажды я просто наблюдал за ростом бамбука — от щепок до лесов, даже не моргнув ни разу. Мне редко становится скучно. Дин тяжко вздохнул и повернул голову, упираясь челюстью в нос Каса. Их губы снова встретились практически мимоходом. Кас больше не задерживался после того раза, и Дин не собирался выяснять, что он чувствует по этому поводу. Ему было не настолько скучно, спасибо-но-нет. — Расскажи мне увлекательную историю, — потребовал Дин, отстранившись. — Я знаю, что у тебя целый арсенал историй. Ты ангел. Кастиэль притянул их соединенные руки к груди, бездумно играясь с переплетенными пальцами свободной рукой. — Что делает историю увлекательной, Дин? Господи, Дин на самом деле услышал кавычки. И, черт, это заставило его улыбнуться. — Ну, — начал он, прочищая горло, — в увлекательной истории должны быть все ключевые элементы. Любовь, экшн, комедия, ужасы; все такое, понимаешь. — Хорошо, — решительно пробормотал Кастиэль. — Жил был ангел — солдат, если угодно, — которому было поручено очень важное задание. Дин удивился тому, что Кас на самом деле развлекал его, но в нем вспыхнул интерес, так что он повернулся на бок. Он и так фактически прижался к телу Каса, но стеснению в гробу места не было, так что он просто закинул на него ногу и все. Кас наклонился, чтобы дать ему еще кислорода, издавая довольный звук из-за новой позиции. — Продолжай, — надавил Дин. — Точно. Так вот, этот ангел готовил свой гарнизон к поиску кое-чего очень важного. У него было такое впечатление, что он предотвращает какую-то ужасную трагедию. — Я уже слышу грядущее «но». — Действительно, — торжественно согласился Кас. — Ангел со своим гарнизоном отправились в путь, да настолько ужасный и сложный, что многие были убиты. Достичь цели заняло много лет, но, в конце концов, ангелу это удалось. — Кто был целью? — Я дойду до этого. Итак, ангел взял объект и вернул его домой. Это, вероятно, очень озадачило объект и тех, кто с ним был связан, потому что все знали, что ему нельзя было попасть домой. — Черт, что же этот парень сделал? — пробормотал Дин, морща нос. Кас издал легкий смешок, наклоняя голову, чтобы быстро вдохнуть в легкие Дина кислород. — Объект был изгнан, потому что продался за жизни его людей, а конкретно, его брата. Дину тут же понравился парень. — Это хреново. Он просто пытался помочь семье. — В любом случае, объект был возвращен домой. Тот ангел попытался с ним связаться, потому что у рая было много планов на него, но произошли неполадки со связью. — У ангела не было сосуда, да? — Именно. Так что, ангел пошел и нашел сосуд. Опять же, ангел отыскал объект, но сам объект относился к ангелу довольно настороженно. Он напал на него, но безрезультатно. Ангел не понимал почему, особенно учитывая, что он вернул его домой. Затем ангелу стало ясно, что объект считал, что заслужил изгнание. — Звучит знакомо. Это из библии? Кас усмехнулся, заставив Дина моргнуть. — Нет, Дин, это не из библии. Это твоя история — наша история. Дин на секунду приоткрыл рот, давая Касу возможность вновь вдохнуть. Когда он отстранился, Дин с небольшой силой стукнул лбом по его носу. — Чувак! Я просил увлекательную историю. Нельзя просто рассказывать мне нашу историю. — Почему нет? В ней есть ужасы, экшн, комедия и любовь. Дин фыркнул, закатывая глаза. — Ты такой ленивый. У тебя так много историй, и ты решил рассказать мне именно эту. — Она — моя любимая, — серьезно ответил Кас. — Ах, да? И как она заканчивается? — Мирно. — Плохиша в итоге грохнут? — Вероятнее всего. — Парню достанется девчонка? — спросил Дин, а его губы вздрогнули от наплыва веселья. Кас снова за него дышал. — Нет, но ангел и объект отправляются в прекрасный медовый месяц. Дин мягко вздохнул и зевнул, от чего его конечности задрожали. Он рефлекторно подвинулся ближе к Касу, используя его плечо в качестве подушки и отклоняя голову назад, чтобы оставить доступ ко рту для подачи кислорода. — Величайшая история любви всех времен, — пробормотал он, опуская веки. — Это верно, — весело согласился Кас. Прямо перед тем, как уснуть, Дин поклясться мог, что почувствовал, как чужие губы коснулись его лба.Х
Худшим во всем этом была темнота. Присутствие Каса помогало во многом, но не в этом. Дин правда не мог представить, как бы он со всем справился, не будь там Каса. Он имел связь с семьей, по которой скучал, и, да, эта радость была горькой, но казалось, что без нее было бы гораздо хуже. А еще он удерживал Дина от безумия, одиночества и неописуемой агонии. Кас в буквальном смысле был подарком от Бога. Но Дину было грустно от того, что он не мог его увидеть, как бы странно это ни звучало. Он скучал по многим вещам, но Кас был прямо рядом с ним, а он не мог даже заглянуть в голубые глаза, которые любил до неприличия. Он медленно начинал забывать, как выглядело что-то, что было за пределами этой бездны, но цеплялся за мысленный образ нежных голубых глаз. Со временем он задумался, не ослепнет ли он, если проведет достаточно времени в темноте? Не то, чтобы это имело значение; Дин больше никогда не покинет этот гроб. Неизбежная судьба поймала их в железной клетке с енохианскими знаками, и иногда от одной мысли об этом было достаточно, чтобы вызвать у Дина тошноту. Он знал, что ему не выбраться, не увидеть больше свет. Но он отчаянно желал видеть, хотя бы, что внутри гроба: как Кас ему улыбается, закатывает те голубые глаза и смеется. Вишенка на адовом торте заключалась в том, что молитв становилось меньше. Сэм упоминал о новых проблемах и о том, что он занят, когда как Джек просто замолчал. Мэри теперь молилась почти по такому же расписанию, как и девочки, бросая случайные слова, по типу «мы скучаем по вам», когда было настроение. Дин не мог не быть разочарованным этим, и он видел, что Кас тоже, но они справлялись. Поскольку они проводили больше времени вместе, препираясь и разговаривая, дыша и сближаясь, Дин начал задумываться о том, что бы он вообще делал без Каса. Выяснять это ему не хотелось, но то, что скрывалось глубже — тот факт, что он всегда желал, чтобы Кас был рядом, несмотря ни на что, — говорит о многом. Когда делать было больше нечего, Дин начал задумываться.Х
Ладно, этого он вообще не планировал. Кас будил его своим дыханием уже много раз; в этом действительно не было ничего необычного. Что было странным — так это реакция Дина. Между ними, по сути, все было так же; они до сих пор были собой — лучшими друзьями, что должны были существовать в абсолютно разных мирах, но нашли дом друг в друге. Но что-то изменилось. В промежутках между любопытством Каса насчет не-поцелуев и внезапной зацикленности Дина что-то… стало другим. Дин описал бы это так же, как Чистилище. Они сражались на одной войне, оба были на одной стороне и находили утешение друг в друге. Они были вместе в этом дерьме, и было так легко стать чем-то большим, чем обычно. У них всегда была связь, сильная и нерушимая, но они и не думали пытаться ее укрепить — честно, им это было не особо нужно, но здесь они каким-то образом стали еще ближе. Прикосновения теперь были привычнее, чем их отсутствие; Дин частенько засыпал в полу-объятиях Каса, когда их конечности каким-то образом переплетались. Если честно, смысла дергаться не было, так что Дин редко отстранялся. Он так привык к губам Каса на своих, что начал искать «воздух», когда его и так хватало; жадность — так он это назвал, когда его мозг начал задавать вопросы. Они никогда не расцепляли руки, ни за что, и одно прикосновение могло начать беседу, могло остановить кошмарный сон, обозначить какие-то потребности, и им не нужно было даже рот открывать. Дин полюбил разговоры с Касом, убаюкивающие его и заставляющие улыбаться, когда он просыпался. Так что, да, они стали… чем-то большим, но Дин пока не понял, что это значило. Вот только его одурманенный сном мозг, видимо, понял, потому что, проснувшись в тот момент, когда Кас делал ему искусственное дыхание, Дин среагировал без задней мысли. Весь воздух, что передал ему Кастиэль, исчез в одном стоне, и Дин зарылся пальцами в его волосы и впервые поцеловал его по-настоящему. И с воздухом это было вообще никак не связано. Хотя это и было просто невероятно, что вообще-то должно было взволновать Дина, ситуацию с отсутствием кислорода это никак не решало. Не прошло и тридцати секунд, как он начал задыхаться. Тело Дина довольно быстро решило, что ему хотелось бы сделать с Касом, но нехватка кислорода вполне твердо говорила ему о том, что этого не случится… никогда. Что ж. Дина это немного выбесило — ему что, больше никогда не получить разрядку? Но он старался смириться с этим сразу. Он кратко чмокал Каса, чтобы донести свою мысль, зажав его нижнюю губу между зубами и почти игриво покусывая ее. Кас ответил ему глубоким выдохом и таким развратным поцелуем, что ни одному ангелу не снилось. Да, именно, это было… прекрасно, по правде говоря. Кас резко отпрянул, и это уже было не так прекрасно, но Дин почувствовал двойное прикосновение, означающее, что кто-то молился. — Сэм говорит, что надвигается что-то серьезное, что он будет занят какое-то время. Он желает нам добра и говорит, что нам надо заняться серфингом, — сказал ему Кас грубым, отчего нереально сексуальным голосом, и, серьезно, это нечестно. Дин фыркнул. — Ага, ну, я много чем хочу сейчас заняться, но не могу. А именно, чем-то немного более неприличным с тобой. Но, сука, я не могу дышать! — Тебе вроде нравятся довольно приличные поцелуи. — Да, но навечно? Мой член нас обоих прибьет. Кас шокировано рассмеялся, будто поверить не мог, что эти слова только что вылетели изо рта Дина и показались ему забавными. — Мы… что-нибудь придумаем, Дин, я уверен. — Верно, — мягко согласился Дин. — Мы тут вроде как навсегда, так что приспособимся. Мне, наверное, стоит сказать тебе, Кас; думаю, я не захотел бы оказаться в гробу на дне океана ни с кем, кроме тебя. Дин почувствовал прикосновение губ к костяшкам пальцев руки, переплетенной с Касом. — Не могу не согласиться.Х
Суть вечности заключалось в том, что она предполагала собой не заканчивающуюся бесконечность. Когда Дин думал о вечности в гробу, он представлял бесчисленные эпохи, пока мир официально не столкнется с погибелью. Однако, он не представлял, что вечность закончится так резко. Дин был вполне уверен, что мир не закончился с тех пор, как Сэм молился в последний раз, и он определенно не думал, что Бог решил взять и вытащить их отсюда. Так что, он был без понятия, что нахрен случилось, когда их тюрьма вдруг пошатнулась. В один момент они были совершенно неподвижны, а в следующий их мотало по всему пространству. Они почему-то теперь парили в воздухе. Вместо резкого падения ему казалось, что кто-то привязал их к подъемному крану и, наконец, поднял наверх. — Кас, что за херня? — рявкнул Дин, подпрыгнув, когда они приземлились с громким стуком. — Я не— Крышка распахнулась без предупреждения, и Дин выдал поток матерных слов, прикрывая глаза. Он почти был уверен, что какой-то ангел решил выжечь их, потому что свет причинял чертовскую боль. Но в его легкие поступал воздух — настоящий свежий воздух, и Дину стало абсолютно наплевать на глаза. — Дин? Дин! Не ангел. Сэм. Сэмми. Его схватили под мышки и силой потащили наверх, чуть ли не отрывая руку, которой он накрепко вцепился в Каса. Он оказался в восторженных объятиях, его щеки коснулись длинные волосы, и он не прекращал щуриться, пока его глаза не привыкли. Кас медленно поднялся из гроба с настороженным видом, все еще держа Дина за руку. — Сэм, что происходит, что— — Кас! Его бросили почти так же резко, как и подняли. Сэм бросился на Каса, чуть ли не заталкивая их всех обратно в гроб, но Кастиэль застыл и поймал его, глядя за его плечо широко раскрытыми глазами. Дин пожал плечами и сжал его руку. Кас очень осторожно оттолкнул Сэма, бегая по нему взглядом. — Зачем ты нас вернул? Что не так? Сэм сделал шаг назад, просто сияя. — Ничего! — взбудораженно прощебетал он. — Ну, не ничего, но теперь вы, ребята, можете вернуться. — Что? — спросил Дин. — Ты опять переписал свою книгу, Дин! Я не знаю как, но появились книги, где тебе удается сдержать Михаила. Билли пришла и рассказала мне это; сказала что-то насчет того, чтобы ты дал ангелу дышать за тебя, не знаю, но вы свободны! — восторженно воскликнул Сэм. — Что? — тихо повторил Кас. Сэм покачал головой, чуть ли не прыгая на месте. — Да, я не знаю, почему мы раньше об этом не подумали. В смысле, книги же уже переписывались один раз, так ведь; так почему они не могут снова это сделать? Думаю, вам надо было побыть в гробу несколько месяцев, но необязательно навсегда. Дин моргнул. — Месяцев? — Как долго нас… не было? — прерывисто пробормотал Кас. — Около трех с половиной месяцев, — ответил Сэм, отворачиваясь, скорчив лицо. — Было непросто. Ты слышал мои молитвы? Я постоянно молился. Кас снова сжал руку Дина. — Да, Сэм, мы их получили. — Ну, теперь можно вернуться к нормальной жизни! Конечно, много с чем надо разобраться, но это все может подождать, пока вы, ребята, не оправитесь, — он взглянул на их переплетенные руки. — Пора возвращаться домой с медового месяца, ребята, — игриво поддразнил он. Внезапно Дину тупо захотелось залезть обратно в гроб. Он должен был быть в экстазе от свободы, но он уже чувствовал себя не очень без губ Каса на своих. Единственное, что удерживало его от панической атаки — это рука Каса, не отпускающая его собственную. Было что-то по-настоящему дикое в том, что они были вне гроба; что-то свободное, но в то же время устрашающее. Дин знал гроб, знал, что ему надо было в нем делать, но вдруг он очутился снаружи и вспомнил, как сильно отличается мир за его пределами. Он задумался, с долей безумия, как теперь все поменяется, должны ли они с Касом касаться друг друга, целоваться, держаться друг за друга так, словно они сами — все, что у них есть. Дин был уверен в своей судьбе, в том, с чем он должен был столкнуться. Годы, десятилетия рядом с Касом, дышащим за него, без Сэма, без мамы. Он принял это, был благодарен Кастиэлю во всех смыслах; в гробу Дин полюбил Каса, влюбился в него. Мог ли он делать то же самое снаружи? Справиться с этим всем было трудно, и Кас крепко сжимал его руку, опустив голову и широко раскрыв глаза. Было странно не быть заключенным в темноте, не прижиматься друг к другу, не быть наедине и не обнажать свое естество, не задумываясь о требовательности всего мира. Было много всего, но будь Дин проклят, если позволит просто закончиться всему вот так. Сэм выглядел таким довольным, таким свободным, и Дину хотелось изо всех сил обнять его. Ему хотелось поговорить с ним, узнать все, что произошло, рассказать ему все. Он скучал по Сэму до боли, будто ему в грудь вонзили клинок, и теперь, когда он его видел, в груди появилась другая, приятная боль. За это он бы, не задумываясь, пожертвовал комфортом и тишиной их клетки. Но он не собирался врать о том, чему научила его эта проклятая штука. — Мы не женаты, Сэм, — объявил он, крепче сжимая руку Каса, когда тот тут же попытался выдернуть ее. — Я еще даже не начал с ним встречаться, дай мне время, ладно? Голубые глаза резко взглянули на него, они были такими яркими и насыщенными — ох, как же он по ним соскучился. Дин потянул Каса, заставляя его вылезти из гроба и притягивая его к себе так, будто они собирались станцевать вальс. Кас моргнул, глядя на него, когда их носы соприкоснулись, и Дин наклонился, чтобы оставить на его губах целомудренный поцелуй. — Будет странно больше не дышать за тебя, — смущенно признался Кас. Дин ему улыбнулся. — Ты разве не слышал, что Билли сказала Сэму? Ты — причина, по которой мы свободны, Кас. Когда Михаил начнет меня топить, просто дыши за меня. Сэм восторженно заявил: — Прошло уже много лет, но иногда мне кажется, что у меня до сих пор остались экстрасенсорные способности. — Или, может, мы просто очевидны, — предположил Кас. — Это тоже, — с усмешкой согласился Сэм. — Так, ты сказал, что «не ничего», когда я спросил, что не так? Что происходит? — спросил Дин, притягивая Каса к себе и целуя его в губы по привычке. Радость Сэма, кажется, отступила. — Люцифер, — прямо сказал он, прищурив глаза. — Он вернулся. Кас с Дином переглянулись. Только не снова. Дин вздохнул. — Когда мы опять с этим разберемся, мы все поедем в гребаный отпуск. — Только не к океану, — скривил губы Кас. — Ох, куда угодно, — сказал Дин, глядя на Каса с ухмылкой до ушей, — пока ты рядом.