(Не)Сопротивляйся

Прошел всего месяц с появления в жизни Ричарда его напарника-андроида, а он уже хочет вставить в глотку пистолет или прикупить в магазине пару метров бечевки и мыло. Но давайте по порядку. Все началось с того, что в один невероятно прекрасный день Фаулер ненавязчиво намекнул Ричарду о том, что он уже довольно долго работает без напарника и слегка не справляется. Хотя, на самом деле, сказал он довольно-таки прямо: «Рид, никому твои жертвы нахер не сдались. Ты ночами просиживаешь жопу в участке, а дела так и продолжают висеть. Так что со следующей недели я приставлю к тебе помощника — андроида модели GV200. Можешь пока изучить материал о своем новом напарнике. Возражения не принимаются», — и всучил Ричарду в руки стопку с личным делом андроида и описанием его модели. Правда, бумажки эти были обделены вниманием и сразу же помещены в самый дальний угол рабочего стола. Сам же Ричард, невероятно «обрадованный» подобной новостью, со счастья решил в тот же вечер набухаться. А чтобы потом по возвращению домой не окочуриться в какой-нибудь подворотне, он прихватил с собой Коннора. Тот, хоть и с радостью согласился выпить вечерком за счет брата, не разделял подобного его настроения. — Иметь в напарниках андроида не так плохо, как ты думаешь! — единственное, о чем мог думать Ричард, смотря на пьяную физиономию Коннора, так это стоит ли уже вызывать Хэнка, или можно позволить братишке пуститься во все тяжкие. По крайней мере, Коннор, вроде как, был еще достаточно трезв для того, чтобы не разгромить весь этот бар к чертям, а потому Ричард решил оставить его в покое. Да и, впрочем, Коннор всегда был неплох в дебатах, может ему удастся убедить детектива в том, что напарник-андроид — не худшее, что случалось с ним в жизни? Ричард решил дослушать — Коннор продолжал: — Посмотри на меня с Хэнком! Он берет на себя всю эту скукотень с отчетами и всю остальную бумажную хрень. Именно благодаря ему у меня сегодня выделился для тебя свободный вечерок. Тебе стоит быть благодарным ему, — Коннор усмехнулся каким-то своим мыслям, и, немного подумав, продолжил: — Да и, в конце концов, чего это ты переживаешь, я никак понять не могу. Неужели из-за Дэвида? — наверно, лицо Ричарда говорило красноречивее любых слов, а потому Коннор на минуту замолк, боясь, вероятно, лишним необдуманным словом навести на себя гнев брата. Дэвид был прошлым напарником Ричарда, которого ранили при исполнении. Парень тогда выжил, но травма ноги сделала дальнейшую работу детектива невозможной, и беднягу перевели в отдел бухгалтерии. Сам Ричард после того случая долго отходил, коря себя за то, что не уследил за другом, не прикрыл, вовремя не подоспел на помощь. И, даже несмотря на то, что в конце концов все разрешилось довольно положительно (по крайней мере обошлось без смертей — и на том спасибо), с того момента Ричард отказывался работать в паре с кем-либо. Он прекрасно понимал, что эффективность одиночной работы была невысокой, но пытался трудиться за двоих, чтобы у Фаулера не было к нему претензий. Видимо, даже проводя каждую ночь в участке, он не справлялся, раз к нему все-таки решили кого-то приставить.  — Брось, это ведь старая история, — все-таки вновь решился заговорить Коннор. — Да и тебе ли не знать, что андроиду можно любую деталь заменить, да хоть все тело, — и будет он как новенький. Ему даже если башку размозжить ничего не случится — главное, чтобы блок памяти не задели, но у машин вполне хватает интеллекта, чтобы этого не допустить, уж поверь. Так что, ты все еще против андроида в качестве напарника? — самодовольно спросил Коннор, заранее знающий, что ответ будет отрицательным. Ричард решил подыграть: — Что ж, возможно, ты прав, и это будет не так уж плохо. — Бармен, еще шотов! Выпьем за то, что у моего братишки скоро появится тот, на кого можно будет спихивать всю работу! Ричард невольно улыбнулся — позитив Коннора был крайне заразен. Да и, в конце концов, он дело говорил — андроиды могут анализировать информацию в несколько десятков раз быстрее человека, а потому детектив мог бы сказать наконец «прощай» бессонным ночам в департаменте. Да и, как бы прагматично это ни звучало, несчастные случаи на заданиях более не будут такими уж несчастными — любой компонент у андроидов заменяется, пара дней в Киберлайф — и полностью восстановленный напарник снова готов к работе. Тем более, Ричард никогда не относился к андроидам предвзято — лично ему ни одна железяка ничего дурного в жизни не сделала, а потому он, решив, что все действительно не так уж плохо, уже со спокойной душой продолжил дегустировать скудный ассортимент бара. Спустя еще пару коктейлей, одно пьяное недозадержание и недовольные возгласы Хэнка в стиле «лейтенант, вам стоит меньше употреблять алкоголь», Ричард оказался дома. Засыпал он с мыслью о том, что иметь в напарниках андроида — вполне себе неплохая вещь. Особенно, если он окажется таким же предупредительным и заботливым (хей, да ему бы язык оторвали за подобные слова), как Хэнк. А впрочем — неважно. Главное, чтоб железяка выполняла свою работу, а все остальное — преходящее. Так думал Ричард до встречи с самим андроидом. Но, если бы он знал, каким на деле окажется его будущий напарник, то точно уже грозился бы Фаулеру переводом или устроил бы забастовку — в общем, сделал бы все, что было в его силах, чтобы не допустить этого сотрудничества. В то злосчастное утро GV200 был первым, что встретило детектива, когда он вошел в участок. Андроид окинул его оценивающим взглядом (Рид уже на этом моменте начал охреневать от происходящего) и, кажется, завершив какой-то особый анализ в своей голове, нагло вздернул подбородок и заявил: — Так значит, это ты мой напарник? Сработаемся, если не будешь мешаться под ногами, — и он гордо прошествовал к рабочему столу детектива. Стоит ли говорить, что в первые секунды Ричард пребывал в шоке. Но когда первое наваждение прошло, он схватился за боковую стенку, сотрясаясь от неудержимого хохота. Все немногочисленные обитатели участка мгновенно прикрепили к нему внимание, ибо видеть Рида в состоянии, отличном от равнодушия или злости, действительно можно назвать событием. Сам андроид резко развернулся и метнул злой взгляд в сторону согнувшейся фигуры. Он открыл было рот, чтобы выплюнуть еще яду, да только Ричард его опередил: — В следующий раз придумай что-то более остроумное, — он выпрямился, удерживая на губах самодовольную улыбку, и, подойдя к андроиду, толкнул его плечо своим, и спокойно сел за свое место. Сам GV200, явно опешивший, но ни на йоту не пристыженный (несмотря на тихие смешки, пробегавшие по всему отделу), спустя пару секунд лишь нервно оскалился и, подойдя к рабочему столу Рида, злобно выплюнул: — Не переживай, кожаный мешок, еще как придумаю. И постараюсь, чтобы тебе это не понравилось. И, что греха таить, постарался андроид на славу. Если бы эта железка прикладывала хоть сотую долю тех усилий, которые идут у него на превращение жизни Рида в сущий ад, то все их дела давно были бы раскрыты. Но андроид, к несчастью для нервных клеток человека, решил направить весь свой рабочий потенциал на Ричарда. Проблемы начались уже в первый день. К Ричарду в обед, на который он обычно не прерывался, подошел Гэвин и, ласково улыбаясь, заявил, что не хотел бы начинать их сотрудничество с плохой ноты. И в подтверждение своим словам поставил перед детективом стакан с дымящимся кофе. Но Ричард идиотом не был, а потому кофе мгновенно отправилось в утиль. Андроида же это, казалось, ни капли не расстроило, и тот, довольно оскалившись, просто вернулся к работе так, будто ничего не произошло (хотя Рид прекрасно понимал, что в этой гаденькой механической головке все шестеренки сейчас крутятся с единственной целью — продумыванием очередного способа по уничтожению нервных клеток человека). С тех пор он начал периодически приносить детективу кофе, от которого тот, не желая рисковать своей жизнью, мгновенно избавлялся. Кто знает, что эта механическая гадина решила подсунуть в напиток — Ричарду точно не хотелось проверять. Особенно после случая, когда GV200, кажется, поняв, что на Ричарда действовать бесполезно, предложил кофе Коннору. Тот, привыкнув доверять всем и каждому (и как он вообще с такой привычкой прижился в полиции), без всякой задней мысли принял предложенное. Ричард тогда вышел покурить, но даже в комнате отдыха было слышно, как орал Хэнк, видимо, вовремя подоспевший, дабы нейтрализовать объявившуюся угрозу. После того случая GV200 больше не предлагал кофе Коннору, а этой парочки даже сторонился, порой бросая на них ненавидящие взгляды. Но отравленное кофе (Ричард почему-то был уверен, что «напарник» добавлял туда явно не входящие в оригинальный состав ингредиенты) было еще не самым худшим. Андроид оказался острым на словцо — и именно это и превращало жизнь Рида в ад. Это ведро с болтами, дерзость которого сначала показалась Риду лишь ребячеством, с каждым днем становилось все изощренней и изощренней в своих словесных пытках. Практически на каждое нейтральное предложение Ричарда у андроида находился все новый язвительный ответ. И если сначала Рида это знатно веселило, то потом ему было уже не до шуток. Вскоре все дошло до того, что даже обсудить новое дело они не могли без того, чтобы андроид хоть раз не упрекнул Ричарда в его несообразительности и умственной нерасторопности. И это, если честно, потихоньку начинало сводить Рида с ума. А самым ужасным было то, что Ричард даже не мог пожаловаться на происходящее Фаулеру. Вот что бы он сказал? «Капитан, мой андроид слишком много язвит, я от него устал, можно мне другого напарника?» Да Фаулер бы мгновенно послал его, крича на весь отдел о том, какой Рид «неженка». Нет, обращаться к капитану уж точно было не лучшей идеей. Но что ему тогда оставалось делать? Терпеть? Вероятно, потому что другого выхода он, честно, не видел. Но, стоит признать, с появлением андроида работы у Ричарда действительно поубавилось. Теперь большинство ночей он проводил дома, а не в участке, и у него довольно-таки часто стали появляться свободные вечера, которые он просиживал в баре, «плачась» в жилетку Коннора. Последний был совершенно не против, а даже, наоборот, рад возможности напиться, при этом имея достойный повод, чтобы оправдаться перед Хэнком. Так и проходили его дни — днем Ричард проявлял чудеса самоконтроля в попытках не сорваться и к чертям не прострелить черепушку напарнику, вечером — слушал пьяные россказни Коннора и старался расслабиться, а ночью пытался урвать несколько часов сна, уже предвкушая, что завтра все начнется сначала. И все бы так и продолжалось до бесконечности, если бы один случай не заставил его пересмотреть свое отношение к андроиду. В тот день после очередного вызова Коннор с Хэнком вернулись в участок не одни — ребята привели с собой андроида, бывшего главным подозреваемым по делу об убийстве человека. Они обнаружили его на месте преступления — он даже не пытался сбежать. Он был девиантом, это не поддавалось сомнению — в его глазах был неподдельный страх, не присущий бесчувственным машинам. Странным было то, что он все время молчал. Полицейские уже привыкли, что все, кого они задерживают, проявляют хоть какие-то яркие эмоции — пытаются сопротивляться, оправдываются или же хотя бы выкрикивают ругательства и проклятия. Но этот индивидуум ни на что не реагировал — и, если бы он не выглядел таким подавленным и потерянным, можно было бы подумать, что он не был девиантом вовсе. Коннор выбрал свою излюбленную тактику — «плохой коп». Да, большинство преступников раскалывались уже через несколько минут допроса, а один девиант даже самоуничтожился (за что лейтенанту впоследствии сделали выговор) после того, как тот довел бедного андроида своим «28 ударов ножом! Ты действовал наверняка, да?!» Однако нынешний «пациент» не проронил и слова после целого получаса активного эмоционального прессинга. Он лишь тихо сидел, вперив взгляд в стол, будто старался не думать, абстрагироваться от происходящего. Коннора пришлось буквально выносить из комнаты допроса — Хэнк, видя, что андроид вот-вот самоуничтожится, взял лейтенанта на руки и отнес за стеклянную перегородку, где уже столпилась половина отдела, а потом сам пошел к подозреваемому, решив действовать иначе. Сейчас он был олицетворением излюбленной многими тактики «хороший коп» — он обещал, что если преступник все расскажет, то его не отправят в Киберлайф, предоставят самого лучшего адвоката и, если он будет сотрудничать со следствием, получит минимальный срок. Однако и эта стратегия не сработала — адроид все еще играл в молчанку, а все, кто следил за этим процессом, почти потеряли к нему интерес, уже не ожидая, что подозреваемый расколется. И тогда GV200, все это время пристально наблюдавший за ходом допроса, сам вызвался переговорить с тем андроидом. Видимо, оскорбленный неудачей, Хэнк пытался было сказать, что модель GV не приспособлена к ведению допросов, но Ричард вежливо заткнул его, предоставив напарнику доступ к подозреваемому. GV200 немного удивился подобной помощи, но, быстро себя одернув, молча прошествовал к столу, за которым сидел предполагаемый убийца. Ричарда же, на самом деле, разрывал интерес. По ходу всего допроса он искоса наблюдал за напарником — тот стоял нахмурившись, что-то активно анализируя, а в момент, когда Коннор сказал, что убийц в Киберлайф разбирают до мельчайших деталей, он вздрогнул, и диод его всего на пару секунд окрасился в желтый. Эти эмоции были очень похожи на волнение, местами переходящее в страх — но чего он мог так бояться? На минуту в допросной воцарилась тишина. GV200, пристально рассматривавший андроида за стеклом, сейчас, казалось, потерял к нему всякий интерес — и только Ричард по мимолетным жестам своего напарника мог угадать умело сдерживаемое волнение. Внезапно даже для него самого андроид заговорил: — Ты ведь и сам рад был бы ответить на наши вопросы, я прав? — подозреваемый вздрогнул. Андроид, заметив это слабое движение, слегка нахмурился. — Значит, прав. Тебя что-то сдерживает, так ведь? — подозреваемый не отвечал, но диод, что на протяжении всех трех допросов уверенно держался на желтом, резко перескочил на красный, а уровень стресса девианта взметнулся почти до максимума. — Так. И ты понимаешь, что, если не начнешь говорить, тебя отправят в Киберлайф, где разберут до мельчайших деталей, — и, уже не дожидаясь никакой реакции, он закончил свою мысль: — Неужели ты не боишься смерти? — холодным, пробирающим до мурашек тоном спросил он. Допрашиваемый молчал, продолжая в упор смотреть в стол. GV200 фыркнул, а Ричард смотрел на него не отрываясь, внезапно поняв, что тот сейчас сорвется — и действительно, уже через пару секунд железные руки с громким хлопком опустились на стол:  — Неужели то, что тебя сдерживает, ужаснее страха смерти?! — внезапно вскричал он, удивив этим самым всех собравшихся у допросной зевак. Вдруг, будто испугавшись собственных эмоций, андроид отпрянул от стола и с какой-то заметной лишь Ричарду надеждой посмотрел на подозреваемого. Тот продолжал молчать, но в добавок к лихорадочно скачущему с красного на желтый диоду он крепко зажмурился, будто пытаясь скрыться от происходящего. На лице напарника Ричард всего на секунду уловил страх и отвращение, которые он явно испытывал по отношению к собственным действиям. Но секунда прошла — и от прошлых эмоций не осталось и следа, а нестабильное состояние андроида выдавали лишь нахмуренные брови и диод, который буквально на мгновения срывался на желтый. Еще пару минут постояв напротив подозреваемого и что-то активно анализируя, GV200 резко развернулся и пошел к выходу из кабинета. Казалось, ему не терпелось сбежать из помещения департамента в целом, но, остановившись в дверях, он, будто что-то для себя решив, нетвердым шагом подошел к Ричарду. — Допрашивать его бессмысленно — он не расколется. Отправьте его в Киберлайф, пусть там его разберут и проведут полную проверку всех биокомпонентов, — говорил он сдавленно, будто слова давались ему с трудом. В его голосе слышалось непривычное сожаление, что заставило Ричарда несколько опешить. Но напарник, явно сказавший все, что хотел, развернулся, чтобы поскорее удалиться из помещения. Ричард не решился его останавливать. Сейчас его напарник как никогда напоминал Ричарду человека — детектив даже забыл, что тот является машиной. Все происходящее было каким-то странным, неправильным — GV200, обычно язвительный и колкий, сейчас не удосужил его ни одним острым словцом. Да и выглядел он каким-то подавленным, слегка апатичным — создавалось ощущение, что перед детективом была лишь тень от того яркого и дерзкого андроида, с которым он провел бок о бок весь предыдущий месяц. «Что же заставило его так измениться?» — подумал Ричард, с интересом и некоторым беспокойством глядя на проем, в котором исчезла спина андроида. Да, с его напарником точно происходило что-то странное. И Ричард вдруг почувствовал нестерпимое желание узнать, что именно.