Исцеление

Идзаки рассказывал про то, как стал лидером класса в средней школе. Рассказывал долго, уже минут десять, наверное. С чего он сегодня разговорился, хуй знает. Серидзава никогда не замечал за ним любви к пустой болтовне и ценил это, но сейчас слушал с удовольствием. День был нежаркий, спокойный, будто и не поздняя весна, а ранняя осень. Облака плыли над головой комканой бумагой, подгоняемые ветром, Серидзава потягивал пиво, смотрел на руки Идзаки, державшие банку, на тщательно взъерошенные волосы. Идзаки был одновременно и настоящий, и не настоящий. Серидзава никак не мог его понять. Наверно, поэтому так и не сумел подчинить себе лидера класса Д, хоть и очень хотелось. Вот прямо представлял, как идет по школе, Тацукава слева, а Идзаки — справа, теплом у плеча, и все в мире так хорошо, что даже бить никого не требуется. Серидзава редко задумывался о власти и статусе, но эта картинка возникала перед глазами часто и с удовольствием. Теперь Идзаки был на его стороне, но только из-за Такии. Ненастоящая победа. Да и не победа вовсе, тупое везение. В мечтах все выходило иначе. Серидзава опустил взгляд, но через секунду поймал себя на том, что опять пялится на Идзаки. Было в нем что-то эдакое… словно головоломка, которую вот-вот разгадаешь, а ответ опять ускользает. У Серидзавы времени было завались, вот он и искал разгадку. Вдруг получится. — Блядь! — Идзаки схватился за колено. Попавший в него обломок кирпича отлетел в сторону. Хороший такой обломок, увесистый. За спиной Серидзавы прозвучал и тут же стих быстрый топот. — Миками, вы заебали со своим теннисом! Братья недавно изобрели новую забаву — играть в теннис камнями или скрученными железками вместо шарика. Уверяли, что это развивает ловкость и тренирует силу мышц. Ракетки выходили из строя одна за другой, но остановить братьев было не проще, чем поезд метро между перегонами. — Уебу, — прошипел Идзаки, отнимая ладонь и осматривая колено. — Достали, экспериментаторы хреновы. — Сам уебу, — успокаивающе махнул рукой Серидзава. — Что у тебя там? Идзаки задрал штанину. Короткая, но глубокая ссадина быстро наливалась кровью, кожа вокруг припухла и покраснела. — Хуйня. — Идзаки поплевал на ладонь и потер поврежденное место. — Там пиво еще осталось? — Подожди. — Серидзава перегнулся через подлокотник и принялся шарить в большой коробке сбоку от дивана. — Тут где-то мазь. Намазать надо. — Чего? — переспросил Идзаки. Серидзава не ответил, продолжая копаться в куче скопившегося барахла. Он и сам понимал, что выглядит идиотом: медпрепаратами в Судзуране пользовались примерно никогда. Любые травмы, не требовавшие обращения в больницу, считались легкими и лечились пластырями и пивом. Мазать мазью разбитую коленку было все равно что ложиться спать в десять вечера, потому что завтра в школу. Но Серидзаве зачем-то потребовалось это сделать. Сегодня, сейчас и именно для Идзаки. — Вот, — сказал он, выуживая помятый тюбик. — Давай. Идзаки смотрел внимательно и молча. Серидзава знал, что тот решает, послать ли его нахуй или подождать и посмотреть, что будет дальше. Если честно, Серидзава и этого сам не знал. Он вообще предпочитал жить интуитивно. Иногда огребал за это, однако чаще выигрывал. Но сейчас призов вроде бы не предполагалось. — Ну, давай, — задумчиво согласился Идзаки и подтянул штанину повыше. Серидзава сел перед ним на корточки, выдавил на палец немного белой мази, вкусно пахнущей едой. Буроватые разводы на колене Идзаки уже подсыхали, ссадина бралась корочкой. Серидзава аккуратно размазал мазь пальцем по часовой стрелке. — Ну как? — До лечения было лучше. — Идзаки смотрел на него, будто ожидая новой выходки. — Тогда так, — не подвел Серидзава. Выдавил на ладонь почти полтюбика и щедро растер. Кожа под рукой была горячей, значит, Идзаки все-таки был настоящим. Хоть и по-прежнему непонятным. — Теперь все? — Ну, если тебе не надо еще чего-нибудь намазать… — Серидзава. — Этот взгляд трудно было не узнать — так Идзаки обычно смотрел на Токаджи перед тем, как ему врезать. — Какого черта? — Я тебя не понимаю. — Что тут не понять? Какого черта, говорю, ты делаешь? — Я не об этом. Я тебя вообще не понимаю. Кто ты такой, Идзаки? Чего тебе надо, чего хочешь? — А ты? Ты сам чего хочешь? — Я? — Серидзава ненадолго задумался, потом качнулся вперед, садясь к ногам Идзаки, прижался щекой к скользкому колену. Закрыл глаза, довольно вздохнул. Рука Идзаки вцепилась в волосы, больно потянула назад. — Нет уж, — сказал Серидзава, терпя боль, но не подчиняясь. — Ты спросил, чего я хочу. Сейчас хочу так. — Ебанат, — заключил Идзаки. Руку не убрал, но теперь почти не тянул. — Увидит кто-нибудь. — Насрать. Мы же не трахаемся. — Ну это пока. Серидзава открыл глаза. — То есть? — А что, ты меня просто так лапаешь? — Не знаю. — Серидзава провел ладонью по другой ноге Идзаки, по внутреннему шву брюк. — А что, можно? — А ты как считаешь? — глаза Идзаки вовсю смеялись. Серидзава тоже ухмыльнулся. — Я вообще не задумывался. — Оно и видно. А я задумывался. — И как? — Серидзава откашлялся. Представлять, как Идзаки думает об их возможной… возможном… это заводило. До хрипа. — Нормально. — Ладонь в волосах совсем разжалась. Пальцы едва ощутимо поглаживали кожу. Серидзаве захотелось его укусить. Оставить след на шее. На запястье. На лопатках и ниже, на пояснице. Чтобы Идзаки и повернуться не мог, не вспомнив о нем. — Пойдем в туалет, — сказал он. — Буду учиться сосать. — Могу дать урок, — хмыкнул Идзаки. Он опять был на шаг впереди, но сейчас Серидзаву это не волновало. Мазь он сунул в карман — на всякий случай.