Это всё ещё ты, Рик?

      Жизнь текла своим чередом. Рик создавал свои гениальные и никому кроме него не нужные изобретения, нёс философскую чушь разной степени мрачности и оттачивал на Морти различные способы разрушения детской психики. Всё зависело от дозы алкоголя в его крови, до критической нулевой та никогда не опускалась: сложно и страшно было вообразить к чему может привести трезвость Санчеза. Мультивселенной и так угрожали слишком многие вещи — добавлять учёного в эту очередь было сродни самоубийству. Измученный подколками деда внук упорно пытался быть нормальным: ходить в школу, мило улыбаться и дрочить по вечерам на Джессику, отказавшую ему в сотый раз. У него было странное понимание нормального. Остальные — Бэт, Джерри, Саммер — даже не стремились как-то разнообразить свою жизнь. Нудный завтрак в кругу семьи, где каждый мысленно желал другому смертельно подавиться, как всегда начинался с попытки заткнуть Джерри до того, как он успеет что-то произнести, но занудный ублюдок был слишком быстрым и упорным в этом вопросе, поэтому вся семья была вынуждена слушать его ни разу не актуальную напутственную речь на день. Бэт предпочитала молчать, а Саммер не отлипала от смартфона. Рика сложившаяся ситуация забавила, а Морти пытался её игнорировать. Ничего не менялось в доме Смит.       Сегодня был один из тех редких дней, когда Рику было максимально лень делать что-либо. Даже беспричинно сломавшееся межгалактическое кабельное не вызвало в нём желание кинуться разбираться в проблеме, и Рик просто решил посмотреть что-то по обычному ТВ. Нажав первый попавшийся канал и закинув пульт куда подальше, Санчез бездумно уставился в телик. На экране показывали «Мстители. Финал». Подавив рвотный позыв, учёный с отвращением стал наблюдать за приключениями недогероев. Однажды, наслушавшись восторженных криков Морти об этих фильмах и смачно перебив его на фразе «Господи, Рик, я хочу быть таким же крутым, как они!», он в сотый раз разнёс в пух и прах путешествия во времени и всю эту дичь с камнями бесконечности, которых « не существует ни в одном уголке всей сраной Мультивселенной, Морти!». Конечно, Рик понимал, что вероятность того, что где-то они есть никак ни равна нулю, но он слишком устал смотреть на пускающего слюни на всю эту историю Морти, чтобы подавить свой сволочизм и сказать внуку что-то отличное от того, что он уже смог сказать по этому поводу. Сейчас же ему было совершенно всё равно, он мирно потягивал алкоголь из фляги и даже отошёл от первичного отвращения к фильму. Рик расслаблялся. Так продолжалось ровно до тех пор, как мозг учёного, уже знатно отравленный спиртом, не сгенерировал новый гениальный план и не вынудил его идти искать Морти.        — Эй, Морти! Как на счёт приключения, пёс?       — Какого именно, Рик? В котором меня попытаются убить какие-то мерзкие слизни или в котором я стану новым символом революции на планете, где ты развязал очередную гражданскую войну? Нет, я не хочу в приключение! Иди в задницу, Рик! Я слишком устал для этого дерьма! Понял? Катись в своё приключение сам!       — Ой, ладно тебе, Морти. Мерзкие слизни не причинили бы тебе вреда, глотарийцы совершенно безобидная раса, а символом революции в мире глумплюмбумов ты стал по своей собственной глупости, Морти, нечего валить всё на меня. К тому же, тебя, как символ, никогда бы не убили, возможно, даже не похоронили бы в случае чего, вон, посмотри на Россию: Ленин лежит в мавзолее почти целый век, не думаю, что в других местах видение на этот вопрос отличается.       — Брось пороть чушь, Рик! Глотарийцы с порога попытались задушить меня своей слизью!       — Это их приветствие! Незнание традиций других народов не делает их отношение к тебе варварским, Морти!       — А сдать собственного внука повстанцам, назвав его главным революционером Земли, не делает тебя мудаком, Рик?!       — Это был план, Морти. Я бы забрал быстро живые камни-мозги, и мы бы отправились домой, их нужно было отвлечь!       — Просто заткнись, Рик! Достал! Я чуть не погиб два раза за эту неделю и мне плевать, что у тебя там за новое сраное приключение! Ясно?!       — Но, ты же хотел найти камни бесконечности, пёс!.. Совсем как в твоём любимом Марвел!       — Катись за своими камнями сам, Рик! Я сыт по горло этими сраными булыжниками!       Получив обвинения и оскорбления в свой адрес, Рик отправился в гараж. Там, ковыряя отвёрткой очередную схему от пока-ещё-не-придумал-от-чего он решил, что откладывать приключение из-за истерички Морти нельзя, и позвонил одному знакомому Рику. Как-то раз ему так надоели все его друзья и близкие, как и все в принципе в этой вселенной, что он не придумал ничего лучше, как затусить с первой встреченной копией себя самого. Тот оказался не очередным занудой с Цитадели, а вполне нормальным Риком Санчезом, только спокойней и уравновешенней оригинала. Каждый Рик в тайне считал себя оригиналом, наш был не исключением, но есть ли смысл винить их в этом? Напившись в стельку, учёные пришли к обоюдной симпатии и стали периодически помогать друг другу. Сейчас Рику нужен был временный новый щит, где-то на недельку, а Морти не помешала бы компания кого-то более адекватного, чем он, глядишь отойдёт быстрее. План созрел легко и быстро, как, впрочем, и всегда.       Морти Смит потихоньку сходил с ума. Его дедушка, эгоист, грубиян и просто самый большой мудак во всей Мультивселенной, не считая его повторений, вёл себя странно уже около недели. Ни то, чтобы до этого у него не было бед с башкой, но сейчас удивляли не беды, а как раз их отсутствие. Когда он за очередным завтраком поблагодарил Бэт за вкусные панкейки, а Джерри за его добрые слова на день, Морти чуть не подавился соком, а Саммер выронила свой супердорогой телефон на пол. Джерри бился в экстазе от счастья. Мир в понимании младшего ехал кукухой. Но если это ещё можно было принять за нетрадиционный юмор Рика, то отношение Санчеза к внуку доводило его до истерики. Чего только стоило одно «Подай, пожалуйста, инструмент, Морти» вместо привычного «Где моя сраная отвёртка, пёс?!». Спустя три дня Морти начал гуглить способы отличить настоящего человека от клона. Вот только в отношении его чокнутой жизни все советы оказались слишком бесполезными и нормальными, если они вообще таковыми могли быть по данной теме. Помощи было ждать не от кого. В конце концов привыкнув к переменам в Рике, Морти успокоился и даже забросил идею обратиться за помощью в Цитадель. Лишь изредка в его голове рушила идиллию мысль о незнакомой царапине на портальной пушке, но это казалось мелочью в сравнении с обретённой адекватностью Санчеза.       Всё бы так и продолжилось, если бы на утро восьмого дня пред Риком и Морти не открылся бы зелёный портал с другой парой Рика и Морти.       — Спасибо, что присмотрел за моим внуком, чувак. Мы с твоим Морти знатно повеселились!       — Рад был помочь, Рик. У тебя классный Морти. Он не такой тупой и занудный, как ты рассказывал. Как по мне, очень милый и воспитанный мальчик.       — Фу, меня сейчас стошнит! Можешь валить домой, Санчез, наша сделка подошла к завершению.       Два Рика обменялись какими-то возникшими из неоткуда мешочками, и лишняя пара растворилась в воздухе.       — Скучал, пёс?       — Рик, ты… Как ты мог, Рик?! Я думал, что схожу с ума! Я… Я решил, что ты чем-то отравился, заболел или один из твоих клонов поглотил твоё сознание, убив тебя. Я чуть не обратился в Цитадель Риков, Рик! Он хвалил Джерри за завтраком! Господи, ты просто… это подло, Рик!       — Успокойся, Морти. Что такого произошло? Ты отказался лететь со мной в приключение, а это было необходимо, я попросил друга помочь с этим. Он бил тебя, издевался? Он просто побыл мной пару дней.       — Это продолжалось неделю, Рик! И он… Он был человечным!       Прокричав последнюю фразу, Морти выбежал из гаража в слезах. Санчез решительно не понимал, в чём была проблема. Он делал большие гадости раньше, и никто так не реагировал. Сейчас же, когда он решил поступить правильно, не стал заставлять Морти лететь с ним, не стал будить его посреди ночи, а всего лишь пригласил себе на замену нормального доброго Рика, которых можно было по пальцам одной руки посчитать, то вызвал у Морти небывалую истерику. Логика не прослеживалась.       Если до этого Морти только думал, что сходит с ума, то сейчас действительно начал двигаться мозгами. Ему всё в поведении Рика начало казаться фальшивым и ненастоящим, каждый раз после того инцидента, находясь в его гараже, а теперь он там торчал сутками, ему всюду чудились открывающиеся порталы, а руки била дрожь. Однажды Рик сказал ему «пожалуйста» и Морти наставил на него пушку, требуя доказательство, что он Рик с С-137, а не любой другой Рик, выдающий себя за его Санчеза. Спать и есть Морти тоже перестал, паранойя не хотела отпускать ни на секунду драгоценного времени.       После того, как мальчишка впервые разбудил его ночью с просьбой поспать с ним в гараже, Рик крепко призадумался о здоровье его Морти. Игнорировать ситуацию он перестал после ставшего обыденным вопроса настоящий он или нет: «Это всё ещё ты, Рик? Да, ты?». Опыт подсказывал, что сейчас младший Смит переживал эпизод жёсткого ПТСР и вызванной им паранойи. С каждым днём проблема становилась всё явней и явней вплоть до волнообразных приступов панических атак, которые проходили только после того, как Рик прижимал его к себе и уткнув лицом в грудь, начинал тихо гладить по волосам.       Целый месяц Морти приходил в себя, заново учился верить реальности и Рику, которого давило страшное по масштабу чувство вины за Смита. Лечение возымело силу только после того, как Рик, рухнув перед Морти на колени, начал слёзно ему клясться, что больше никогда так с ним не поступит. Истощённое лицо и сломленный голос сделали своё дело. Морти поверил.       Произошедшие в результате этой поучительной для обоих истории изменения, позволили Рику и Морти осознать наконец насколько же сильно они способны влиять друг на друга, а главное насколько они друг другу дороги. В одну из ночей, когда Морти вновь не спалось из-за кошмаров и он пришёл в гараж к Рику, то тот на его глазах порвал талон на замену Морти. Мальчик тут же зарыдал и задрожал в новом приступе истерики. Санчез, который до этого даже не осознавал, как глубоко это сидело в голове внука, тихо подошёл к нему и виновато обнял. Объятья, извинения и совместные ночи стали привычным делом за эти мрачные месяцы. Всё вновь стало обычным и совершенно изменилось в семье Смит.