London will burn

— Нет никакой «нашей стороны», Кроули! — взвыл ангел. Апокалипсис закончился, мир спасен. Азирафаель и Кроули сидели в подсобке книжного и неспешно потягивали глинтвейн. Теплый ночной ветерок легко гулял по полу. — а это что? — демон сделал широкий жест рукой. — я ангел, а ты демон. — не очень уверено ответил Азирафаель. Кроули сделал очередной глоток и засмеялся. В ответ ангел чуть улыбнулся и тоже сделал глоток. — как думаешь — Кроули чуть замялся — рай и ад от нас отстанут? — не знаю — честно ответил ангел — Гавриил порой очень настойчив… Кроули допил содержимое своего бокала и довольно развалился в ногах у ангела, который сидел на кресле. Выпивка разморила и тот прикрыл глаза. Ангел улыбался, этого Кроули уже не видел. Тепло и приятный, уже ставший родным запах укутал, убаюкивая демона, тот чуть ли не мурча стал засыпать. На следующий день Кроули ушел. Он часто так делал. Уходил на неделю, иногда на месяц. Зайдя в свою квартиру Энтони завалился на кровать и моментально отрубаясь. Такое его время препровождение было довольно частым, к примеру, весь 19 век он проспал. Но растения этому рады не были, ведь их хозяин совсем про них забывал, уходя в царство Морфея. Тихо посапывая демон видел сны. Тем временем Азирафаель вообще на спал, предпочитал коротать время чтением. Чем сейчас и занимался. В книжный магазин ввалилась кучка ангелов. — Азирафаель, ты пойдешь с нами — грозно сказал один из них, но быстро вернулся в толпу. Азирафаель удивлено моргнул, чуть приоткрыв рот собираясь что-то сказать, но потом передумал и молча наблюдал за толпой небесных. Сзади вышел Гавриил, сжимая в руках кувшин с неизвестным содержимым. Ангел посмотрел на кувшин и удивлено вскинул бровь. Архангел подошел ближе и вылил содержимое прямо на голову ангелу. Азирафаеля тотчас обняло адским пламенем. Его белоснежные крылья с глухим хлопком раскрылись, переворачивая стеллажи с книгами, создавая жуткий грохот и начали гореть, чернеть и вонять горелой кожей, перья отрывались, плавились, но горели. Некогда белые и мягкие кудри сгорели. Красивый бежевый костюм был обращён в черные ошметки, а их хозяин горел заживо. Гавриил довольно хмыкнул поправил полы пальто. Сверкнула молния и единственное, что от него осталось — запах лаванды. На полу лежала кучка пепла. Прошла неделя, пока одним солнечным днем, возле книжного не появилась знакомая черная бентли, пока ее хозяин, покачивая бедрами не пошел к двери. Почувствовав запах лаванды, демон скривился, но вошел. Стеллажи были раскиданы в разные стороны, покрыты копотью, а посередине лежала кучка пепла. Янтарные глаза расширились, узкие зрачки уставились на маленькую серую кучку. Ухмылка сползла с лица сменяясь страхом. Мотая головой Кроули упал на колени, тишину разорвали тихие всхлипы, очки со звоном разбились об пол. Слезы капали на почерневший пол. Змий запустил пальцы в пепел давя всхлипы. -Аз-з-ира-фа-фель… — произнёс демон, давясь слезами. Впервые Кроули предало его же тело. Сил на месть не было, сил не было не на что. Энтони встал и медленно поплелся к выходу. Черные как ночь крылья с взлохмаченными перьями открылись. Не обещая внимание на невольных зрителей «второго падения», Кроули взмыл в воздух. От резких взмахов некоторые перья выпали, даря прохожим неопровержимое доказательства существования небесных. В прочем сейчас демону было плевать. Людей сносил ужасный ветер, из еще светлых облаков начал накрапывать дождь. Демон сел на крышу одного из старых, заброшенных домов давая волю слезам. Поднимая мокрый взгляд на заходящее солнце, в лицо удалил порыв холодного ветра. Грудь разрывала боль потери, на смену которой пришла жгущая пустота. Они всегда были вместе. Кроули и Азирафаель, ангел и демон, тьма и лучик света. Ветер играл с рыжими прядями путая их. Холодный взгляд янтарных глаз прожигал город. Тучи начали сгущаться, вода обрушилась на серый город, молнии били по проводам, деревьям, домам. По городу вспыхивали десятки огней, пожары — которые заберут много жизней. Черное небо накрывало красную от огня землю. Лондон плакал и горел. Не будет никакой «нашей стороны». Против всего мира он остался один.