* * *
Эксатон открыл глаза и потянулся. —Ах. Как болит! — прошипел он. Что-то хрустнуло в спине. «Заметка на будущее: никогда не лежи на бетоне», — подумал Экс. Он встал и подошёл к двери и, постучавшись, подождал, пока откроют. — Привет! Можно в уборную? — Эксатон почесал голову. Он не принимал душ уже четыре дня. Тот кивнул и закрыл дверь. По дороге к уборной Экс молился всем известным богам, чтобы полиция нашла хоть какие-то улики. В противном случае через три дня Бастет и он начнут реализовывать свой план. Подойдя к уборной, он вошёл и запер дверь. Два дня назад он заметил маленькую щель в углу и долго ковырял её. Однако щель не поддавалась, и Экс прекратил попытки. Выйдя из уборной, он спросил: — Тот, когда ты принесешь еду? Мужчина промолчал. Эксатон с досадой вздохнул и поплёлся в сторону комнаты. Лучше ничего не говорить, если он не хочет умереть с голоду.* * *
Эксатон и Бастет уселись в дальнем углу и принялись за хлеб. — Приём пищи, похоже, в одно и то же время. За день еду приносят три раза. Это наш двадцать первый прием пищи. Означает, что прошло семь дней, — Бастет отломила кусок хлеба. — Целая неделя, — Эксатон взял огурец и откусил. Бастет взяла лежавший в углу сверток. Это был кусок ткани от платья Бастет. Они порвали подол платья и теперь пользовались им, чтобы хранить хлеб про запас. — В этой комнате нет окон, в уборной тоже. Справа от комнаты есть уборная. Коридор никуда не сворачивает до неё. После неё ещё несколько шагов, и есть поворот влево, — Бастет посмотрела на брата, в надежде, что он что-то добавит. — Слева от комнаты тоже есть коридор. Надо найти ключи, чтобы выйти. Или же оглушить Тота. Но он слишком крупный, чтобы просто ударить его, — Эксатон взял помидор. — Значит, нам надо ещё подождать два дня, — Бастет посчитала что-то на пальцах. — Почему? — нахмурился парень. — Мы же собирали хлеб про запас? Можно будет использовать его, чтобы оглушить Тота, — девушка улыбнулась. — И ты собираешься оглушать противника хлебом? — Эксатон поднял одну бровь и в упор посмотрел на сестру. — А что ты можешь предложить? — Бастет постучала указательным пальцем ему в грудь. — Камень, — Эксатон улыбнулся улыбкой чеширского кота. — Много. Очень много камней.* * *
Бастет постучалась в дверь. Тот открыл её и нахмурился. — Можно в уборную? — девушка сжала губы в тонкую линию. Тот просто кивнул и выпустил её. В уборной она заперла дверь и наклонилась к дырке, о которой говорил Эксатон. Там было немного камней. Бастет вспомнила, что говорил брат: «У тебя пальцы и кисть руки намного тоньше, ты сможешь что-то сделать. А если твои ногти или руки будут не очень, то я оплачу тебе месяц восстановления красоты в спа-салоне. Если, конечно, план сработает». Бастет нахмурилась. «Эксатон, ты заплатишь за то, что ты заставил меня это сделать!» — подумала девушка. Немного поковырявшись, Бастет встала и пнула ненавистную дыру. Что-то хрустнуло. — Надеюсь, это была не моя нога, — Бастет закусила губу и присмотрелась. Маленькая часть стены отвалилась. Совсем крошечная. Но это дало девушке надежду, и она начала пинать стену, пока совсем не выдохлась. После она собрала отвалившиеся части и обмотала их тканью, оставшейся от свертка для хлеба. Спрятав все это в складках одежды, она вышла.* * *
Прошла неделя. Эксатон и Бастет завязывали последний узелок в своём оружии. Грязные, но счастливые, они питали надежду, что, возможно, это их последние дни в заточении. — Обещаю, если мы выйдем отсюда, то я не буду сидеть дома просто так. И буду принимать душ каждый день! А не через три-четыре дня. И буду навещать каждый месяц дорогих мне людей, — Эксатон взахлёб рассказывал сестре о своих планах, потом закусил губу и аккуратно завязал узел. — Но сначала нам нужно немного удачи и правильно выбранное время, — Бастет улыбнулась и взъерошила и так лохматые волосы брата. Эксатон молча кивнул. Бастет улеглась в углу и закрыла глаза, стараясь скорее заснуть. Они спали по очереди — кто-то один всегда дежурил. Через некоторое время им должны были принести ужин. Если подсчёт Бастет был правильным, то ужин им давали примерно в восемь часов: в десять девушку всегда клонило ко сну, и обычно это происходило через пару часов после еды. Эксатон сидел на полу, когда услышал уже привычный звук открывающейся двери. Он поднял голову и мрачно посмотрел на Тота, который с каждым днем казался все более знакомым. Тот поставил тарелку и закрыл дверь. Эксатон поднялся и тут же ощутил боль в бедре и животе. Прошло более двух недель, но синяки не уходили. Он боялся, что может быть отек, но старался не думать об этом, мечтая просто выйти отсюда живым. Эксатон подошёл к тарелке и увидел до боли знакомую еду. Но что-то было не так. Хлеба было больше, чем обычно, и огурцов было два. А помидор один. Эксатон нахмурился. Это было странно. Когда он разбудил сестру, они принялись за еду. — Сорок второй прием. Сегодня? — Бастет откусила немного огурца и расширила глаза. — Да, — ответил парень на взгляд сестры. — Хлеб больше. Огурцов два. Что-то не так. Может, покушаем из тех сбережений? — Эксатон указал пальцем на сверток. — Я подозреваю, есть вероятность того, что еда отравлена. — У тебя паранойя, — спокойно отозвалась она. — Если еда отравлена, то они наверняка проверят, съели мы или нет. Так что, ешь давай. Огурец как огурец. Все норм. — Sis, ты в порядке? У меня с детства эмоциональное выгорание, но чтоб у тебя такое найти! — он яростно жестикулировал, пока Бастет хмуро ела огурец. — У меня тоже есть эмоциональное выгорание. И панические атаки. Вечно чувствую себя в опасности. А сейчас будто мир потерял краски! — Бастет взяла хлеб и отломила кусок. — Ого! Мы вообще знаем друг друга? Да, мы росли почти что в одном доме! Помнишь, как к нам приходили вы с Гором? А тётя Исида такая серьёзная. И ругала нас, когда мы не хотели, чтобы ты с нами играла, — Эксатон скорчил рожицу и положил ладони на талию. — К тому же, мы сейчас в бесцветном помещении. Единственный цвет в этой комнате — это твое багровое платье! С… розовыми ленточками… Бастет не выдержала и засмеялась. Она помнила, как Ра называл её дочерью и говорил, что она станет королевой. А сейчас она принцесса. Эксатон очень обижался, что его не звали королём, а Кефер — на то, что он не был фараоном. — Ой, Экс. Рассмешил! — Бастет взяла свой недоеденный огурец. — Эй, ты до сих пор жуёшь этот огурчик! Неужели он тебе понравился?! — Эксатон брезгливо посмотрел на огурец и потянулся за помидором. — Помидор мой! — воскликнула Бастет и попыталась схватить помидор первой. — Нет уж! Он мой! В обед ты его слопала без меня! Значит, это мой! — Эксатон бережно взял помидор и поцеловал его. — Это нечестно! Ты сам не хотел его есть! — Бастет попыталась отобрать помидор. — Ты не дочь фараона. Значит, ты не имеешь права указывать мне, что мне делать! — Эксатон ловко подпрыгнул, но, резко застонав, присел. — Эксатон, что случилось? У тебя что-то болит? — Бастет подошла к нему и помогла ему нормально сесть. — Я… Ах! Я просто не хотел, чтобы ты волновалась. А если честно, то это все мое эго, которое хотело показать тебе, что я мужчина. — Ах, значит, мужчина! Настоящий мужчина должен быть храбрым, чтобы признавать свои слабости! Идеальных не существует, — Бастет уперла руки в бока и покачала головой. — Рассказывай, что такое на самом деле случилось. И Экс начал рассказывать о своих ужасных ранах, но так, чтобы сестра видела, какой он мужественный герой.* * *
— Что ты хочешь сделать с этими детьми? — спросил Тот, сев напротив друга. — Ничего. Ничего. Просто месть, — мужчина обнажил зубы в хищной улыбке, похожей на оскал. — В чём они виноваты? Что они такого сделали? — Тот взял из холодильника колбасу и принялся нарезать её. — Виноваты они или нет, тебя не интересует. Ты клялся, что будешь помогать мне, — его друг налил в стакан какую-то жижу. — Я думал, что твоя месть не коснется невинных детей! Прошло уже две недели! Неужели их родители не будут их искать?! — Тот сжал нож и указал его острой стороной на друга. — У парнишки нет матери, — голос друга звучал злорадно. — Я… я не знал. Но что в этом особенного? — Тот напрягся. — Дело в том, мой дорогой друг, что эти дети очень-очень похожи на моего заклятого врага. И один из них его ребёнок. Мой враг лишил меня всего. А я лишу его… Её! Лишу её того, ради чего она пожертвовала всем, — голос мужчины становился всё громче. — Чем же… — Тот вздохнул, — чем же она пожертвовала? — Жизнью… — тихо ответил Анубис.