хочу с тобой и только так

на улице печёт майское солнце, когда юра на чёрной тонированной приезжает неожиданно в загородный дом, снятый прусикиным и ребятами в начале весны. музыченко приносит с собой большие пакеты, воздух уличный и довольную улыбку на лице. илье бы охуеть, мол «какого хера ты приехал сюда, чёрт, у тебя ведь аня в питере, карантин, почему не предупредил, юра?», но мужчина договорить не даёт, перебивает и лезет обниматься, наплевав на все принципы ильи. парни в доме не меньше прусикина неожиданному гостю удивляются, по плечу хлопают, здороваясь, и радуются, содержимое пакетов рассматривая. «юрец, шашлычков неплохо было бы вечером с твоей алкашкой» соня идею поддерживает, шампуры в кухонном шкафчике искать идёт сразу, и до ближайшего магазина доехать просит за углями. музыченко улыбается, глазами илью ищет и говорит, что с музыкантом доедут попозже. — юрка ебанутый, — осуждает несерьезно и крутит кто-то у виска, когда музыченко смеётся на всю комнату заполненную и уходит покурить на балкон. — ты ебанутый, он охуенный. в машине солнце греет настолько, что приходиться окна все открыть, хоть немного запуская воздух в салон. юра включает какую-то легкую английскую и в такт стучит пальцами по рулю, что-то напевая, пока прусикин любуется видом красивым напротив и улыбку на лице собственном сдержать не может. илья про себя думает, что сегодня солнце глаза слепит уже не так противно, как раньше. юра лопочет о ерунде разной. илья смеётся. юра смеётся тоже и отшучиваясь говорит что у него мозг — ком слипшихся переваренных макарон и что таких прилипал сложнее всего перетерпеть. мужчина отвечает, что всю жизнь бы терпел, лишь бы рядом был только юра взгляд прямо в глаза переводит серьезный, от дороги отвлекаясь — а ныл что не дождёшься меня. и снова смеётся. солнце прячется, имитирует красивый закат и музыченко остановиться предлагает возле дороги. — только посмотри, как охуенно прусикин соглашается, любуясь на ярко розовое небо, для мая правда слишком охуенно. у дороги пахнет летом вперемешку с юриными сигаретами. илья голову на плечо чужое кладёт и в мыслях остаться здесь хочет подольше, желательно насовсем. они распивают полупустую бутылку виски завалявшуюся у музыченко в машине специально будто. илья ругается поначалу, говорит что ехать ещё, «давай не будем, юр» музыкант отнекивается, шипит чтобы не переживал, недалеко же здесь, доедут. илья все-таки соглашается. музыченко довольно так лыбится, когда илья разрешает даже себя сфотографировать, облокотившись спиной о машину и докуривает юрины крепкие очень. телефон, как ни странно, говорит, мол «память заполнена», отчего хочется капризно сморщиться. — вот видишь, даже он против этого. — да мне похуй. илья улыбается, ближе подходя к мужчине недовольному и в губы целует, пальцы в волосы куда-то запуская. достаёт свой сотовый из кармана и тянет юре. мужчина этому рад чертовски, поцелуй на щеке чужой оставляет на камеру и ловит малиновый закат. — ты красивый, — говорит он серьёзно фото разгадывая с телефона побитого, чуть улыбается и отбирает сигарету, когда прусикин затягивается пару раз. улыбается он пиздецки нелепо и всё равно тащит в объятья, обвив тело руками и сгорбившись, невесомыми поцелуями проходясь по чужой шее. прусикин ещё шире улыбается, хмыкает, а потом понимает: вот оно — несуществующее в этом мире счастье, стоит только подойти и крепко схватить, в объятьях к себе прижимая, и точно никому уж не отдавать. солнце выгорает, оставляя за собой сумерки со звёздами, когда мужчины до дома добираются с руками пустыми и алкоголем в желудке. оба понимают, что до магазина так и не доехали.