***
Юношеский голос, что позвонил ему около получаса назад сейчас что-то щебетал у него над ухом, запинаясь и заикаясь. Это он старался тщательно скрыть, откашливаясь и переходя то к шёпоту, то наоборот повышал голос, когда был полностью уверен в своей твёрдости. Паренёк оказался меньше, чем предполагал Куромаку. Тот даже до плеча его не доставал, из-за чего комиссар редко смотрел новичку в глаза и предпочитал разглядывать место преступления. Юноше то и дело приходилось ускорять шаг, чтобы успевать за длинноногим и задумчивым мужчиной. Куромаку же шёл в своём обычном темпе. - Убийство произошло несколько минут назад. Патрули перекрыли все пути выхода и сейчас проводят поиски. - Хорошо, К…? - Курон. - Да, Курон. Отправляйся к другим, твоя помощь больше не понадобится. Спасибо, что ввёл в курс дела. – Куромаку учтиво кивнул, в очередной раз давая понять мальцу, что тот может идти. Но тот продолжал стоять. Юноша переминался с ноги на ногу, расшатывая забранный хвост. Чуть более светлые волосы, чем у комиссара слегка завивались на концах и еле заметно пушились на ветру. Паренёк разглядывал землю одновременно очень решительно и при этом опустошённо, слегка заметно посапывая носом и изредка поглядывая на грудь Куромаку, ибо при своём невысоком росте уставиться прямо в глаза казалось чем-то за гранью фантастики. Было видно, что новичок решался на что-то действительно важное. Комиссару пришло в голову, что он похож на девочку, что собралась признаваться в любви, но никак не могла решиться, уже стоя перед предметом своего обожания. Нарком быстро отрезал эту мысль, думая, что это сравнение слишком низкое для его статуса. - Господин Куромаку, я знаю о ваших методах и подвигах лучше всех, кто восхищается вами. Ваши достижения помогли мне отбросить страх и закончить обучение. Вы для меня настоящий пример для подражания. Своими действиями вы смогли достать меня из состояния запустения, хотя вы видите меня буквально впервые и сейчас считаете меня жутко странным и даже помешанным. Вы действительно идеальны для меня, и – Курон запнулся, вновь обдумывая то, что он собирался сказать так долго и надеялся произнести без запинки, смотря прямо в стальные глаза комиссара. Новичок собрался с духом и рывком оторвал взгляд от асфальта, поднимая голову. Наконец парнишка посмотрел в чужие глаза с решительностью, хотя руки его настойчиво теребили манжеты рукавов. Язык парниши до сих пор лип к нёбу, но глаза изображали его стальной характер, который красил его ауру чем-то притягательным и харизматичным. Этот неопределённый образ заставлял наркома потеряться в трёх соснах. - Я бы хотел работать с вами, господин Куромаку. Последовала тишина. Из-за лестных слов щёки комиссара покрылись румянцем, а он сам отвернулся, не желая выдавать своё смущение, которое второй раз за день накатывало на него всем своим весом. Хотя, ему пришлось признаться, что это смущение было намного приятнее, чем то, что на него нашло, когда он был ещё в офисе. Именно это вызывало приятное теплое чувство в районе груди и лица. - Курон, я понимаю, что тебе хочется больше приключений чем ты получаешь, разбирая бумаги и лишь мельком глядя на изуродованные тела или пустые сейфы, но это слишком опасно. Я не могу жертвовать людьми. Куромаку заглянул в глаза новенького. В его взгляде читалась не меньшая твёрдость и решимость, чем у парниши, хотя брови выдавали небольшую грусть, которая запряталась где-то в глубине души серого кардинала. Большие пальцы его цеплялись за подтяжки близь к ремню, а шляпа с небольшим бантиком слегка съехала с объёмных волос комиссара, открывая небольшой хохолок на затылке. Серые волосы, примятые головным убором, быстро принимали прежнюю форму. В другой ситуации это могло вызвать улыбку, но сейчас Курон лишь с опустевшими глазами отпускал голову, незаметно для себя то открывая, то закрывая рот. Мысли стремительно покинули его голову, и спина медленно приобрела форму колеса. «А на что ты рассчитывал? Ты не лучше других, тем более без опыта. Даже мечтать о его согласии было глупо» - отчитывал себя в голове парень, засовывая руки в карман и уже там начиная их сжимать и разжимать, подавляя злобу, которая быстро сменила огорчение. Говорить что-то в этой ситуации было глупо. - Д-да, я понимаю. Извините, что задержал расследование. - Курон в лёгкой растерянности провёл по волосам рукой и достал клочок бумаги с ручкой и быстро написал на нём что-то. – Возьмите. Вдруг вы передумаете. – всунул практикант в руку Куромаку листочек и скрылся из виду быстрее, чем тот успел возразить или хоть как-то ответить. Поднеся листочек к глазам, комиссар увидел кривые, но всё же красивые цифры и подпись снизу «Курон». За тяжёлым выдохом последовал еле слышный смешок и по точёным скулам расползлась еле заметная улыбка. Всё же этот малый его чем-то зацепил. Твёрдость и решительность его взгляда он до сих пор ощущал всеми клеточками тела. Из него выйдет прекрасный служитель закону. Куромаку вновь усмехнулся и поправил съехавшую шляпу, прежде чем повернуться спиной к телу, которое было огорченно, но всё же теплило огонёк надежды.***
Обездушенное тело лежало на спине, смотря закрытыми глазами в глубину уже побледневшего века. Ледяные руки лежали по бокам, а от их силуэта кровь оттекала на асфальт нескончаемым потоком, заставляя ранее живую девушку буквально купаться в алом эликсире своей жизни. Волосы были слеплены и в некоторых местах вырваны клочьями, а одежду украшали прямые линии порезов и большие дыры под которыми не было даже кожи. Самая большая дырка красовалась на груди с левой стороны. Сквозь поломанные рёбра виднелась пустота. Сердце отсутствовало, а вены и аорта кровоточили, образуя густой бассейн почти чёрной жидкости. На щеке красовался смайлик, который сверлил душу и терпение комиссара рваными глазами и широкой улыбкой, которая шла от шеи до линии некогда кудрявых волос. Девушка не была молодой, но и старой её было сложно назвать. Лишь носогубные морщины проглядывали достаточно заметно, что выдавало её возраст и любовь к улыбкам. Куромаку опустился на колени около тела, который раз прокручивая в голове речь, что он собирается произнести её родственникам. Он думал, что ему снова придётся смотреть, как в начале родители сдерживают слёзы, а потом начинают рыдать во всю силу, цепляясь друг за друга и не в силах произнести что-то, кроме имени своего ребёнка. Каждый раз комиссару приходится строить на лице жалость. Так забавно. А ведь впервые, когда ему пришлось за этим наблюдать, он вышел на улицу, оставляя родителей более опытным людям, чтобы самому успокоиться и не пустить слезу жалости, которая так щемила горло и сердце. С каждым разом жалость сменялась неловкостью, а потом и вовсе чуть не сошла на нет, из-за чего Куромаку пришлось стать чуть ли не виртуозным актёром, чтобы его отношения с родственниками и друзьями жертвы позволяли ему узнавать подробности во всей красе неверной жизни и интриг. И каждый раз всё уходило в пустоту, ведь у всех было алиби, и никто не мог быть убийцей кроме человека, который во время убийства жертвы видел её впервые. Будто маньяк делал это ради смеха. Никогда ещё комиссар не находил мотива у убийцы. Он просто приходил, зверски убивал и уходил. Куромаку чертыхнулся, заметив, что по его штанам начала ползти чужая кровь и встал, отходя от тела, с недовольством смотря на образованное пятно. Сзади послышался детский, но скрипучий смех, который лезвием прошёл по нервам комиссара, заставляя того застыть и приоткрыть рот, смотря большими глазами вперёд. С ужасом он обнаружил, что ничего не видит, ведь очки спустились на кончик носа, заставляя наркома видеть лишь небольшую полоску чётко. Всё остальное смешалось друг с другом, теряя чёткие очертания. Пятна вокруг никак не способствовали успокоению, но одна из рук настойчиво двинулась в сторону пистолета, который уже через мгновение был выставлен вперёд. Повернуться у Куромаку сил не хватило. - Ну зачем же так агрессивно, комиссар. Вы ведь даже не поприветствовали меня, а уже схватились за оружие. Это ведь так невоспитанно! – проворковал сильный голос, скача по тональностям. Голос был нежен, но скрипуч. От него так и веяло смертью и безумием, которые не скроет ни одна миловидная улыбка. Куромаку молчал. Он через страх повернулся, но не увидел никого. Бестелесный голос лишь сильнее ввёл в тупик разум замполита, который только начал отдавать небольшие команды непослушному телу. Руки с пистолетом слегка затряслись, а пальцы подвинулись ближе к курку. - Не поздороваетесь? Что же, я был о вас лучшего мнения. Но это не так важно. Мне нужна ваша помощь, комиссар. Или вам более льстит, когда вас называют «Господин Куромаку»? Разум насильно заткнул рот, которому так и хотелось прокричать вопрос, который застрял в глотке и вызвал кашель. Худощавое тело слегка скривилось в попытке подавить его, но нездоровый скрип всё же вылез из рта, плашмя падая около ног. - Надеюсь, вы не больны, господин, это было бы очень прискорбно. Но вернёмся к тому, почему же я вас прошу о помощи. Вару. Вам ведь знакомо это имя, да? Я уже долго пытаюсь поймать и расчленить этого прохвоста, чтобы наконец мы стали ближе справедливости, о которой я мечтал с самого детства. Он ведь убивает совершенно без причины, а у меня есть благая цель. Я хочу, чтобы в мире восторжествовало добро и мир наконец очистился от ублюдков. Вару самый ублюдочный мудак, которого я видел во время своего поста. Но один я не справлюсь. Мне нужна помощь того, кто похож на меня и кому я смогу доверять. И это вы, господин Куромаку. По спине худощавого мужчины пробежался холодок, а глаза вопросительно сверкнули под очками. Зрачки забегали по округе, в который раз стараясь отыскать говорящего среди серых зданий. Чужой голос эхом ударялся о стены этих сооружений, а со смесью непонимания наркома голос становился одним целым с реальностью и буквально звучал отовсюду. «Похож?» – единственной мыслью отозвался на всю сказанное мозг, стараясь придумать тысячу и больше отмазок, которые бы переубедили политрука. Они ведь совсем не похожи. Куромаку спасал от смертей, а этот грязный урод только и делал, что убивал от одного до нескольких людей в неделю. У этого мудака никогда не было лимита. Убивали людей безумие и благая цель, которую он сам себе придумал и навязал, стараясь спастись от своей совести, которая первое время ходила по его стопам. - Вы вряд ли верите моим словам, но поверьте, я несу справедливость также, как это делаете вы, каждый раз жертвуя своей личной жизнью, оставаясь в своём сером и нудном кабинете каждый раз на дольше, чем положено. Просто я делаю это чуть веселее и чуть более продуктивно. Я вам действительно могу помочь, господин. Откуда-то сверху с характерным звуком упало сердце. Оно разбилось и кровавым следом увековечило себя на асфальте, выдавая своё прежнее существо лишь некими останками лицевой стороны, которое мог видеть Куромаку. Сначала его одолело горячее чувство непонимания, а потом эту сценку закончил холодный пот, который взмочил рубашку на спине в то же мгновение, в которое он проявился. Еле слышно сглотнув комиссар выровнял своё дыхание, даже не совсем понимая, почему его тело одолел такой страх, ведь останки он видит не впервые. Сверху вновь послышался скрипучий смех и небольшой топот. - Вы такой забавный! Жаль, что я уже вынужден вас оставить. Следующее убийство будет сделано специально для вас, милый комиссар. Там и встретимся. – топот на крыше возобновился и сверху мелькнул клочок грязного жёлтого пальто. – До свидания, дорогой господин. Топот окончательно исчез через минуту.***
Если бы у Куромаку была жена, то она определённо спросила всё ли с ним в порядке и как прошёл его день. Она бы принесла ему кофе и развлекла его разговорами ни о чём или чем-то более эротичным. Но комиссар никогда не имел невестку и уж тем более не женился, поэтому он в одиночестве смотрел на пустые листы бумаги и сжимая в руках кружку, которая раньше была полна крепкого кофе без сахара, которое помогало не заснуть. Сходить за новой порцией не было никаких сил, поэтому он уже на протяжении почти часа устало смотрел на бумагу и всё больше склонялся к столу, опираясь на щёку и ощущая щетину, которую он снова не будет желать сбривать, но всё равно приведёт себя в порядок и выйдет на улицу, который раз направляясь в сторону своего офиса, где он вновь будет рефлексировать, подолгу не отвечать на звонки и разбирать дела, надеясь, что хоть какая-то зацепка приведёт его к убийце или к мафии. И изменилось ли что-то, когда он поговорил с одной из своих мигреней? Нет. Лишь разъяснился мотив, с которым убивал улыбчивый человек. Подтвердился и его пол, но будто это дало много. Это даже забавно. Он был максимум в нескольких метрах от убийцы, но это не дало ему почти ничего. У Куромаку это вызвало тяжёлый вздох и громкий стук кружки о поверхность стола. Он встал с места, затягивая пояс на халате потуже. В голове вместо мыслей был один шум, а мягкая кровать так и хотела затащить его своими большими лапами под одеяло, где он наконец сможет погрузиться с головой в то сонное спокойствие, о котором он мечтает каждый день. Как ему приходиться оторвать голову от подушки. А он ведь пошёл по этой тропинке именно ради того, чтобы наполнить свою жизнь смыслом и приключениями, ради которых каждый день он захочет вскакивать с подушки пораньше и в нетерпимости идти к своему офису. Так и было в первые разы. Но всем понятно, что каким бы интересным и волнующим ни было действие, если его повторять каждодневно, то оно становится обычной рутиной. Хотя, комиссар не мог сказать, что он не любит свою работу. Даже наоборот, он очень любит то, чем решил заниматься по жизни, но когда расследования заходили в тупик, то в его глазах пропадал огонёк, и он становился сонным и уставшим. Вот и этот разговор с убийцей разжёг в нём что-то, но он до сих пор слабо верил в удачу. После встречи он ещё несколько часов притворялся, что ничего не произошло, а когда вернулся домой, то понял, что слишком устал для того, чтобы так яро ощутить азарт, как тот, что он подавлял тогда. Тихо постукивая пятками, которые нежились в мягких тапочках, он подошёл к телефону рядом с которым лежал листочек с цифрами и подписью «Курон». Который раз он так встаёт с места и подходит к телефону, не зная, как будет лучше сделать? Пятый? Десятый? В любом случае именно сейчас он должен либо решиться, либо полностью отказаться от этой задумки. В любом случае пути назад не будет и в любом случае нужно будет искать помощь. Куромаку решительно кивает и берёт в одну руку трубку, а другой рукой набирает номер, который он уже успел заучить наизусть, пока в сомнениях он совершал поход от стола к телефону. Один раз он полностью изменил маршрут, идя на кухню и проходя лишь половину пути до телефона. После мучительных секунд и гудков ему отвечает сонный голос, от которого так и веет желанием поспать хотя бы ещё немного и раздражением. - Кто додумался звонить в столь поздний час? Если это ты, Курохико, то я брошу трубку. - Здравствуй, это Куромаку. Голос в трубке подавился в собственном удивлении и полностью проснулся, заливаясь громким кашлем. - Г-господин Куромаку? Я могу вам чем-то помочь? Или вы ошиблись номером? Я Курон, если что. - Нет, я позвонил именно туда, куда нужно. Мне нужна помощь, Курон.