***
Я всегда просил Автоботов быть осторожными и осмотрительными, но Смоукскрин… Ох уж этот непоседливый спарк. Ему лишь бы доказать, что он достоин, что за ним не нужен присмотр. Однако раз за разом он доказывает обратное. Слишком активен, слишком неосторожный, но именно ему я должен сказать «спасибо», ведь если бы не он, то мы бы никогда не встретились. Хотя… не он один посодействовал нашему знакомству. Однако, в данный момент, я могу только его поблагодарить. Ну, может быть, когда-нибудь и Нокаута. Когда-нибудь. В тот день я отправился с Арси, Бамблби и Смоукскрином в один посёлок городского типа, чтобы проверить местность. Ретчет пару раз засекал странные сигналы в том месте, и нам надо было убедиться, что там всё хорошо и то, что получал мой старый друг не несёт в себе никакой опасности для людей. Однако когда мы прибыли туда, то почти сразу же столкнулись с Десептиконами, а точнее с Нокаутом и вехиконами. Скорее всего и они прибыли туда, дабы понять, что же происходит. Нокаут сразу же, как увидел нас трансформировался и уехал, а за ним бросился в погоню Смоукскрин. Ох уж этот несносный юнец. Я же предупреждал, что рядом находятся люди, и он, конечно же, прослушал. Как выяснилось позже, кто-то из людей экспериментировал с радиоволнами или чем-то подобным и мы ловили эти сигналы. Но сейчас не об этом… Как рассказывал Смоукскрин, они уехали к заброшенному зданию, где и продолжали драться, пока ты их не обнаружила, а они не поняли, что за ними наблюдают. Когда он понял в чём дело, то было поздно, так как её уже схватил Нокаут, но… Я помню, как успел перехватить тебя, я помню, как я держал такую маленькую и невинную, немного напуганную и добрую. Ох, Ви, если люди не лгут, а я надеюсь, что нет, и любовь с первого взгляда существует, то я влюбился. Сразу. Однако, в силу своей неопытности и незнания, что такое любовь, я понял это не сразу. А когда понял, то испугался… Да, я Прайм, и страх мне должен быть не ведан, но я так же остаюсь обычным ботом. А бояться — нормально. Если ты боишься, то значит, что ты ещё жив и способен чувствовать. Помню, когда мы вернули на базу, и Мико узнала, что у нас «новенькая», то она так долго кричала от радости, а Ретчет потом ворчал ещё дня два по поводу ещё одного шумного ребёнка… — Меня зовут Оптимус Прайм. Мы роботизированные организмы с планеты Кибертрон… Пока я рассказывал тебе кто мы и откуда, ты так тихо стояла и внимательно меня слушала, что в какой-то момент мне показалось, как будто мы одни в главном зале, я так увлёкся, что не заметил, как закончил свой монолог рассказом о каждом члене команды. Потом ты молчала где-то 2-3 земных минуты, а потом сказала: — Приятно познакомиться с каждым из вас. Меня зовут Вика, мне 18… Как позже выяснилось, мы познакомились в твой День Рождения.***
Так как Смоукскрин слишком юн и ответственностью обделён, а Ретчету мне моя совесть не позволила тебя отдать, то я стал твоим опекуном. И знаешь, ни разу не пожалел. Да, обязанностей у меня стало больше, но это того стояло… Общение с тобой меня успокаивало, расслабляло и занимало. Не то что бы я сильно интересовался вашей культурой и историей, но твои рассказы и твой голос я готов был слушать вечно. К слову, в команду ты влилась быстро и подружилась со всеми. Даже с Ретчетом, что удивило многих. Вы часто обсуждали науку и всё в таком духе, что немного заставляло меня ревновать, ведь ваши разговоры-посиделки иногда затягивались на 3-4 земных часа, а я… мне просто хотелось, что бы мы тоже вместе что-либо делали, так как с тобой я мог забыть о своих обязанностях и о том, что я Прайм. Помню, как-то мы вместе патрулировали окрестности Джаспера, и ты мне рассказывала интересные факты о земных картинах. — Оптимус, а ты знал, что на полотне «Последний день Помпеи» среди толпы Карл Брюллов изобразил свою возлюбленную — графиню Юлию Самойлову. И не единожды: по мнению искусствоведов, её образ воплощается в различных девушках на картине минимум 4 раза. Это же… Я просто не могу представить, как сильно он её любил! По-моему, это очень мило и трогательно. — Нет, Виктория, не знал. Но разве это законно изображать человека на картине, без его ведома и разрешения? — Ну-у-у-у… Это считается нормальным. К примеру, на картине да Винчи «Тайная вечеря» Иисус и Иуда — это один человек. Точнее Леонардо писал этих людей с одного человека в разное время. Но если вернуться к Брюллову, то, Оптимус, он был влюблен и хотел рассказать ей о своих чувствах, а будучи художником, он и решил сделать так. И кажется, что я тебя уже просила называть меня Викой, а не Викторией. — Да, я помню. Извини, — и как только я это сказал ты покраснела и отвернулась к окну. Опять. Я и раньше замечал, что в моём присутствие ты краснела и начинала заикаться, но я всегда списывал это на новую обстановку и некую боязнь меня. Даже как-то спросил, когда мы были одни, боишься ли ты меня. И ты сказала, что нет. Ох, Вика… Тогда с моей искры камень свалился, ведь так вы говорите, да? Я был так рад, что ты не боишься меня. Однако твоё поведение меня несколько озадачивало. — Оптимус, а не мог бы ты остановиться? — Да, конечно. Тебе не хорошо? — А? Нет! Я себя хорошо чувствую, просто… Глоток свежего воздуха никогда не помешает, не так ли? Да, и закат очень красивый… Каждый из нас имеет право на свои мысли и личное пространство, и на первый раз я тебя прощу, я прощу тебе эту маленькую ложь. Но я же твой опекун, твой напарник, твой… друг. Тогда, почему ты не доверяешь? Я же вижу… Мы же знакомы почти 2 месяца… Ладно. Но в следующий раз тебе это с рук не сойдёт***
Я очень люблю возить тебя в школу и забирать от туда. Обычно, когда мы утром едем туда, ты успеваешь ещё немного поспать у меня в кабине, и я люблю за тобой наблюдать. Ведь пока ты спишь, то я могу прочитать все твои эмоции на твоём лице. Ты такая милая, особенно когда спишь. А после школы ты часто напоминаешь мне рассерженного воробушка, не каждый день, но всё же. Я уже и не вспомню откуда в моём процессоре взялось это сравнение, но оно очень точно описывало тебя. Вся такая маленькая, относительно меня, серьёзная и недовольная. Однако через некоторое время ты приходишь в себя и снова улыбаешься. Так было и в этот раз, в обычный декабрьский день. Ты как всегда вышла из школы и подошла ко мне, а я как обычно открыл перед тобой дверцу, чтобы твои руки не замёрзли, так как пока я тебя ждал, пошёл снег, и ты опять ходишь без перчаток. Хотя на улице очень холодно. — Здравствуй, Вика. — Привет, Оптимус. — Как прошла учёба? — Относительно хорошо… — Что-то случилось? — А? Оу… Нет. Всё хорошо, просто день был очень трудным… А у тебя как дела? — Ничего нового и экстраординарного не происходило, пока ты была в школе. — Ну, и у стабильности есть свои плюсы. Ретчет небось радуется тишине сейчас. — Думаю, ты права. Так может испортим ему настроение? — Ха-ха-ха-ха! Оптимус, а я и не знала, что ты умеешь шутить… Хех… Ну, я не против. — Ну, с кем поведёшься — того и наберёшься, не так ли? — Возможно. — Ну, по крайней мере у тебя поднялось настроение, и ты не грустишь. — Ну, спасибо, мистер-вечно-каменное-лицо. — Всегда пожалуйста, мисс-недотрога. — Прайм! Я тебе сейчас по рулю дам! — Я разрешаю.***
Тогда был канун Нового Года, и я тебя отвозил домой со школы в последний раз в этом году. Я так переживал, что не мог найти достойного подарка для тебя… Но без подарка я тебя оставлять не хотел, но идей не было. Вообще. Ни одной. — Оптимус? — Да, Вика, я тебя очень внимательно слушаю. — У тебя всё хорошо? Просто ты какой-то тихий и не разговорчивый сегодня… Ну, не то что бы ты очень любил поговорить, как Смоукскрин, но… Просто… ты сегодня какой-то не такой, и я подумала… может что-то случилось? — Вика, ничего серьёзного и требующего твоего беспокойства не случилось. Всё хорошо. Правда. Я бы никогда не соврал тебе. Ну, может быть чуть чуть недоговорил, но… я не врал, никогда и не собираюсь. Просто… Тебе пока рано знать. Да и вообще не стоит. — Слушай, а… Э-э-э… Ладно. Забудь. — Вика, если тебя что-то беспокоит, то ты всегда можешь мне об этом рассказать. Ты можешь мне довериться. — Просто это сложно… да и мы уже приехали! Пока… Эм, Оптимус, открой дверь, пожалуйста. Нет. Сейчас или никогда. — Вика, я бы хотел тебе кое-что сказать. Потом я уже не смогу. — Слушаю. — Это очень сложно, но прошу что бы не произошло и, если так выйдет, то давай просто останемся друзьями… В общем, я долго думал что тебе подарить, но так и не нашёл подарка достойного тебя. Однако, я считаю, что правда это лучший подарок, и… Ты мне нравишься. Знаю звучит абсурдно и странно, особенно от 10-ти метрового робота, но это правда, и прошу, какой бы она для тебя ни была, прошу, прими её. — Оптимус? — Да? — Извини, но мне срочно надо бежать домой… — Д-да, конечно иди. — До встречи, что ли? А потом ты ушла вместе с моей надеждой и верой. Мне лишь осталось развернуться и поехать за город, чтобы вызвать базу. Но… почему мне так тяжело? После признания мне же должно стать легче… Ох, как же трудно быть Праймом. Я совершенно ничего не понимаю в чувствах. И… В момент моего своеобразного падения, мне пришло сообщение от тебя. «Прости меня пожалуйста, я просто только что отошла после твоих слов. Честно сказать, ты меня шокировал. Правда. Это было очень неожиданно и приятно, так как ты мне тоже нравишься, просто я не такая смелая, как ты. Извини за то, что заставила ждать так долго ответ… Сам понимаешь. К слову, у меня есть для тебя подарок, но ты его получишь только через 2 недели. А я пошла готовиться) С праздником тебя!» Это был самый лучший подарок для меня.***
— Оптимус, ты меня слушаешь? — Да, прости. Я немного задумался. — А о чём, если не секрет? — Ну, что было бы с нами, если бы я не оказался смелее тебя. — То есть я трусиха?! — Я предположил… — Ага. Конечно. Я тебе сейчас так предположу, Мегатрон не узнает. — А знаешь, когда ты злишься, то ты становишься ещё милее…Любви все расы и возрасты покорны…