Теряя контроль

Солнце встало над Йокогамой пару часов назад. Утро выдалось прохладным, однако эта свежесть наполняла грудь Ацуши бодрым воодушевлением, несмотря на недосып. Время было верное. Однако на площадке для тренировок он застал только гуляющий весенний ветерок да пару птиц. «Невозможно, чтобы Куникида-сан опаздывал...» — подумал юноша, облокачиваясь о ствол ближайшего дерева и медленно стягивая с плеча лямку от сумки. — Доброе утречко, Ацуши-кун! — А?.. Ацуши вздрогнул. Перед ним собственной персоной стоял Осаму Дазай. «Какого?..» — успело промелькнуть в голове у мальчика. — Выяснилось, что Куникида сегодня утром очень занят, поэтому он поручил твою тренировку мне. Юноша стоял неподвижно. Он чувствовал всем своим нутром, что где-то тут подвох. Стоит начать с того, что Куникида скорее поручил бы его тренировку Танидзаки, но не Дазаю. По одной простой причине: Дазай бы забил и не появился. Однако, мало того, что он пришёл, так ещё и в такую рань! Тут что-то было не так, и Ацуши, прищурившись, рассматривал наставника, будто подозревая, что под его личиной к нему явился совсем другой человек. — Что-то не так? Осаму, как всегда, улыбался, отчего Ацуши почувствовал себя виноватым. — Если не хочешь тренироваться со мной, то вечером Куникида, думаю, найдёт для тебя время. Юноша поспешно замахал руками. Дазай легко умел манипулировать чувствами других, а чтобы надавить на Ацуши, ему в данной ситуации было достаточно просто сделать слегка расстроенный голос. — Нет, нет, нет, всё в порядке! Просто я... слегка удивился, вот и всё. Накаджима отвёл взгляд в землю. День начинался просто прекрасно... Дазай же, довольный собой, снова натянул улыбку. — Ну что ж, тогда приступим! Давай, нападай на меня! — Вот так просто? — Без лишних вопросов! Урок первый — враг не будет ждать, пока ты сделаешь разминку! — Ладно... Ацуши сделал боевую стойку и, выбрав, на свой взгляд, оптимальный вариант атаки, сорвался с места. Его движения были быстрыми и чёткими. Дазай с удовлетворением отметил, что тренировки Куникиды действительно пошли мальчику на пользу. И всё же, опыт Дазая позволял ему без малейших усилий предугадать любую атаку и так же легко уклониться. Перед его глазами всё происходило, как в замедленной съёмке, и когда Ацуши попытался схватить новоиспечённого тренера за руку, сам оказался пойманным. Однако как только пальцы Осаму сомкнулись на тонком запястье юноши, мужчину словно переклинило, и тут же подметивший это Ацуши легко вырвался из хватки, воспользовавшись замешательством наставника. В долю секунды бывший член исполнительного комитета Портовой Мафии оказался повержен и теперь ничком лежал под юношей, прижатый к земле и умело обездвиженный. Он выругался про себя, но в то же время испытал гордость, какую испытывает учитель, когда его ученик успешно сдаёт сложный экзамен. Хотя, честно говоря, к этому успеху Осаму почти не имел отношения. — Вы поддались! Так нечестно! Ацуши ругался на него с совершенно серьёзным лицом, отчего Дазая пробивало на смех, но он сдерживался. Он смотрел на юношу, который не спешил ослаблять хватку и при этом всё ещё продолжал подбирать какие-то нелепые ругательства в адрес своего непутёвого наставника. Осаму же отметил, что едва ли может расслышать слова и только видит, как раскрываются и смыкаются губы напротив его лица. В голове стучала кровь. То ли от того, что Дазай совершенно не сгруппировался при падении и смачно приложился макушкой о землю, то ли от того, что в его голове на секунду промелькнула мысль, будто кто-нибудь может увидеть их в такой позе и... неправильно понять. Он лежал с головой, повернутой набок, и туманным взглядом искоса наблюдал за Ацуши. Заметив, что Дазай никак не реагирует на его упрёки, юноша начал тревожиться. — ...Дазай-сан? Дазай-сан? Вы в порядке? Вам больно? Дазай-сан? Дазай-сан?! Дазай! — Ах... Ну, может, если ты для начала отпустишь мои руки, мне станет легче... — Ох! П-простите... Ацуши резко отшатнулся и действительно тут же отпустил руки мужчины. Дазай повернулся к нему лицом. — Дазай-сан... Ваша... щека... Мальчик наклонился ещё ближе, чем раньше, и протянул руку к лицу Осаму, отчего тому захотелось отклониться, но деваться было некуда, и, лишь сильнее вжавшись в землю, мужчина поморщился от боли в ушибленной голове. — У Вас к-кровь... — Ничего страшного, я... Но не успел он договорить, как Ацуши спрыгнул с него и бегом направился к дереву, под которым оставил свою сумку. — Лежите, сейчас я всё обработаю! — Ацуши-кун, не стоит... Юноша уселся на пятки рядом и уже обхватил руками лицо наставника. Когда вата, пропитанная обеззараживающим раствором, коснулась ободранной щеки Дазая, он даже не заметил жжения, ведь в его голове было пугающе пусто. Словно образовался вакуум, затянувший в себя все мысли разом. Больше всего Осаму боялся потерять контроль над выражением лица, и, кажется, именно это сейчас и случилось, потому что, закончив дезинфекцию и с довольным видом залепив ранку пластырем, Ацуши вдруг подозрительно сощурился. — Дазай-сан... — Ась?.. — Ваше... лицо... Что это?.. Оно какое-то... красное. Юноша красноречиво изогнул бровь. Дазай же, кажется, готов был поверить во всех богов разом, лишь бы они прямо сейчас предстали перед ним, самолично забили лопатами до смерти и, не отходя от кассы, закопали в землю, да поглубже. — А... Э-это... Я это... заболел... Кхе-кхе... Ацуши скривился. Дазай ведёт себя странно: поддаётся, заикается, теперь ещё и это. У юноши была только одна идея на этот счёт, так как подобные прецеденты уже случались ранее. — Вы что?.. Пьяны?.. — Э... — Ещё и пьяный пришли на тренировку?! Да как Вы?! Да что Вы за человек вообще такой?! «Как можно быть таким безответственным?!» — прошипел про себя Ацуши, чувствуя сильное раздражение. Он подскочил и спешно запихал свою аптечку обратно в сумку, после чего одарил наставника гневным взглядом своих больших аметистово-янтарных глаз и, фыркнув, направился прочь. Дазай хотел было открыть рот и остановить своего ученика, но почему-то не смог собрать слова в предложение. Он так и остался сидеть один посреди поля, потирая ушибленную голову. И чего он добился, продавшись Куникиде за эту дурацкую возможность? Теперь в офисе его ждёт лишняя пачка отчётов, а его ученик, кажется, совсем скоро окончательно потеряет уважение к такому пропащему человеку, как Осаму, и переберётся под крылышко к Доппо, который действительно, смотря правде в глаза, лучший наставник для Ацуши, нежели он. Теперь в полном одиночестве Дазай мог наконец дать волю потоку бранных слов, скопившемуся на языке. В очередной раз всё вышло через задницу. И стоило ли винить в этом кого-то, кроме себя? Наверное, нет, однако это не помешало мужчине осыпать проклятиями всех и каждого, кто когда-либо его раздражал, вплоть до седьмого колена. Ацуши же очень быстро отошёл и уже даже жалел, что так накричал на наставника, который в кои-то веки проявил подобную инициативу. Да и не пахло от него спиртом вовсе... Ацуши остановился посреди дороги. «Точно. Дазай-сан не был пьян...» — осенило юношу. Значит, он оскорбил своего наставника только потому... что ему показалось?.. «Вот ведь... Я опять... опять облажался. Да чтоб меня!» — про себя мальчик тоже потихоньку начал припоминать известные ему проклятия, однако направлял он их только на себя. Потоптавшись на месте минут десять, Ацуши наконец решился вернуться и извиниться. Он, конечно, предполагал, что Дазай вполне мог за это время просто уйти, но никак не ожидал того, что обнаружил в итоге. Хотя, казалось бы, это вполне было в духе Осаму, но сердце Ацуши оборвалось и с глухим стуком упало в пятки. Дазай не то, чтобы не ушёл. Он посидел, подумал, а после решил расслабиться и успокоиться привычным для него способом. Через массаж шеи путём повешения. И как нельзя кстати подходящее для этого дерево росло прямо тут. И ходить далеко не надо! Какая удача! И уж что-что, а верёвку Осаму всегда таскал с собой. И вот таким незамысловатым образом данная картина появилась перед глазами Ацуши: наставник, по его мнению, оскорблённый до глубины души его грубыми словами, висел на дереве, будто давно остывший труп. Такого крика давненько не слышали в этих местах. Сломя голову Ацуши бросился к дереву. Он даже не подумал, есть ли у него складной нож или ещё что-то, чтоб обрезать верёвку. Он готов был просто перегрызть её зубами. Только бы Дазай был ещё... — Я вообще-то жив. И не надо так кричать. Теперь вслед за сердцем упал и сам Ацуши, который уже успел взобраться на дерево, и теперь камнем рухнул вниз от шока. Уже лёжа он молча наблюдал, как только что висевший в петле человек спокойно сам её срезал и легко приземлился на ноги. Ацуши смотрел широко распахнутыми глазами на то, что ещё ни разу не видел ранее: бледную кожу на шее Дазая, расчерченную синеющей бороздой от верёвки. Заметив его взгляд, мужчина лишь невзначай бросил: — Так ощущения ярче. И снова замотал распущенные бинты. — Ты в порядке, Ацуши-кун? Чего, испугался, что ли? Ацуши опёрся на свои дрожащие руки и с трудом смог более-менее ровно сесть. — Д-да, есть немного. В груди юноши кипела такая адская смесь из чувств, что он даже не знал, чего хочет больше: расплакаться от облегчения или впечатать Осаму в землю и хорошенько побить. Дазай же расплылся в улыбке. — Я просто отдыхал. Зря ты перепугал весь квартал своим криком... Ацуши зарделся. Как же глупо он сейчас, наверное, выглядел со стороны. — П-простите. Глубоко и печально вздохнув, Осаму приблизился к юноше и протянул ему руку, помогая подняться. Но стоило ничего не подозревающему мальчику схватиться за протянутую ладонь, как его тело сделало головокружительный кульбит в воздухе, и он приземлился на спину. Инстинктивно сделав попытку подняться на ноги, он был тут же придавлен весом напрыгнувшего на него Дазая. — А вот и второй урок! Никогда не теряй бдительности! Ацуши стинул зубы и попробовал вырваться, но безрезультатно. — Только не говорите... что всё это было лишь ради... — Ох, разумеется, нет! Разве что, может быть, самую малость... — Да чтоб Вас!!! Накаджима был намертво прибит к земле, однако всё равно не прекращал тщетных попыток освободиться из железной хватки. — Даю тебе пять минут. Если не выберешься — я победил! Хотя нет... Это много. Чтобы убить тебя в таком положении, мне бы хватило и пары секунд, так что, считай, я уже победил! — Тогда отпустите меня! — Ну уж нетушки! Иначе ты так ничему и не научишься. Дазай снова наслаждался полным контролем над ситуацией и тихо ликовал в душе от столь лёгкой победы. Он знал, что Ацуши вернётся. И пусть повешение не являлось обязательной частью его плана, он посчитал, что лишним это тоже не будет. Таким способом он мог привести в порядок мысли. Он также знал, что Ацуши будет волноваться, если увидит его в петле, однако это его не остановило. Да и столь бурная реакция юноши всё же немного удивила Осаму. Неужели мальчик и вправду так переживает за его жизнь? А он столь прагматично воспользовался этим. Наверное, это выглядело как довольно низкий поступок, однако сам Дазай не видел в этом ничего предосудительного. Поэтому сейчас он гордо восседал на бёдрах своего наивного ученика и не переставал улыбаться. Мальчик под ним лишь продолжал бессмысленно биться, что очень скоро Осаму попросту наскучило, и он решил привнести в игру немного острых ощущений, не рассчитав, чем может закончиться такая затея. Дазай считал, что может контролировать абсолютно всё в сложившейся ситуации, поэтому ни о чём не переживал. Мужчина повёл плечами и немного размял шею, покрутив головой. Он готовился примерить на себя весьма опасную маску, которую не надевал уже довольно давно. И пускай он хотел использовать её лишь во благо, в любой момент всё могло пойти не так. Но Дазай был слишком уверен в себе, чтобы беспокоиться о подобном. — Кажется, ты совсем меня не боишься. Это ошибка, Ацуши-кун. Нельзя настолько доверять людям. Никогда нельзя быть полностью уверенным, что тебе не вонзят нож в спину. В ответ юноша только недовольно зарычал, не обратив внимания вовремя на тревожные нотки в голосе наставника. Хотя разве он мог вообще предположить, что подобное придёт ему в голову? При очередной попытке вывернуться Ацуши весь изогнулся дугой, упёршись затылком в землю. Так он вновь допустил непростительную ошибку, открыв врагу свою незащищённую шею. В ту же минуту его крепко впечатали обратно в землю, да так, что юноше показалось, будто у него кости сейчас треснут. Чужая ладонь легла на его горло, и сильные пальцы начали медленно сжиматься на гортани. Искренний ужас промелькнул в широко распахнутых глазах мальчика, и заметивший это Дазай почувствовал, как его тело и разум начинают инстинктивно отзываться на эту реакцию. Самая тёмная часть его души просыпалась от созерцания столь знакомой картины. Он — охотник и убийца, а под ним в отчаянии бьётся его неудачливая жертва. Ужас в глазах. Сколько раз он видел такой взгляд, обращённый на него? Дазай чувствовал, что должен вовремя остановиться, но даже когда глаза мальчика покраснели от удушья, мужчина почему-то не смог разжать руку на его шее. Глаза Осаму распахнулись, лицо приобрело демонические черты, а губы искривились в безумной улыбке. Казалось, что кровь по венам побежала быстрее, обжигая плоть. Он ощущал под кожей столь сладостное наслаждение, в котором так долго себе отказывал. Его сознание раскололось на части, одна из которых просто билась в агонии от происходящего, вынужденная наблюдать за тем, как он своими собственными руками убивает ни в чём не повинного юношу. Нет, не просто какого-то юношу. Его пальцы сжимаются, словно тиски на горле... у Ацуши... у его Ацуши-куна. Как же... так? Как же... он такое допустил?! — Да... зай... сан... Стой... те! К... ха! Аа... х... Нет... В... Вы... не... не та... кой... Не... та... Ах... Глаза Осаму обожгло. Он не понимал, почему. А потом ему вдруг резко стало легче. Он словно пришёл в себя от кошмарного сна и наконец смог увидеть, как слёзы текут по лицу Ацуши. Его хватка ослабла, и Дазай, казалось, был готов упасть без чувств, когда его лица коснулась чужая ладонь. Пальцы юноши прошлись по его щекам, как будто вытирая что-то... — Всё... хорошо. Голос Ацуши всё ещё был хриплым, он мучительно закашлялся. На его шее виднелись синяки. И Дазай совершенно не понимал, почему в его глазах больше нет страха... Он ведь только что чуть его не... задушил... Почему же он так нежно прикасается к нему? Осаму ещё никогда не желал себе смерти так сильно, как сейчас, и он никогда не думал, что будет так жалеть об отсутствии табельного оружия. Тогда он мог бы просто застрелиться прямо тут. Дазай никогда не думал, что так легко способен поддаться своей психопатии. Способен причинить вред самому близкому человеку, просто заигравшись... Как же больно. Он закрыл глаза, не в силах больше смотреть на покалеченного им юношу. Осаму не мог произнести ни слова. — Дазай-сан, я в порядке, честно. Дазай только качал головой. Снова и снова. Его губы шевелились, но с них слетали только какие-то бессвязные и неразборчивые звуки. Ацуши был не менее потерян. Но он точно знал, что не испытывает ненависти к наставнику, что бы тот себе ни думал. Его сердце мучительно сжималось. Он никогда не видел Дазая таким и на самом деле никогда не хотел бы увидеть. Сейчас мужчина выглядел совершенно разбитым. Как он мог ненавидеть его? Он хотел помочь ему, утешить, унять боль. Даже такие люди, как Дазай, нуждаются в заботе и поддержке — Ацуши знал это. Он всегда хотел понять, что у него на душе, но не думал, что сам Дазай так сильно нуждается в том, чтобы его поняли. Когда он увидел, как сверкнули слёзы в глазах мужчины, что душит его, внутри всё перевернулось. И как только хватка на его руках и шее ослабла, он, освободившись, первым делом принялся вытирать тонкие влажные дорожки на чужих щеках. Он видел в глазах Дазая только пустоту. Казалось, что мужчина был совершенно обессилен. И юноша был готов на всё, лишь бы вывести Осаму из этого состояния, иначе он просто боялся, что со временем это станет вовсе невозможно. Когда Дазай закрыл глаза и начал что-то бессвязно шептать, Ацуши запустил руку в волосы детектива, ласково растрепал их и улыбнулся. Ответной реакции не последовало. Тогда юноша подполз вплотную к Осаму и, тесно прижавшись грудью к его груди, обнял мужчину одной рукой, а второй начал медленно и ласково гладить по спине. Он чувствовал, как бьётся его сердце, как он тяжело дышит и как всё его тело бьёт мелкая нервная дрожь. Никто никогда, наверное, за всю его жизнь, так не касался Дазая. Не обнимал так бережно и не гладил так нежно. Словно волна тепла накрыла его. Ацуши был, как солнце, чьи лучи согревали своим светом не только тело, но и душу. Рядом с ним было так хорошо и спокойно. Вот так, когда он обнимает его. Ему на самом деле очень хотелось, чтобы Ацуши забрал все эти ужасные мысли из его головы. Раз и навсегда избавил его ото всех кошмаров и страхов, в которых он иногда боялся признаться даже себе самому. Он знал, что невозможно забрать воспоминания, которые и породили все эти проблемы. Но Осаму казалось, что в этих тёплых объятиях он мог бы забыться хоть ненадолго. И сейчас Дазай чувствовал, как на смену нервической дрожи приходит покой. Он положил голову Ацуши на плечо. Почувствовавший это мальчик встрепенулся и замер. — Не останавливайся... Голос Дазая был таким слабым, будто это его самого сейчас душили. И ведь действительно, чувствовал себя он именно так. Ацуши расплылся в ласковой улыбке и, обняв мужчину покрепче, продолжил ритмичные успокаивающие движения вдоль его спины, иногда переключаясь на голову. Вскоре Дазай затих настолько, что мальчику показалось, будто он уснул. Но это было не так. — Ацуши-кун... — М? — Хочу домой. — Как скажете, Дазай-сан. Юноша крепко обнял Осаму за плечи, плотнее прижав к себе. — Сейчас? — Нет... Чуть... позже. — Хорошо. Я провожу Вас? — Как хочешь. Ацуши понял, что не сможет оставить Дазая в таком состоянии одного. — Знаете, а у меня есть вкусный чай. И, кажется, должно было остаться что-то сладкое… — Это приглашение? — Да. Кажется, мужчина был несколько поражён чёткостью ответа. — Хорошо. — Вот только… что скажем Куникиде-сану? — Что он идёт к чёрту со своими отчётами и тренировками. Ацуши тихо рассмеялся. — Это скажете сами. — Да. А Кёка? — У неё какое-то поручение от директора, думаю, это до вечера. — Тогда решено. Дазай снова замолчал. — Дазай-сан... Я никогда не возненавижу Вас. Что бы Вы ни сделали. Просто... знайте это. На этих словах юноша выпрямился, отодвинул от себя Дазая и, положив ладони ему на лицо, наклонил голову мужчины, прижавшись губами к его макушке, как будто не Осаму был его наставником, а наоборот. Так они сидели довольно долго. Ацуши, зарывшись лицом в густые каштановые волосы, вдыхал их запах и постепенно чувствовал, как пьянеет от этого. Он старался запомнить каждое мгновение. Ведь кто знает, когда они вновь окажутся так близки? Ацуши совсем не чувствовал боли, он чувствовал только умиротворение, заполнившее всё пространство вокруг них. Только тепло, курсирующее между ними сейчас. Он чувствовал, что Дазаю действительно легче и ничто не могло сделать его самого счастливее. Он оторвался от макушки детектива и прижал его голову к своей груди. Глаза Ацуши были закрыты, его пальцы гладили волосы Осаму. — Эй, Ацуши-кун... — Да? Они по-прежнему разговаривали очень тихо. Ацуши даже не открывал глаз. — Знаешь, Ацуши-кун. А ты мне на самом деле очень нравишься... Юноша смутился, и это отразилось в тоне его голоса. — Очень... нравлюсь?.. В плане? Дазай немного замялся. — Да-а.., я и представить не мог, что мне когда-либо достанется такой хороший ученик, как ты. Мальчик зарделся от похвалы. — Спасибо, Дазай-сан. Знаете, Вы ведь на самом деле тоже довольно неплохой учитель. — Всего лишь неплохой? Ацуши отвёл взгляд, а Осаму улыбнулся. — Всё равно я очень рад это слышать...