«
Сожаление является неизбежным результатом любой потери, потому что в потере мы теряем завтрашний день, который нам был необходим, чтобы исправить наше вчера или сегодня». Джеральд Лоусон Ситцер
Есть много моментов, в которых он винил себя.
Ему было очень жаль. Каждый день он сожалеет, что не смог ее спасти. Вся его жизнь вращалась вокруг того, чтобы сделать все правильно, чтобы убедиться, что это больше не повторится. Иногда эта непростая задача поглощала его, сжигая человека, которым он был, когда был с ней, стирая человека, которым он мог быть.
В худшие моменты он не проявлял пощады окружающим, не брал пленных. Он оставлял за собой тела своих близких так же легко, как уничтожал врага, как несчастный сопутствующий ущерб. Каким-то образом он убедил себя, что это для общего блага, ради безопасности семьи.
И нынешний беспорядок — это итог такого момента Джона Винчестера.
Лицо Мэри сияло перед его мысленным взором. Это похоже на то, как она появляется, когда смерть близка, ее запах укрепляет его мужество или, может быть, просто дает ему безрассудное желание сделать то, что нужно сделать. Умирать не страшно, когда что-то такое сладкое ждет на другой стороне всей боли.
Но ее печальное лицо также является навязчивым напоминанием о том, что она оставила позади… что
он оставит позади. Мальчики.
Остаться. Еще ненадолго.
Дин и Сэм — единственное оставшееся наследие того, что они создали, единственный ощутимый след оставшийся от нее, а не дым и тени, проникающие через его усталый разум. Он должен защищать их, даже если это означает жить без нее.
— Не спи, Джонни.
Джон моргнул, сосредотачиваясь на настоящем моменте, позволяя боли привязать его к настоящему и выпуская образ Мэри из его разума. У него были другие люди, о которых он должен думать.
Винчестер заставил свои глаза открыться, он прищурился, чтобы хоть что-то рассмотреть в темноте. Он едва различил Калеба Ривза, измученного и ушибленного, в двух шагах от него. По вине Джона они в таком тяжелом положении. Макленд точно надерет ему задницу или, по крайней мере, устроит головомойку, которую Джон едва сможет понять.
Джон кашлянул и вздрогнул от боли, которую вызывало даже малейшее движение.
— Я не сплю.
— «Не спать на вахте». Правило Джона Винчестера номер пять.
Джон бы рассмеялся, если бы голос Калеба не звучал так слабо. Рыцарь уже понял, что любое движение с его стороны было плохой идеей. Это посылало агонию через его плечо и грудь, а также могло привести к обвалу остальной части гребаного дома. Он проглотил горький вкус желчи и крови.
— То же самое касается тебя, рядовой. — Джон понятия не имел, как сильно ранен Калеб, но знал, что ни один из них не может рисковать и вздремнуть.
— Разве я не должен был подняться в рейтинге?
— Ты медленный ученик. — Это была наглая ложь. Калеб умный, просто мечта любого сержанта. — Ты можешь заработать нашивки до тридцати лет.
— Полезно знать… Я отмечу это в своем календаре.
— Сделай одолжение. Тогда мы сможем отпраздновать.
— Джонни и вечеринка… эти слова не идут вместе.
— Думаешь, только вы с Дином можете веселиться?
— Когда ты позволяешь нам.
Джон подумал о том, что скоро его сыну исполнится семнадцать, и о проблемах, с которыми постоянно сталкивается Дин, особенно когда он в компании протеже своего отца.
— То, что вы двое называете весельем… я называю опасностью.
— И это говорит парень, который позволил дому упасть на нас.
Джон фыркнул, испытывая облегчение от смены темы.
— И это говорит экстрасенс, который должен был это предвидеть.
Калеб засмеялся в ответ, но тут же задохнулся от боли.
— Два слова… «видение смерти».
— И то правда. — Джон сглотнул, успокаиваясь от того, чего Калеб не видел их смерть. — Кстати говоря о… как ты там, малыш?
— Волнуешься?
— Просто не готов к нравоучениям Мака… и не хочу говорить Дину, что потерял его партнера по преступлению. — Джон не хотел проводить подобный разговор.
— Я не в очень хорошей форме.
От этого признания волосы на затылке Джона встали дыбом.
— Что черт возьми, это значит?
Послышался еще один хриплый смех.
— Это значит, что я истекаю кровью, как недорезанная свинья.
— Ты можешь достать до раны?
— Конечно. Мне просто нравится наблюдать, как красная жидкость просачиваются на то, что осталось от этого дрянного зеленого ковра.
Джон сжал челюсть и вздохнул настолько глубоко, насколько позволяла балка, что придавила его к полу.
— Черт возьми, малыш. Я серьезно.
— Не выпрыгивай из штанов. «Серьезно» это мое второе имя.
— Калеб.
— Джон.
Калеб злился на него. И в этом не было ничего необычного. Или незаслуженного.
— Отчет, сейчас же.
— Кажется, у меня кровотечение,
сэр.
— Калеб, клянусь Богом, когда мы выберемся отсюда, ты будешь проводить маневры в течение гребаного месяца.
— Это… твой способ сказать мне, что со мной все будет в порядке? — Джон услышал вздох Калеба. — Из тебя хреновая медсестра, Джонни.
Джон посмотрел на лучи света от фонаря, что перекрещивались на его торсе, и захотел, чтобы у него была какая-то сверхъестественная сила.
— Попробуй создать точку давления над раной. Это даст нам некоторое время, пока помощь не придет.
— А помощь придет?
Джон не был уверен, является ли вопрос еще одним словесным ударом или Калеб говорит серьезно. Услышав негромкий хрип в голосе ребёнка Джон наклонился к нему.
— Бобби знает, где мы. Когда мы не зарегистрируемся, он приедет за нами. — Винчестер понадеялся, что Сингер успеет вовремя.
— Почему ты не позволил ему пойти в это веселое приключение? Он предложил свою компанию.
— Я думал, что некоторые полевые работы пойдут тебе на пользу. — Это не совсем так, но Джон не собирался объясняться.
— Другими словами, ты не хотел, чтобы я развлекался.
— С каких это пор работа няни для мальчиков доставляла тебе удовольствие? Раньше ты скулил, когда бы я уезжал на охоту, оставляя тебя присматривать за ними.
— Когда Сэм был в подгузниках, а Дин был угрюмым шестилетним, черт возьми, да, я скулил. Я был подростком. Теперь все по-другому.
— Не совсем. Десять лет спустя, и ты все еще скулишь.
— Это была одна чертова ночь, Джон.
— Ты думаешь, что зло берет выходной, малыш?
— Ты не позволил Дину отправиться на охоту.
— Это была работа для двух человек. Не нужно мутить воду. — Опять же, Джон не говорил правду. Он пытался утвердить власть. Или, может быть, просто злился. Но это кажется
неактуальным сейчас.
— Боже, ты такой придурок.
Если бы это не было сказано задушенным шепотом, Джон мог бы разозлиться. Но теперь он почувствовал себя виноватым. Калеб прав. Он был ослом.
— Ты знаешь, что я не всегда был таким.
— Я знаю только то, что испытал на себе.
Было время, когда Джон был жизнью вечеринки. Он часто ходил в бар со своим приятелем Майком, после работы, это был их счастливый ритуал. Или игра в софтбол с ребятами в воскресенье. Приехать домой к Мэри и его семье было само собой разумеющимся даром, воспринимаемым как должное. Но один момент изменил все это. Теперь Джон другой.
— Я стараюсь быть справедливым, малыш. — Не сегодня вечером, но в среднем Джон пытался поступить правильно.
— Что справедливого в том, чтобы подвергать опасности своих сыновей?
Джон почувствовал знакомый удар гнева, эта тема — постоянный спор с Калебом.
— Я пытаюсь их обезопасить.
— От меня?
— Нет, черт побери. Я не это имел в виду, и ты это знаешь.
— Это была вечеринка, Джонни. Я никогда не о чем не просил тебя. Всего одна паршивая ночь… одна вечеринка.
— В баре, Калеб.
— Значит это нормально, когда Дин играет в бильярд в грязном баре в Бамфаке, штат Западная Вирджиния, с байкерами и уголовниками… но он не может прийти на гребаную вечеринку в спортивном пабе в Нью-Йорке, с кучкой нудных инженеров и архитекторов?
— Он не является частью этого мира.
— Это
мой мир, — ответил Калеб. — Он является частью этого, нравится тебе это или нет.
Джон хотел указать, что мир, на который ссылается Калеб, иллюзорнее реальности. После всех этих лет он все еще не понимал, что Макленд может поощрять это. Но Джон не упустил из виду, что голос Калеба становился тише, слова расплывались.
— Береги свою энергию, малыш. Мы поговорим об этом позже.
— Ты знаешь, сколько раз ты говорил мне это… всю речь — «мы поговорим позже, малыш». — Калеб закашлялся. — Что происходит, когда больше нет этого «позже», Джонни?
Джон откинул голову назад, упираясь затылком в обломки под ним.
— Я постоянно спрашиваю себя об этом, — снова перед глазами появилось лицо Мэри, боль в груди стала сильнее. Самое сложное в потере людей, которых ты любил — это больше никогда не будет с ними «позже». Вот почему он так крепко держался за своих мальчиков. — Ты поймешь, когда станешь старше.
Калеб не дал ему умный ответ о том, что ему двадцать пять, а не пятнадцать. Джон вскинул голову, и застонал, когда боль пронзила его череп. У младшего охотника глаза были закрыты.
— Калеб? Что случилось с правилом «не спать на вахте»?
Ребенок не ответил. Джон попытался оттолкнуть развалины, что придавили его к полу, неспособный хоть на дюйм сдвинуть тяжелые балки только одной рукой.
— Калеб! Ответь мне, черт возьми!
— Джон? — послышался сверху голос Бобби Сингера. И Джон испытал благодарность и недовольство. Он посмотрел на Калеба. — Они здесь, малыш. Просто держись.
— Папа?
— Дэмиен?
Джон на миг закрыл глаза. Сэм и Дин были с Бобби. Что, черт возьми, он сделал не так? Рыцарь проглотил свое сожаление, и приподнял голову, чтобы видеть сквозь лабиринты распорок, балок и мебели, висящих над ними, как жуткий конструктор ребенка.
— Бобби! Дин!
Луч света пронзил тьму, освещая то, что осталось от первого уровня старого дома.
— Похоже, весь проклятый пол обрушился. — Только Бобби может указывать на очевидное.
— Бобби, тащи сюда свою задницу.
— Я иду, папа.
Джон зарычал. У него не было времени спорить, и он прекрасно знал, что Дин не будет слушать, черт побери, все, что он говорит, и сделает все наоборот.
— Будь осторожен, чемпион. Вся структура нестабильна.
Минуту спустя Дин спустился вниз, держа в одной руке фонарик, к поясу была привязана аптечка. Он приземлился на землю среди обломков.
— Папа?
Джон слабо поднял руку, чтобы защитить глаза от резкого света.
— Полегче со светом, сынок.
— Папа. — Дин перелез через диван, что накренился на бок, стараясь добраться до отца. Он ухватил Джона за плечо. — Ты в порядке? Где тебе больно?
Джон вздрогнул от прикосновения ребенка, от страха в его глазах, таких же, как у Мэри.
— Я в порядке, малыш. Больше застрял, чем ранен. Посмотри как там Калеб.
— Где… — Дин повернул голову, освещая все разрушение фонариком. — Дерьмо. Дэмиен…
— Он теряет кровь, — сказал Джон, наблюдая за тем, как его сын пытается перелезть через балку, чтобы добраться до Калеба. — Нам нужно вытащить его отсюда.
— Бобби и Сэмми работают над этим. — Дин опустился на колени перед другом. — Калеб?
— Двойка? — услышал Джон шепот своего протеже. — Что…
— Посмотри, сможешь ли ты определить местонахождение раны, Дин, — сказал Джон. — Потом постарайся вытащить его из-под перекладины.
Дин оглянулся на отца, но Джон не совсем уловил выражение его лица, прежде чем сын снова повернулся к Калебу.
— Ты со мной, Дэмиен?
— Да… когда ты присоединился к вечеринке?
— Бобби, Сэмми и я пришли после всего веселья.
— Вы принесли стейки и пиво… потому что Джонни сэкономил на хороших вещах. Ни одного чертового воздушного шара.
Джон с облегчением слушал типичный стеб, потому что Калеб отвечал его сыну, но расстроенный тем, что они не обращали на него внимания.
— Дин, ты нашел рану?
— О чем он лает сейчас? — спросил Калеб.
— Все как всегда, — сказал Дин. — Кровопотеря, переломы, необходимость спасать твою жалкую задницу.
— Наша обычная игра, — пробормотал Калеб.
— Мальчики!
Дин бросил на отца еще один взгляд, и на этот раз Джон узнал эмоции. Калеб не единственный, кто на него злился.
— Папа, я работаю над этим.
— Полегче с товаром, чувак.
— Только ты мог упасть на чертову лопату, Дэмиен.
Джон услышал изменение в тоне своего сына.
— Дин?
— Это не моя вина, — сказал Калеб. — Это твой отец решил осмотреть подвал. Я… отвлекал прекрасный дух миссис Уэйкфилд, которая, между прочим, большая сука.
— Насколько все плохо, Дин? — спросил Джон.
Он увидел, как Дин быстро перебрал содержимое аптечки.
— Все как ты ожидал, папа.
Джон отбросил в сторону свои чувства беспомощности и разочарования, перенаправив свой гнев на кого-то другого.
— Бобби! Что, черт возьми, так долго?
— Хватит орать… — сказал Калеб. — Всегда вопишь. Можно подумать, что тебе нравиться слушать свой собственный голос.
— Заткнись, малыш, — огрызнулся Джон, получая еще один сердитый взгляд от сына. — Береги силы.
— Но не спи, — мягко сказал Дин. — Никакого кровотечения в день твоего рождения, чувак. Ты знаешь правила.
Джон поморщился от слов сына. Калеб должен был провести свой день рождения в пабе в Нью-Йорке со своими друзьями… и с Дином. Но Джон хотел сделать из этого урок и не мог его отпустить. Мэри была бы так разочарована в нем.
***
Джон услышал приглушенный голос Бобби. Когда ему наконец удалось открыть глаза, он увидел как механик засунул свой мобильный в карман. Гул ламп и совершенно белые стены вернули Рыцарю воспоминания о прибытии в отделение скорой помощи.
— С кем ты разговаривал?
Бобби посмотрел на него.
— Я позвонил Макленду.
Джон не пропустил довольную ухмылку на лице друга.
— Он злится?
— А ты как думаешь? — Бобби уселся в кресло возле кровати Джона. — Он едет сюда.
Винчестер действительно не хотел думать об Ученом и факте, что два часа езды от Манхэттена дают Маку достаточно времени, чтобы сформулировать речь невыносимой пропорции.
— Как долго я был без сознания?
Бобби снял кепку и начал крутить ее в руках.
— Недостаточно долго. Они дали тебе немного счастливого сока в скорой помощи, прежде чем вправить плечо на место и перевязали твои ребра.
— Я сказал тебе, что мы могли бы сделать это в отеле.
— Я предложил. Но Дин чуть голову мне за это не откусил.
Джон подумал, что это было хорошо, потому что Сингер с радостью бы вправил ему плечо.
— А где Дин и Сэмми?
— В зале ожидания хирургии.
Джон изо всех сил постарался сесть прямо, но его ребра затрудняли движение.
— Хирургия?
— Лопата сделала беспорядок.
— Дерьмо. — Рыцарь провел рукой по бороде. — Ты звонил Джиму?
— Я оставил тебе этот маленький отчет. Рыцарский долг и все такое. — Бобби надел кепку на голову. — Малыш не критичен. Док упомянул кровотечение и ушиб почки, но не выглядел слишком обеспокоенным.
— Врачи никогда не выглядят обеспокоенными. Ты уверен, что это все повреждения?
— Тебе придется спросить Сэма. Он делал записи для Мака.
— Черт.
— Да. — Бобби почесал бороду. — Тебе следовало позволить мальчику развлечься на дне рождения, избавив себя от множества неприятностей.
— Ты не подумал, что в этом случае твоя задница была бы на операционном столе.
— Чертовски верно. Но у меня было слишком много дней рождений, чтобы попасться в ловушку на простой охоте «посолить и сжечь», Винчестер.
— Это была работа. Я был ответственным за эту охоту.
— Это не было главным приоритетом. Дом был пустым, в нем никто не жил в течение нескольких месяцев. И это хорошо, потому что его собирались снести. — Бобби наклонился вперед, уперев локти в колени. — Признайся. Ты просто был ублюдком, как обычно. Получил шанс, потому что появился Калеб, а Дин не был таким фанатичным по поводу охоты как обычно.
Джон не был доволен легкостью, с которой Дин потерял интерес к охоте. Дину нельзя расслабляться, это опасно. Не может быть двух генералов в армии, это только приводит к разногласиям в рядах, что сменится беспорядком и смертью. Джон мог быть ублюдком, но он ублюдок, который любил своих детей. Он любил их достаточно сильно, чтобы поставить безопасность выше их счастья.
— Работа на первом месте.
Сингер закатил глаза.
— Не думай, что я не заметил, как ты ужесточил правила с тех пор, как Дин приблизился к восемнадцатилетию, Джон. И я не единственный, кто это заметил.
— Это не имеет ничего общего с Дином.
— Черт, это ты так говоришь. Тогда почему ты не позволил ему пойти на охоту, когда он спросил?
Джон опустил взгляд на слинг на правой руке.
— Он отпросился.
— Значит, вместо этого ты заставил пойти его партнера по преступлению. — Бобби покачал головой. — Знаешь, если бы ты хотел, чтобы это было по-настоящему эффективно, ты должен был взять Сэмми и разрешить Дину и Калебу пойти на вечеринку. Они оба чувствовали бы себя как дерьмо, когда мелкому бы в конечном итоге делали операцию, потому что они бросили работу.
— Пошел ты, Сингер. — Джон откинулся на подушки и закрыл глаза. — Убирайся из моей комнаты.
— Не могу. Я пообещал Дину, что останусь с твоей жалкой задницей, потому что парню пришлось выбирать между тем, чтобы идти с Калебом и стоять рядом со своим стариком. Забавно, как эта ситуация повторяется снова и снова. И заметь, что у Сэма не было такого затруднения.
Джон открыл глаза и увидел, как Бобби удобно устроился в кресле, снимая ботинки. И Рыцарь понял, что не избавится от механика в ближайшее время.
— Ты честно думаешь, что я сделал это нарочно? Что я хотел, чтобы Калебу было больно?
— Ты все еще мой друг. Мне нравится думать, что у тебя осталось немного доброты в сердце. — Потом Бобби прищурился, и Джон почувствовал себя маленьким, хотя он был выше механика. — Но не думаю, что ты упустишь возможность использовать это в своих интересах. После всех этих лет я тебя слишком хорошо знаю.
Джон пошарил по кровати в поисках пульта, чтобы поднять кровать, и не смотреть на Бобби снизу вверх, ему надоело быть осужденным.
— А что, по-твоему, мне нужно было сделать, Бобби? Думаешь, я должен баловать Дина, чтобы он придумал мир, подобный тому, который Макленд дал Калебу? Позволить ему какое-то время поиграть в песочнице «нормальной жизни»? Что, черт возьми, это даст?
— Это докажет, что ты его отец и заботишься, чтобы у ребенка был выбор.
— Выбор, который мы не можем себе позволить.
Дверь палаты распахнулась, прерывая ответ Бобби. В комнату вошел Дин, выглядя старше своих семнадцати. В этот момент Джон увидел, что его сын взрослеет у него на глазах, и становится его творением, а не творением Мэри.
— Его вывезли из операционной, и перевели в реанимацию. С ним Сэм. Врач сказал, что Калеб поправится со временем, а именно через пару месяцев.
— Так что никакой охоты на некоторое время.
Разочарование, которое Джон боялся получить от Мэри, теперь заметно отразилось в глазах Дина.
— Это все, что тебя волнует? Калеб мог умереть!
— Нет, я сказал…
Бобби встал.
— Ты сказал, что Сэм наверху. Поэтому я собираюсь проверить его. Хочу убедится, что он не пристает к медсестрам.
Дин подождал пока Бобби уйдет, потом повернулся к отцу.
— Да, папа, никакой охоты в ближайшее время. И на месте Дэмиена я бы дважды подумал об охоте с
тобой.
Джон должен был быстро отреагировать, чтобы скрыть свое удивление от неповиновения сына. Хотя это было оправдано, но роскошь, которую он не мог допустить, не с Дином.
— А теперь я предполагаю, что ты говоришь о лопате.
— Ты сказал, что это легкая работа. Калеб вообще не должен был быть там.
— Да, потому что это должен был быть ты. И просто, чтобы прояснить ситуацию, это ты должен был пойти со мной.
Дин потрясенно посмотрел на него, как в ту ночь со штригой. После того, как Дин выскочил из палаты, Джону пришлось напомнить себе, что он делает это для блага сына. Когда он остался один, Джон со злостью столкнул тарелку с тумбочки
***
Джон узнал взгляд, как только Калеб открыл глаза, осматривая комнату. Разочарование становится постоянным в их отношениях.
— Привет, приятель.
Калеб облизнул губы, и сонно моргнул.
— Где Дин?
— Я отправил его и Сэмми вниз ненадолго.
— Можешь его позвать? Или я застрял с твоей компанией?
Джон не ответил на вопрос, продолжив объяснять:
— Джим ждет тебя на ферме, где ты сможешь выздороветь, но у твоего отца могут быть проблемы с этим. Возможно, он захочет, чтобы ты побыл у него.
Калеб выдержит его взгляд.
— Я хотел побыть в пабе в Нью-Йорке.
— Кстати об этом… С днем Рождения.
— Ну и дела, спасибо. Это кажется почти искренним, но может быть морфин, что течет в моей капельнице, морочит мне голову.
Джон пытался улыбнуться, и пожал здоровым плечом.
— Я не купил тебе подарок.
— Трудно вспомнить лучший подарок от тебя.
— У меня есть то, которое побьет любое предложение.
— Правда? Как это было в то время, когда ты оставил меня в лесу на мой шестнадцатый день рождения, чтобы я встретился один на один с оборотнем?
Джон закатил глаза. Ребенок мог быть королевой драмы. Он не был одинок на той работе, Джон только заставил его поверить в это.
— Нет, это был первый раз, когда я встретил одного сопляка.
— Я никогда не слышал о том, как ты впервые встретил Джошуа. — Калеб пошевелился, и побледнел, когда его избитое тело запротестовало против движения.
Джон уставился на стену над головой Калеба.
— Ты не оставишь меня в покое, будешь продолжать преследовать меня как одна из собак Джима?
— Болезненное любопытство.
— Я, наконец, пожалел тебя и научил нескольким спарринг-ходам.
— Ты поставил мне фингал под глазом.
— Я научил тебя как защищаться.
Калеб провел одной рукой по животу, внезапно выглядя намного моложе своего нового статуса в двадцать пять лет.
— Это еще одно упражнение, Джонни?
— Ты научился чему-нибудь?
— Может быть, это был урок не для меня.
Джон поднял глаза, которые нещадно щипало.
— Ты уверен, что не ударился головой, когда упал, малыш? Ты бредишь.
— Это не ответ.
Джон пристально посмотрел на него.
— Это была нормальная работа, но хреновая удача.
— Это хорошо. — Калеб, кажется, расслабился на кровати. — Я могу справиться с военными играми, пока ни в чем не повинные люди не пострадают от летящей шрапнели. Дин и Сэмми не будут побочным ущербом.
Джон услышал предупреждение в голосе своего протеже, непоколебимую преданность его сыновьям. Он знал, что это такой же продукт его успеха, как наставника, так и дань уважения его неудаче как родителя.
— Я тут подумал, что мы с мальчиками останемся здесь на некоторое время. У Дина день рождения через несколько недель. Может быть, к тому времени ты сможешь праздновать.
— Не давай обещаний, которые ты не собираешься выполнять.
Джон был поражен внезапным приступом горя. Калеб больше не ребенок, дергающий его за плащ. Любой ответ был прерван, когда дверь распахнулась и послышалось нестройное исполнение песни «День рождения» Битлз. Дин и Сэм внесли самодельно завернутые подарки и торт. Бобби шел позади них, в руке держа синий шар с надписью «Это мальчик».
— Мы хотели купить пирог из ирисок, — объяснил Сэм, осторожно ставя торт на тумбочку. Джон заметил, что его младший сын обошел его стороной. — Но нам не повезло.
Прощение будет нелегко получить. Иногда Джон боялся, что полностью потерял эту способность с Сэмом.
— Все в порядке, Коротышка. Одна сладость так же хороша, как и другая, — сказал Калеб.
Дин махнул бумажными пакетами.
— Но мы купили тебе подарки.
— Это было бы замечательно, если бы ты был тринадцатилетней девочкой. — Бобби привязал шар к перилам кровати. — Младенцы Beanie и Барби популярны в магазине подарков.
Джон смотрел, как Дин занял место на краю кровати Калеба, спиной к отцу.
— Не волнуйся, Дэмиен. Твой настоящий подарок — это номер телефона, который я взял для тебя у горячей Барби в натуральную величину, что управляет магазином подарков. Она преподает йогу на стороне.
Калеб улыбнулся, и Джон мучительно осознал искренность этой улыбки.
— Ах, это стимул, чтобы быстро восстановиться.
— Таков был план.
— Я всегда могу рассчитывать на тебя, Двойка.
— Может быть, я должен использовать эту технику, чтобы вы, ребята, больше тренировались, — сказал Джон. Он надеялся побыстрее заработать прощение, даже если оно и не заслужено.
— Я говорил тебе, что мотивирует их еще два года назад, — подытожил Бобби. — Женщины творят чудеса.
— Пока они живы. — Калеб посмотрел на Джона, и тот понадеялся, что в золотом взгляде промелькнул намек на веселье, если не на отпущение грехов. — Больше никаких свиданий с мертвыми цыпочками, Джонни. Особенно в мой день рождения.
— Я бы не стал доверять папе или Бобби в выборе девушки, — сказал Сэм. Все рассмеялись над словами двенадцатилетнего мальчика, который важно кивнул, несмотря на то, что только в прошлом году понял, что у девушек есть прелести.
— Я не знаю, Сэмми. — Дин повернулся, чтобы встретиться взглядом с Джоном, и посмотрел на отца этим чертовски выразительным взглядом. — Папа нашел нашу маму. — Его губы слегка дрогнули, как и у Мэри, когда она изо всех сил старалась не улыбаться. — Это должно что-то значить.
Боль в груди Джона вернулась, лицо Мэри появилось перед мысленным взором. Он облизнул губы, надеясь, что в его глазах ничего не отражается.
— Извините, ребята, она была одна на миллион.
И Джон правда сожалел.
Почти каждый день он сожалел о том, что не спас свою семью от боли потери. Сожалел, потому что никогда не будет отцом, которым он мог быть, или другом, которым он был раньше.
Он винил себя за все это, надеясь, что в конце концов сможет сделать это для них. Молясь, что в финальной битве, он найдет мир и освобождение, даже если только в глазах Мэри. Или может быть, даже немного понимания.
