You own my heart

Янтарные глаза Лань Чжаня уже слишком долгое время не могли оторваться от гибкого тела «младшего брата». Он почувствовал, как терпение словно ускользает сквозь пальцы, когда маленький чертёнок соблазнительно ему улыбнулся. Дыхание участилось, а эрекция усилилась. Как это произошло? Как он мог так низко пасть в бездну пороков? Голову заполонили мысли о всех тех грязных вещах, которые он мог бы сотворить с мальчишкой. Сердце ныло от представленной картины, как сладкая невинность ускользает из больших оленьих глаз. *** Он поймал взгляд мальчика, задержавшийся на его лице. Душу заполонила уверенность, что в этом виноваты не только страсти, заполонившие его душу, действующие в противоположность его возрасту. Многие спрашивали, почему он не нашел себе жену, не завел детей, приняв духовенство церкви вместо этого. Но он держал язык за зубами, независимо от того, кто допытывался: брат, СМИ или же собственный дядя. Лань Чжань не стыдится своих желаний. Тем не менее, он никогда не сможет их раскрыть. Впервые он обнаружил эти мысли, когда ему было всего двадцать пять. Группа подростков со смехом зашла в церковь, наблюдая за солнечными лучами, которые, отражаясь в витражах, завораживающе рассказывали истории о Христе. Один из них подсел к нему. Большие голубые глаза зажгли что-то в самой глубине сердца. Парень говорил на языке, который он не понимал. И всё же он никак не мог отвести взгляд от хрупкой фигуры. Руки уже зудели от желания коснуться молодого тела, когда пожилой мужчина с седыми волосами подозвал мальчугана, и, извинившись за беспокойство, вызванное его учениками, собрал всех для экскурсии. И всё же этот маленький инцидент оказался началом чего-то худшего. *** Время, проведенное на коленях, начало стремительно расти с количеством исповедей. Преклоняясь пред своим спасителем, взывая о прощении. Моля, чтобы эти страшные мысли прекратились; но всё было напрасно, страсть стала лишь усугубляться. Горькие слезы застилали покрасневшие глаза, сердце тонуло все глубже. Он начал ненавидеть свою оболочку, ненавидеть себя за то, чем стал, но он не мог ничего с собой поделать. Теперь ни грудь женщины, ни эрекция мужчины не могли заинтересовать его так же, как юношеские тела. Он держал себя в строгости. Никогда не заглядывался на каких-либо подростков, охотно изучавших Библейские стихи. И всё же, все эти годы сдержанности, оков, которыми он себя связал, — всё было кончено. Дамба рухнула, наводнение хлынуло. Цепи, рабом которых он был, разорваны. И всё из-за него. *** Соблазнение. Это было соблазнение. Он уверен в этом. Другого ответа просто не могло быть. Почему же ещё тогда, спрашивается, тот был так вызывающе одет? Маленькие пальчики, скользящие по его собственным; нетерпеливые прикосновения, желание постоянно быть рядом; прикусывание губ всякий раз, когда Лань Чжань ловил его глазами. И эти постоянные взгляды? Лань Чжань сдался. Он подчинился желаниям маленького господина. Вложил свою жизнь в руки этого парня, и теперь он скорее умрет, чем пожалеет об этом.