Мой Князь пришёл ко мне

Из всех доступных органов он лучше все трахал мозги, конечно. Отчёты-военка-доклады-сборы, каллиграфическая безупречность и безукоризненная точность. Я ныла об этом так много, что заколебала очень быстро даже саму себя. Князь был умопомрачительно требовательным к другим, но больше всего – к своей собственной работе. Даже если бы ему добавили двадцать пятый час в сутки, это не особо бы помогло. Он бы немедленно занял его очередным совещанием. Мы не виделись почти. Нет, сталкивались в коридорах, на собраниях исправно, иногда даже на военных операциях, но и чтобы просто переброситься парой фраз не хватало времени. А мне хотелось больше, чем парой фраз. Мне хотелось намного больше. Ты уговариваешь себя, что у нас тут вообще-то не время отдаться низменным желаниям. Напоминаешь себе, что его самая большая платоническая любовь – это вовсе не ты, а вот тот план операции, исправленную версию которого он требует показать уже в тридцатый раз. Но в какой-то определённый момент все это перестаёт помогать. И я начинаю залипать на его плечи, голос и губы даже во время докладов на совещании. Представлять себе всякие грязные вещи, периодически даже подбрасывать ему сальные записочки и ждать, когда его выведет из себя это идиотское поведение. Но он не оставляет мне ничего, кроме усмешки уголком губ, которую и заметишь-то, только если ты большой любитель отъехать кукухой. Это вызывает во мне навязчивую идею выкрасть его с очередного совещания, повалить пол и, сев верхом, наклониться над ним с прямым как палка, простигосподи, вопросом: «Ну что, как ебать тебя будем?» И если бы у меня самой было на это время, я бы обязательно это сделала. Но у меня не только отчёты-военка-доклады-сборы. У меня теперь ещё и бесенята-подопечные, несколько отрядов новичков. Они милые. Таскают мне пирожки из столовки или с кухонь военного общежития, даже не обращая внимания на мой истошный рёв «Вы кто такие, я вас не звал!», если они вдруг врываются посреди заполнения этих дремучих отчётов. Я теперь в командирском корпусе, а значит, мой кабинет Князю ближе, чем столовая. И он беззастенчиво этим пользуется, не давая забыть окружающим, что он не такой уж далёкий от них, простой, живой. Легионеры вздрагивают от стука захлопнувшейся за ним двери так, будто с них сошёл гипноз. – И что это было? – таращат глаза вслед. У него они спросить постеснялись. – Мой Князь пошёл ко мне и взял пирожок, – пробубнила я под нос, мрачно подпирая собой стенку. – А лучше бы взял меня.