- Идём домой?

Я, возможно, потерял себя В голубых волнах твоих глаз И я все еще скучаю по тебе... Joshua Radin - Winter

Прохладный сумрак комнаты нарушали неоновые вывески соседних зданий, фонарные столбы вдоль тротуара и проезжающие мимо машины, слепящие отблесками фар. Молодой человек лениво перебирал стопку листов, покоящуюся на тёмном дубовом столе. В какой-то момент он поднял свой взгляд на окно, тихо выдохнул и сквозь зубы процедил лаконичное «чёрт». Тёплый золотистый свет настольной лампы мягко погладил его пальцы, потянувшиеся к рабочему телефону. На секунду рука замерла. Поднятая трубка наполнила мирную тишину комнаты отвратительными короткими гудками. Пожалуй, для звонков уже поздно. Трубка вернулась на место. Секунда. Телефон летит в стену, отправленный прочь в темноту резким движением руки. Секунда. Глаза открываются. Телефон покоится на своём родном месте. Судорожный вздох повторяется. Кончики пальцев ласково касаются белой рамки и лениво проводят по черно-белой картинке. Дурацкая фотография будто бьёт током при прикосновении. Она заставляет нехотя отдернуть руку, нашарить на краю стола помятую пачку сигарет и резко чиркнуть зажигалкой. Сизый дым тонкой струёй тянется к вентиляционной решетке, освещённой красным отблеском вывески бара, что находится в соседнем здании и пользуется популярностью у сотрудников клиники. — Не смотри так осуждающе, — вырывается у молодого человека, когда дверь позади него со скрипом приоткрывается и впускает тёмный силуэт в обитель теней и отражений. — Пожалуйста. Силуэт молчит, прикрывает за собой дверь и прислоняется к стене. Руки плавным движением соединяются на груди, свет фар от окна, через стёкла, тянется к лицу. Пепел недовольно шипит, сталкиваясь с бежевой жидкостью в бумажном стаканчике. — Мне очень жаль. Силуэт не издаёт ни звука. Он лишь делает шаг вперёд. — Я не должен был… Хриплый голос переходит на шёпот. Силуэт опускает тёплую руку на плечо мужчины. Сигарета падает из подрагивающих пальцев в стакан. — Я виноват. Голубые глаза поблескивают, жмурятся. Губы судорожно поджимаются. Тёплая рука нежно проводит по кудрявым волосам, зарываясь в них пальцами. Солёный привкус моментально разъедает треснувшие губы. — Нет, — наконец следует ответ. Голос тёплый, подобно руке. Такой тёплый, что хочется укутаться в него, словно в пуховое одеяло. Спрятать с ног до головы. Свернуться калачиком и уснуть. А проснувшись, осознать, что всё это лишь глупый сон. Глупый, дурацкий сон. Слишком реалистичный кошмар. — Не оставляй меня. Силуэт издаёт смешок. Если можно назвать смешком нечто похожее, пронизанное насквозь болью и сожалением. — Я люблю тебя. Тёплая рука касается щеки. Мужчина припадает к ней, как к святыне. В горле образуется ком, становится трудно дышать. Влаги на ресницах становится больше. — Я очень люблю тебя. Каждое слово, каждая буква отдаются эхом в голове, осыпаются, подобно инею на ветках зимой. — И я тебя. Тёплые пальцы касаются сжатых губ. Нужно сейчас же открыть глаза. Чтобы взглянуть в глядящие напротив. Небесно-голубые. Яркие. Смеющиеся. Любимые. Счастливые. Напротив карие, скорбящие и сочувствующие. — Идём домой?