Cherry Mint

      Драко Малфой был не из тех, кто чувствует себя неловко. На самом деле, он преуспевал в таких ситуациях. Но это…       Гермиона сидела прямо перед ним, прикусив нижнюю губу и играя пальцами с распущенными локонами. С каждым поворотом головы Драко видел ее вздутые пахучие железы. Он сделал несколько больших глотков воздуха. Ее запах был настолько сильным, что рецепторы на его языке вибрировали, и его помощь была под угрозой.       Это было похоже на сок свежей вишни. Острый на первый укус, но по мере того, как вы обсасываете мякоть вокруг семени, вкус становится слаще. Чистый запах, чистый вкус. Нетронутый Альфами. Драко ничего так не хотел, как схватить ее за волосы, оттянуть шею назад, чтобы обнажить этот набухший мешочек, и жестко лизнуть его. Она будет пахнуть также, как он. Все будут знать, что он был первым и она принадлежала ему.       Внезапно карие глаза встретились с серыми. Он почувствовал, как острые зубы коснулись его губ. Его тело говорило ему укуси ее, возьми ее. Вместо этого он стиснул зубы. Приняв это за знак гнева, Гермиона снова опустила глаза.       Драко воспользовался отсутствием зрительного контакта, чтобы по-настоящему изучить ее.       Неужели она всегда была такой красивой?       Ответ был отрицательным. Ее вьющаяся грива превратилась в мягкие локоны. Ее брови были аккуратно выщипаны. Когда она прикусила губу, ее зубы, когда-то слишком большие, теперь выглядели прямыми и жемчужными.       Я бы прикусил эту губу. На самом деле я бы так и сделал.       — Как бы мне не нравилась, эта неловкость, на самом деле, я бы предпочла, чтобы мы могли уладить все сейчас, — но голос Дафны дрогнул.       — Я... не жду, что ты скажешь «да». Я знаю, что прошу очень много. Но... Я не могу снова пережить это в одиночку. Всего три дня. Три дня в месяц, пока я не смогу... Я не смогу найти альтернативу. Но мне нужна... Мне нужна помощь... Ну, больше, чем рука... О, Мерлин, я не это имела в виду... Кто-нибудь, остановите меня.       Щеки Гермионы горели, и ее знакомые, сидевшие рядом с ней за столом, чувствовали исходящий от них жар, даже когда она закрывала лицо руками.       — Она имеет в виду, — снова спасает ситуацию Дафна. — Что ей нужна твоя помощь, чтобы заставить ее тело думать, что вы связаны.       — Ее течка... Гораздо хуже, чем мы предполагали, — вмешалась Макгонагалл, ее рот сжался в тонкую линию. Отлично, я так рада, что директриса участвует в обсуждении того, как меня трахнут. Эта мысль была разделена между ними.       — Для нее опасно ходить без запаха. Если Кормак хоть как-то связан с другими альфами, она и недели не протянет без... — Дафна сочувственно взглянула на Гермиону, которая снова принялась жевать губу.       — Мисс Гринграсс сказала мне, что вы очень ... — неловкий кашель. — Хорошо владеете собой. Она очень доверяет вашим, — еще один кашель. — Способностям... — кашель. — Воды, да, я пойду принесу немного воды.       Макгонагалл почти выбежала из-за стола, оставив только троих в полном молчании.       — Драко... — начала Дафна.       Прежде чем она успела закончить, он процедил сквозь зубы:       — Больше никого нет?       Воздух наполнился густым напряжением. Драко поднял глаза и встретился взглядом с Гермионой: боль, унижение, сожаление, страх. Всё в одном взгляде.       Я знала. Он не хочет меня видеть. Он не хочет прикасаться ко мне.       — Это... это была ошибка. — Гермиона встала, чтобы уйти. Не плачь, не плачь, не плачь.       Дафна схватила ее за руку.       — Нет, Грейнджер, он не это имеет в виду.       Прежде чем она успела закончить, Гермиона скрылась за дверью. Она бежала по коридору, вверх по лестнице, бежала, бежала, бежала, пока ее легкие не начали гореть, и она не упала на пол.       В то же самое время Дафна вела горячий (односторонний) спор с Драко.       — Ты идиот!       — Я уверен, что ты права, но почему?       — А нет кого-нибудь другого? Она думает, что тебе это неинтересно и противно! Ты знаешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы заставить ее поговорить с тобой?       — Я просто...       — В месяц. В месяц. У нее течка через день, ты чертова грязная пташка!       — Но я...       — Нет, никаких «но»! Мне всё равно! Мне плевать, что ты имел в виду! Ты пойдешь и найдешь ее, извинишься, возьмешь и трахнешь, как будто у вас всё серьезно.       Не говоря ни слова, Драко вышел тем же путем, что и Гермиона. Ее запах всё еще был густым и свежим в воздухе. Как гончая, он шел по следу. Но Драко чувствовал не только ее запах. Альфы, их море. Они тоже учуяли ее запах, знали, что ее течка близка. Знали, что она одна. Без запаха, без метки.       Драко бросился бежать. Омега, моя Омега. В голове у него звенели тревожные звоночки, в ушах гудело, а дыхание сбилось. Я иду, Омега, я иду.       Вот она, никаких Альф в поле зрения. Он чуть не упал в обморок от облегчения. Когда она подняла голову, он увидел, что ее глаза опухли. Ты сделал больно своей Омеге.       — Что... — начала Гермиона.       Драко поднял ее на ноги.       — Ты в порядке, слава Мерлину, ты в порядке.       Он зарылся лицом в ее шею, его зубы были вне досягаемости ее пахучих желез. И все же его прерывистое дыхание восхитительно скользило по железам, заставляя их пульсировать не только на шее, но и гораздо ниже.       — Малфой, послушай, ты не...       Драко, казалось, понял, что делает, и быстро отошел от нее, заставив Гермиону вздрогнуть.       — Грейнджер, ты чертова дура, я не отказывал тебе в помощи.       — Не отказывал? — в ее глазах была надежда и неуверенность.       — Конечно, нет. Я просто, — он провел рукой по волосам. — Я последний человек, которому ты должна позволять делать это с собой. После... После всего.       — Я... прошло много лет, Малфой. Я давно тебя простила. Я знаю, что прошу тебя о многом, и я... Я пойму, если ты действительно не захочешь этого делать. И я не собираюсь шантажировать тебя, чтобы ты занялся со мной сексом. Я уверена, что смогу найти кого-нибудь другого.       Драко это не понравилось. Моя Омега.       — Но я не готова быть... Связанной. Иметь детей. И я боюсь, что если будет кто-то другой, то он может воспользоваться этим. Как я уже сказала, я не хочу шантажировать тебя... но если ты действительно сожалеешь обо всем, то сделаешь это для меня.       Драко на секунду задумался над ее признанием. Когда Дафна впервые заговорила с ним о том, чтобы стать партнером Грейнджер по сексу, он был в восторге. Столетие Альф убило бы его, чтобы иметь возможность спать с Омегой. Узел внутри ее. Чтобы почувствовать истинную связь магии, о которой они могли только читать.       По мере того как проходили недели, пока Дафна пыталась убедить Гермиону, что это тоже хорошая идея, желание Драко значительно ослабевало. Как он должен был быть с Омегой (твоей Омегой, напомнили ему его мысли), не связываться с ней, а потом смотреть, как она уходит, чтобы стать чьей-то парой.       - А тебе не приходило в голову, что я не хочу этого делать? Может быть, у меня нет никакого желания быть использованным, лишь потому что я могу контролировать свои плотские инстинкты? Дафна фыркнула бы, если бы он не выглядел таким серьезным.       — Ты казался довольно нетерпеливым в поезде, когда я упомянула об этом.       — Это было месяц назад!       — Что на тебя нашло? Неужели ты действительно не можешь отбросить свои предубеждения, чтобы помочь кому-то?       — Дело не в этом, ты же знаешь, я больше так не думаю.       — Тогда что, Драко, что?       — Я не... Я не заслуживаю ее.       Его взгляд остановился на шраме, недавно появившемся на ее предплечье. Грязнокровка. Слово, которое он так небрежно бросал всю свою жизнь, слово, от которого он никогда по-настоящему не понимал последствий. Он называл ее так. Был первым человеком, который назвал ее так. Он смотрел, как это вырезали на ее руке. Он ничего не сделал.       Снова взглянув Гермионе в глаза, он увидел мольбу. Страх остаться одной в ситуации, которую она не понимала.       Ты сделаешь это. И ты будешь смотреть, как она уходит. Это твоя епитимья.       — Окей.       Она подняла глаза.       — Хорошо?       — Окей.       — Это не... Это не будет длиться вечно. Ты просто... протянешь мне руку помощи.       — Руку помощи.       — Вот и всё.       И Драко действительно знал, что это всё.       

***

      Макгонагалл вытащила его с Зельев на следующий день, как раз когда Солнце было в зените. Грейнджер говорила, что ее течка начнется около полудня, но это не помешало Драко нервно поглядывать на часы с самого утра. Каждый раз, открывая дверь, он оглядывался с надеждой, немного нервно, чтобы посмотреть, не пора ли.       Блейз заметил, что он расстроен, даже если никто другой этого не заметил. За нетронутым завтраком Драко рассказал ему всё. О Дафне. О Макгонагалл. О Гермионе.       И у Блейза хватило наглости рассмеяться.       — Значит, ты хочешь сказать, что трахнешься с Гермионой Грейнджер. Одной третьей Золотого трио. Красота и ум. Единственная Омега в мире. Но ты все же расстроен?       Нет, расстроен - не то слово. Напуган. Драко был очень сдержан в своих инстинктах. Не то что те многие Альфы, которые хотели бы, чтобы все думали, что они могут контролировать свои действия. Но легче сказать миру: «Я ничего не мог поделать, я не мог остановиться.» Когда ты заявляешь о желании Омеги, нежели говорить правду: «Я насильник.»       Драко, несмотря на свое прошлое, никогда таким не был. Но голос в глубине его сознания говорил ему: «Ты не знаешь, на что это будет похоже. Может быть, ты ничем не сможешь помочь. Она будет очень рада». Драко знал намного больше. Во время течки Омега не в своем уме. Гермиона будет умолять, чтобы ее укусили, умолять, чтобы ее взяли, но это будет не она. Он никогда не заявит на неё права.       Впрочем, она никогда бы тебе этого не позволила.       Макгонагалл внезапно остановилась в начале коридора. Пламя факелов, казалось, отбрасывало ореол вокруг двери, где должна была ждать Омега. Моя Омега.       — Я оставлю Вас здесь. Стражи не впустят меня, но они впустят Вас. Пожалуйста... Будьте осторожны.       Пожалуйста, не облажайся, он знал, что она хотела сказать. Но с этими словами она ушла, оставив Драко на автопилоте идти к двери.       Он слышал, как она мяукает внутри. Ее течка уже началась, и она, вероятно, была там и прикасалась к себе. Нет, она определенно трогала себя. Он чувствовал запах ее влажности с другой стороны толстой двери. Казалось, что дерево поглощает её запах и покрывается испариной.        Его член уже был твердым. Он знал, что его зрачки расширены, и чувствовал остроту зубов на губах. Несколько мелких вздохов, и он был готов. Дверь, казалось, открылась сама собой, и он был поражен зрелищем, звуком и запахом Омеги. Она посмотрела на него. Моя Омега.