Выбор

«Глупо посылать на отработку за то, что какие-то там младшекурсники пытались украсть ингредиенты. Да, это произошло во время нашего дежурства, но мы не можем быть везде и сразу! Патрулируют же всего лишь две старосты. Тем более, всё обошлось, и Снейп сам их поймал. А теперь — нам отдувайся», — такие мысли преследовали Драко Малфоя по пути к месту начала их с Грейнджер наказания — к хранилищу ингредиентов. Судя по выражению лица своей напарницы, та думала точно так же. Хоть в чём-то они сошлись. Северус Снейп был непреклонен: — Отмоете все статуи этого коридора и восстановите таблички с историческими справками на постаментах. И никакой магии! — Снейп решительно протянул руку с открытой ладонью, в которую затем послушно легли две палочки. — Вот справочные материалы, — профессор сунул книгу в неопределённом направлении, где-то между двумя старостами. Гермиона первая схватила её. Это вызвало невольную усмешку на лице слизеринца, который, впрочем, тоже поднял ладонь, готовый принять книгу. — Вам, надеюсь, понятно задание? — Снейп манерно изогнул одну бровь. — Да, профессор, — не убирая усмешки с лица чётко ответил Драко Малфой. Гермиона же лишь неопределенно передернула плечами, жадным взглядом прожигая обложку книги. Снейп ещё раз окинул старост испепеляющим взглядом и, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, тяжелой походкой отправился восвояси, оставив ребят наедине. — По-моему им просто недостаточно персонала, вот и вешают на детей работу под любым предлогом, — наконец нарушил тягомотную тишину Малфой, которая уже начинала давить на уши. — Надо обязательно рассказать об этом отцу. — Ты вполне предсказуем, — холодно ответила его невольная собеседница. — А ты вообще с чего себе книгу присвоила? — Малфой нахмурился и потянул заботливо обнимаемый гриффиндоркой фолиант на себя. Встретив серьезное сопротивление и получив очередной огненный взгляд, он прекратил попытки выдернуть книгу из цепкой хватки старосты и в знак поражения шуточно развёл руками. Гермиона нахохлилась, прижимая ценную добычу к себе. — Ну дай хоть название прочитать, жадина, — сетовал Малфой, вытянув голову. От проницательной девушки не ускользнуло неподдельное любопытство в глазах старосты. Она бросила на него удивлённый взгляд и послушно протянула книгу. Драко тут же выхватил её и принялся листать. — Впервые вижу это издание, — не отрываясь от своего занятия, с любопытством протянул Драко. — Ага, я тоже, — поддакнула, покачнувшись с пятки на носок, Гермиона, видя, что их беседа зашла в нужное для них обоих русло. — Так, — снова продолжил Малфой, — сходи в подсобку за вёдрами и швабрами. Гермионе не понравилось такое обращение, но она заметила, что Драко не прибавил к просьбе привычные оскорбления. «Значит, — рассудила девушка, — он очень увлечён чтением». Гермиона с досадой притопнула, но послушно ушла в указанное своим напарником место. Гриффиндорка вернулась через десять минут, гремя вёдрами, как ей показалось, на весь Хогвартс. Она застала Драко Малфоя в той же позе, что и перед её уходом. Его серые глаза быстро бегали по строчкам, жадно впитывая информацию. Вот такой Драко ей нравился гораздо больше. Пусть сейчас от него польза точно такая же, как и от статуй, реставрацию которых возложили на юношеские плечи. Девушка хмыкнула и, отметив полнейшее отсутствие реакции полностью погружённого в чтение напарника, принялась за дело. Драко так и стоял, закусив от интереса нижнюю губу, полностью оторванный от реальности затянувшей его книгой. А в это время Гермиона, одновременно раздосадованная видимо безвозвратной потерей редкой книги и обрадованная избавлением от Малфоя, приступила к своей работе. Щедро смочив губку в мыльном растворе, она забралась на постамент первой статуи. Из-за своего маленького роста ей пришлось встать на цыпочки, чтобы разглядеть лицо статуи поближе. Ей было чертовски любопытно. Девушка решительно сжала большую губку, нахмурила брови и, убедившись, что даже на носочках она не достаёт, подпрыгнула. Тогда ей и в голову не могло прийти, что с губки уже прямо ей под ноги натекла огромная лужа раствора. Ноги девушки начали скользить по мыльной плёнке. Она истошно вскрикнула, быстро определив траекторию своего возможного падения. Этот крик резким рывком вырвал Малфоя-младшего из пучины чтения. Книга выпала из рук, в то время как лицо исказила гримаса настоящего ужаса. Страх бы намертво приковал к месту любого другого человека в такой ситуации, но только не ловца сборной слизерина по квиддичу. Предотвращая роковое падение Гермионы на угол постамента, Драко рывком кинулся в сторону и поймал её. Сердце слизеринца бешено колотилось, а ноги уже начинали подкашиваться от столь внезапно пережитого стресса. Драко со всей силы прижал поражённую Гермиону к себе, ещё не до конца осознав, что всё уже позади. Он хотел что-то сказать, но из-за липкого страха, не желавшего убираться прочь от всего существа слизеринца, он не мог произнести ни слова. Сердце Драко Малфоя в этот момент было наполнено совсем не гневом на неуклюжесть напарницы, а искренним страхом за неё. Две непрошенных слезинки упали за шиворот слизеринцу. Малфой всё никак не мог прийти в себя. В его бурном воображении возникали ужаснейшие картины Гермионы с размозжённой головой. От этого сердцебиение вновь учащалось и пальцы ледяных рук начинали неистово дрожать, сжимая неподвижное тело шокированной Гермионы. Она всем телом чувствовала степень испуга Драко. У неё в голове тоже никак не укладывалось столь стремительное развитие событий. Гермиона всё не могла успокоиться, да и у Драко получалось не лучше. Наконец до краешка сознания гриффиндорки дошло, что человек, сейчас испуганно обнимавший её, спас её тщедушную жизнь. Она не могла подобрать нужных слов благодарности. Всё они упорно не желали складываться в предложения. Поэтому девушка ловко спрыгнула с его рук, не без труда поднялась на носочки и что было силы прижалась к нему, обхватив шею. Этот жест вывел Драко вывел из оцепенения. Слизеринец, про себя неуверенно отмечая, что такое положение вещей его очень даже устраивает, успокаивающе погладил спину Гермионы. Она облегчённо выдохнула и расслабилась, наконец почувствовав себя в полной безопасности в объятиях слизеринца. Он легко уловил эту заметную перемену в её поведении и расплылся в усталой улыбке. Драко Малфой понял, что никак не мог бы допустить её смерти. Он не то что не мог убить, он не мог не спасти. Гермиона, по уже четко сформированным представлениям Драко, должна счастливо прожить свою жизнь, потому что она сама есть счастье. Невозможно не чувствовать её света, который она буквально излучала. И как она только находит силы на добрые дела в это особенно сложное для неё время? Драко давно заметил, что Гермиона всегда и всем готова помогать. Эта волшебница не заслуживает такой глупой преждевременной смерти. Да и никто не заслуживает. Хоть совсем недавно Драко вообще считал её недостойной обладательницей магии. Люди меняются. Он был бы предателем, оставшись стоять на месте. Да, спасая её, он становился предателем принципов Пожирателей, к которым принадлежала большая часть его окружения. Но, главное, он не предал себя. Сегодня Драко выбрал сторону, ведь шла настоящая война. Был шанс устранить своего врага или спасти товарища. И он выбрал последнее. Гермиона тоже это прекрасно понимала, что заставило её улыбнуться сквозь слёзы. Драко этого не увидел, скорее почувствовал. Он немного отстранился от девушки и заглянул в её сияющие глаза. А потом просто коснулся губами её лба и погладил по волосам. Затем Драко снова притянул её к себе, позволяя уткнуться носом в свою рубашку, в которую она беззвучно заплакала. Блондин расслабленно закрыл глаза, продолжая успокаивающе гладить девушку по спине. Гермиона сегодня дважды узнала Драко Малфоя: в первый раз, заметив его жгучий, показавшийся необычным, интерес к теперь одиноко отброшенной книге, а во второй, когда он не колебаясь кинулся к ней в последний момент, спасая от неминуемой гибели. Сколько ещё таких же приятных открытий ей предстоит сделать в этом удивительном человеке? Она не знала и не могла знать точного количества, но была уверена, что они будут. Солнце медленно вышло из-за туч, пробилось сквозь старинный витраж, окрасило злополучную мыльную плёнку во все цвета радуги, сделав поверхность привлекательно блестящей. Затем золотой луч коснулся платиновой макушки блондина, прошелся по его лицу, заставив его мило зажмуриться, и в конце концов запутался в каштановых волосах низкорослой девушки. Так двое молодых людей и стояли, обнявшись, согревая друг друга, принося такое важное сейчас душевное тело в каждую клеточку тела своего уже, к счастью, бывшего, врага, в пустом коридоре, щедро освещаемом последними лучиками закатного Солнца, которое уже было готово вновь спрятаться в облаках