The Lighthouse

-Этот маяк давно забросили, — молодой парень в бежевых шортах и белой футболке с пятнами от краски стоял рядом со сломанным ржавым фонарем, который даже не стоял, а медленно падал прямо на проезжую часть, что пустует уже который год, — Здесь никто не живет и кораблей здесь тоже не бывает. -Знаю, — ответил я, повернувшись к нему лицом, — Я знал это, когда ехал сюда. -Что делать на заброшенном маяке? Он больше не светит. Я задумался. И правда, зачем я проделал весь этот путь, зная, что я ни за что не увижу и лучик света от этого маяка? -Наслаждаться ушедшим светом от него, я думаю. Парень почесал свой затылок, нахмурился и смущённо выдал: -Ну, наслаждайся тогда. Он развернулся и направился в сторону пляжа, шкрябая шлёпанцами и сшибая мелкие камушки со своего пути. Ни я, ни тем более он тогда даже представить не могли, что прямо с этого момента, наша жизнь никогда уже не будет прежней. *Неделей ранее* -Я очень рада, что на этой неделе ты хорошо спал, это прогресс, ты же знаешь? , — девушка с легкой розовой помадой на пухлых губах и большими, блестящими глазами сидела напротив меня, сложив руки с тонкими, изящными пальцами на свои колени. -Да, — я бросил взгляд в окно, у которого мы сидели, — Это благодаря тебе. -Нет, Брайт, это только благодаря тебе. Никто не сможет помочь человеку лучше, чем он сам себе. Ты проделал тяжелейшую работу, и тебе предстоит еще долгий путь, а я как была, так и останусь лишь твоим проводником, — ее мягкий голос звучал, словно колыбельная. -Сегодня очень хорошая погода, Пи’, — я наконец посмотрел на неё, а вот она уже устремила свой взгляд в окно. *** Каждый раз, подходя к этому дому, я будто проваливаюсь в сон. Здесь красиво, и со стороны дороги создаётся ощущение, будто дом очень старинный и заброшенный, но это совершенно не так. Было время, когда я любил быть здесь. Любил приходить сюда, чувствовал, что это мое убежище, где я могу ощутить себя свободным, живым, ценным! Но затем все в моем маленьком, защищённом, казалось бы, мире, потемнело: я начинал задыхаться, словно кто-то перекрывает мне воздух насильно, а иногда чувствовал, будто бы меня топят в глубоких водах без единого шанса на спасение. Иногда я слышу ее голос. Она будто зовёт меня к себе, протягивает мне руку, и я чувствую тот самый запах свежей выпечки, который всегда стоял тут, когда я приходил. Дверь с громким скрипом открылась, стоило мне слегка дёрнуть за ручку. -Я скучаю, — вырвалось из моего рта, — с каждым днём все больше. -Брайт? , — мужской хриплый голос послышался из глубины дома. -Да, это я, — ответил тут же я, — Я принёс тебе лекарства! , — я отвлёкся от своих мыслей и переживаний и рванул на второй этаж, пуская пыль от старого ковра, лежащего на ступеньках. -Брайт! , — он радостно улыбнулся и начал мотать своими короткими пухлыми ногами вперёд-назад, сидя на высокой кровати. -Привет, — сказал я, подходя к нему ближе. -Как твой день? Я скучал! , — он взял меня за руку. Его ладонь была холодной. -Хорошо, — я сразу взглянул на окно: оно было открыто, — А твой как? Почему окно открыл? -Было жарко, — он улыбался, как ребёнок, — Я слышал, как за окном поют птички, я подумал, что надо открыть окно, чтобы слышать их лучше. И мне было жарко, — он рассмеялся. -Твои руки такие холодные, тебе нельзя замерзать, ты можешь заболеть! А я не могу быть с тобой постоянно, пап, — я закрыл окно, — Пожалуйста, заботься о себе, хорошо? -А ты не можешь заботиться обо мне? , — он сел на кровать ровно, схватив в руки маленькую вязанную подушечку. -Могу, но не всегда, — я подошёл к нему, сел на край кровати и взял его руки в свои, — Иногда мне приходится работать, решать какие-то дела, знаешь же? Я не могу иначе. -Давай поиграем? , — он засмеялся. -Конечно, только сначала выпей свои лекарства, ладно? , — я встал, чтобы взять лекарства, а он, только лишь услышав одно это слово, уже вскочил с кровати и попытался спрятаться. -Они не горькие, обещаю. Никто не знает причин преждевременной деменции моего отца. Я был подростком, когда мой отец стал мыслить и вести себя, как ребёнок, и, конечно, это было очень трудно, невыносимо трудно для меня, ведь уже в то время, мы были с ним одни в целом мире. Но сейчас все намного проще: я научился любить его заново. Он ненавидит горькие таблетки, но его очень легко убедить в том, что это вкусно, и после принятия его лекарств, он уже совсем позабыл о том, что хотел поиграть со мной во что-то. Он прошёл в гостиную, сел на мягкий диван и, включив свой любимый канал про путешествия, стал смотреть. В такие моменты я видел в нем моего прежнего отца: того статного, строгого мужчину, единственное хобби которого были телепередачи о путешествиях, и эти шоу были его единственным способом отдохнуть от тяжёлой работы. Но хоть и совсем изредка я вижу своего прежнего отца в этом человеке, я стараюсь напоминать себе, что все уже совсем не так, как раньше. Теперь он нуждается во мне гораздо больше, чем я в нем. Единственное, что остаётся неизменным, — это этот чертов дом. Огромный, пыльный, разваливающийся дом, переживший несколько десятков лет. -Я скучаю по Дао, — тихим, печальным голосом сказал мой папа, — Я так сильно скучаю по Дао. -Я тоже, — я так ненавидел, когда он вспоминал ее. Большую часть времени он не помнил, не говорил о ней, но иногда, очень редко, он тихо говорил ее имя вновь и вновь, и его взгляд становился полон эмоций всех тех прошедших лет. Лишь мысль об этой женщине, о Дао, могли пошатнуть стены этого дома. И меня. Стены вокруг моего сердца. *** Ночь была тёплая. В спальне моего отца я немного приоткрыл форточку, чтобы впустить в дом свежего воздуха, ведь отец должен высыпаться лучше. Я бросил на него взгляд: он тихо сопел, уткнувшись носом в подушку. Мне не спалось. Сегодня я не хотел принимать свои снотворные, а посему я просто бродил по дому, даже не включая свет, собирая крупицы воспоминаний о своих самых счастливых годах жизни: о Пи’Дао. Она была совсем молодой, когда впервые ступила на порог этого дома. Смотря на этот обветшалый шкаф, я вспоминаю, как она, своими тонкими, изящными руками вешала на самый первый крючок свой шарф. Розовенький, с вышитыми на нем вручную фиалками. А здесь, у входа на кухню, лежал маленький ковёр, о который она всегда спотыкалась, будто бы забывая, что он тут лежит. Сейчас его нет, я убрал его, как только мой папа ослаб в своих движениях. Она не любила готовить, но делала это превосходно. Особенно хорошо у неё получалась выпечка. Я никогда в своей жизни не забуду ее пирожки, и знаю точно, что никогда больше не попробую такие же. Я ходил по мрачным комнатам, шурша тапочками, и рассматривал эти стены, которые когда-то были буквально пропитаны ее звонким смехом и ласковым голосом. Я так сильно люблю эти воспоминания, и мне так жаль отца, который лишь изредка вспоминает ее имя, голос, взгляд, прикосновения… Хотел бы я поделиться с ним своей памятью, мог бы я это сделать! И вот я уже не заметил, как подошёл к двери, которую настрого запрещаю открывать отцу: дверь в комнату, где отдыхала Дао. Сама с собой. Я знал, где ключ. Я прятал его прямо под настольными часами, которые точно бы не заинтересовали моего папу. Мгновение и…пыль врезается мне в лицо вместе с ветром, возникшем из-за сквозняка. Все в этой комнате было таким же, как раньше: диван с покрывалом и подушкой у окна, письменный стол, лампа и большой шкаф с разным барахлом. Ничего не поменялось, кроме одной единственной вещи: здесь больше не было молодой, красивой женщины, которая любила называть эту комнатку своим убежищем. Я прошёл чуть вперёд и, закрыв окно и поправив шторки, я плюхнулся на диван, желая расслабиться, но в эту секунду я почувствовал, как сел на что-то, что не должно было оказаться подо мной: это был маленький полароидный снимок маяка на рассвете. Я посмотрел не него пару секунд, и, не подумав ничего особенного, хотел убрать в сторону, но затем я заметил, что на обратной стороне было что-то написано: «Маяк… Я соскучилась. Я не была в родной деревне уже несколько лет, не видела мой дорогой маяк, и мне так тоскливо. Мне хорошо здесь. И у меня есть мечта: я хочу показать моему ангелочку это место. Я хочу, чтобы он увидел то, что видела я, пока росла. Мне так жаль, что его мама не позволит мне забрать его загород, поэтому я просто дождусь, когда он подрастёт, и обязательно отвезу его туда. Я хочу сказать ему эти слова там: «это маяк, где я постоянно проводила время в юности, и я думала, что лишусь его, переехав, но я обрела новый маяк здесь, — тебя, мой милый мальчик». Я сжимал в руке этот снимок, и чернила начинали растекаться по бумаге из-за капель слез, которые медленно падали из моих глаз. *** -Так, если у тебя больше нет вопросов, то не забудь про то, что мы снижаем тебе дозы лекарств! Можешь идти, — девушка с веселым голосом собирала бумажки, лежащие на стеклянном столике перед ней. -Пи’, — я окликнул ее, — Я хотел предупредить, что через пару дней уезжаю. Не знаю точно, когда вернусь. Может, через неделю, а может и через месяц. -Куда? -В родную деревню Дао, — как только я это сказал, она широко раскрыла свои глаза, — Я нашёл в ее комнате снимок маяка, и сзади было написано о том, что она мечтает показать маяк мне. У меня заняло время, но я нашёл, что это за маяк и где он находится. Хочу поехать туда. Узнать о ней лучше, увидеть маяк. -Ох, — она звучно вдохнула, — Это замечательная идея, Брайт. Твоё состояние значительно улучшилось, и я готова отпустить тебя туда. Думаю, тебе действительно нужно как следует попрощаться с ней и отпустить ее. И заодно ты исполнишь ее мечту, которую она не успела. -Да. Плюс, это будет отпуском. Там же глушь сплошная, — я легко рассмеялся. -Что насчёт твоего отца? -Я нанял сиделку. Она будет с ним 24/7 до моего приезда. Отцу будет весело, он не любит быть в одиночестве. -Я буду заглядывать к твоему папе, — она мило улыбнулась, — постараюсь почаще. -Спасибо, Пи’. *** Продолжение следует.