Лёгкий ветер колышет бескрайние поля синих властных цветов, затмевающих все остальные скромные и нежные ландыши, что скрываются где-то внизу и медленно теряют себя и свою жизнь в тени, не видя слепящего солнца.
Воздушные движения придавали этому танцу кристально-превосходный вид. Они двигались легко и непринуждённо, словно и не в первый раз. А ведь так и было. Но окружающим это было неведомо, поэтому они восхищались зрелищем, что предстал перед ними. Но им и невдомёк было, что происходило в сердцах этих двоих. Один наслаждался моментом, который ещё не раз повториться, но уже, когда никого не будет рядом. А второй желал поскорее вернуться домой и не хотел возвращаться со своим партнёром, ведь знал, что это будет тогда не конец.
Но так ли это? Однако выбора у него всё равно не оставалось, поэтому он смиренно танцевал в такт партнёру, чтобы на этом всё и закончилось. Не хотелось бы вновь чувствовать мощные руки, что с яростью сжимают твоё горло, но никогда не заканчивают начатое.
Когда приходит лето, солнце полностью затмевает луну и становится хозяйкой неба, оставляя луне лишь пару жалких часов. И лишь зима может исправить это. Но до неё нужно ещё и дожить, верно, мой маленький ландыш? Или ты всё закончишь намного раньше?
Кружась в очередной раз, мужчина замечает отстранённый взгляд второго. Он слегка сжимает ему руки, чтобы тот пришёл в себя. Скандинав, очнувшись от столь далёких и приятных мечтаний, обратил свой взор на нарушителя его прострации и слегка ужаснулся, заметив на себе пристальный взгляд партнёра. Он забылся и двигался по привычке. Этого никто не должен увидеть. Коммунист улыбнулся шире, а затем перевёл свой взгляд на зрителей. Северянин понял этот намёк и улыбнулся в ответ, и никто не знает, что улыбка была не только искренней, а ещё напуганной. Никто, кроме него.
И кое-кого ещё?
Но когда зима настанет, ты сможешь вырваться. Покоришь этот синий цвет, переливающим красным. Ведь обагрится василёк кровью. Кровью твоей любви.
Когда танец подходит к концу, никого уже не остаётся рядом, они сами по себе, вдвоём. Два одинаково любящих сердца, но каждый любит по-своему. И они останутся навсегда вместе, даже если один из них не может успокоить своих чувств, изливая всё на втором. Сердца бьются чаще, и они взглянули друг на друга. Им не нужны были слова, чтобы понимать о чём думает каждый из них. Всё, что лишь необходимо — физический контакт. И неважно каким он был. Слова излишни — действия кратки, ведь любовь — ужасающая шутка нашей жизни.
В краткие моменты луна освещает бесконечные поля, где в ночной тьме становятся заметны белые колокольчики, что скромно звенят в тишине, наслаждаясь краткой свободой и лунным светом.
Финн виновато прильнул к груди партнёра и слабо вздохнул. Надеялся на прощение за ту малейшую ошибку. Славянин, на секунду задумавшись, аккуратно и нежно обнял второго, что покорно принял объятия. Горел огонь и трепыхался холод. В такие мгновения покоя и любви время замирало и не спешило ускользать. Так красиво и так превосходно, но так пугающе. Чувства сливаются и два сердца бьются в такт друг другу. Дыхание замирает в наслаждении и ноткой ужаса от, возможно, нарушения этого спокойствия. Одно дыхание обжигало мёрзлую кожу, а второе — охлаждало. Они дополняли себя друг другом и наслаждались мгновениями любви вместе, забывались вдвоём, при этом боясь потерять вторую половину себя.
Время катилось с невероятной скоростью и день сменялся другим днём, но всё шло как обычно. Пока никто не делал шаг. Не пытался сделать другого полностью своим. Даже если один доминирует над вторым, они находились в воздушном спокойствии. Синий василёк и белый ландыш. Но всему приходит конец.
И в свете полной луны блеснул нож. Пролилась кровь. Одно из сердец было проткнуто холодным металлом. Таким же холодным, как и его владелец, что медленно поднял голову, чтобы встретиться взглядами. Русский смотрел с лёгким удивлением и всё такой же любовью. Он умирает. Прямо здесь. Под луной. И прямо в руках своей любви. Убитый ей же. Красивый конец, не так ли? Что можно ещё желать? Скандинав дотронулся рукой до щеки партнёра и слегка провёл ею вниз. Коммунист же слегка дотронулся до шеи младшего, отчего тот вздрогнул, и страх пробежался по телу, но тут же провёл вверх и, коснувшись затылка, прижал свою половинку к себе, но почти тут же отпустил из-за уходящих сил и стал оседать на втором.
Ветер неистово кидался из стороны в сторону, прижимая к земле высокие васильки, что не могли бороться с внезапной напастью. А пугливые ландыши прятались внизу, избегая гнев ветра.
«Мне жаль. Но теперь ты навсегда будешь лишь моим. Моё сердце будет биться за нас двоих» — прошептал северянин, что уже держал чужое тело на себе несмотря на то, что тот всё ещё был жив и делал свои последние вдохи. Время замерло, и они прислушивались к дыханию друг друга. Один дышал прерывисто и всё медленней, а второй всё чаще. «Ты всё так же прекрасен» — последнее, что успел произнести мужчина перед тем, как бездыханно обвиснуть на партнёре, с чьих глаз покатились обжигающие слёзы.
Первый и единственный танец для зрителей, которые никогда не узнают, что случилось после.
Это был их последний прекрасный танец под луной.
***
Беспокойный шаг раздавался в коридоре, что недавно был ещё заполнен шумом, но теперь безмолвен и лишь отражает эхом одинокие шаги. Американец обеспокоено озирался каждый раз. Было неспокойно на душе. Он видел. Видел, как скандинав смотрел в пустоту во время танца. Что-то было странным в этом взгляде. Но тот затем сразу изменился, переглянувшись со своим партнёром. Он знал, что у них непростые отношения, но всё равно оставил их одних. Допустил столь глупую ошибку. Лишь бы успеть, лишь бы всё было в порядке.
Запыхавшись, капиталист небрежно отворяет огромные двери. И судорожно начинает бегать взглядом по огромному помещению и через пару мгновений вдали замечает два силуэта. Сначала он хотел вздохнуть от облегчения, но тут же ужаснулся. Поспешив к ним, мужчина хотел верить, что ему всё же это кажется, что это всего лишь его разыгравшееся воображение. Но подойдя ближе он понял, что это реальность и её уже никак не изменить.
Северянин, стоя на коленях, обнимал уже мёртвое тело, из спины которого всё ещё торчал финский нож. И услышав приближающиеся шаги, медленно повернул голову к нарушителю. Увидев перед собой хорошего друга, финн расслабился и вытащил из мёртвого тела своё орудие убийства, а затем перевернул славянина и положил его голову себе на колени. И вновь взглянул на старшего, что стоял недалеко и не мог ничего сказать от шока.
«Теперь мы с ним всегда будем вместе» — хрипло произнёс скандинав. Его глаза были пустыми, счастливыми и напуганными. Он сам до конца не осознавал, что сделал, но считал, что всё к лучшему. Так будет лучше ему и его любви. Да и возможно, лучше станет и другим, но ему было на это наплевать. Ведь теперь они всегда будут вместе и ничто не сможет их разлучить. Теперь его сердце бьётся за их двоих.
«Чёрт» — всё, что произносит за столь долгое молчание американец и безнадёжно падает на колени. Он допустил серьёзную ошибку. Как он мог так просчитаться? Он всегда обдумывал такие моменты наперёд, но в этот раз что-то подвело его. Он подвёл этих двоих. Так же виноват, как и они сами, что забылись и не понимали своих же чувств и действий. И один из них всё закончил. Так ужасно и просто. И самое пугающее — красиво. Вышел из этих отношений. И оставил в своей душе пустоту, которую ещё не заметил, но вскоре обнаружит. А пока этот момент не настал, нужно быть рядом, чтобы сразу помочь. Ведь это единственное, что он может сделать, чтобы искупить свой промах. Всё не должно было так закончиться. Но закончилось.
