Дни недели мимолетно сменялись, оставляя в душе едкое послевкусие непрошеного поцелуя. Несмотря на то, что хозяйка дома благополучно позабыла о случившемся, Натали сторонилась Эмили, остерегаясь ее прикосновений словно жгучего пламени.
Ассистентка корила себя за мысленное возвращение к трепетному моменту, когда ей удалось коснуться нежных губ Мадам Агрест… и увидеть растерянность в глазах, напоминавших оттенком распустившуюся, нетронутую орхидею. Эмили по-прежнему тепло приветствовала подругу детства, принятую на работу по собственному желанию, во время осознания неприятного известия… Но Санкёр отвечала сухим кивком головы, в спешке удаляясь из вида и не желая непреднамеренных встреч.
Совершенная ошибка могла отразиться на годах крепкой дружбы, и Натали под давлением внутреннего голоса не переставала ощущать чувства вины. Она не имела права разрушать границ между ней и Эмили, а тем более становиться третьим звеном в супружеских отношениях с Габриэлем. Агрест со времен обучения в колледже избегал общества Санкёр и не одобрял дружбы возлюбленной со скромной девушкой, что боялась отрывать подругу от милых разговоров с ее парнем. Тихое недовольство Габриэля усугубляло душевное состояние ассистентки, морально замороженной холодом его взгляда. Об акте случайной измены месье не догадывался, но в присутствии модельера Санкёр невольно представляла, что он полностью осведомлен и по этой причине столь укоризненно смотрел.
В рабочие обязанности Натали входила не только помощь известному дизайнеру Парижа, но и присмотр за его охваченной недугом женой, не утратившей былого блеска в глазах. Ассистентка пыталась направить большее количество энергии в повседневные хлопоты, чтобы перестать прокручивать в голове неутешительные выводы… что оказались ложными. Но Натали была не в силах сдерживаться, когда услышала громкий кашель любимого создания, склонившегося вперед от боли. Брюнетка обняла девушку со спины, уткнувшись в нее носом, и крепко зажмурилась.
— Натали… — тихо отозвалась мадам Агрест, в голосе которой прослеживалась улыбка.
— Эмили… — взволнованно ответила девушка, в сторону отклонив формальности. Она уложила хозяйку на постель, затем укрыла теплым одеялом и положила ладонь на ее грудь. Они провели вместе несколько часов, устранив мучительные недопонимания и размышляя на различные темы. Блондинка вспомнила старую сказку, в которой говорилось о небесной фее, которая раскрашивает облака и кистью меняет их причудливую форму. Ассистентка увлеченно слушала, наслаждаясь мгновениями рядом с ней.
Эмили стало лучше и она захотела прогуляться по небольшому цветущему саду, что находился на заднем дворе. Подруга детства последовала за блондинкой, беспокоясь, как бы вновь приступ болезни не омрачил хрупкий покой дорогой девушки… Слишком ценной, чтобы принадлежать ей.
Мадам закуталась в длинную белую кофту, достававшую до колен, и протянула руку к цветку алой розы, касаясь тонких лепестков. Натали не сводила с нее глаз.
— Я вчера заметила, как прилетел винный бражник, — восторженно подметила Эмили, невесомо проводя пальцами по шелковой глади растения. — Я впервые вижу его у нас в саду.
В голове Натали возник образ крупного амарантового мотылька с пушистым тельцем и мохнатыми крылышками, очерченными песочным оттенком оливкового. И его белоснежные лапки, вкупе с большими наивными глазами.
— Ты очень хорошо заботишься о цветах. Он не мог не оценить, — Санкёр дала спокойный ответ, подмечая каждый изгиб тонких пальцев мадам. В ее словах не наблюдалось ни капли лжи, ведь мадам Агрест неустанно ухаживала за садом.
— А ты хорошо заботишься обо мне, — Эмили медленно обернулась и подарила ассистентке ласковый взгляд, благодаря которому ее сердце пропустило прерывистый удар. Брюнетка вновь вернулась воспоминанием к моменту их уединения.
— Эмили… — девушка растерялась и не знала, что ответить. С первого дня пребывания в особняке Агрестов она поняла, что не желает ее отпускать, хочет слышать переливы нежного голоса и касаться любимых губ в страстном поцелуе. К черту Агреста. Его занудное выражение лица, ненужное мнение и… позицию мужа. Нет. Натали не способна на подобные деяния, которые могли привести и к ухудшению состояния горячо любимой Эмили. Любая крупица волнения отразилась бы агонией внутри болезненных легких. В глубине души она злилась на Габриэля за то, что тот не уберег ее нежный цветок.
Сомнения уступили желанию раскрыться. Рассказать постыдную правду… Только бы не навредить… Не увидеть печали на дорогом лице. Чувства томились в грудной клетке до неприличия долго, сдавливая беспокойное сердце в удушье. Настал момент признания.
— Помнишь наш…первый поцелуй? — робко продолжила Санкёр, глядя пристально на собеседницу. В глазах блондинки показался легкий испуг, смешанный с недоумением. Эмили не пришлось прилагать усилий, чтобы воссоздать в памяти волнительное событие прошлого.
***
Натали Санкёр и Эмили Грэм де Ванили учились в разных колледжах, но им довелось неожиданно столкнуться на улице, когда Габриэль решил проводить Эмили до дома. Парень неприветливо повел себя с Санкёр, что не понравилось спутнице, позже узнавшей ее имя и завязавшей с ней приятное знакомство.
Эмили любила рассказывать интересные истории из своей жизни, подбадривала друзей юморными изречениями и всегда верила в их успехи. Иногда она выступала в роли модели для их отчетные дефиле и ни разу не пожалела об этом. А Габриэль и Санкёр втайне от подруги недолюбливали друг друга, в конце дня обмениваясь недовольными взглядами.
В один прекрасный день Агрест заявил Натали, что после окончания колледжа сделает Эмили предложение, они будут жить в красивом доме, и в жизни фамильной четы Агрестов не останется и малейшего места для такого человека как Натали Санкёр. Брюнетка не верила опрометчивым мечтам сокурсника, ведь для нее искренность Эмили значила очень многое. Но его дерзкие слова пробудили сильное желание поставить будущего модельера на место.
И девушка исполнила задуманное, крепко поцеловав удивленную подругу на глазах у сгоравшего от злости знакомого. Молодые люди помирились с Агрестом, признавшись в том, что Натали устроила всего лишь невинный розыгрыш. Но родившееся после того случая, ранее неведомое брюнетке чувство, мешало спокойно воспринимать самого близкого человека. Натали с трепетом выводила на бумаге узоры новых нарядов, рисуя контуры поверх изображенного силуэта Эмили. Ее смех вызывал легкую дрожь, а звуки голоса оставались сладостной музыкой для слуха.
Но идиллия оборвалась после начавшихся гастролей мадемуазель Грэм де Ванили. Ее родители хотели, чтобы дочь оставила значимый след в истории французского кино, продолжив нелегкое дело отца и матери. Вскоре Эмили стала узнаваемой в Париже персоной, а Натали с трудом пыталась пробиться в модную индустрию, с горечью осознавая, что ее дизайны далеки от идеала. Агрест также времени даром не терял, и свершил то, что когда-то Натали приняла за высокомерное пожелание.
Наблюдать улыбку на любимых губах. Слышать дыхание в трепетном порыве объятия… Так больно, когда любимый человек обручен с другим. Что же стало с той дерзкой мадемуазель, самоуверенно укравшей поцелуй, что должен был принадлежать Агресту?
***
Эмили догадывалась о теплых чувствах подруги, но и не желала причинять ей боли.
— Да, — еле слышно проронила мадам, обеспокоенно наблюдая за Натали, молчание которой нагнетало атмосферу.
— …Я люблю тебя, Эмили, — вместо пламенных речей о разгоревшемся пожаре чувств, о проведенных днях юношеской тоски, Санкёр выдавила из себя небольшое признание, не подкрепленное ничем. — И всегда буду рядом.
Девушка замерла на месте, чувствуя ласковое объятие преданной Натали, боявшейся ее навсегда потерять. Душа Эмили Агрест была схожа с садом распустившихся роз, и несмотря на то, что ключом от его ворот владел только Габриэль, Натали имела возможность проникнуть в него в любое время, чтобы уберечь хрупкие цветы от холода и исчезновения.
«Женщина женщине сад — «и как я тебе расскажу про тропический сад,
про стройные пальмы, про запах немыслимых трав?»
