***
Именно поэтому Хельсингу и Джеймсу пришлось столкнуться с ними после ночной тренировки. У них был шанс убежать, но так клоны рисковали привести их прямо к убежищу. Заставлять остальных сражаться глубокой ночью, когда они устали и желают только спокойно поспать? Проще было самостоятельно с ними разобраться. Хельс очень жалел о том, что не попытался взять с собой оружие, но всё же вампирские способности могли помочь ему в борьбе. Раз уж сила этого клона увеличилась, значит, он был способен без проблем поднимать крайне тяжёлые предметы. Такими он бы с лёгкостью разбил дронов и без помощи какого-либо оружия. Вот и появилась возможность проверить силу, не прикасаясь при этом к Джеймсу... «Я атакую их с помощью пушки, — заявил Джеймс, доставая её. — Ты можешь либо спрятаться, либо поискать что-нибудь для борьбы здесь», — он озвучил именно ту мысль, которая возникла у Хельсинга. Он кивнул головой и побежал прочь, чтобы поскорее отыскать нечто, что помогло бы. Главное, чтобы за это время с агентом ничего не случилось. Несмотря на их ссору, Хельс бы не стал спокойно наблюдать за тем, как одного из Революционеров камеры переносят прямиком к Диктору. Он должен был поторопиться! Джеймс остался наедине с четырьмя дронами. Вдруг не выстоял бы один? Не хватало им из-за несчастной тренировки потерять настолько ценного члена команды и верного помощника Шрама! Хельсинг осматривался предельно внимательно. Среди мусора скопилось множество разнообразных пушек: от крошечных до больших и заметных издалека. Вот только все были сломаны, разбиты, бесполезны. Если бы Хельсинг взял одну из них, то только бы бросил её в дрона и наверняка промахнулся. Даже в воображении это выглядело глупо и нелепо. О реальности и говорить было нечего. Хельс торопился, использовал скорость, вглядывался во всё, что его окружало. А единственным «оружием», что ему могло достаться, оставались огромные металлические пластины или же куски железа поменьше. Осознав это, Хельсинг тут же пожалел о том, что совсем ничего не взял на тот случай, если на них с Джеймсом нападут. Если не свой верный пистолет, спрятанный Шрамом, то хотя бы обычную пушку. Хельс пользовался ей далеко не так хорошо, но с ней уже было бы проще, чем ни с чем. Он покачал головой и наконец схватил один из старых ржавых обломков, принадлежавших, судя по всему, некой трубе. «Постараюсь бросить издалека, чтобы дроны не засекли. Вампирское зрение и силы должны помочь хотя бы здесь!» — подумалось ему. И совсем скоро Хельс подобрался к Джеймсу и камерам поближе. Как и ожидалось, он не сильно преуспел в борьбе против четырёх. Агент мастерски уклонялся и выкладывался на полную, но дроны окружали его, и он почти не успевал выстреливать. А если и делал это, то промахивался, и все заряды улетали вдаль. Джеймсу приходилось чаще уворачиваться и следить, чтобы его не коснулся ни один луч, чем атаковать. И если бы Хельсинг ничего не сделал и не уменьшил количество этих гадких роботов, агент мог бы и проиграть... «Давай, давай, подлети чуть ближе... — мысленно указывал Хельс одному из дронов. — Хорошо, теперь нацелиться, приложить усилие и!..» — с этой мыслью он наконец бросил обломок прямо в камеру. Ошибки быть не могло. И... Получилось! Попал точно в цель. Тяжёлый кусок металла не только ударил по дрону, но и отбросил его далеко в сторону из-за всей приложенной силы Хельса. Это впечатляло и пугало одновременно, но у него не было времени проявлять эмоции и восторгаться столь мелким достижением. Ещё три камеры осталось, и одной из них всё же удалось заметить Хельсинга, который тут же превратился в угрозу. А потом робот понял и то, что угрозой является именно клон. Ничего, здесь Хельсу могла помочь скорость... «Неплохо, но будь осторожен! — воскликнул Джеймс, пока вновь уклонялся от луча камеры. — Возьми того на себя, а с двумя я уж постараюсь разобраться сам», — заверил он и даже не заметил, как Хельс действительно побежал прочь. Несмотря на то, что он всё ещё уступал в скорости Флэшу, она была безумно высока. С ней Хельсинг ещё мог поскорее отыскать что-то ещё, подходящее для атаки. Так бы и случилось, если бы не произошло нечто абсолютно неожиданное для него. Диктор ведь неспроста наделил новых дронов такими же новыми навыками. Например, подходящими для того, чтобы ослабить, а то и убить вампира, чтобы больше не доставлял проблем. Роботу не составило труда просканировать Хельса и понять, что он не является обычным Бобом, созданным человеком. На нём и можно было испробовать новую технологию. А именно... ультрафиолетовые лучи. Чтобы избежать перегрузки, Диктор выставил не слишком большую интенсивность луча. Но этого уже было достаточно, чтобы серьёзно ослабить Хельсинга, а затем и перенести его в BobSoc. Увы, но сам он об этом не знал. Поэтому стоило ему на миг остановиться, чтобы осмотреться, как вдруг... Луч достиг его! Не успел Хельс ничего понять, как ощутил резкую жгучую боль во всём теле. Боль, от которой нельзя было сбежать. Он стремительно упал на землю с громким шипением, напоминающим змеиное. Робот, не наделённый никакими эмоциями, не пожалел Хельсинга и уже спустя пару секунд готовился отправить почти намертво сожжённого, как в адском пламени, клона, прямиком к Диктору. Тот ничего не мог поделать и потерял сознание почти сразу от полной непереносимости столь опасных для него ультрафиолетовых лучей. К счастью, жуткий шум, пусть он и длился всего мгновение, привлёк внимание Джеймса. Отстреливаясь от одного оставшегося дрона, он отыскал Хельсинга и чуть было не замер от страха. Тот просто валялся на земле, будто бы уже умер, обожжённый и жуткий! Агент не стал терять времени и мгновенно выстрелил в робота. Тот, отвлечённый на Хельсинга, не среагировал на выстрел, а поэтому был тут же уничтожен. Остался всего один. Но как Джеймс мог справиться с ним после того, что произошло с Хельсом? Он не шевелился и уже не шипел. С ним ничего не происходило. Нескольких мгновений, которые дрон использовал для атаки, хватило, чтобы привести Хельсинга в это состояние. Выглядело ужасно. Не говоря уже о самом внешнем виде Хельсинга... Всё тело в огромных жутких красных ожогах. Агент мог поклясться, что где-то кожа клона буквально расплавилась. Или ему только казалось?.. Размышлять было некогда. От таких кошмарных ранений Хельсинг мог погибнуть! Здесь бы пригодилось устройство Шрама для излечения ран, но оно находилось в укрытии! При этом на Бобов всё ещё целился последний дрон. Джеймс атаковал, но всё было тщетно. Вместе с тем он обязан был спасти Хельса. Но вот агент попал прямо под луч камеры! Ему ничего не оставалось, кроме как скорее отпрыгнуть. Увы, но это привело к самому худшему результату: вместо него луч попал прямо на Хельсинга. Джеймс ничего не успел поделать, как вдруг... почти уже мёртвого клона отправили прямо на фабрику. Он исчез на глазах агента. «Хельсинг...» — едва слышно прошептал он от испуга и вновь отпрыгнул в сторону, чтобы не разделить его участь. Джеймс позабыл обо всём на свете и сосредоточился. Затем... Выстрел! Такой точный, что у дрона просто не хватило скорости отлететь. Он разлетелся на осколки, и агенту пришлось постараться, чтобы те не оставили ему порезов. Потом он дал себе мгновение на передышку и... устремился к штабу. Нужно было немедленно разбудить Шрама и сообщить ему о случившемся! Если Хельсинг ещё не погиб от опасного для него света, у Революционеров оставалась крошечная надежда на его спасение. И Джеймс не смел останавливаться. Если бы только он посмел замедлиться, то лишил бы команду последнего шанса. Он уже успел всё испортить. Не сглупи он на тренировке, не скажи своё жуткое предположение о крови, всё было бы в порядке. Как он вообще мог являться заместителем лидера после этого? После того, оказался причастен к возможной смерти Боба? Обессиленный, он добрался до укрытия. А там — и до комнаты КБ. Джеймс не задерживался. — Ш-Шрам! — воскликнул он чуть дрожащим голосом, даже не пытаясь быть потише. — Шрам, скорее проснись! — А? — сквозь сон пробормотал лидер. Но вид Джеймса заставил его по-настоящему проснуться куда быстрее. — Джеймс, что случилось? Что-то пошло не так на вашей с Хельсингом тренировке? Где сам Хельсинг? — Да! На нас напали дроны! Диктор установил им новую функцию. Судя по всему, это были ультрафиолетовые лучи. По Хельсингу попало, и я ничего не успел поделать. Потом один из дронов отправил его на фабрику. Мы немедленно должны пойти туда и... И... — агент уже и не мог говорить дальше. Он так устал, что ему попросту не хватало воздуха и он с трудом стоял на ногах. — Ужасно... — сквозь зубы проговорил Шрам и мигом покинул кровать. — Но ты не можешь идти в таком состоянии. Оставайся здесь. Я возьму с собой Бойца и Эль-Бобо. Если вдруг кто-то проснётся, сообщишь им о том, что случилось. Я пошёл, — быстро и чуть сбивчиво разъяснил он и убежал прочь. Джеймс опустил голову. Пусть лидер и не показал этого, но наверняка он был безумно зол. Хотел отругать столь безответственного помощника за то, что допустил такое. Агент бы не стал размышлять так иррационально и эмоционально, но здесь было очевидно, что он всё испортил. Наговорил Хельсингу того, чего говорить не стоило. Прервал тренировку, когда они только подошли к самому главному. Не уследил за Хельсом и позволил дрону испепелить его ультрафиолетовым лучом. Может быть, тот уже погиб, и тогда Джеймсу точно не было прощения. Как и положения правой руки лидера. Но теперь он ничего не мог сделать. Только сидеть на кровати и с беспокойством ждать результатов. Что же скажет Шрам после попытки вызволить Хельса из этого проклятого огромного здания? Джеймс не знал ответа. В то же время Хельсинг уже ничего больше не ощущал, утеряв сознание. Жестокая пытка для него закончилась, но он не приходил в себя, совершенно измученный. Запертый в капсуле, он никак не мог стоять ровно. А её теснота не позволяла Хельсу упасть. Всё тело продолжало гореть, но он уже ничего не чувствовал. А если бы и почувствовал, то только одним словом мог бы описать происходящее: мучительно. Самая ужасная часть завершилась, но его словно продолжали медленно лишать жизни. Пытали и пытали, желая причинить Хельсу как можно больше боли, чтобы хорошенько помучить перед смертью. Неудивительно, что он не различал ничего вокруг. Не подозревал уже, что находится на фабрике и вот-вот встретит свою смерть. Где-то в подсознании, во сне, возможно, молил о помощи, но не слышал собственных мыслей. Одновременно мечтал выжить и покончить с мучениями, наконец погибнув. Но Диктор не появлялся. Может быть, спал, а может, просто не успел добраться до нужной комнаты, где Хельсинг и находился. Но даже если учёный не подозревал о том, что один из Бобов наконец-то оказался у него, в этом не было ничего страшного. Капсула оставалась слишком прочной, и обычные клоны бы её не разрушили. Хельсинг — вампир — же был совсем не в том положении, чтобы использовать свою повышенную силу для этого. Диктор всё предусмотрел и ничем не рисковал. А вот Хельсинг по-прежнему мог умереть. Знал об этом всё в том же сне, если вообще видел его, но при этом уже не думал напрямую. Одновременно боялся и проявлял безразличие к своей дальнейшей судьбе. Из последних сил боролся, чтобы сон не превратился в вечный, но уже собирался сдаться. И его силы не были бесконечны. Хельс не подозревал, что Шрам, Боец и Эль-Бобо уже спешили за ним. Старались, как могли, чтобы подоспеть вовремя. Оказаться на фабрике и отыскать в бесконечном коридоре среди одинаковых дверей ту самую. Ту, за которой он и был спрятан. Если бы он знал об этом, держался бы дольше. Держался бы изо всех сил, из самых последних. Но у него ничего не получалось. Каждый огромный алый ожог на теле никуда не пропадал. Хельсингу больше ничего не оставалось. Он всегда старался, всегда боролся, всегда терпел боль. Мелкие ожоги казались ему чем-то совершенно не важным. А теперь, весь покрытый ими, огромными и словно разъедающими кожу, Хельсинг совсем не мог сказать того же. Хельсинг так давно не впадал в состояние сна, что уже и забыл, каково это. И вот теперь ему вновь приходилось испытывать это утерянное чувство.***
Очнулся (нет, очевидно, он по-прежнему спал, и пробуждение было ненастоящим!..) Хельсинг в неизвестном, загадочном месте. Оно напоминало укрытие, но куда более тёмное. Разрушенное и заброшенное. Хельс хотел было позвать кого-нибудь из Революционеров, но тут осознал, что не может ничего сказать. Ни слова было не произнести. Он как утерял дар речи, превратился в совершенно немого человека. Человека... Даже во сне он взглянул на свою руку. Совсем не обожжённую, но такую же бледную, сероватую. Он так и остался вампиром, и во сне... Но делать Хельсингу здесь было нечего. Сколько он ни осматривался, никого не видел и не слышал. Вампирские способности уже помогли бы ему засечь кого-то живого. И всё же, ничего. Похоже, Хельс застрял в этом неприятном месте совершенно один. Так он думал, пока кто-то не дотронулся до его плеча: тихо и осторожно. Хельс стремительно обернулся, готовый к бою, но увидел перед собой того, кого никак не могло быть в укрытии в реальном мире. И этим существом являлся Вампир. Тот самый клон, зря спасённый Шрамом. Его выражение лица оставалось таким же нейтральным, будто бы и не способным на эмоции вовсе. А если Хельсинг его не уловил, значит, всё это действительно было ненастоящим. Обычной иллюзией из сна, где не действовали никакие законы логики. Тем не менее, двое Бобов, что стали в реальности врагами, некоторое время с неодобрением смотрели друг другу в глаза. Это могло продолжаться вечно, если бы Вампир не решился заговорить первым, что уже было для такого пассивного клона неестественным. — Как вижу, ты всё же понял, каково было мне. Надеюсь, ты наслаждаешься жизнью «жестокого упыря». Тебе уже никто не поможет. А ты будешь вот так страдать, если тебя атакуют ультрафиолетовым лучом. Или причинишь вред другим. Бедный Эль-Бобо, верно? — говорил он совершенно не своим тоном. — Замолчи, — голос вернулся к Хельсингу. — Ты не запугаешь меня. Слишком много говоришь. Если я сейчас умру, возможно, оно и к лучшему. А если же нет... Сделаю всё возможное, чтобы искупить это недоразумение. Что ж, те несколько секунд, что на меня падал ультрафиолет, были действительно мучительными. Не думаю, что даже ты испытал подобное на себе, — бесстрастно ответил Хельс. — Ну, в отличие от меня, ты уж наверняка выживешь. Снова доставишь Элю неприятности, — вдруг произошло нечто по-настоящему страшное: стоящий перед Хельсингом Вампир перевоплотился в Эль-Бобо, которого только что упомянул! — Да-да, именно мне. Сделаешь мне больно. Ударишь или укусишь. Убьёшь. Хельсинг, почему же ты такой жестокий вампир? Прошлый таким не был! — Грх... — всё, что он мог ответить — пустой рычащий звук. — Даже не пожалеешь меня! — и снова перевоплощение: теперь уже из опечаленного Эля в... Зомби с издевательской улыбкой. — Действительно мерзкая нечисть! У меня есть кумир — Перец. А что ты из себя представляешь, кроме источника проблем для всей команды? Только мне навредил со своей жаждой! Твой укус — ужасная вещь, фу. Зачем им вообще вампир в команде? — насмехался он. Хельсинг решил не отвечать. Всё происходящее не имело смысла. Специально подстраивалось, чтобы надавить на него. Заставить его вновь почувствовать себя виноватым во всех бедах. Но Хельс уже достаточно поплатился из-за нового механизма дрона. Ему бы хотелось проснуться и узнать, что происходит, но тело давно его не слушалось. Так ослабло после попадания ультрафиолета, что вот-вот Хельсинг мог скорее погибнуть, нежели очнуться и смотреться. Он понимал это, но не знал, что делать. Неприятная фигура наблюдала за ним, превращаясь то в одного Боба, то в другого, но состояние Хельсинга больше не менялось. Он разве что окидывал комнату взглядом, бессмысленно надеясь найти отсюда выход. Разумеется, у него бы не вышло, если бы его не спасли Революционеры. А всё вокруг продолжало тускнеть. Хельсингу не стоило поддаваться. Реагировать на происходящее. Проявлять эмоции. Злиться из-за высказываний этого существа, воплощающего его постоянное недовольство самим собой. Но, с другой стороны, значило ли это, что Хельс уже умирал и поэтому больше не реагировал ни на что вокруг? Ожидал чего-то, не двигался, искал спасение, но одновременно с этим больше ни на что не надеялся. Наверняка о нём просто забыли. Оставили гнить на фабрике до того момента, пока Диктор его не уничтожит. Неудивительно, ведь он был вампиром. В самом деле — явным источником сплошных неприятностей. Это странный сон действовал на Хельса, или он действительно задался вопросом: «Зачем им вообще вампир в команде?» Наверное, просто потому, что у них не хватило смелости его убить. «Тебя предупреждали. Сдавайся. Не усложняй им жизнь», — шептал голос на ухо, пока всё вокруг продолжало тускнеть и терять свои краски. Очевидно, Хельсинг боролся зря. Он бы уже никак не проснулся. Ему осталось только дождаться появления Диктора в реальной жизни и позволить ему кристаллизировать себя. Хельс почти уже сдался. Почти. Возможно, остались мгновения до того момента, как он мог бы окончательно распрощаться с этим жалким подобием жизни, именуемым вампиризмом. Он не желал поддаваться банальным высказываниям этого голоса, но вся обстановка давила на него. Тёмные цвета, заброшенный штаб, отсутствие тех самых, настоящих Революционеров, которые могли бы его поддержать... Стоп, разве в этот момент Хельсинг не подумал про Эль-Бобо? Конечно, нет. Он ни к кому не привязывался. Хельс уже почти закрыл глаза и позволил той самой боли взять над собой верх, уничтожить себя, но тут... Неожиданно всё вокруг вдруг начало меняться. Шепчущий на ухо силуэт исчез, будто бы и не существовал никогда. Мысли Хельсинга как упорядочились и не метались от одной к другой. Да и убежище преобразилось. По какой-то причине пропала вся та мрачность и ощущение заброшенности. Значило ли это, что Революционеры всё же пришли за ним?! Попытались спасти? Не бросили его только потому, что он стал вампиром? Звучало безумно, но теперь Хельс мог поклясться, что так и есть. Он ощутил подозрительную лёгкость. Что-то точно изменилось в нём же самом, но пока ещё он не понимал, что именно. Для этого нужно было проснуться, но пока у Хельсинга не получалось. Даже если его состояние улучшилось, очнуться столь стремительно он бы не смог. «Не бойся, Хельсинг... — послышался вдруг совсем иной голос. Иной тон. Более мягкий и добродушный. — Мы обязательно тебе поможем», — говорил он. Хельс мог поклясться, что слышал Эля! Почему же Эля, почему снова именно этого наивного и излишне оптимистичного клона... Быть может, Джеймс оказался в чём-то прав, когда предположил о привязанности Хельсинга к тореадору? О, о чём же он думал! Он должен был очнуться! Потянуться к этому голосу и оказаться в реальном мире, а не внутри этой жуткой и бессмысленной западни, где одно сменялось другим! Нет... Пока ещё это было бесполезно. Если Революционеры действительно пришли за ним, наверное, Хельсингу следовало довериться им и не перенапрягаться лишний раз. Именно это он советовал Эль-Бобо после инцидента с неконтролируемой жаждой. Не беспокоиться и ждать.***
— ... не бойся, Хельсинг. Мы обязательно тебе поможем! — говорил Эль, пытаясь поднять Хельсинга, чьи ожоги Шрам скорее залечил с помощью своего особого устройства. — И мы выберемся отсюда вместе. — Чш-ш, — прошипел лидер. — Не кричи. Не хватало ещё привлечь чьё-нибудь внимание. Не перенапрягайся. Боец, ты сможешь взять его? У тебя сил побольше, чем у Эль-Бобо. — Да запросто, — гордо заявил Боец и поднапрягся, чтобы взять Хельсинга на руки. — Вот так-то. Ну что, теперь обратно скорее? Не знаю, как мы пронесём его через потайной ход и найдём ли его теперь, после этой беготни по коридорам, но всё же. Лучше поторопиться, верно? — Разумеется. И будьте тише. Мы уже по пути сюда успели столкнуться с куклами. Тебе ещё повезло, что у тебя было достаточно сил, чтобы разбить их голыми руками, — припомнил Шрам боксёру. — В этот раз остаёмся незаметными. С Хельсингом это будет трудно, но всё же. Пока мы разбивали капсулу, уже могли кого-то привлечь. Так что пойдём. — В штабе я обязательно присмотрю за ним. Хельсинг столько обо мне заботился, а теперь и сам так... — Эль сдержался, чтобы не заплакать. — Это просто ужасно. Его ожоги были такими страшными. — Выплеснешь эмоции потом, Эль, — отчитал его Шрам. — Всё, молчим. Троим Революционерам и правда удалось добраться до изувеченного Хельсинга. Они подоспели как раз вовремя. Им очень повезло, что они отыскали нужную комнату, иначе тот бы погиб, и клоны бы его уже не спасли. Членам команды долго пришлось блуждать, скрываться от дронов и не шуметь. Один раз они наткнулись на нескольких кукол, но быстро с ними расправились: у них не было времени разбираться с препятствиями и приближать тем самым Хельсинга к верной смерти. Затем они постарались, чтобы разрушить капсулу, куда и попал Хельс. Шума было не избежать, но ничего другого клонам не оставалось. А когда тот оказался на свободе, Шрам незамедлительно использовал на нём исцеляющее устройство. И вот теперь Революционеры бежали прочь. «Только бы мы не наткнулись на Диктора, — надеялся Шрам. — Мы сможем справиться с дронами и куклами, одурачим их. Но вот с ним этот трюк не пройдёт. Здесь бы действительно пригодился острый слух вампира... Что ж, было бы неплохо справиться и без этого преимущества», — думал он, пока осматривался по сторонам и проверял, не преследуют ли Революционеров. При этом лидер очень жалел, что потайной ход находился слишком уж далеко от их местоположения. Ему пришлось серьёзно потрудиться, чтобы примерно запомнить дорогу, но длинный коридор, который никак не менялся, всё равно давил на Шрама. Заставлял его сомневаться в правильности направления, по которому Бобы бежали. К счастью, лидер попросту не позволял себе теряться и отклоняться от маршрута. Так они и бежали все втроём. Боец немного отставал от Шрама и Эль-Бобо. Неудивительно, ведь именно ему пришлось нести утерявшего сознание Хельсинга прямиком к потайному ходу. Он быстро устал, но ещё не совсем выбился из сил. «Чем раньше доберёмся, тем лучше! — думалось боксёру. — Но тут, кажется, ещё бежать и бежать...» — огорчённо подмечал он. Однако высказывать какое-либо недовольство было бы бессмысленно. От этого Революционеры не оказались бы возле нужного места мгновенно. Боец предпочёл отвлечься на Хельсинга. Из-за его бледной кожи с сероватым оттенком было трудно сказать, умер он или оставался жив. Конечно, если это было можно назвать жизнью. Похоже, только в штабе клоны и могли это узнать. Очнётся — ему повезло. Нет — они потеряли члена команды... Но больше всего беспокоился Эль-Бобо. Он никогда не видел Хельсинга таким. Даже когда тот почти сошёл с ума из-за неконтролируемой жажды, тореадору не было так страшно. Тогда он сам пострадал, но в итоге восстановился и теперь чувствовал себя отлично, позабыв про всякую слабость и растерянность. А вот Хельс... Эль ничего не мог сказать о его состоянии! Из-за вампиризма он давно уже был бледен и в состоянии сна в самом деле напоминал труп. Вдруг, вернувшись в штаб, Революционеры бы узнали, что опоздали, что не спасли его, и из-за новой функции дронов Хельсинг погиб? По-настоящему погиб... Он не считал вампиризм жизнью, но подлинная смерть была ещё хуже. После того, как тот столько раз заботился об Эль-Бобо, он не мог позволить случиться чему-то настолько ужасному! К сожалению, плакать сейчас было нельзя. Любой, даже самый незаметный шум, привлёк бы внимание дронов, кукол, а то и вовсе самого Диктора. Эль сдерживался из последних сил и старался поглядывать на Хельсинга как можно меньше, чтобы не видеть его в таком кошмарном состоянии. «Хоть бы он очнулся... Боец, будь поосторожнее. Не урони его и не навреди ему ещё сильнее», — мысленно умолял тореадор Бойца. Но тот не слышал, пусть и был осторожен без его советов. Почему-то сейчас всегда оптимистичный Эль боялся и не переставал ожидать момента, когда на Революционеров нападут. Дроны, куклы или сам Диктор — неважно. Его просто не покидало ощущение чего-то плохого. Весь оптимизм разбился на осколки, когда Эль-Бобо увидел Хельсинга в капсуле. Это было страшно... Так страшно, что все эмоции словно притупились. «Кажется, мы почти у цели, — прошептал вдруг Шрам. — Если повезёт, доберёмся до потайного хода без происшествий», — тихо подметил он в надежде, что всё обойдётся. Но, конечно же, именно в этот момент, когда в сердцах клонов появилась лёгкая надежда, всё должно было разрушиться в одно мгновение. Всем троим пришлось остановиться. Из-за угла вышла парочка кукол. Они совсем не выглядели страшно, но могли доложить Диктору о незваных гостях на фабрике. Или вовсе поймать недостаточно внимательных Бобов. Эль приготовил шпагу, а Шрам — пушку. «Беги, быстрее. До потайного хода уже недалеко. Поверни и потом беги прямо до самого конца. Сейчас же», — приказал лидер Бойцу, который держал Хельсинга. Он уверенно кивнул и ринулся прочь. Шрам и Эль ещё могли сами разобраться с этой неприятной преградой на пути. Медлительность и неповоротливость кукол была им на руку. Эль-Бобо побежал на одну, а Шрам принялся стрелять в другую. Роботы с их пустыми выражениями лиц медленно отходили в стороны, но не имели никакой возможности быстро увернуться от атак, как небольшие дроны, обладающие высокой скоростью. Эль замахнулся шпагой и успешно лишил куклу руки. В это же время КБ несколько раз выстрелил и попал прямо в центр своего «противника». Очевидно, мощные лучи задели важные механизмы внутри робота. Он замер на месте и в тот же миг повалился на землю, заискрившись. Да и Эль-Бобо не отставал: снова и снова ударял по кукле шпагой, всячески стараясь хорошенько задеть её. Шрам едва узнавал того добродушного Эля в битве! Всё закончилось тем, что тореадор вновь замахнулся и сильным ударом отрезал кукле голову, пока та тщетно пыталась отойти в сторону. Как и прошлая, она с грохотом упала на пол. Бобы позволили себе немного отдышаться и только потом убедились, что уничтоженные роботы больше не поднимутся. Что ж, это было просто. Куклы никогда не являлись для Революционеров серьёзным препятствием, только если Диктор не прописал им новые функции. Теперь проблема заключалась в том, что шум от их драки мог привлечь учёного. «Давай, нам лучше поторопиться. Думаю, Боец уже добрался до потайного хода вместе с Хельсингом. Поспешим за ним», — всё так же шёпотом скомандовал Шрам. Эль-Бобо закивал головой, а потом вдвоём клоны побежали прочь. На миг тореадор обернулся. Нет, за ними никто не следовал. Всё было в порядке. Сильнее беспокоиться следовало за Хельсинга. Боец всё ждал Эля и Шрама. А Хельсинг так и не просыпался. «Ну же, очнёшься ты или нет? Они там из-за тебя жизнью рискуют, а ты... — боксёр выдохнул, чтобы не злиться на Хельса за то, в чём он никак не был виноват. — Просто просыпайся. Не знаю, как там у вампиров устроена потеря сознания, но не станешь же ты впадать в спячку на сотни лет? Если ты вообще просто спишь, а не мёртв», — взволнованно размышлял он. Стоять в тесном помещении с Хельсингом на руках было трудно, и Боец почти не шевелился. Только ждал и ждал, не прекращая нервничать... Пока металлическая пластина не начала двигаться! Боксёр понадеялся, что Шрам и Эль прибыли, но вместе с тем приготовился к битве. К счастью для них с Хельсингом, это в самом деле оказались Революционеры. Боец облегчённо выдохнул. — Ну как он? — тут же спросил обеспокоенный Эль. — Не проснулся? — Как видишь, нет, — тот взглянул на Хельса. — Я уверен, что всё будет в порядке. Пойдём скорее в штаб, — заявил Шрам. Боксёр побрёл вперёд первым. Шрам за ним. А уже Эль-Бобо замыкал ряд. Он так хотел, чтобы всё наладилось...***
В укрытии их с нетерпением ждали. Некоторые клоны проснулись из-за возни в штабе. Джеймсу пришлось рассказывать им о произошедшем. О тренировке, о собственной глупости, о том, как ему не удалось спасти Хельсинга... Почему-то никто не винил агента, но сам он ощущал огромную ответственность за случившееся. Если бы он только промолчал в тот злосчастный момент, этого бы не случилось. Но теперь агент ожидал чуда вместе с остальными, кто сейчас находился в комнате собраний: Пустынным и Перцем. Первый проснулся, когда Шрам позвал на задание Бойца, и дальше уснуть уже не мог. Второго разбудили переговоры клонов. А узнав о случившемся с Хельсингом, Перец тоже утерял всякое желание спать. В отличие от них, Шизо предпочёл остаться в комнате и не ввязываться в это. А Зомби спал столь крепко, что его не удалось потревожить даже с помощью переговоров. Но теперь клоны обсуждали происходящее между собой. — И всё же я волнуюсь, — чуть сдавленно говорил Пустынный. — Вдруг Хельсинг погиб? И больше никогда не вернётся к нам... Это было бы ужасно. Намного хуже, чем стать вампиром, ведь так? — Разумеется, — отстранённо ответил Джеймс. — Он не должен погибнуть. Я старался сделать всё, чтобы дрон больше не посмел ему навредить. Но если после случившегося Шрам решит, что я больше не подхожу на роль главного помощника, я пойму. Я действительно облажался во время тренировки, и всё это случилось из-за меня. По крайней мере, я так думаю. Я должен быть всегда сосредоточен и собран. Никаких странных предположений. — И всё же, что именно ты сказал Хельсингу? Ты упомянул какую-то глупость, что-то там, что ему показалось неприятным, но всё же, что это? Оскорбил за вампиризм? — поинтересовался Перец. — Так ли это важно? Я просто сглупил, пока разговаривал с ним про Эль-Бобо. Подумал, что Хельсинг привязался к нему, а потом сказал нечто глупое, что разозлило его. Это было моей ошибкой. Мне не стоило влезать в жизнь Хельсинга настолько глубоко и выяснять, как и к кому он относится. Если он не привязывается, это его дело. Мне стоит думать о деле, а не о таких мелочах, вот и всё, — агент так и не стал подробно рассказывать о случившемся. Всегда он пытался раскрыть тайны, но на этот раз предпочёл заиметь собственную... — Ладно, ладно, как скажешь. Как же ты любишь загадки, — усмехнулся Острый. — Впрочем, если уж ты... Хм? — не успел он закончить фразу, как услышал подозрительный звук, напоминающий шаги. Он доносился со стороны входа! Похоже, Революционеры вернулись. — Ты тоже услышал? Это, наверное, Шрам, Эль и Боец. Пойдём, узнаем, как они! — с лёгким энтузиазмом произнёс Пустынный, несмотря на страх. Все трое побежали в сторону входа и не ошиблись. Троица Бобов вернулась! И Боец нёс на руках Хельсинга, который остался без сознания... Джеймс отвёл взгляд, всё ещё стыдясь того, что натворил. Пустынный ужаснулся и чуть было не отпрыгнул назад от испуга. Выражение лица Перца и вовсе было трудно описать. В нём словно перемешались все одновременно реакции, которые могли только появиться при виде Хельса: испуг, жалость, злость, отвращение... Острый и сам не знал, что испытывает. Но расспросить о состоянии Хельсинга у взволнованных клонов не вышло. «Разойдитесь. Нам нужно положить его в комнату и там отслеживать его состояние», — заявил Шрам. Все расступились, и под руководством лидера другие два клона также прошли вперёд. Боец уложил Хельсинга на кровать в их с Перцем комнате. «Теперь ты можешь идти. Дальше я сам разберусь», — твёрдо скомандовал Шрам. Тот пожал плечами и удалился. Спорить с лидером сейчас было бесполезно, да и не то чтобы боксёру этого хотелось. Он выполнил свою часть на миссии и теперь был свободен. Дальше судьба Хельсинга лежала на других. Он бы здесь ничем не помог. Боец направился в комнату и, конечно, встретил по пути Джеймса, Перца и Пустынного. Лучшего друга он позвал с собой: «Пойдём. Нам сейчас лучне не вмешиваться. Могу рассказать, как всё прошло». Так они и удалились. И раз уж Шрам не желал видеть рядом с Хельсингом посторонних, Джеймсу тоже пришлось уйти к себе. Ждать и надеяться, что всё обойдётся. Притворяться перед командой, что он в порядке, и переживать всё внутри. Только у Перца не было выбора: он делил комнату с Хельсингом. Что бы ни сказал Шрам, он мог вернуться только туда. Так он и поступил. Шрам и Эль-Бобо всё ещё находились в комнате, рассматривали Хельса так внимательно, что это даже пугало. Ожидали хотя бы крошечного знака с его стороны. Острый снял лишнюю одежду и улёгся на свою кровать, чтобы не привлекать внимание. Тем более у него ещё был шанс немного вздремнуть. Да и наверняка лидер отчитал бы его и за самый тихий звук. Революционеры всегда любили сваливать вину на него, но после спасения Боба в одиночку Перец не желал больше слышать, что он где-то провинился. Он закрыл глаза и постарался не обращать внимания на обеспокоенных членов команды. «Хельсинг очнётся, и всё будет хорошо!» — мысленно твердил он, но в то же время... боялся ничуть не меньше остальных. А в итоге комнату покинул и Шрам. Эль-Бобо убедил его, что сам присмотрит за Хельсингом, как тот в своё время присматривал за ним. Перец задремал, но если бы продолжил бодрствовать, наверняка не удержался бы от шутки в адрес тореадора и подметил, что эти двое проводят вместе слишком много времени. Но Эля это не беспокоило. Он поглаживал Хельса по волосам, добродушно улыбался и до последнего верил, что всё обойдётся. Поверить в то, что тот погиб, было бы высшим проявлением жестокости. Вот так заранее похоронить того, кто наверняка неторопливо восстанавливался, чтобы обрадовать всех моментом, когда откроет глаза? Ни за что! Эль-Бобо глубоко вздохнул и ощутил, как глаза начинают слезиться. «Хельсинг... Если ты всё же очнёшься, будешь ценить жизнь даже в виде вампира? Пожалуйста...» — шёпотом упрашивал он. И тут... Хельсинг вдруг пошевелился! Эль замер от испуга и удивления. Несмотря на все мольбы, он никак не ожидал, что именно в этот момент, после его искренней просьбы, тот попытается очнуться. И если Хельс шевелился, значит, он всё же был жив. Эта мысль и то, как прямо сейчас он старался проснуться, смела прочь весь негатив, который чуть было не поглотил Эль-Бобо. Снова он заплакал, но теперь уже от радости. И тогда же Хельсинга наконец приоткрыл всё те же ледяные глаза. Тореадор немедленно собрался. Он должен был внимательно выслушать друга, если тот попросит что-нибудь! Или позвать Шрама, чтобы проверил его. Достаточно слёз и переживаний. Чтобы помочь другу, следовало обладать не только оптимизмом, но и ответственностью! Наверняка Хельсинг бы сказал именно это. — Эль, это ты? — едва слышно прохрипел Хельс, из-за чего Эль едва разобрал его слова. — Да, это я. Хельсинг, как ты себя чувствуешь? Тебе плохо? Если да, я могу позвать Шрама, и он тебя осмотрит, — заверил его тореадор. — Грх... Ничего. Лучше, чем в тот... момент, — сбивчиво и медленно произносил Хельсинг. — Похоже, теперь дроны имеют в себе ультрафиолетовые лучи. А это... — он прервался и немного покашлял. — Это проблема. Я плохо помню, что произошло. Меня попытались сжечь, а затем... Всё, темнота. Только странные сны. Всё то же осуждения и недовольство... Но я решил, что не буду этому поддаваться. А то иначе и умереть бы мог. — Н-но теперь всё хорошо! Дрон телепортировал тебя на фабрику, но мы тебя спасли. Пришлось повозиться, но теперь ты здесь, — Эль-Бобо осторожно обнял его, при этом не сдерживая слёзы. — Я очень рад, что ты в порядке. П-пожалуйста, постарайся ценить жизнь после этого случая! Даже вампирскую. Она ведь не так... Не так уж и ужасна. Если ты вот так позволишь себе умереть, то я... — он не закончил из-за всхлипов и едва не перешёл к рыданию, но Хельсинг вовремя приобнял его в ответ, чтобы успокоить. Да и будить Перца совсем не хотелось. — Не переживай. Я вот-вот оправлюсь и буду ценить то, что имею. Только бы сейчас... прийти в норму. Тело всё ещё болит, будто до сих пор в ожогах, — всё так же хрипло признался он. — Ты оправишься. Правда-правда оправишься, — обещал Эль, но почему-то всё ещё боялся. Да и сам Хельсинг тоже беспокоился. Конечно, всё осталось позади. Сначала Джеймс разгромил дронов, а потом его вызволили с фабрики. Устройство Шрама избавило его от ожогов. А вампиризм бы наверняка позволил Хельсу восстановиться быстрее. Эль-Бобо мог не волноваться за него. Однако двое клонов до сих пор обнимались. И именно это пугало Хельсинга больше, чем неприятный сон или возможность погибнуть в тот ужасный момент. Ему снова вспомнились слова Джеймса. О том, что они с Эль-Бобо сблизились и что Хельс дорожил им сильнее, чем кем-либо другим. И пусть он строго заверил агента, что ни к кому не привязывается, теперь в его душу прокрались сомнения. Очевидно, он бы не позволил никому другому обнимать себя. И не поступил бы с этим человеком так же в ответ. В голове остался лишь один вопрос, который не побеспокоил бы других, но который почему-то ужасал Хельсинга. «Неужели я и в самом деле... привязался к нему?»***
Страх, боль, риск, а потом и радость — столько всего испытали Революционеры, когда Диктору почти удалось избавиться от одного из Бобов. Кто бы мог продумать, что сожжённый вампир продержится до последнего, пока они не окажутся в BobSoc, чтобы спасти его... Испорченные куклы и разбитая капсула — вот что увидел учёный вместо клона. К сожалению, не спать ночами он не мог, иначе бы сошёл с ума, а до этого напортачил в документах и во время экспериментов. Но этот вампир!.. Конечно же, он выбирался ночью, и только ночью камеры имели возможность засечь его, сжечь и перенести сюда. У Диктора совсем не было времени на беглецов. Но что он мог сделать? Лично пойти к ним и уничтожить? Нет, даже с защитой от атак было слишком рискованно выступать одному против множества Бобов. Но, пока учёный продолжал бессмысленно надеяться, что они попадутся сами, их команда становилась лишь сильнее. Её разрушение казалось самым надёжным вариантом. Да только как Диктор бы воплотил идею в жизнь? Если бы клоны разом зашли в проекцию, ему бы не составило труда перебить их по одиночке или всех сразу. А прошлый замысел натравить их друг на друга с помощью вампира не удался. Поэтому учёному снова вспомнился Перец. Почти идеальный кандидат для того, чтобы уничтожить команду изнутри. Любой новичок не играл для Бобов столь важной роли, как тот, кто находился среди них уже давно и показывал себя с самых разных сторон. Учитывая его мерзкий характер, в основном отрицательных... Странно, что из-за собственной агрессии он не избавился от нового вампира или не заставил его избавиться от кого-то другого. Диктор улыбнулся. Нет, он не мог просто взять и натолкнуть Острого на иной путь. Как и не мог заставить Революционеров возненавидеть его, чтобы он ответил им тем же. Но и ещё один Боб с таким же характером не казался хорошей идеей. Даже если бы Диктор сделал его похожим на Перца, он бы не привык к Бобам и ничего от них не ждал. Никакого сильного стремления избавиться от них бы не приобрёл. К тому же... Именно у Перца был огромный потенциал. Наверняка он не подозревал о силе, что крылась внутри него. Конечно. Как ничтожные клоны могли узнать о том, что в каждом скрыта способность? В ком-то более мощная, а в ком-то незначительная. Впрочем, сколько бы Диктор ни размышлял над этим, у него бы не вышло подчинить Острого себе. Оставалось разве что создать кого-то другого и сразу же внушить ему об обязанности помогать, как он сделал с Флэшем. Но тот подвёл. Новый помощник должен был во всём от него отличаться. Так каким же его стоило сделать? И какую способность выбрать?..