***
— ... спасибо, что смогли собраться в такое время, — поблагодарил Шрам остатки команды во время очередного собрания, не совсем обычного. Это было второе собрание за день и проводилось поздним вечером. — Возможно, вы не понимаете, зачем было собирать всех снова, если мы могли обсудить всё ещё утром, но я... Мы с Хельсингом немного побеседовали и решили, что кое о чём стоит поговорить отдельно. А именно о дальнейшем спасении клонов. — Так мы всё-таки продолжим их спасать? — несколько удивился Эль-Бобо. — А если мы и с новыми членами команды снова проиграем? Ну, в смысле... Этого не должно произойти, но, как оказалось, Диктора так просто не одолеешь, — звучало довольно пессимистично для всегда позитивного тореадора, но после жестокого проигрыша он ничего не мог с собой поделать — боялся, что и следующая Революция так же провалится. — Не беспокойся, Эль, — сдержанно улыбнулся ему Хельсинг. — Мы со всем справимся. Думаю, тебе уж точно нельзя терять свой оптимизм. Если ты так сильно переживаешь, то можешь пойти и отдохнуть. Никто не заставляет тебя находиться на собрании после того, как у тебя выпили кровь, — заверил он и попытался поддержать тореадора, как в своё время тот делал сам. — О, ничего, я в порядке! Всё равно совсем скоро я лягу спать, так что... — Ладно, — прервал его Зомби. — Так что там с клонами? Кого спасать? Мы с подготовкой к Революции явно пропустили кого-то. — Зомби, проявляй уважение, — отчитал его Шрам. — Что же касается клонов... Верно, мы уже пропустили того, которого пытали электрическим током. Совсем скоро пройдёт эксперимент с Бобом в космосе. Но мы с Хельсингом вновь убедились, что никак не сможем спасти такого клона. У нас нет никакой возможности выжить в космосе. Но мне хотелось бы услышать ваше мнение о следующих двух: том, которого станут пытать громкими звуками, и том, что протестирует автомобили. Второго спасти проще, но куда дольше ждать, хотя нам нужны новые участники как можно скорее. А вот первый... Из-за громкого шума мы можем оглохнуть и сами. Однако если постараемся подоспеть — например, выйдем ещё ночью, до начала опыта — то всё может получиться. Однако для нас вредно так мало спать. Особенно сейчас, когда нас так мало, а в укрытии Хельсинг, которому требуется кровь. Прости, Хельсинг, но это так. — Не понимаю, в чём проблема, — отстранённо ответил Зомби. — Пусть Хельсинг отправится один. Ему спать вообще не надо. Он так может хоть почти каждого спасти, если уж декорации не совсем жёсткие, вроде космоса, разве нет? Он вообще вампир. Справится один. Если уж даже Перец справился... — резко он замолчал. — Простите, забыл. Да, да, мы стараемся упоминать его как можно реже. Вспомнил. — На самом деле твоя идея может сработать, — подметил Хельсинг и задумался. — Я могу выйти ночью и дожидаться начала опыта, как действительно делал Перец. А потом схватить клона и быстро бежать. Главное, чтобы дрон Диктора не успел нацелиться на меня и чтобы я вернулся до рассвета. Иначе выбраться я не смогу, а клон, которого я попытаюсь спасти, вряд ли поможет и лишь умрёт вместо со мной. К счастью, сейчас рассветает куда позже. Учитывая то, что Диктор ставит опыты рано, у меня есть шанс. Если же пойму, что время на исходе, придётся отступить. Но лучше попытаться, чем и вовсе позабыть о спасении, — разъяснил он. — А ты точно справишься? — удивился слегка оживлённый Эль-Бобо. — Я бы очень хотел, чтобы ты спас Боба! Тогда... Тогда ты точно докажешь команде, что на многое способен. И сделаешь это не таким жестоким способом, как Перец! — он опомнился и поглядел на Зомби. — Ну то есть он и тебя спас, а это не было жестоко... Но он тогда даже не сказал нам, что уйдёт... Ладно, извини, я не хотел принижать ту его заслугу. Впрочем, мы слишком много о нём говорим. Это всё не так уж и важно... — Да, так и есть, — на удивление холодно для себя произнёс Зомби. — Хотя кое-что мне интересно. Мы ведь не знаем, что в итоге с ним случилось. Он... Ну, не представляет ли он для нас опасность? Конечно, у нас множество пушек, а ещё все эти штуки, которые превращают в кристаллы и обратно, но всё же! Перец всё-таки... — он решил не напоминать о смерти Джеймса открыто и нервно посмеялся. — Э-хе-хе, в общем, совершил кое-что ужасное во время Революции. — Теперь одна трость ему не поможет, — грозно заявил Шрам. — Мы с ним справимся. — Хорошо, хорошо! Я просто спросил. Значит, Хельсинг пойдёт за этим клоном, которого Диктор попробует оглушить? — уточнил он. — Шрам, ты согласен отправить меня на эту миссию в одиночку? — Только если ты пообещаешь, что точно выберешься оттуда живым, и не будешь рисковать, если почувствуешь серьёзную угрозу для жизни, — высказался лидер. — Я обещаю. Я буду очень внимательным и не позволю себе погибнуть. На этом разговор закончился. Шрам направился в свою комнату. Да и Зомби, который всем своим видом демонстрировал, что больше не желает ни с кем общаться, побрёл к себе. Эль-Бобо же остался с Хельсингом наедине. Они провожали уходящих взглядом. После изгнания Перца Зомби чувствовал себя очень странно и, похоже, даже пусто. Ещё бы! Его кумир оказался подлым эгоистом, который посмел с лёгкостью ослушаться лидера и пойти против него. Он убил Джеймса, ранил самого Зомби, вступил в драку с Хельсингом, а потом исчез... Никто бы не хотел оказаться в столь печальной ситуации, и он не был исключением. К сожалению, помочь ему никто не мог. Даже Эль не поддерживал. Не потому, что не хотел. Но и он сильно переживал из-за случившегося. Сейчас ему самому требовалась помощь. Возможно, со стороны Хельсинга... Но оба по-прежнему разговаривали друг с другом не так много, как хотелось бы. Как это было раньше. Вот и сейчас они остались один на один, глядели друг другу в глаза, думали, как можно было бы завязать диалог, но при этом продолжали молчать и надеяться, что будущий собеседник начнёт первым. Хельс никогда не умел с лёгкостью завязывать разговор, а Эль беспокоился о его собственных мыслях. Размышлял ли он о том, насколько вкусна кровь тореадора, которую он недавно выпил? Хотел ли ещё? Смотрел ли на него только для того, чтобы подольше побыть наедине с любимой жертвой? И как только Эль-Бобо мог отзываться о Хельсинге столь чудовищно и жестоко... Раньше он только и делал, что переубеждал этого клона и не позволял ему видеть в себе гадкого монстра! После Революции он стал сам не свой. Меньше разговаривал, меньше излучал оптимизм, меньше интересовался делами команды. Постоянно чего-то боялся. Вспоминал пугающее признание Хельсинга и никак не мог выбросить его из головы, несмотря на то, что тот не делал ничего плохого. Заставлял себя вернуться к позитивному мышлению, но ничего не получалось. Как и Зомби, Эль чувствовал себя пустым. Весь его оптимизм угасал, и даже вид Хельса не спасал ситуацию. Эль-Бобо хотел, очень хотел снова радоваться, как раньше. Быть уверенным в том, что всё пройдёт хорошо. Что они справятся и заживут хорошо! Но Пустынный, Боец, Шизо и Джеймс погибли. Перца изгнали, и никто больше не знал, что с ним случилось. Хельсинг напугал его своим признанием. Всё указывало на то, что ничего хорошего в жизни больше не происходит. «Эль, — вдруг вернул его в реальный мир голос Хельсинга. — Даже я вижу, как ты переживаешь. Не бойся. Прости, я не силён в поддержке. И я знаю, что теперь ты можешь бояться как меня, так и всего происходящего. Но мы проберёмся через всё, если будем работать и не позволим эмоциям взять верх. Прости, что напоминаю, но вспомни, почему Перец убил Джеймса. Потому что утерял контроль над собой. Из-за ярости не послушал Шрама. И если мы тоже поддадимся эмоциям вместо того, чтобы действовать, работать, размышлять над планами и искать пути, благодаря которым мы выберемся из этого кошмарного положения, мы никогда и ничего не добьёмся. Навечно застрянем в этом положении. Так мы можем и погибнуть. Но ведь ты не допустишь этого, не так ли?» — задал он вопрос. Тореадор призадумался ненадолго. Хельсинг не говорил ничего плохого. И никак не хотел ему навредить, как и раньше, когда сожалел о каждом моменте, когда как-то задел его. Эль-Бобо всегда поддерживал его и не позволял Хельсу впасть в отчаяние, а теперь он отплачивал тем же. Совсем недавно он был крайне осторожен, выпивая кровь Эля. И сейчас он продолжал сохранять внимательность. Подбирать правильные слова. Тореадор успел невольно постыдиться тому, что своим пессимизмом вынудил Хельсинга подыскивать их. Тот совсем к такому не привык! И всё же... Он постарался, как в своё время Эль-Бобо старался для него. И поэтому он не мог больше сомневаться. Хельс оставался замечательным другом. Поддерживал в трудную минуту, делал всё, чтобы Эль не страдал, наконец принял их крепкую дружбу... Эль-Бобо не мог разрушить её из-за собственного пессимизма и страхов. Хельсингу-вампиру так понравилась его кровь? Ничего страшного. Он даже не пытался выпить больше необходимого. Не издевался над тореадором. Не обвинял его в страхах. Вновь готов был взять вину на себя, несмотря на то, что это Эль сглупил и показал себя слабым! Но теперь он наконец собрался. Верно, Революция провалилась. Многие погибли. Перца изгнали. Но Шрам готов был двигаться дальше. Зомби ещё мог восстановиться после потери кумира. И, конечно же, Хельсинг намеревался спасти клона из проекции. Понимая всё это, разве Эль мог заставить себя и дальше отчаиваться, особенно если Хельс искренне старался его поддержать? Никогда! Он действительно должен был работать, а не унывать. «Спасибо! — второй раз за день Эль поблагодарил Хельсинга, и теперь куда более искренне и оживлённо, чем до этого. — Спасибо тебе. Это именно то, что мне было нужно. Ты прав. Нельзя вот так легко расстраиваться. Нужно стараться и дальше. Может быть, тогда мы даже сможем вернуть погибших. Это звучит слишком хорошо. Наверное, почти невозможно. Но мы не узнаем, если не попробуем, да? — в ответ на его вопрос Хельс тихо кивнул. — Верно. Вот увидишь: я буду очень много работать! В самом деле, нельзя только мечтать, а как доходит до дела, вечно попадать в беду. Я справлюсь, вот увидишь. Могу хоть помочь тебе в твоей миссии! Я... — он хотел сказать что-то ещё, но слабость напомнила о себе, и Эль схватился за голову. — Ладно, возможно, сегодня я всё же не смогу так усердствовать. Ну ничего. Потом у меня всё получится!» Эль-Бобо удалился. Похоже, маленький разговор заставил его взбодриться и вновь поверить в то, что не всё потеряно. Хельсинг поглядывал на него. Он не мог точно сказать, что тореадор окончательно пришёл в себя. Но его тон говорил о том, что всё начало возвращаться в норму. Хельсу тоже хотелось бы верить, что всё наладится. Что Эль прекратит унывать. Конечно, брать его с собой на опасную миссию ночью было слишком рискованно, но энтузиазм со стороны Эль-Бобо взбодрил и самого Хельсинга. Им обоим не стоило и дальше беспокоиться, отстраняться друг от друга. Не то чтобы Хельсу хотелось сближаться ещё больше допустимого, но и сторониться Эля также не следовало. Вернуться к тому уровню отношений, что был между ними до Революции и его признания. Только этого ему и хотелось. Однако при этом нельзя было забывать и о намеченной миссии. До неё оставалось ещё много времени, но Хельсинг пообещал справиться в одиночку и не пострадать. Для этого он должен был тщательно подготовиться...***
Важный день настал. За всё это время не произошло ничего значимого. Почему-то Хельсинга несколько пугало полное отсутствие важных событий. К счастью для него же, он старался не придавать этому большого значения. Верно, ничего особенного не случалось: Бобы медленно приходили в себя после Революции. Но спасение клона всё могло изменить! Члены команды сильно ослабли из-за того, как часто Хельсинг выпивал их кровь, пусть и в малом количестве. Появление нового Революционера ещё могло улучшить ситуацию. И вот глубокой ночью, выпив до этого кровь Зомби, Хельс собирался на миссию. Он не стал тревожить Шрама. Ещё вечером они обсудили всё необходимое. Что он возьмёт с собой, как будет действовать в случае опасности, как объяснит клону, что происходит, если спасение пройдёт успешно... Лидер надеялся на него. Хельсинг не смел подвести! Конечно, он серьёзно рисковал. Если бы дрон вновь посветил на него ультрафиолетовым лучом или если бы Хельс опоздал и не вернулся до рассвета, его жизнь бы жестоко оборвалась. И всё же, появление новичка могло как взбодрить остальных членов команды, так и помочь ему самому, ведь в команде бы появился ещё один Боб, у которого он бы пил кровь. Не слишком приятное преимущество, но сейчас Хельсинг радовался уже такому. Впрочем, теперь, когда рядом никого не было, он не скрывал свой страх. Боялся опоздать. Выйти с клоном слишком поздно и сгореть на солнце. Опоздай он — пришлось бы отправлять того в одиночку, а самому прятаться в коридорах фабрики, дожидаясь вечера, и только потом бежать. Но это было слишком опасно... С этой мыслью Хельсинг покинул штаб и ринулся к фабрике. Он не использовал сверхскорость, но и без неё двигался достаточно быстро. Зачем-то Хельс стремился запомнить каждую мелочь на пути: будто бы намеревался в будущем пройти назад абсолютно той же дорогой, чтобы не пострадать. Он действительно не желал беспокоить команду... Вновь заставлять их страдать из-за него. Хельсинг давно превратился в нечисть и почти не мог помочь тем, кто так в нём нуждался. И вот теперь у него появился настоящий шанс показать себя. Не так жестоко и безрассудно, как это делал Перец, а сдержанно и в соответствии с планом. Конечно, если бы солнце сейчас поднималось так же рано, как и в прошлом, у Хельсинга бы ничего не вышло. Но теперь рассветало позже, и он очень хотел воспользоваться такой приятной для себя возможностью. Уже совсем скоро Хельсинг прятался внутри потайного хода, выжидая начала эксперимента. На всякий случай он запомнил примерное расстояние до развилки. По другому пути он бы выбрался в коридор. Если бы что-то пошло не так, и ему пришлось остаться на фабрике, Хельс знал, где скрываться. Наверное, Эль-Бобо посчитал бы его пессимизм глупым, но он всего лишь предпочитал просчитывать все варианты и быть готовым ко всему. К тому же, несмотря на дружбу с тореадором, Хельсинг и не должен был всюду повторять за ним и пользоваться его мировоззрением для принятия решений. Наоборот, если уж Эль задумался о том, чтобы стать более сосредоточенным и сильным, это бы только помогло ему. Хельс уважал Эль-Бобо. Надеялся, что он достигнет поставленной цели. Но сам не мог так рисковать, используя на миссии бесконечный, порой даже абсурдный оптимизм. Невольно он представил, что бы случилось при проваленной миссии, не просчитай он все возможные ходы. Беспокойно бегал бы по проекции или отбивался от атакующих дронов, но никак не мог убежать и спрятаться. Вернуться в штаб... В итоге бы на улице рассвело, а Хельсингу пришлось бы остаться в BobSoc, и почти весь день скрываться от Диктора, дронов и кукол. И всё из-за того, что он мог бы оказаться слишком оптимистичным и наивно понадеяться, что миссия пройдёт превосходно. К счастью для него же, Хельс никогда так не поступал и никогда не рассуждал, подобно ребёнку. «Я должен справиться, — твердил он себе. — А если не выйдет — бежать прочь как можно скорее. Пара мгновений под солнцем, и я уже погибну. Конечно, сейчас команде будет даже лучше без вампира, но Шрам наверняка не обрадуется моей смерти», — предполагал он. С этими размышлениями Хельсинг выжидал начала опыта. Высчитывал секунды, чтобы определить, сколько прошло времени и не настала ли для него пора возвращаться назад, отказавшись от миссии. Мысленно разговаривал с самим собой. Предполагал, чем же занят Диктор, но надеялся, что совсем скоро проекция включится, а он увидит нового клона, которого всеми силами попытается спасти. Уничтожит дрона пушкой, если потребуется. Но он не подозревал, что теперь главную угрозу для него представляли вовсе не камеры и даже не сам Диктор, который либо проводил опыты и работал с документами в кабинете, либо бродил по коридорам. Все они не побоялись бы навредить Хельсингу, но совсем скоро у него мог появиться совершенно новый враг. Тот самый клон, который был изгнан из команды и открыл в себе новую огромную силу. Перец... Диктор позволил ему оставаться на фабрике лишь потому, что на улице новый помощник легко мог погибнуть, да и Революционеры бы не приняли его назад. Это не помешало ему запрограммировать дронов на усиленное наблюдение за Перцем. Открыв в себе огненную силу, он мог вытворить что угодно. Как и пойти против самого Диктора. Долгое время они были врагами, и он бы не удивился, если бы Острый, смеясь, начал использовать пламя против него. Попытался бы победить в одиночку, чтобы похвастаться... Учёный не смел допускать ничего подобного. Конечно, он позволил Перцу жить в маленькой комнатке, разрешил ему питаться хорошей едой с фабрики и следил за тем, чтобы он контролировал свою способность. Но это совсем не значило, что Диктор полностью ему доверял. Как наверняка и сам Перец не доверял ему. Он не боялся жалкого клона. Но при этом знал, что недооценивать кого-то со столь огромными силами — попросту глупо. Диктор бы убил его, если бы понадобилось, но сейчас ограничивался лишь попытками показать Перцу, кто здесь главный. За все эти дни тот ни разу не попытался противостоять учёному, но это ни о чём не говорило. Возможность того, что Острый подчинился ему, вряд ли была даже равна тому, что он лгал и раздумывал над собственными планами, о которых Диктор не знал. Контролировать трусливого и растерянного Флэша было куда проще. Никакая скорость не помогла ему спастись и в тот момент, когда Революционеры раскрыли его. Диктор не боялся поиздеваться над неудачливым помощником. А теперь же нашёл нового. Более жестокого, смелого и сильного. Но всё такого же внушаемого... Диктор разбудил его рано, незадолго до нового эксперимента. — Сейчас же поднимайся, — холодно приказал он без капли дружелюбия. — Хм. Неужели я правда так нужен тебе в кабинете? Что я там забыл? — устало жаловался Перец, который явно желал поспать подольше. — Если ты забыл, сегодня новый опыт. Одна из немногих возможностей для тебя же справиться с твоими бывшими друзьями. Думаешь, если они не отправились за клоном в космос, то не придут на жалкий концерт? Лучше соберись. Как я и сказал, мне нужны их кристаллы. Так что не забывай, что теперь ты работаешь на меня, — напомнил учёный. — Ладно, ладно, — с этими словами Перец нехотя поднялся с кровати, надел комбинезон с любимой шляпой и обулся. — Что ж, пошли. Если кто-то из этих идиотов объявится сегодня, наконец-то я смогу отомстить им, — он злобно усмехнулся. После короткого спора они направились к кабинету вместе. Там Диктор поудобнее устроился на своём месте за столом, прямо перед панелью управления и большим экраном. Перцу оставалось разве что встать неподалёку от выхода в проекцию. Если бы Революционеры объявились, он бы незамедлительно ринулся туда и показал им, на что способен теперь. Он знал, что они больше не посмеют недооценивать его. Иначе будут убиты... Всё же команда пожелала видеть в Перце монстра, воплощение зла. И раз уж все его попытки доказать обратное оказались безуспешны, он готов был стать тем самым злом. Сжечь их и понаблюдать, как они просят его остановиться. Плачут и говорят, что ошибались. Что Острый далеко не бесполезен. Что он на многое способен и справляется с заданиями даже лучше, чем отвратительный вампир или эгоистичный лидер! В то же время Перец поглядывал на Диктора, который настраивал проекцию. Создал внутри просторный концертный зал, сцену, на которой разместил фортепиано, а потом с помощью металлической клешни усадил за музыкальный инструмент клона. Как ни странно, тот очень быстро очнулся и сразу принялся играть. Похоже, Диктор изначально успел что-то внушить ему, и всё происходящее казалось Бобу естественным. Впрочем, Перца он не интересовал. Играл красиво, но даже по его выражению лица Острый мог сказать, что этот клон — всего лишь высокомерный сноб, полностью погружённый в классику. Возможно, он делал слишком поспешные выводы, но он не желал и дальше всматриваться в Бобов и видеть в них нечто особенное. У него была иная цель. Но только Диктор начал что-то говорить, как вдруг случилась неожиданная для них с Перцем вещь: кто-то крайне стремительно проник в проекцию и тут же схватил клона! Благодаря своим технологиям Диктор сразу же понял, что это был именно Хельсинг. Подослали вампира, чтобы он спас клона в одиночку — как мило. «Что ж, поторопись, Острый. Попробуй испепелить этого вампира, пока не стало слишком поздно. Задерживаться он не станет», — попросил учёный лично у Перца, не объявляя о его появлении в микрофон. Тот кивнул с наглой ухмылкой. Первая цель — и уже сам Хельсинг! Конечно, больше всего Острому хотелось поквитаться именно с изгнавшим его Шрамом, но и тот, кто легко выбросил его из штаба, тоже подходил для мести. Он сосредоточился и вызвал пламя, которое тут же окутало всю кисть руки. Чудно. Тренировки не прошли зря. Хельсингу же было куда труднее. Клон совсем не обрадовался тому, как грубо прервали его игру. — Простите, но кто вы такой? — действительно, говорил он достаточно высокомерно. — И как вы смеете прерывать меня во время концерта? — Пойдём со мной, и я разъясню всё необходимое. У меня мало времени, — Хельсинг прозвучал достаточно грубо и отстранённо. Шрам наверняка справился бы с этим лучше. Но, в отличие от Шрама, Хельс и в самом деле должен был спешить, чтобы не сгореть. Дрон почему-то не атаковал (возможно, этот был предназначен только для слежки за Бобом), но он чувствовал, что Диктор просто приготовил ловушку. — Этот концерт — всего лишь ловушка. Так что не поддавайся голосу, который сейчас слышал, а то способность слышать утеряешь вовсе. Скорее. — Да что вы себе!.. — Боб прервался, потому что Хельс стремительно потянул его в сторону потайного хода. — Немедленно прекратите. Вы ведёте себя непростительно грубо. Что вы за мерзкий человек... Создание... Увы, не могу с уверенностью утверждать, что вы из себя представляете, но прерывать мой концерт — позорно низкое действие с вашей стороны. Хельсинг игнорировал каждое слово со стороны этого высокомерного клона. Сейчас у него не было времени на споры. Поскорее выбраться — вот какой по-прежнему оставалась его цель. Клон вырывался, пытался пнуть его или задеть рукой, но, как и все другие, не мог бороться против вампира. Особенно такими невзрачными методами. Только одна вещь заставила Хельса замедлиться. Он ощутил подозрительный запах дыма... Собрался было обернуться и проверить, не решил ли Диктор беспричинно сжечь весь концертный зал, как заметил, что их с Бобом с опыта начало окружать пламя. «Вот чёрт», — мысленно выругался Хельсинг, схватил клона покрепче и метнулся в сторону, чтобы не сгореть. Увы, из-за этого пришлось отдалиться от потайного хода. Но если бы Хельс продолжил идти тем путём, то быстро сгорел бы. — Как печально! — послышался вдруг саркастический возглас со стороны. — А я уж понадеялся, что избавлюсь от вас сразу же. Особенно от тебя, Хельсинг. — Что... — теперь уже Хельсинг взглянул на того, кто представлял угрозу. На миг он застыл на месте. Перед ним предстал Перец, но совсем не такой, каким он его запомнил. Уже не такой слабый и уставший. Он был полон сил, а ещё... управлял пламенем? Как это вообще было возможно? Хельс не переставал поражаться происходящему. — Перец! Что ты здесь делаешь? Управляешь пламенем? Сговорился с Диктором? Вот это уже по-настоящему низкий и подлый поступок, — сквозь зубы подметил он, припомнив слова спасённого. — Отвратительно, — пробормотал тот. — Уж не знаю, что вы за сказочные создания, но если хотите побороться друг с другом, то оставьте меня в покое. Не желаю быть участником вашей борьбы. — Тихо, — приказал Хельсинг и сжал руку клона покрепче. — Верно, достаточно болтовни. Посмотрим, вампир, как ты выстоишь против огня! — прикрикнул Перец. Прозвучало излишне пафосно, но это не беспокоило ни его самого, ни Хельсинга, ни даже спасённого. Медлить Острый не стал. Сразу же создал несколько огненных снарядов, которые направил в сторону Хельсинга. Тот побежал прочь, удерживая возмущённого Боба. Снаряды пролетели мимо, но один из них чуть было не задел Хельсинга. Перец усмехнулся. Он постарался и заставил горячее пламя окружить обоих клонов. Хельс покачал головой и поглядел на Боба с опыта. «Прости меня, но я должен кое-что сделать», — с этими словами он взял того на руки, игнорируя дальнейшие возмущения и подпрыгнул так высоко, как только мог, чтобы покинуть огненный круг. Вампирские способности позволили ему совершить этот трюк, а клон с эксперимента заметно испугался и вскрикнул. Успокоился он, когда они с Хельсингом снова оказались на земле и побежали прочь. Размышлять времени почти не было. Тем более Перец не собирался останавливаться. Снова подготовил снаряды и так же стремительно отправил их в сторону Бобов. На этот раз Хельсинг уклонился с большим трудом. К сожалению, Перцу удалось слегка поранить безымянного клона. Рукав его одежды загорелся, и тот вновь закричал. К счастью, он вовремя собрался и подул на пламя до того, как то заполнило собой всё его тело. Его удалось погасить, но это не значило, что Перец на этом остановится. Хельс пристально поглядел в глаза клона. «Очень прошу тебя... Вас бежать туда, — он указал в сторону приоткрытого тайника. — Я глубоко извиняюсь за то, что прервал концерт, но вы обязаны убежать. Спастись. Иначе этот человек убьёт вас. Я задержу его, а вы спасайтесь. В тайнике идите прямо по одному пути. Только один раз вам придётся свернуть направо. Запомните это. А как только окажетесь на улице, бегите прямо, пока не наткнётесь на маленькую постройку. Это будет укрытием. Доверьтесь тем, кто будет внутри. Они всё объяснят вам. Я клянусь. Не повторяйте моих ошибок и доверьтесь тем, кто вас окружает», — торопливо разъяснил он. После этих слов Хельсингу пришлось оттолкнуть клона. Его снова окружило пламя, превратившееся теперь в ещё более высокую стену. Они оказались разделены. Клон был очень напуган. Не понимал, что происходит. Почему его схватил такой странный человек, который даже не был похож на человека! Что за голос, что за существо, управляющее огнём... Возмутительно, жутко, гадко! Но, судя по всему, выбора у него не было. Разве что оставаться в горящем зале и умирать. Нет уж, такого и он допустить не мог. Несмотря на то, что Хельсинг этого уже не видел, безымянный клон кивнул и ринулся прочь. К счастью для него, отвлечённый на Хельса Перец перестал его замечать и сосредоточился на главной цели. Конечно, даже так Бобу пришлось уворачиваться от пламени, но его не настигла та же участь, что ненавидимого Перцем Хельсинга. «Острый, будь внимательнее. Один из клонов убегает», — подмечал Диктор. Так просто изменить проекцию, в которой Перец устроил настоящий пожар, он уже не мог, так что понадеялся на нового помощника. Увы, тот сосредоточился только на Хельсинге. Ему удалось перепрыгнуть и более высокую стену пламени, но вместе с тем Острый зажёг огонь прямо под его ногами. Хельс буквально уклонился в падении и мог поклясться, что в те мгновения задержался в воздухе, словно научился летать. Конечно, некоторым вампирам была присуща и эта способность, но в нём она раньше не проявлялась. Если бы её наличие подтвердилось сейчас, и Хельсинг бы мгновенно научился её контролировать, он был бы нескончаемо рад. Увы, дальше получалось только высоко прыгать, продолжая уклоняться от огненных снарядов. «Да стой же ты на месте...» — мысленно требовал Острый. Он создал прямо над Хельсингом целый град огненных стрел, что стремительно начали падать вниз. Выглядело довольно пафосно, но вместе с тем по-жуткому красиво. Однако Хельс не успевал оценить красоту атаки — только уклонялся. Старался убежать вслед за безымянным клоном, то и дело отбегая в разные стороны, наклоняясь или прыгая, только бы не одна стрела не задела его. Будучи вампиром, ему следовало быть предельно осторожным. Для них огонь был ещё более опасным, чем для людей... Если бы Хельсинга задело даже немного, наверняка он бы не смог спастись! И поэтому он продолжал стараться: бегал из стороны в сторону, подпрыгивал на небывалую высоту, а потом падал на пол и перекатывался по земле. Пламя же заполняло собой всю проекцию, и только иногда из-за подсказок Диктора Перец пытался его усмирить. Как это могло произойти? Не верилось, что Перец решил поработать на главного врага всех клонов! На самого Диктора, который убивал раньше и продолжал убивать ему подобных. Каким-то образом обычный клон смог открыть в себе такую могущественную силу, и Хельсинг догадывался, что жестокий учёный был к этому причастен. Несмотря на всю вспыльчивость, Перец просто не мог обладать столь сильной магией. Абсурд, вздор, нелепость! Такие мысли роились в голове Хельса, пока он продолжал уклоняться и тщетно пытался добраться до потайного хода. Острый сошёл с ума, сговорился с Диктором, пошёл против всех. Что за идиот! Хельсинг подвергал себя такой огромной опасности, хотя давно бы мог выбраться, а вместо этого отпрыгивал от очередного скопления горячих стрел. Нет, попытки выбраться на улицу уже были бессмысленны. Снаружи наверняка рассвело. Хельс был вынужден спрятаться в коридоре и скрываться там до наступления вечера. Перец тем временем не расслаблялся. Атаковал Хельсинга бесконечно, злорадно ухмыляясь. Могущественный вампир, который не так давно победил его, используя все свои способности, больше не мог противостоять ему. Превратился в беззащитное животное, готовое шипеть и кричать от вида огня. Революционеры называли попытки Перца показать себя жалким зрелищем? Но для него по-настоящему жалкими стали нелепые попытки Хельса выбраться, спрятаться, спасти свою никчёмную вампирскую жизнь. Как жаль, что Шрам этого не видел. Решил расслабиться, а потом присвоить себе ещё и заслуги Хельсинга. Ещё один Боб старался доказать, что ничем не хуже остальных, и отправился за клоном ночью, выжидал начала эксперимента. Острый тихо посмеялся. Никто не смел так нагло пародировать его! Он должен был победить Хельсинга. Не зря же он столько тренировался...***
— Так значит, я как бы обладаю невероятно мощной силой огня? — спрашивал уставший Перец, пока они с Диктором добирались до его кабинета. — Но как же ты собираешься раскрыть эту мою силу? Превратить меня в кристалл и включить её таким образом? Если да, то звучит слишком уж сомнительно. — Конечно, так тоже можно, но если этот способ тебе не по нраву, можно сделать это иначе, — спокойно ответил Диктор, а затем открыл дверь в кабинет. Они добрались. — Это будет даже удобно. Ты так зол, что для тебя не будет сложно превратить свои эмоции в огонь. Давай же, позволь ярости взять верх. Снова. С большей силой. — О, это я могу. Поверь, они злят меня не меньше, чем тебя. Этот Шрам, который только и может хвалиться своими достижениями и гладить по головке всех этих никчёмных клонов, а потом оскорблять меня, что бы я ни делал. Этот Хельсинг, который посмел вышвырнуть меня из штаба и оставить на улице умирать. Предатель Зомби, который и не подумал за меня заступиться! Все они обернулись против меня, но я готов сыграть для них монстра! — яростно воскликнул Перец. — Готов сжечь их? Испепелить? Смотреть, как они горят и плачут? — расспрашивал его Диктор. — О да! Именно так! Готов показать им, чего я стою! На что я способен! Что я на самом деле куда лучше этого сборища! Ни перед чем не остановлюсь. Не успокоюсь, пока эти предатели не заткнут свои рты навсегда, увидев, что я способен на большее, чем все они, вместе взятые! — закричал он и гневно топнул ногой по земле. Теперь уже ярость Перца оказалась достаточно сильна. Руки его вдруг загорелись, но он не ощутил никакой боли. На полу также проявилось пламя, которое Диктор тут же потушил при помощи специальной системы в кабинете. Острый застыл в испуге и растерянно поглядел на учёного. До последнего он был уверен, что его просто пытаются обмануть, пустить пыль в глаза. А теперь он в самом деле вызвал пламя из ниоткуда. «Вот, видишь? — Диктор будто ответил на все его вопросы. — Я тебе не врал. Ты действительно обладаешь огненной силой. Однако тебе необходимы тренировки. Пока ещё ты не умеешь управляться со столь серьёзной способностью», — рассказывал он, а Перец только молча кивал, ведь все слова утерялись, когда способность открылась. Шок переборол собой всё. Но теперь Острый хотел послушаться Диктора и научиться управлять самим огнём. И он учился. Диктор позволил ему использовать для этой цели проекцию. Создавал внутри самые разные мишени: от маленьких, куда Перец должен был попасть небольшим снарядом, до огромных, что следовало полностью сжечь. И Острый старался изо всех сил. Сначала ничего не выходило. Огонь не слушался и распространялся по всему полу, а испуганный клон не мог от него избавиться, усмирить его. Тогда помогал Диктор и тушил пламя с помощью механизмов пожаротушения. По большей части их приходилось включать самостоятельно, ведь проекции были рассчитаны на появление в них огня, и системы не понимали, когда он является частью опыта, а когда — нет. Впрочем, здесь проблем не возникало. Перец, провалив одни попытки, уверенно приступал к другим и больше не собирался сдаваться. Один снаряд вылетел из рук и разрушил цель? Он сосредоточился, уследил за следующим и выстрелил, как полагалось! Поначалу ничего не выходило, а потом атаки Перца становились всё лучше и лучше. Огонь поддавался ему. Появлялся, когда клон мысленно приказывал, и так же исчезал. Так со временем Острый научился не только созданию полноценных огненных шариков, но и целых стрел, которые стреляли куда точнее, но затрачивали меньше энергии. Огромные стены из пламени, его распространение по всей земле — всё это он осваивал в попытках доказать всем, что он не бесполезен и что он обладает невероятной силой. Больше никто не смел в нём сомневаться. Ну а мечты о том, как он легко расправляется с клонами, лишь придавали Перцу сил. Диктор не мог не отметить, что начинает гордиться новым помощником. Трусливый Флэш не приложил бы столько усилий, чтобы помочь. И учёному даже не пришлось поддаваться команде, чтобы её члены спасли кого-то, кто раздражал бы вспыльчивого Острого. Правда вот, кристалл с этим клоном всё равно уже существовал. Диктор предпочёл поэкспериментировать не только в проекции, но и с характером одного из будущих Бобов. Музыкант, которого бы оглушил громкий шум, идеально подходил на роль высокомерного сноба, который бы никак не простил Перцу все его грубости и отвратительное поведение. Конечно, можно было бы поменять его обратно, но теперь Диктор не видел в этом смысла. Всё равно клон бы погиб. А Перец перешёл на его сторону и согласился сразиться с Бобами и без дополнительного члена команды. Даже не посопротивлялся и не атаковал его самого. Так искренне он желал отомстить Революционерам. Диктор предпочитал действовать без лишней ярости, но со стороны Острого свободно одобрял её. Такому, как он, именно она и могла помочь в борьбе. И Перец не отступал. После всех тренировок так и мечтал встретить Революционеров...***
Вот почему теперь он с такой яростью атаковал Хельсинга и не оставлял ему никакой возможности сбежать. «Не смей уходить от меня, Хельсинг! — требовал он. — Или ты хочешь, чтобы я лично вышвырнул тебя с фабрики, как ты поступил со мной, выкинув из штаба? Увы, но ты нужен Диктору!» — не стыдясь, он издевался и язвил. Пытался сломить Хельса, чтобы он попал под одну из огненных стрел и жестоко сгорел. Если бы он только не был таким ловким! Но он уклонился от линии снарядов, резко перепрыгнув через них, потом извернулся и не позволил огненной стреле достичь своего тела, а затем побежал прочь, обгоняя пламенную стену, которую Острый создавал из ничего в очередной раз. Хельсинг мог сбежать, а у него кончалась энергия! Возможность проиграть разгневала Перца ещё сильнее, и он начал терять над собой контроль. «Немедленно остановись!» — гневно закричал он, и тут вдруг огонь начал заполнять собой всю проекцию. Хельсинг в ужасе глядел на происходящее и мог поклясться, что вот-вот утеряет стойкость и задрожит. Концертный зал, созданный Диктором, становился нестабильным: то и дело исчезал и искажался. Ужасно... Хельс ринулся прочь, пока не стало слишком поздно, а Острый утерял над собой контроль и запутался в собственных действиях и размышлениях. Здесь же их небольшую битву пришлось прервать Диктору. Если бы он позволил проекции сгореть, то уже не смог бы провести ни одного эксперимента! Он как можно скорее запустил все системы пожаротушения, чтобы огонь незамедлительно потух. Вместе с тем он отключил проекцию, чтобы пламя не продолжало распространяться столь же стремительно. «Острый, сейчас остановиться должен ты! — воскликнул Диктор. — Ты перебарщиваешь. Я же говорил тебе, что в битве тебе нужно контролировать ярость. Направлять её в правильное русло, чтобы не проиграть, а не сжигать всё на своём пути. Дай ему уйти. Он не сможет покинуть фабрику сейчас, а в коридорах его наверняка поймают дроны», — холодно объяснял он. Перец тихо шипел: от разочарования оттого, что не смог уничтожить Хельсинга, и от воды, что тушила его собственный огонь, включая горящие руки. Это было... очень неприятно. На этот раз Острый оказался идиотом — вот как он посчитал. И Хельсинга упустил, и клона с эксперимента. Теперь ему оставалось разве что ждать наказания ещё и со стороны Диктора. Или же учёный оказался бы рассудительнее грозного лидера Революционеров? Перец не знал. Только терпел до того момента, как огонь окончательно потухнет. По крайней мере, Хельсингу удалось улизнуть. Он спрятался внутри потайного хода и теперь надеялся, что спасённый им клон удачно добрался до штаба. К счастью, тот, вопреки своему высокомерию, послушался просьбы Хельса и следовал названному им пути. Так он выбрался с фабрики. Пришлось испачкать одежду, чем он был крайне недоволен, но затем безымянному Бобу удалось добраться и до убежища, обходя стороной огромные кучи мусора. Весь свой путь он беспокоился о том, что завели его в ловушку. Но если уж загадочный человек, больше напоминающий сверхъестественное существо, спас его из пламени, значит, он наверняка не желал ему смерти? Хотелось бы клону знать, да только на пути с фабрики до старого потрёпанного штаба он никого не встретил. И всё же, он отважился зайти внутрь. Впрочем, никого не было и на входе. — Хм, простите? Есть ли здесь кто-нибудь? — негромко произнёс он, чтобы привлечь внимание тех, кто здесь жил. — Мне сказали, чтобы я двигался сюда. И если я проделал весь этот пусть, остерегаясь разнообразного мусора, и пришёл всего лишь в старый сарай, я буду немедленно требовать извинений. К счастью, его слова привлекли всех трёх Бобов из штаба: Шрама, Эля и Зомби. — Привет! — громко воскликнул тореадор ещё до того, как лидер успел поприветствовать новичка. — Значит, Хельсингу всё же удалось тебя спасти! А то мы уже заволновались, что его долго нет... Кстати, где он? Он же не сгорел на солнце, да? — Позвольте, о чём вы говорите? Хельсинг — тот странный человек, который прервал мой концерт и приказал идти сюда, к вам, подозрительно похожим друг на друга людям? Если вы о нём, то он остался внутри, а меня послал сюда. На нас напало странное существо, управляющее огнём. Так называемый Хельсинг остался, чтобы сразиться с ним, но заверил, что здесь, в штабе, мне всё разъяснят. Поэтому мне бы действительно хотелось услышать объяснения. Что тут происходит? — наконец задал он самый главный вопрос. — Хельсинг... — тихо назвал его имя Шрам. — Я просил его не рисковать, чтобы он успел вернуться в укрытие до рассвета, но он всё равно остался там. Это проблема. Видишь ли, он вампир. Ему нельзя находиться на солнце. Может быть, так называемое «странное существо» его и задержало, но всё же, ничего хорошего в этом нет. Хельсинга может поймать Диктор. Возможно, ты слышал его голос на своём концерте. Он опасен и пытает клонов — таких, как ты и мы. Думаю, ты уже видишь, что мы похожи. Мы собираемся пойти против Диктора. Увы, однажды мы уже потерпели поражение. Но с новыми силами мы должны справиться. Меня зовут Шрам, и я лидер команды Революционеров. А это Эль-Бобо и Зомби. Есть ли имя у тебя? — поинтересовался лидер. — Ну разумеется! Моё имя... — здесь клон вдруг понял, что почему-то не может назвать своего имени, будто бы у него его никогда и не было. — Ох, ничего не понимаю. Я был уверен, что моё имя мне известно. Как так получилось, что я позабыл о нём? — поразился он собственной невнимательности. — Потому что, как я и сказал, ты — клон. Если Диктор не давал тебе особенного имени, как Элю или Хельсингу, то твоё базовое имя — Боб. Разумеется, мы друг друга Бобами не называем. Поэтому у каждого из нас есть собственная кличка. И, учитывая твой характер, я думаю, тебе бы подошло куда более красивое и утончённое имя, не так ли? — предположил КБ. — Судя по твоему наряду и твоих словах о концерте, ты очень ценишь музыку. Может быть, ты бы хотел называться в честь кого-то из великих композиторов? Не уверен, быть может, это Диктор вложил мне знания о них, но я знаю Бетховена, Моцарта... — начал перечислять лидер. — Может, тебя будут звать Бобховен? Ну, как Бетховен, только Боб, — довольно нетактично предложил Зомби. — Как грубо! — возмутился музыкант. — Так осквернять имя великого композитора? Ни за что не приму это бестактное предложение. Называть друг друга убогими кличками... Позор. Если уж вы заверяете, что на самом деле меня зовут Бобом, то предпочту настоящее имя. «Роберт» звучит не так унизительно, как эта омерзительная попытка исказить имя великого человека. Революционеры переглянулись. Новичок, несмотря на высокомерие и утончённость, явно не отличался сговорчивостью. — Ну, если уж ты так хочешь... — Шрам пожал плечами. — Сообщи, если передумаешь. Сейчас же позволь показать тебе комнаты. Предупреждаю: учитывая твои стандарты, они наверняка разочаруют тебя. Но мы не в том положении, чтобы жаловаться на не лучшие условия. К сожалению, тебе придётся жить так, пока мы не победим Диктора, — рассказывал он, уводя новичка в сторону комнат. Зомби и Эль-Бобо остались стоять у выхода. Обоих новичок не впечатлил. Первого сразу же стало раздражать его высокомерие и недовольство каждым чужим словом. Эль же забеспокоился, что такой клон наотрез откажется ладить с Революционерами. Конечно, ему открылся даже скрытный и отстранённый Хельсинг, но сейчас тореадор уже ничего не мог сказать. Хельсинг... Оба беспокоились о нём. Эль-Бобо не перенёс бы его потерю. Он едва сдерживал слёзы, чтобы не заплакать из-за отсутствия своего друга в штабе. Он должен был спрятаться от Диктора и выжить, он должен был! Он всегда умел быть осторожным и не позволил бы так легко схватить себя! И всё же, волнение в душе тореадора продолжало нарастать. Да и Зомби далеко не отличался оптимизмом. К тому же, его заинтересовали слова новичка о странном существе, способном управлять огнём. Даже Хельсинг мог не выстоять против такого! Вот только... почему Зомби так отчётливо представился Перец? Это ведь было так абсурдно! Тот всегда был вспыльчивым, но никогда не обладал огненной магией. Однако зачем бы Диктор намеренно создавал огненное существо, если эксперимент был посвящён концерту, а в дальнейшем — оглушению Боба? В то же время Перца изгнали из команды, а с того времени никто из Революционеров не видел ни намёка на него. «Эй, Роберт-Ховен, а то огненное существо было похоже на клона?!» — не выдержав, воскликнул Зомби. Увы, тот уже не услышал, а из-за этого не ответил ему. Только Эль-Бобо растерянно посмотрел на Зомби. Он много волновался за Хельсинга, но его предположение насчёт огненного клона заинтересовало тореадора. — Ты думаешь, что управляющим огнём существом может быть кто-то из Бобов? Эй, почти ни у кого из нас нет способностей, особенно таких мощных! — успокоил он Зомби с поддельной улыбкой. — Да, но знаешь... Ты можешь принять меня за сумасшедшего, подумать, что я совсем психом стал, но у меня есть очень странное предположение! — заявил тот. — Я тут подумал. Что, если это управляющее огнём существо на самом деле... Перец? Эль-Бобо застыл в удивлении...