Шрам и Флэш, как и остальные Революционеры, бродили по коридорам, открывая все возможные двери. За ними находились кладовые, мастерские, огромные конвейеры по созданию необходимых Диктору устройств — всё для полноценного функционирования фабрики. Ни КБ, ни Скоростному сейчас не было до всех этих приборов никакого дела, но в то же время оба пытались запомнить расположение комнат, чтобы в будущем, если понадобится, отыскать их как можно быстрее. В большей же степени им — и особенно Шраму — были интересны кристаллы других клонов. Если Диктор не избавился от них навсегда, у них оставалась возможность вернуть погибших Революционеров. Конечно, лидер понимал, что это звучит слишком оптимистично. Но он должен был постараться. Учёный всё ещё мог где-то спрятать кристаллы, чтобы в будущем использовать их для шантажа. Если же нет... Шраму оставалось разве что принять это.
— Эй, я тут подумал, — вдруг расслабленно произнёс Флэш, — что ты собираешься делать с тем самым клоном из капсулы? Ну, одним из первых спасённых. Вернуть его состояние к тому, что было до того, как он мутировал, можно с помощью той же панели управления. Но доставать его, хотя радиация из него не вышла... Рискованно как-то, не думаешь? — усмехнулся он.
— На самом деле ты прав. Мне чудом удалось поместить его туда. И если я открою капсулу, вся радиация может выйти и распространиться как на меня, так и на других. Но и забывать о нём нельзя. Похоже, придётся перенести капсулу с ним сюда, а я на какое-то время останусь здесь, чтобы уладить все дела, — предположил Шрам.
— Готов сидеть днями и ночами на фабрике? Займёшь место Диктора? — рассмеялся быстрый Боб.
— Флэш, — твёрдо назвал его имя лидер, намекнув, что стоит быть серьёзнее.
— Ладно, ладно. На самом деле смысл в этом есть. Тем более кто знает, что ещё находится на этой фабрике. Мне Диктор свободно бегать по ней не разрешал. Да и Перцу наверняка запретил разгуливать по ней. Особенно с его огненной силой, с помощью которой он бы запросто всё тут разрушил, — рассказывал Флэш, вспоминая, как ему было позволено ходить лишь по определённым путям. — Кстати, в этом месте я никогда не был, если так задуматься. Насчёт команды тоже не припоминаю. Вы, конечно, уже могли отыскать здесь новые места, пока меня не было, но я с вами довольно давно, так что наверняка бы быстро об этом узнал. Это же место немного... странное. Хей, Шрам, а там что за белый свет? Не думаешь проверить?
— Конечно. Пойдём. Только будь осторожнее. Кто знает, что там находится, — предупредил Шрам и побежал вперёд.
Скоростной ринулся за ним, и совсем скоро они встали неподалёку от подозрительно яркого хода. Перед ними предстала крайне странная, в каком-то смысле шокирующая картина: почти пустая белая комната, в которой не было ничего, кроме капсулы, оснащённой различными проводами, будто бы она являлась очередным загадочным устройством Диктора. Может быть, именно так и было, ведь в ней без сознания лежал некий Боб. Шрам никогда не видел такого и сразу ощутил странную энергию, что шла от него. Ни в одном эксперименте он не замечал клона в таком наряде. Но даже если он что-то упустил... Зачем же Диктор поместил Боба в капсулу, в эту жуткую белую комнату, спрятанную от посторонних глаз? Довольно быстро КБ вспомнился рассказ Флэша об оригинале всех клонов, обладающем огромным количеством способностей и способным уничтожить целый мир. Возможно, это был именно он...
Флэш уже было собрался пройти дальше и посмотреть на него поближе, но Шрам вовремя схватил его за руку и притянул обратно к себе. «Чш-ш, — шикнул он. — Не рискуй и не подходи так близко. Это может быть тот самый оригинал клонов, о котором ты рассказывал, когда только вернулся в команду. Если это так, то контактировать с ним может быть опасно. В то же время это означает, что здесь Диктор не наврал. Думаю, документы об этом человеке у него имеются. Стоит их поискать», — предложил лидер. Скоростной пожал плечами, но в итоге согласился. Ему следовало сразу догадаться, что с этим Бобом всё не так просто и что он вряд ли является обыкновенным клоном. Флэш и Шрам осторожно попятились назад, а затем ушли прочь, чтобы найти немного информации о том, кем же может быть этот человек. Что-то подсказывало лидеру, что остаться на фабрике ему придётся в первую очередь из-за вероятного оригинала Бобов, а вовсе не из-за клона-мутанта.
Вновь Шрам задумался о будущем команды. Он знал, что не сможет заставить их сидеть здесь вместе с ним и ждать, пока все проблемы не будут улажены. Он, как лидер, попробует правиться со всеми способностями оригинала Бобов, при этом никого не ранив, как это безжалостно делал Диктор. Но заставлять остальных разбираться с этими проблемами вместо того, чтобы наслаждаться долгожданной свободой, было бы высшим проявлением жестокости. Красный должен был найти для каждого клона настоящий дом, вдали от фабрики, свалки и старых укрытий, к которым они так привыкли. «Наверняка это будет непросто. Наверняка среди нормальных людей клонов и вовсе не примут. Но я обязан что-то сделать, чтобы они жили счастливо и забыли обо всех ужасах, с которыми им проходилось сталкиваться до победы», — мысленно разговаривал он с самим собой, то и дело заглядывая в разные комнаты.
Флэш быстро заметил, что лидер перестал обращать на него внимание, но отвлекать его не стал. Встреча с таким жутким существом, как вероятный оригинал клонов, обладающий множеством способностей, легко могла заставить Шрама задуматься о чём-то куда более важном, чем попытки продолжить разговор со Скоростным. На самом деле ему самому было интересно, к чему приведёт столь неожиданная находка. «Что же Шрам собирается с ним делать? Было бы интересно на это взглянуть, да только вряд ли он станет меня в это втягивать. С другой стороны, если он собирается сидеть на фабрике, пока остальные наслаждаются свободой, компания ему тут не помешает. А поскольку Хельсинг и так уже натерпелся, он вполне может выбрать и меня. Впрочем, посмотрим ещё, во что это выльется», — он едва слышно усмехнулся и продолжил осматривать разные комнаты на наличие как кристаллов, так и подозрительных документов.
В то же время в совсем другой части фабрики бродили Зомби и Перец. Второй всё ещё рассказывал о самых запоминающихся моментах работы на Диктора. То, как открыл огненную силу, как вообще попал к учёному и в порыве ярости согласился работать на него, как учился управлять своей способностью, разрушая самые разные мишени. Всё это могло прозвучать, как очередное хвастовство со стороны Острого, которое он даже сейчас, после всего случившегося, не мог отставить, но на самом деле он просто был рад поделиться с кем-то своими размышлениями и историями. Зомби с интересом выслушивал его, пусть и не поощрял абсолютно каждое действие кумира. Порой хвалил за настойчивость в освоении способности, порой не одобрял его желания уничтожить всех членов команды. Но Перец понимал, что далеко не все его действия достойны похвалы.
«Знаешь, на самом деле я правда очень рад, что смог вернуться в команду. Даже с трудом верится, что Шрам принял меня после того, как я убил Джеймса. В смысле, да, я помог одержать победу над Диктором, но я даже не нанёс, скажем так, последний удар. Это сделал Хельсинг, — ненадолго Острый отвёл взгляд, но затем с искренней улыбкой посмотрел на Зомби. — Впрочем, я рад, что смог вернуться. Да, наверное, слышать это очень странно, ведь я совсем недавно смог кинуть Диктора... Но это так. Работая на него, я быстро понял, что мне это не нравится. Я не хотел расправляться с командой лично для него. Только для себя. Знаю, звучит эгоистично. Но в итоге я понял, что не смогу этого сделать. И я... Не думаю, что в полной мере осознал бы это, если бы не ты и твои слова. Так что просто хочу снова поблагодарить тебя за то, что позаботился обо мне. Давно пора было вправить мне мозги, а-ха-ха!» — посмеялся он от собственной фразы.
«Ну а я рад, что мой кумир всё же оказался адекватным. Плюс, мне самому давно стоило понять, что никаких идеалов не существует, — спокойно ответил Зомби. — Эй, давай зайдём в эту комнату. Может, теперь нам попадётся что-то получше очередной кладовой с набивкой для кукол или кристаллами для них же!» — предложил он. Перец согласился, и вместе они зашли внутрь, прикрыв за собой дверь. В самом деле, ждала клонов вовсе не кладовая с бесполезными для них деталями. Конечно, кристаллов Революционеров здесь не наблюдалось, а вот аккуратно сложенные стопкой бумаги — да. Проверить их стоило бы, ведь там всегда могли скрываться важные записи Диктора о Бобах. И Зомби, и Перец — оба знали, что вряд ли разберут сложные научные записи. Но если на бумаге скрывались именно они, клоны всегда могли передать важную информацию Шраму, чтобы он разобрался с ней самостоятельно.
— Так, давай посмотрим... — немного невнятно произнёс Перец. — Поражённый Иксом... Роберт... Получил... Т-триста девяносто четыре способности? Роберт. Это, конечно, вряд ли о том самом Роберте, который из нашей команды, но тогда я точно не понимаю, что тут происходит. Что такое Икс? Ты что-нибудь об этом слышал? От Флэша или ещё кого-нибудь? Мне Диктор ничего подобного не рассказывал точно. Говорил, что у оригинала клонов множество способностей, но ни про какой Икс я не слышал. Впрочем, скорее всего именно этого оригинала и зовут Робертом. Особенно если учесть, что это, по сути, полное имя Боба. Что-то мне всё это не нравится. Думаю, Шраму эта информация пригодится. Так что надо забрать эти бумаги отсюда, — высказался он, прочитав один из документов.
— Но ты прочитал только один. Может, стоит проверить и другие? Хотя бы некоторые? Мне кажется, так будет надёжнее, — Зомби хотел приступить к действию, но присмотрелся к стопке документов и понял, что их здесь слишком много, чтобы прочитать всю информацию быстро. — Хотя... Думаю, лучше потом прочитать их вместе о Шрамом. А то мы сейчас застрянем здесь на несколько часов и заставим остальных переволноваться. Так что ты прав. Давай возьмём по половине. Ты первый. Положишь этот лист на самый верх, — решил он в итоге.
— Сейчас сделаем! — с этими словами Перец подхватил половину бумаг и, как попросил его Зомби, положил взятый им лист на самый верх, чтобы не перепутать порядок документов. — Вот так-то! Да-а-а, думаю, нам долго придётся читать все эти исследования. А если учесть, что остальные тоже наверняка что-нибудь найдут, работы только прибавится. Шрам мастер находить всякие полезные штуки. А если учесть, что с ним Флэш, наверняка они принесут много чего. Не удивлюсь, если и кристаллы погибших в Революции членов команды отыщут. Хельсинг со своей внимательностью тоже неплохо ищет. У него там, конечно, намечался какой-то разговор с Элем, но не думаю, что это ему помешает. Насчёт Роберта и Вампира я не знаю, но наверняка и они что-то отыщут.
— Ну, это было ожидаемо. Мы ведь для этого фабрику и исследуем, э-хе-хе. Давай, пойдём. Если повезёт, найдём ещё что-нибудь полезное! — Зомби пошёл в сторону выхода из этой небольшой комнаты с документами.
— Хорошо-хорошо, иду, — Перец не стал заставлять его ждать.
Оба направились дальше, порой просматривая самые первые из найденных бумаг. Множество непонятных для них текстов, загадочные исследования Диктора, слова о Роберте и клонах... Перец пытался сопоставить всё это с тем, что учёный рассказывал ему. Того маленького кусочка информации, что он получил, когда только попал к Диктору, ослеплённый яростью, явно было недостаточно, чтобы в полной мере понять о написанном в этих исследованиях. Но Острый надеялся, что ещё сможет показать себя. Он вовсе не собирался хвастаться и показывать всем, что именно он стал героем, нашедшим важные бумаги. Однако восстановить репутацию после предательства не помешало бы. Пусть даже Перцу уже удалось сыграть огромную роль в победе над Диктором, он не считал, что должен останавливаться на этом и лениться вместо того, чтобы заняться важной работой.
Впрочем, он всё равно намеревался рассказать Шраму, что зайти в комнату с документам предложил далеко не он сам. Это был Зомби. И Перец вновь показал бы себя эгоистом, если бы присвоил себе все заслуги. «Думаю, Шрам будет доволен, когда узнает, что мы оба отыскали полезную информацию. Надеюсь, уж на этот раз я смогу сдержаться и не хвастаться, когда этого не требуется. Да, стоит следить за своими словами», — он улыбнулся и поглядел вперёд. Затем перевёл взгляд на Зомби и убедился, что тот в порядке. Так они бы и продолжили спокойно идти, заглядывая за разные двери и проверя все комнаты, куда только смогут зайти, но тут Перец заслышал подозрительный шум. Он остановился и прислушался. Возможно, это могли быть дроны. Не то чтобы они пугали Острого, как теперь и любого другого клона, но разобраться с ними всё равно не помешало бы. И если он думал использовать для этого огненную силу, важные документы стоило спрятать.
Как и ожидалось: встретились Бобам именно камеры. Целых четыре из-за желания Диктора усилить охрану на фабрике. «О, так и думал, — усмехнулся Перец и передал Зомби свою часть бумаг. — Спрячься, чтобы я случайно их не сжёг, а я расправлюсь с дронами», — попросил он. Тот спорить не стал и спрятался за ближайшую открытую дверь, из-за которой стал лишь едва заметно выглядывать. Конечно, уничтожение дронов и близко не могло сравниться с тем, что Острый вытворял в битве против Диктора, но Зомби был не против посмотреть и на это. Он гордился своим кумиром и знал, что тот не подведёт. Ну а главной задачей самого Зомби сейчас была защита важных для команды документов о Роберте, исследованиях Диктора и неком устройстве под названием Икс. Он прижимал их к себе покрепче, чтобы искры от огня Перца не попали на бумагу и не уничтожили её в мгновение ока.
Ну а тот не побоялся создать несколько огоньков прямо в коридоре. Виртуозно уворачиваясь от лучей дронов, из-за которых ему совсем не хотелось вновь попасть в ту жуткую холодную капсулу, он стрелял по каждому. Первый, второй, третий и четвёртый — все были уничтожены один за другим маленькими огненными снарядами, попадающими точно в цель. Они разбились, и Острому пришлось уворачиваться ещё и от опасных для него обломков. Вышло. Затем в коридоре включилась система пожаротушения — дым быстро заставил её активироваться. Перец поспешил убрать пламя с рук, но вода невовремя задела их. Совсем слегка. Он проигнорировал едва заметную боль и подождал, пока прекратит литься сверху дождём. Пострадать от неё важные бумаги тоже не должны были.
«Так... Ну вот и всё! — воскликнул Перец, когда в коридоре стало безопасно. — Можешь выходить. Это было довольно просто. Конечно, вода немного обожгла руки, как бы это глупо ни звучало, но это мелкая боль. Когда я жил здесь, было хуже. Диктор совсем не боялся издеваться надо мной и выдавать мне куда более жёсткие наказания, чем Шрам. Ну а постоянно окружённая дронами дверь в мою комнату... Даже не знаю, жутко это или смешно. Я бы, конечно, наверняка уничтожил их, но Диктор бы быстро об этом узнал. Так и пришёл бы мне конец. Так что я не рисковал идти против него. Пока не понял, что должен это сделать. А поскольку он приказал мне уничтожить команду лично, я воспользовался случаем, чтобы вас предупредить», — увлечённо рассказывал он, пока они с Зомби продолжали идти дальше. Тот продолжал с интересом выслушивать Острого и порой задавать вопросы.
А в третьей части фабрики бродили Ховен и Вампир. Они мало общались друг с другом из-за отсутствия подходящих тем для разговора, да и в поисках пока не преуспели. Музыкант мысленно старался найти к новому знакомому подход, но сомневался, что сделает это так просто. Нейтральная тема могла бы подойти, но и здесь Ховену стоило подумать, чтобы не разозлить собеседника вместо того, чтобы заинтересовать его. Будь рядом с ним Перец, он бы воспользовался любовью этого Боба к классической музыке, чтобы завязать разговор. С Вампиром же было сложнее. «О, но если мы так и не продемонстрируем друг к другу интереса, это будет большим упущением. Похоже, у меня нет иного выбора, кроме как задать банальный вопрос. Впрочем, он выглядит несколько настороженным и отстранённым. Стоило бы спросить, не беспокоится ли он», — наконец решил музыкант и подошёл к Вампиру поближе.
— Вампир? — он начал того, чтобы позвать собеседника, и тот молча посмотрел на него. — Я просто подумал о том, чтобы поговорить. Возможно, уже совсем скоро мы все заживём совершенно разными жизнями и уже не сможем встретиться. Поэтому было бы неплохо познакомиться поближе до того, как наши пути разойдутся, ты так не думаешь? Я, разумеется, не настаиваю. Всего лишь считаю, что было бы полезно узнать друг друга получше.
— Ты довольно странно разговариваешь, — сухо подметил тот.
— О, прошу прощения. Я просто привык к такому стилю речи. И всё же, не думаешь поговорить со мной о чём-нибудь? Мне показалось, что тебя что-то беспокоит. Команде удалось излечить тебя от вампиризма. Но, как мне кажется, что-то ещё может волновать тебя. Или же ты просто боишься заговорить со мной? В таком случае — не стоит. Я не буду относиться к тебе плохо. Ведь, честно признаться, меня и самого в команде поначалу не слишком-то любили. Я казался окружающим слишком надменным и эгоистичным, пока не научился вести себя достойно. Так, как я хотел бы, — с энтузиазмом рассказывал Ховен, пытаясь привлечь внимание Вампира.
— Но я... Я не успел провести с командой много времени. Мы с Хельсингом не поладили с самого начала, и он хотел сделать всё, чтобы избавиться от меня. Злил меня. А потом я захотел ему отомстить. Флэш согласился мне в этом помочь и испортил защитный круг Хельсинга, который не позволял мне подобраться к нему. Так я и превратил его в вампира. Только вот он сразу после моей атаки убил меня. Я даже не знаю, что происходило с командой дальше, — в отличие от музыканта, Вампир всё ещё говорил сухо и холодно. — Так что я не могу многое рассказать о своей жизни. Только сегодня я наконец снова стал человеком, пусть команда и продолжает называть меня Вампиром. Так уж привыкли. Чтобы не путаться, лучше так и оставить.
— Это забавно, потому что я настоял на том, чтобы у меня было имя, выбранное мной, а не членами команды... — ему вспомнилось, как Революционеры пытались назвать его. — Они хотели назвать меня «Бобховен». Переделать имя известного композитора — Бетховена — чтобы оно подходило клону. Я был абсолютно не согласен с таким решением. Узнав, что оригинальное имя каждого клона — Боб, я решил, что должен называться Робертом. Возможно, я был слишком резок с командой. Но теперь уже я привык к этому имени.
— Так вот оно что... Да, возможно, мне стоит подумать над новым именем для себя. Но пока у меня совершенно нет идей.
Ховен решил его не торопить. К тому же, кроме болтовни, они должны были заниматься делом и разыскивать важные вещи: кристаллы Революционеров, документы Диктора или подозрительные устройства, которые заинтересовали бы Шрама. Так уж вышло, что им попались не самые удачные коридоры. Такие, что состояли в основном из закрытых дверей, куда ни Ховен, ни Вампир не могли проникнуть. Второй порой пытался разрушить эти двери, но вспоминал, что больше не обладает невероятной силой и не справится с такой задачей, не навредив самому себе. Он не расстраивался, но всё же слегка жалел, что даже будучи человеком не может показать себя полезным. По крайней мере, разговоры с Ховеном смягчали ситуацию. У Вампира не получалось завязать диалог первым, но музыкант с радостью придумывал новые темы сам и развивал их до интересных разговоров.
«Как ты думаешь, какими могли бы быть кристаллы Революционеров, которые погибли на Революции?» — интересовался Ховен, который никогда не был лично знаком с умершими клонами. Вампир пытался выдвинуть свои предположения. Думал, что кристалл Джеймса мог бы быть синим, а Пустынного — голубым. Насчёт Бойца же он сомневался. О Шизо и предположить не мог. Но музыкант с радостью его выслушивал. Оба чувствовали определённую лёгкость. Дроны не пролетали мимо, кукол, если они проходили мимо, было очень просто уничтожить даже для Ховена, который никогда не умел сражаться, но самое главное — они могли не бояться Диктора. Помнили, что легко выберутся, даже если окажутся в капсуле. Из-за этого музыканту эти похождения доставляли определённое удовольствие.
«А ещё... — он хотел рассказать Вампиру очередной интересный момент, но тут заметил, как кто-то проходит по коридору вдали, не замечая обоих клонов. Это были Хельсинг и Эль-Бобо! Тореадор шёл впереди, а Хельсинг — за ним. — О, ну надо же. Хельсинг и Эль. И даже не видят нас... Будь потише. Хельсинг больше не вампир, но слух у него по-прежнему хороший. Я постараюсь подсмотреть, как у них дела. Если разговаривают о чём-то важном, лучше будет оставить их», — предупредил он. Вампир кивнул, и оба побежали вперёд, чтобы не упустить тех, кто был для музыканта так интересен. Ховен добежал до развилки и поглядел вперёд. Хельсинг и Эль-Бобо как раз осматривали двери и пытались открыть их. Друг с другом они не разговаривали, но Ховен не мог точно сказать, продолжат ли они молчать или попытаются начать диалог. Более того, он так же не знал наверняка, общались они до этого или нет.
Музыкант не мог не заметить, что Эль-Бобо выглядит радостным. Но больше его удивляла лёгкая улыбка на лице Хельсинга. Едва заметная и далеко не такая лучезарная, как у тореадора. Однако в том состоянии, в каком Хельс находился в последнее время, он бы вряд ли улыбнулся беспричинно. «Думаю, они всё же поговорили друг с другом, и Хельсингу стало легче... Да, ты о многом не знаешь, но он долгое время скрывал что-то. Разговор с Элем был для него очень важен, даже если он сам этого не понимал», — прошептал Ховен. Вампир внимательно посмотрел на Хельса. Он ничего не знал о проблемах того, кто в прошлом убил его, и не очень хотел, но предполагал, что для остальных это особенно важно. Он закивал, чтобы показать музыканту, что услышал его. Хельсинг и Эль-Бобо же продвинулись дальше, пытаясь найти открытые двери среди стольких запертых.
«Наверное, нам лучше пойти в другое место. Пошли в противоположную сторону, чтобы не привлекать их внимание», — тихо предложил Вампир. Ховен не возражал. Они направились дальше, и никто не стал лишний раз тревожить Хельсинга. Этому клону требовались особенные разговоры, личные, один на один с Эль-Бобо, с которым он был связан столько времени. Нагло влезать и расспрашивать, что между ними успело произойти, было бы высшим проявлением грубости со стороны Ховена. Вампиру же почти не было дела до Хельсинга. Раз уж его что-то тревожило, он сам мог с этим разобраться. Тем более если видел решение проблемы в Эль-Бобо. Поэтому для Вампира было спокойнее помогать команде, выискивая полезности. Не причиняя никому вреда и не показывая себя с дурной стороны. К тому же, Ховен оказался хорошим напарником. Вампир никогда не был общительным клоном, но знал, что если захочет поговорить с ним, то не разозлит его.
Хельсинг и Эль-Бобо в самом деле не обратили на них внимания. Они были заняты своими делами. Хельс не желал отвлекаться, выполняя задание, а тореадор не хотел показаться ему безответственным. Уж точно не после того, как попытался помочь ему справиться со своими чувствами... Улыбка Хельсинга, пусть даже едва заметная, грела Элю душу. Ему начинало казаться, что теперь такой дорогой для него член команды вернётся к прежней жизни. Без вампиризма, что так презирал, и без влюблённости, которой боялся. Хельс называл её грехом, но Эль-Бобо совсем не был согласен с таким жестоким утверждением! Впрочем, ответить на чужие чувства он всё равно не мог. Обычно люди отчаивались из-за такого, страдали и плакали, но Хельсинг испытал облегчение. Именно то, что ему нужно было после того, как он столько держал чувства в себе. Эль не смел его разочаровать. Не смел всё испортить и остаться препятствием на пути к счастливой жизни Хельса.
Ему тоже не хотелось считать тореадора таковым. Он долго скрывался. Долго боялся, что его жизнь уже не станет прежней, пусть и не желал себе в этом признаваться до самого конца. Обзывал себя грешником, а Эль-Бобо подозревал в заговоре против него. Хельсинг всё ещё не в силах был признать, что он так чист, как ему хотелось бы. Влюблённость в Эля шла против его мировоззрения, идеалов и ценностей. Но возвращаться к вранью и говорить, что он ничего не чувствует, было бы бессмысленно. Да, Хельсу давно стоило признаться, чтобы не усугублять собственное состояние. «Наверное, я оказался слишком трусливым, но не желал признавать собственную слабость. Настоящую слабость. Но теперь я чувствую себя совсем не так, как до признания. Почему-то стало... намного легче. Верно, не стоило копить всё в себе. Очевидно, даже я не могу быть стойким абсолютно всегда», — вот что он решил.
Конечно, какие-то проблемы до сих пор беспокоили Хельсинга. Он никак не мог отделаться от мысли о том, что ощутил нечто странное, попробовав кровь Эль-Бобо, будучи человеком. Будто бы он не избавился от вампиризма полностью. Или же сдерживал себя так долго и так сильно, что приобрёл полноценную зависимость. От крови Эля или же от него самого — Хельс не знал. Только надеялся, что всё пройдёт, когда клоны выйдут в новый мир и заживут своими жизнями. Раз уж он признался тореадору, то не будет думать о нём каждую минуту каждого дня. А если и вспомнит о нём, то не увидит в этом ничего плохого. Влюблённость в Эль-Бобо была всего лишь неудачным опытом. Ошибкой, за которую Хельсинга не наказал никто, кроме него самого. И эту ошибку ему удалось признать перед самим Элем. Главная трудность осталась позади.
— Хельсинг? Как себя чувствуешь? — поинтересовался Эль, когда не преуспел в попытке открыть очередную дверь. — Если всё ещё что-то тревожит, можешь мне рассказать. Я обязательно выслушаю.
— Всё в порядке, — заверил его Хельс. — По крайней мере, настолько всё может быть в порядке. Конечно же, одно признание не избавит от всех проблем сразу. Чувства не ушли так быстро, даже если я только об этом и мечтаю. К тому же, уйдут они или нет, а влюблённость в мужчину с моей стороны по-прежнему считается грехом. Я с самого начала не должен был себе такого позволить. Но раз уж теперь с этим ничего не поделаешь, остаётся только успокоиться и отогнать эти чувства. Думаю, после признания станет легче, пусть и не сразу. Я... Должен был сразу рассказать о проблеме. Возможно, тогда моё состояние не докатилось бы до такого, — устало высказал он.
— Ну, не думаю, что твоё состояние докатилось до ужасного... Думаю, эмоциональная нестабильность заключалась в том, что ты всё держал в себе, боясь рассказать о проблеме. От этого сильно устал. Стал слишком отстранённым и холодным, даже слишком. Если только ты не сделал чего-то ещё, о чём до сих пор не рассказал... — мрачновато предположил Эль и отвёл взгляд. — Если это так, то лучше сделай это сейчас, пока проблема не вернулась. Тебе не стоит и дальше вот так жить, скрывая что-то! Так что если есть что-то ещё, лучше сказать сейчас и потом забыть об этом.
— Я... — Хельсингу вновь вспомнился момент с кровью. — На самом деле кое-что ужасное в самом деле успело произойти. Незадолго до нашего разговора. Я повёл себя... мерзко. Может быть, даже нечеловечно. Но я беспокоюсь, что если признаюсь в этом, ты вечно будешь остерегаться меня. Так стоит ли рисковать?
— Ну, теперь, когда ты об этом сказал, я вряд ли смогу выбросить это из головы... — Эль-Бобо нервно посмеялся. — Так что тебе придётся рассказать. Постараюсь выстоять и не испугаться. Ты когда-то признался, что считаешь мою кровь самой вкусной, но в итоге я это принял. Думаю, и теперь будет так же. Ну, если ты, конечно, не делал со мной ничего гадкого, пока, скажем, я спал. Но сомневаюсь, что ты стал бы так делать!
— Верно, ничего такого я не делал, — Хельсинг глубоко вздохнул. — Но... Совсем недавно я прикасался к твоей ране. Позже ты вышел в коридор по приказу Шрама. Я немного задержался. И... Прости, что скажу это. К сожалению, оно всё ещё связанно с твоей кровью. Я попробовал её. Хотел узнать, что почувствую, если распробую её вкус, когда вновь стану человеком. Самое страшное то, что почему-то это не вызвало у меня негативных эмоций. Скорее неоднозначные, странные. Это ненормально. Позорно. Я знаю, что так не должно быть. Но тогда я не смог ничего поделать.
— Ого... — Эль почувствовал ком в горле от беспокойства. — Это действительно серьёзно. Пожалуйста, постарайся так больше не делать. По крайней мере, ты уже не наслаждаешься моей кровью, как раньше, а это уже лучше. Но не стоит постоянно проводить такие проверки. Думаю, ты это понимаешь, — он вспомнил проверку, которую затеял Ховен.
— Да, верно, — Хельс отвернулся. — Давай лучше вернёмся к поискам и не будем обсуждать негативные вещи. Совсем скоро нас будет ждать свобода. Не стоит лишний раз расстраиваться, вспоминая мрачные моменты.
Взволнованный Эль-Бобо больше ничего не ответил. Они вернулись к работе.
***
— ... так или иначе, я рад, что нам наконец удалось собраться после долгого блуждения по фабрике, — спокойно произнёс Шрам. — Как я могу заметить, в руках у вас уже есть бумаги. Надеюсь, они действительно помогут нам в исследовании того, чем всё это время занимался Диктор. Мы с Флэшем тоже кое-что нашли, но документов у нас немного. О более важной части наших поисков расскажем немного позже. Для начала хотелось бы узнать: вам не удалось найти кристаллы Революционеров? Во всех тех комнатах, что бывали мы, не нашлось ничего, кроме порой кристаллов кукол. Возможно, кому-то в этом плане повезло больше? — его взгляд пал на Хельсинга в надежде на то, что главный помощник лидера смог отыскать нечто настолько важное.
— К сожалению, мы с Эль-Бобо их не нашли, — твёрдо заявил Хельсинг, когда понял, что КБ без лишних слов спрашивает именно его. — Честно признаюсь, поиски и вовсе не дались нам легко. Возможно, мы выбрали не самую удачную часть фабрики для исследования. Однако парочку бумаг отыскать удалось. Как я смог понять, это записи Диктора о последних клонах. Не уверен, что они для нас так полезны, но наверняка смогут пригодиться. К тому же, среди последних клонов был и наш Роберт, — он взглянул на музыканта. — Конечно, мы многое узнали о тебе после твоего появления в команде, но никогда не помешало бы узнать и дополнительную информацию, не так ли? — предположил он и, не дожидаясь ответа, вновь посмотрел на лидера.
— Верно. Что же касается кристаллов... Возможно, они всё же находятся где-то здесь. Но за один день мы их точно не отыщем. Об этом я поговорю немного позже. Перец и Зомби, Роберт и Вампир, что вы смогли найти? — поинтересовался Шрам.
— О, мы нашли много интересных записей! — гордо воскликнул Перец. — Пока мы бродили по коридорам, Зомби предложил зайти в одну из комнат, где и оказались все эти бумаги. Мы просмотрели немного и поняли, что оставлять их без внимания не стоит. Конечно, потом возникла маленькая трудность в виде камер, но с ними я быстро расправился! — когда он понял, что вновь хвастается, он сначала виновато поглядел на Зомби, а затем глубоко вздохнул. — Ну, в данном случае сражался в самом деле я. Зомби я попросил спрятаться с документами, чтобы они не пострадали от огня, пока я атакую дронов, и от воды, пока она пытается этот огонь потушить. Так что вместе мы очень даже неплохо справились, ха-ха. Да, Зомби?
— Перец прав! А вот что касается самих документов... Информации тут предостаточно, э-хе-хе. Судя по всему, тут говорится об оригинале клонов, который получил очень много способностей. Ещё там упоминается некий Икс... Но мы пока так и не поняли, что это вообще такое. Возможно, очередное устройство Диктора. В любом случае, что-то мне подсказывает, что эта информация нам очень поможет! Вот, Шрам, возьми, — он передал бумаги КБ. — Кстати, Роберт, ты знал, что оригинала клонов, похоже, зовут так же, как и тебя? Да, это просто полное имя Боба, но всё же, забавно ведь.
— Хм-м... Если сказать честно, то да, я знал, — Ховен поймал на себе удивлённые взгляды клонов. — Видите ли, мы с Вампиром тоже кое-что отыскали, — всё это время он прижимал к себе некий предмет и только теперь показал Революционерам красную книгу со странным символом на ней. — Мы долго блуждали по коридорам. Многие двери были закрыты. А за открытыми мы не находили ничего ценного. Конечно, порой нам попадались кристаллы, но это были совсем не те, что мы искали. Они принадлежали куклам с фабрики. Но в какой-то момент мы наткнулись на необычную комнату. Это была спальня. Вампир предположил, что она может принадлежать Диктору, и я не стал спорить. Мы попытались найти в ней что-нибудь полезное. Наверняка ведь Диктор хранил нечто важное и у себя! И мы не ошиблись. Я начал просматривать книги, что хранились в его шкафу, и нашёл это.
— Это дневник Диктора, — сухо произнёс Вампир. — Роберт прочитал его только отрывками, но нашёл там полезную информацию. Там говорится про другого Роберта — оригинала клонов. Про то, как Диктор искал его. А ещё что-то про гибель мира.
— Гибель мира? — усмехнулся Флэш. — Ну да, об этом меня Диктор и предупреждал, чтобы я на него работал. Хотя то, что он ведёт дневник — даже для меня открытие, ха-ха. Вам стоило сразу прочитать побольше. Хотя, учитывая то, сколько у нас тут бумаг... Ладно, как я понимаю, это всё?
— Ну, раз мы все поделились находками, то да, — ответил Эль. — А что у вас? Вы ведь тоже что-то нашли, не так ли?
— Можно и так сказать. Но нашли мы не что-то... А кого-то. Это был Боб, что лежал без сознания в капсуле. Я думаю, что это и есть тот самый оригинал клонов. Мы не рискнули подойти к нему. Кто знает, что бы случилось тогда. Но если вспомнить слова Диктора, которые он рассказывал Флэшу и Перцу, если прочитать то, что написано в документах, становится ясно, что он действительно пытал клонов не без причины. Однако я считаю, что остановить оригинала можно и другими методами. Разумеется, я понимаю, что вряд ли получится убедить его не уничтожать мир словами. Но если для этого требуется работать со способностями клонов... Я более чем уверен, что есть другой способ. Диктор же и не пытался его отыскать. Я согласен даже на то, чтобы создать новую, специальную технологию для этого. Но я точно не продолжу его дело с убийством Бобов, которые ни в чём не виноваты, — уверенно рассказывал Шрам.
— Значит ли это, что ты собираешься остаться на фабрике? — уточнил Хельсинг.
— Именно так. Я готов к этому, даже если оно затянется надолго. Всё-таки, неужели мы зря боролись, чтобы потом просто погибнуть вместе с остальным миром? — лидер усмехнулся. — Поэтому я остановлю оригинального и постараюсь не навредить его клонам. Конечно, перед этим я помогу остальным обустроиться, так что можете не волноваться. Но, как лидер, я ответственен за то, чтобы мы и дальше жили в спокойствии, а не боялись, что мир вот-вот уничтожится.
— Ну а я в этом помогу! — воскликнул Флэш. — Да-да, я, тот самый предатель, помогу. А что, я тоже в технологиях не так уж плох. Думаю, хоть чем-то полезен буду.
— Значит, теперь нам остаётся только выбраться отсюда и отыскать место, где мы сможем жить... — с улыбкой произнёс Эль-Бобо. — Скорее бы! Ну и, если уж ты, Шрам, собираешься остаться здесь надолго, хочу лишь заранее пожелать тебе удачи. Может, так даже способность свою откроешь, ха-ха! — добродушно посмеялся он.
— Но если мне вновь понадобится ваша помощь, я смогу на вас рассчитывать? — обратился лидер к команде и сразу увидел, как Революционеры начали уверенно кивать, убеждая его, что всегда придут на помощь. — Спасибо. Тогда... Попробуем с завтрашнего дня выбраться отсюда и поискать где-нибудь вблизи город? Не думаю, что фабрика расположена на абсолютной пустоши. По тому месту, где мы жили всё это время, так подумать можно, но у нас никогда не было доступа ко всей местности вокруг. Поэтому я бы не исключал наличие города поблизости.
— Это имеет смысл. Я согласен попытаться завтра, — заверил его Хельсинг.
— Чудно. Ну а сейчас можете отдохнуть. Попробуем вместе поискать здесь комнаты, где сможем устроиться. Можете свободно общаться. Это не такая серьёзная миссия.
Все документы были оставлены в кабинете Диктора. Бобы покинули его и вместе направились вперёд. Они больше не молчали, а активно переговаривались друг с другом, как и предложил делать Шрам. Перец продолжил общаться с Зомби и заодно пригласил Вампира. Ему уже удалось поближе узнать Ховена, но вот с Зомби он почти не был знаком. Тот оставил музыканта и попытался присоединиться к этой маленькой компании. К счастью, Ховен не имел ничего против. Для Вампира было полезно узнать поближе каждого до того, как Революционеры разойдутся, чтобы зажить своими жизнями. Не стоило лишать его этой возможности. Ховен мог некоторое время побродить один, только слушая, что говорят другими и лишь иногда упоминая что-нибудь своё. Он был счастлив уже потому, что помог команде и нашёл дневник Диктора, из которого Революционеры могли узнать важную информацию об учёном.
«А всё-таки интересно, какие у остальных могут быть способности! — говорил Зомби. — Если меня отправили сражаться с ходячими мертвецами, то на что я на самом деле способен? Призывать кучу зомби из-под земли? Воскрешать мёртвых? Эпично было бы! Хотя и страшновато», — признавался он. Перец посмеивался, но всё же с интересом выслушивал его теории. Вампир молча следил за его поведением, чтобы понять, какой же у него характер и как он привык действовать. Ну а Зомби просто нравилось выстраивать предположения: то обычные, то самые безумные. Если способность хранилась внутри каждого клона, значит, все они могли пофантазировать до того момента, как не откроют силы по-настоящему. По крайней мере, именно так Зомби и думал. Остальные Революционеры не запрещали ему немного помечтать.
«Если честно, я никогда и не думал, что буду обладать такой способностью! — воскликнул Перец, намекая на свою силу. — Если бы мне сказали раньше, что у Бобов есть такие силы, я бы вряд ли предположил, что буду способен жечь всё вокруг. Подумал бы, что я могу легко всё уничтожать или, не знаю даже, всех злить по щелчку пальцев, но это... Это даже слишком мощно для меня! Но именно поэтому я должен научиться полному контролю над этой способностью. Я могу создавать и убирать пламя, когда пожелаю, но с водой у меня по-прежнему возникают трудности. Особенно если я разозлюсь... Что ж, раз я успокоился, это вполне повод научиться контролю как над силой огня, так и над самим собой!» — уверенно заявлял он, чем вызывал радостную улыбку на лице Зомби, который вновь гордился кумиром, способным развиваться и дальше, не хвастаясь по пустякам.
Шрам разговаривал с Флэшем. Порой расстраивался из-за того, что Революционерам так и не удалось найти кристаллы остальных членов команды. Затем возвращался к своим рассуждениям о дальнейшей работе. Скоростной выслушивал его, но сам говорил куда меньше. Могло даже показаться, что ему нет дела до происходящего, но это было вовсе не так. Он всего-навсего не знал, что добавить, когда Шрам столько всего распланировал и ко всему подготовился. Флэш только понимал, что КБ куда лучше Диктора. И что ему стоило сразу понять, за чью сторону бороться. Учёный запугивал его и угрожал, не боялся применять жестокие наказания. А вот команда вытерпела бывшего предателя, когда её членам потребовалась помощь, и согласилась вновь сделать его настоящим Революционером. В каком-то смысле он был рад, что смог доказать свою принадлежность к команде. Но Шраму он об этом так и не сказал.
Эль-Бобо и Хельсинг шли позади всех. Тореадор осторожно удерживал его за руку, а Хельс продолжал едва заметно улыбаться. Иногда он поглядывал на руку Эля, вспоминая как о его ране, так и о крови, но быстро отбрасывал эту мысль. Он достаточно напугал такого близкого для себя человека жуткими рассказами и не хотел дальше усугублять ситуацию. Эль-Бобо смог вернуться к своему добродушному и оптимистичному состоянию. Если бы Хельс вновь навредил ему, теперь ещё и морально, он бы себе не простил. Да и справиться с влюблённостью без очередной проблемы, связанной с Элем, было бы гораздо проще... И всё же, Хельсинг не мог не дорожить им. Хотя бы как другом. Как самым близким для него человеком, с каким не сравнился бы никакой другой член команды. Эль-Бобо оставался для него особенным. Во всех смыслах. «Но расставание пошло бы нам обоим на пользу», — мелькала мысль в голове Хельсинга.
Тореадор не был уверен, продолжает ли Хельс волноваться. Предполагал, но не знал наверняка. Но он очень хотел убедиться, что Хельсинг восстановится до того момента, как Революционеры разойдутся. Эль-Бобо не мог точно сказать, удастся ли им в будущем встретиться вновь и не пройти при этом через множество преград, так что надеялся, что проблемы Хельса исчезнут как можно скорее. Это было наивно, глупо и, возможно, слишком по-детски. Но Эль вёл себя так не потому, что бессмысленно рассчитывал на то, что всё плохое чудом исчезнет. Он понимал, что и сам должен действовать, чтобы помочь Хельсингу и исцелить его после всей той боли, что перенёс его близкий друг. «Да, Хельсинг, тебе стоит поскорее прийти в себя. Интересно, насколько сильна твоя влюблённость, раз ты столько скрывал её, а она до сих пор не исчезла. Может быть, в чём-то ты прав, и нам стоит отдалиться друг от друга... Но лучше было бы общаться дальше, не вспоминая о боли», — мысленно рассуждал он.
Но Хельсинг ничего не слышал...
***
Время прошло. К сожалению, они так и не отыскали кристаллов погибших Революционеров. Очевидно, диктор избавился от них навсегда. Однако команда быстро отыскала новый выход с фабрики, тот, который вёл совсем не на привычную для них свалку, а на крышу. Оттуда они и увидели нечто совершенно новое для себя: огромный город с высокими зданиями и множеством вывесок. Очевидно, фабрика всё это время находилась на окраине. Но вид с её крыши открывался зрелищный. Шрам понял, что Бобы должны зажить именно здесь. Обрести полноценную жизнь, найти увлечения, ощутить себя настоящими людьми, а не просто клонами, которые бесконечно борются за свободу, попутно рискуя жизнями и спасая других. Все Революционеры хотели этого: от мрачного и уставшего Хельсинга до вновь радостного и счастливого Эль-Бобо. И пусть не вся команда дошла до этого момента, КБ всё равно был счастлив и горд всеми, кто стоял сейчас рядом. Даже Вампиром, которому почти не удалось помочь остальным, Флэшем и Перцем — клонами, успевшими предать Революционеров. Все доказали, что на многое способны.
Им пришлось немало потрудиться, чтобы клонам позволили жить среди остальных людей. Но вместе с этим ему удалось узнать, что в городе известен тот самый Роберт, о котором Диктор писал в своём дневнике. За устройство под названием Икс, способное одарить кого или что угодно любой способностью, он был удостоен награды. Затем он исчез. Наконец-то людям удалось узнать, куда. Никто не сомневался, что опыты Диктора или же, как Бобам удалось узнать из дневника — Томаса — были бесчеловечны. Кто-то согласился поучаствовать в проекте Шрама и Флэша над нейтрализацией способностей оставшихся клонов или поисками иного способа помочь Роберту и избежать возможной угрозы миру. Всё шло как нельзя лучше. Пусть даже не идеально, но Шрам всегда был готов столкнуться с проблемами и решить их, только бы помочь членам своей команды. О клоне из капсулы он тоже не забыл. Разместил её на фабрике и следил за его состоянием, чтобы в один момент вытащить Боба оттуда и помочь ему так же, как он сделал это с другими.
Без изучения клонов другими учёными не обошлось, но в итоге каждый выживший получил свой дом. Тогда для них пришла пора отдаляться друг от друга. Шрам и Флэш остались на фабрике, как и хотели изначально. Хельсинг, Эль-Бобо, Зомби и Ховен получили дома неподалёку друг от друга. Последний решил, что обязательно будет заниматься музыкой, как только предоставится возможность. Эль же пообещал, что не будет слишком много наведываться к Хельсингу и мешать ему, но попросил, чтобы тот позволил им иногда встречаться. Тот на удивление согласился, чем вновь заставил тореадора радостно улыбнуться. Перец зажил дальше от них, в более безопасной зоне на тот случай, если он по невнимательности устроит пожар. Он подозревал, что за ним понаблюдают отдельно. В отличие от Флэша, он обладал довольно опасной для остальных способностью. Впрочем, Зомби всё равно часто общался с ним по интернету.
Вампир также зажил спокойно, в одиночестве. Несмотря на отсутствие особого энтузиазма и инициативности, он хотел наверстать упущенное и увидеть окружающий мир. Другие клоны больше не мешали, и он наслаждался свободой уже без них, только иногда вспоминая, как в последние дни существования команды пытался помочь Революционерам и отыскать полезную для них информацию. Он так и не успел почувствовать себя настоящим участником команды, но его это не волновало. Главное, что он чувствовал себя человеком. Свободным человеком, который не зависит от чужой крови и может спокойно разгуливать по улице. Эти ощущения с ним разделял Хельсинг. Он пробыл вампиром так долго, что наслаждался человеческой жизнью даже больше, пусть и не показывал этого открыто. К тому же, даже спустя время далеко не все его проблемы исчезли. Влюблённость всё ещё оставалась. Но Хельс знал, что не стоит мучить Эль-Бобо словами о ней.
Однажды им вновь удалось встретиться.
— Эй, Хельсинг! — громко звал его тореадор, подбегая всё ближе. — Я уже иду, подожди, не уходи, я сейчас! — Эль кричал и в то же время рылся в маленьком жёлтом рюкзаке, пытаясь то ли достать что-то оттуда, то ли сложить.
— Привет, Эль, — спокойно поздоровался Хельсинг, когда тот подбежал ближе. Он осмотрел тореадора: тёплый красный свитер, тёмно-коричневые брюки и обыкновенные кеды — повседневный и милый наряд. Сам Хельс, будто в противоположность ему, был одет в чёрное пальто и не выделялся яркими цветами. — Ты в порядке? Что с рюкзаком?
— О, всё в порядке! Просто пытаюсь нормально сложить вещи, чтобы носить было удобнее. Я так спешил, что чуть ли не свалил их в одну кучу. Теперь вот неудобно... — Эль-Бобо продолжал складывать вещи аккуратно и в то же время усмехнулся. — Ха-ха, ну вот опять мне вспомнилось, как нам сказали, что мы не можем называться по тем именам, к которым мы привыкли. Вот уж точно неудобно было! Роберту повезло, что он сам выбрал себе обычное человеческое имя, и проблем не возникло, а вот остальные... Помнишь, как все удивлялись? Да и я тоже, — он поймал на себе скептичный взгляд Хельса. — Ладно, прости, что бегаю с темы на тему. Я просто до сих пор не могу привыкнуть, что нам надо называться как-то по-другому и обращаюсь ко всем по тем самым именам, что мы использовали всегда. В общем, как я могу поглядеть, ты тоже.
— Отчасти. Если ты попросишь называть тебя по новому имени, я соглашусь.
— О, спасибо! Называться Элем для меня привычнее, чем... Ай! — вскрикнул он. — Как же я так... Представляешь, порезал палец. Об лист бумаги! Взял парочку на всякий случай. Ха-ха... Вот даже сейчас постоянно влипаю в какие-то мелкие неприятности и получаю раны!
— Не переживай насчёт этого, — Хельсинг улыбнулся, посмотрел на палец Эль-Бобо, с которого стекало немного крови, и аккуратно вытер её своим. — Лучше не переполняй рюкзак ничем лишним. Особенно если оно тебе не пригодится. Давай, поторапливайся, и мы пойдём.
— Хорошо-хорошо! — заверил его Эль. — Я на самом деле рад, что ты не пожелал снова от меня отдаляться и согласиться порой со мной прогуливаться. Насчёт твоей влюблённости... Как ты себя чувствуешь? Если тебя это сильно беспокоит, можешь не рассказывать, но я просто подумал...
— Мне уже лучше, не беспокойся. Медленно прихожу в норму.
— Замечательно! Ну а я закончил. Пойдём скорее! — с этими словами Эль быстро пошёл вперёд.
Хельс неторопливо побрёл за ним. Эль-Бобо знал, что он не любит спешить, когда это не требуется, и не настаивал на том, чтобы Хельсинг прогуливался с той же скоростью, что и он. Все проблемы остались позади. Шрам и Флэш работали на фабрике и были готовы следить за главной угрозой для мира — Робертом, оригиналом всех клонов. Зомби и Перец давно воссоединились и даже расстояние между их домами не помешало им общаться. Ховен занялся музыкой, как давно хотел. Эль-Бобо был по-настоящему счастлив. Увы, но Хельсинг не мог сказать о себе того же. Он знал, что пройдёт прежде, прежде чем его позорная влюблённость полностью угаснет. Пройдёт время, прежде чем он навсегда позабудет о той ужасной вампирской жизни. Пройдёт время, прежде чем... Хельс неслышно усмехнулся и посмотрел на свою ладонь, которой вытер кровь Эль-Бобо и на которой она осталась. Он всё ещё помнил момент на фабрике, когда рискнул попробовать её, став человеком. Как и свои неоднозначные чувства.
«Очевидно, проблема до сих пор не решена. Но тебе не стоит лишний раз об этом беспокоиться. Не хочу пугать тебя, Эль. Живи спокойно и не думай о том, что тебе нужно дальше бояться. Ты можешь считать нас хорошими друзьями, как всегда хотел, и теперь я готов говорить, что это именно так. Мне не нужна эта влюблённость. Но я так же не хочу терять тебя навсегда. Ты сам знаешь, что дорог мне, влюблён я в тебя или просто считаю дорогим человеком. Это то, что тебе всегда было нужно. И то, что, пожалуй, было нужно мне. Так и стоит продолжать, я знаю это. И всё же, как бы мерзко и чудовищно это ни было, сколько бы я ни выглядел сумасшедшим, когда я вижу твою кровь, могу поклясться...»
С кривой улыбкой он вновь попробовал кровь, пока Эль-Бобо смотрел только вперёд.
«...
что всё ещё испытываю жажду».
