Я - Гидра (18+)

— Яков Иванович, я вам сигареты принесла! — сквозь туман в голове, дикую боль в ней же и непроходящую тошноту Зимний услышал голос Наташи. Той самой Шестой, которую отметил еще на первой тренировке. — Товарищ полковник передал. — О, благодетели! — по привычке протянул Зимний, принимая потрепанную пачку «Примы» и спички. С наслаждением чиркнув спичкой о помятый коробок, он затянулся, откидываясь на облюбованную бетонную стену в дальнем закутке Базы. Зола свалился на их голову резко, как понос, и больше четырех недель не оставлял попытки нейропрограммирования. Но чем больше он старался, тем эффективнее Солдат сопротивлялся, сдаваясь только на предпоследнем слове. А значит, были все шансы побороть чертов код. Группу из будущих шпионок подхватил Рогов, но его они слушались плохо, а потому в отряде были разброд и шатание, на что Зимний, приходя в себя, обещал всем вставить «без вазелина». Сам Андрей считал дни до момента, когда Зола улетит в США, и работа на базе вновь вернется на круги своя. Обманный сервер работал без нареканий, людей, преданных Г.И.Д.Р.е потихоньку вычищали из армии, и Зола, прибыв сюда, кажется, боялся теперь даже собственной тени, поняв, что ему здесь не рады. Солдат был его единственной защитой в закодированном состоянии, поэтому никто к нему не совался и не пытался убить. Но Арним шкурой ощущал, что скоро его игрушку отнимут. Он надеялся вывезти Солдата в Америку, но людей было недостаточно, чтобы загрузить оборудование. И отбить у Аронова с Роговым Актива в крио. А перевозить его бодрствующим… риск тоже был немалый. В общем, проект рисковал уплыть из-под носа Золы, и он был близок к тому, чтобы пойти ва-банк. Привлечь Щ.И.Т. к транспортировке Солдата. — Яша! — Андрей, запыхавшись, бежал к ним, выглядя донельзя взволнованным. Если бы Зимний не знал Рогова, то подумал бы, что тот в панике. — Что? — Вертолет Щ.И.Т. сел на площадке №3. И там… там Говард Старк и глава Щ.И.Т. Маргарет Картер. Они вместе с Золой начали проект «Зимний Солдат» и намерены перевезти тебя в штаты. Требуют всю выкладку по оборудованию. Если прикончим их всех тут, будет война… — Не паникуй, — Зимний еле сохранил лицо. Говард и Пэгги были теми, кто принимал участие в его создании? Были теми, кто подписывал приказы об экспериментах над ним? Зная, кто попал в лабораторию под Киевом? Воспоминания нахлынули сшибающей с ног волной. Зола склоняется над холодным металлическим столом, разглядывая загнивший обрубок руки. — Протез не приживается, мистер Старк. Придется удалить культю до плеча и усилить плечевую кость и позвоночник… — Удаляйте. Я доработаю крепления протеза, — кивает смутно знакомый темноволосый мужчина. Медик (или техник) запускает циркулярку. Об обезболивающих никто не заботится, механик лишь смотрит на кричащего в агонии Солдата. Тот после нескольких минут болевого шока смотрит на Старка неожиданно осмысленно и шепчет: — Говард? А где Стив? — Черт. Не говорите мне, что он снова вспомнил! — раздраженно шипит Говард и начинает крепить клемы к выбритой голове. (Точно, тогда они только искали точки, ответственные за память, а потому изжаривали его мозг в самых разных комбинациях). — Стив мертв, Баки, — отвечает Старк и запускает протокол обнуления. Картер стоит в дверях: — Я возвращаюсь, Говард. И вам стоит перевезти его в штаты. — Карпов не выпустит Агента из своих лап. И пусть. Они предоставляют деньги и оборудование. Когда сможем контролировать Солдата полностью, Василий не будет помехой. А пока эта ситуация нам выгодна. Пусть русские пока попользуются моим подарком, — усмехнулся гаденько Зола. Зимнего выворачивает желчью. Он выбрасывает сигарету, тяжело поднимается и усмехается: — Не надо их убирать. Сделаем все по-другому. У нас в лаборатории есть радиоактивные вещества? — Есть. Зола хотел провести эксперимент с твоим облучением, — вздохнул Андрей. Он уже не раз тянулся к пистолету, чтобы выпустить тому пулю в лоб, видя, что он делает с Яшкой (так он теперь называл Солдата). Это было настолько бесчеловечно, что не укладывалось в голове. Андрей не знал, сможет ли он после всего, что видел, спать спокойно. Но сейчас это было не важно. Если Зимнего закодируют и увезут, помочь ему будет не кому. — Контейнеры большие? — Нет, чуть больше спичечного коробка. Яша, ты что задумал? Зимний выкурил еще одну, унимая тошноту, и усмехнулся: — Ну, он хотел эксперимент? Он его получит, Андрюха. Мне нужны беруши. Такие, чтобы были не заметны на первый взгляд. По губам я читаю, сориентируюсь. И мне нужен один этот коробок. Доза небольшая там, верно? Закрепим под броник. Когда взлетят, поднимай вертушку за ними. Я сломаю контейнер и выпрыгну. Наш пилот пусть наденет костюм химзащиты. А им там поплохеет, не до меня станет. Попытаются вернуться, обстреливайте. — Есть еще плохая новость, — вздохнул Андрей. — На базе крыса. Кто-то пытался слить на нас информацию Золе. Мы перехватили. Содержание примерно такое: тебя не держат в крио, ты гуляешь свободно по казармам, тренируешь молодняк и являешься штатным офицером согласно документам. Мы с Ароновым будем провожать тебя, я не знаю, кого посадить в вертолет. Если это будет предатель, тебе придется туго. А чем больше народу будет знать расклад — тем хуже нам… — Меня! — услышали оба. — Вы можете посадить в вертолет меня, — Наташа мало что поняла из разговора. Только то, что Якова Ивановича могут увезти черт-те куда, и это для него очень опасно. Они с девочками мельком слышали о проекте «Зимний Солдат», но понятия не имели, что для их западных коллег дядя Яша — даже не человек. Оружие, машина, имущество… Она и сейчас этого не осознавала в полной мере, просто была готова помогать. — Я пошел к Аронову, по дороге к тебе Юру отправлю. Наташа — иди, экипируйся по-тихому, — решил Андрей. — Ну, да простит меня товарищ Хрущёв, с Богом! *** Солдат проследовал в казарму, откуда его сопроводили в лабораторию и примотали к ненавистному креслу. — Дайте мне пару минут, второй техник вывихнул руку, — залепетал Юрий, крепя клемы в заданном порядке на нужные точки головы. Он склонился над Зимним, запихивая ему в ухо что-то похожее на оконную замазку. — Растворим потом, ладно? Это надежнее ваты с твоим слухом, — едва слышно пробормотал парень, проделывая ту же операцию со вторым ухом. Зимний после нехитрой процедуры слышал голоса, но очень приглушенно, как через пелену воды, будто хорошенько нырнул в реку. Теперь был шанс, что он сможет более успешно сопротивляться кодировке, если свой голос в голове будет звучать громче голоса Золы. Он был уверен, что сейчас на ломаном русском тот попытается закодировать его сам. В лабораторию вошли Говард, подтянутый, одетый с иголочки щеголь, и ненавистная агентесса, все такая же яркая, уверенная, с неизменной красной помадой, которая напоминала кровь на губах. Вдруг захотелось разбить их по-настоящему. Но надо было держать лицо. Надо было делать вид, что он не помнит. Не узнаёт. Но не смотря на это, разряд тока прокатился по его телу, вырывая изо рта дикий крик. Он поймал взгляд Картер, довольный взгляд Картер, и еле сдержал дикую, животную усмешку. Ток должен был отнять воспоминания, но неожиданно вернул одно. Очень яркое, болезненное… Зимний уже вспомнил, почему Стив, тот самый легендарный Капитан Америка был так важен для него. Они дружили, безусловно. Они устраивали двойные свидания. А потом провожали девушек, шли домой и существовали только друг для друга, молясь, чтобы никто даже не догадался, насколько они были испорчены… Все смешала война. Скупые письма не могли передать, как сильно они скучали, как сильно нужны были друг другу. А потом Стив перестал отвечать, и Баки бы спятил еще до плена, просто не совсем успел. И когда Стиви, его малыш Стиви, появился перед ним чертовой машиной для убийств, Баки решил, что крыша у него все-таки поехала. От боли, от тревоги за Роджерса, от дряни, которой его накачивал этот мудатский очкарик… Но Роджерс был в своем репертуаре. Влез в Бог знает что, получил сильное тело, офицерское звание и боевой взвод Баки, его самого в снайперы этого взвода… и поклонницу в лице этой сучки Картер. Тогда, в баре, перед первой общей миссией, Баки не мог не видеть, как Стив смотрел на нее. Как она смотрела на Стива. И тогда впервые закралось сомнение: нужен ли он Роджерсу так же, как тот всегда нужен был ему? Или тогда, в Бруклине, слабый и больной, одинокий, он просто был с ним… от безнадеги? Потому что больше никто не горел желанием быть рядом? Им почти не удавалось остаться вместе, но все-таки пару-тройку раз они умудрялись получить в свое распоряжение палатку или (если очень везло) комнату. Все казалось таким же, как раньше, пока незадолго до миссии по поимке Золы в тесной каморке, которую Стиву выделили на ночь, они, вместо того, чтобы, наконец, сорвать с себя лишние тряпки и натрахаться на год вперед, полностью упакованные в форму, сидели за крошечным столом друг напротив друга и говорили. — Баки, я должен сказать тебе кое-то, — Стив мягко отстраняет руки Барнса, привычно обнявшие его. — Нам надо поговорить. Я не могу больше врать тебе. Ты мой самый лучший друг, и… — Друг? — шепчет Баки. Он бы сейчас хотел заткнуть Стива. Поцелуем, своим членом, ударом в благородную морду… чем угодно. Он знал, что Роджерс скажет. Руки безвольно легли по швам, а сам он опустился на старый видавший виды табурет и просто прошептал: — Говори. Или не надо. Я знаю, что ты скажешь. Картер, да? — Я… я люблю ее, Баки. Тебя тоже, но… ты же мне как брат. Всегда был. Мы не должны были начинать все это. Это неправильно. Тетя Уинфред права, тебе давно нужно было найти девушку, завести семью… я был эгоистом, постоянно требуя твоего внимания. Мы должны… нам нужно это прекратить. Это неправильно, и… — Я понял, Стиви, — горько усмехается Баки. — Я давно понял, что неправильный. А у тебя просто особо вариантов не было. Теперь появились. Я не буду унижаться и умолять тебя подумать, не буду говорить, как сильно я тебя люблю, сопляк. Ты свой выбор сделал. Поступай, как знаешь. Но на будущее — не раздвигай ноги перед тем, кого считаешь братом. Это не дружба. После миссии я уйду в отставку. Подай запрос на нового снайпера. На ватных ногах Барнс встает и уходит, надеясь, что успеет дойти но своей кровати, и никто не заметит его подозрительно красноватых влажных глаз. — Бак, подожди, я… я не это должен был сказать. Я люблю тебя, но… — Но ты выбрал ее. — Да нет же, я думал, так будет… — Заткнитесь, капитан Рождерс. Ради всего святого, заткнитесь! — почти рычит Баки и, наконец, находит силы уйти. Он напивается так, что утром винтовка непривычно дрожит в руках. Он делает вид, что все в порядке, что они все еще друзья. Он не успевает написать прошение о списании в запас, потому что их выдергивают на разгром очередной базы Г.И.Д.Р.ы. Он старается не смотреть на Стива. Не говорить с ним. Пресекает любые возможности снова поговорить о них. Нет больше никаких «их». Есть Баки и Стив с агентессой. На этом все. Когда он летит вниз, сорвавшись с поезда на миссии, что должна была стать последней, думает, что это к лучшему. Лучше так, чем жить и знать, что твой любимый человек выбрал не тебя. Но судьба жестока. Он жив и он помнит. Стив мертв, и Солдат больше не узнает, что же Стив пытался ему сказать много раз до того, как он улетел в альпийское снежное ущелье. *** Последние провода отлепили от тела Зимнего, он все еще мелко дрожал, когда Зола с отвратительным акцентом начал говорить: — Жьелание… — ЖЕЛАНИЕ! — проревел про себя Солдат, не желая слушать опостылевший голос. Он слушал себя. — Рьжьявый… — РЖАВЫЙ! — Сьемньядцать… — СЕМНАДЦАТЬ! — Рассвьет… — РАССВЕТ! — Пьечь… — ПЕЧЬ! — Девьять… — ДЕВЯТЬ! — Добросьердечный… — ДОБРОСЕРДЕЧНЫЙ! — Возвращьение на родьену — ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ! — Одьин… — ОДИН! — виски ломило, он почти отключился, но старался удержать свое сознание при себе. Два слова. Два чертовых слова, от которых зависит, останется ли он игрушкой в руках Картер, Старка и Золы или сохранит себя. «Давай, борись, твою мать!» — скомандовал он себе, когда Зола победно произнес: — Товарный вагьён. — ТОВАРНЫЙ ВАГОН! — повторил он, практически рыча, и отозвался сам себе: — Готов отвечать. В голове шумело, но голос Золы больше не был маяком. Память не ушла, он все еще был собой. Зимним Солдатом, Яковом, майором КГБ, инструктором проекта «Черная Вдова». — Пэгги, я не понимаю, за что ты так его ненавидишь? — полушепотом спрашивает Говард. Зимний больше читает, чем слышит. — А ты почему подписался на это? — Он — единственный суперсолдат. Я все еще надеюсь воссоздать формулу Эрскина. Мне нужна его кровь, нужны образцы, чтобы понять, как это работает. Это уже не Джеймс Барнс. Да и какая, к черту, разница? Я ученый. Это во благо. А ему уже все равно. Так что? — Из-за него умер Стив, — выплевывает Пэгги и уходит. «Удивительно несправедливое утверждение, сука, — думает Солдат. — Это я из-за него умер». Но он молчит. У него сегодня еще много работы.