* * *
— О чём ты мечтаешь? Реми, набиравший песок в ведёрко, посмотрел на Остена, который сидел рядом и делал то же самое, только с ведёрком поменьше. — Я не знаю, — пожал плечами Лейт. — Все же о чём-то мечтают. — Остен набирал песок при помощи маленькой лопатки, которую принёс Ремингтон. Она была любимого мальчиком розового цвета, но он решил промолчать об этом. Мальчики постарше недавно говорили ему, что этот цвет девчачий, а он не девочка, и, соответственно, это неправильно. Остен не понимал, что тут могло быть неправильного, но не хотел, чтобы один-единственный друг в нём разочаровался. — А ты о чём мечтаешь? — спросил Реми, улыбнувшись. Он засыпал песок в ведёрко до краёв и постучал, после чего перевернул на землю. — Я хочу вырасти. А пока я маленький, мне трудно... — Защищаться? — Да, да, это слово. За-щи-ща-ться, — произнёс по слогам Остен. Они оба замолчали. Ремингтон постучал по дну ведёрка, при этом задумавшись о чём-то. Взгляд сосредоточен, брови нахмурены, словно думал он о чём-то великом и сложном. — А я мечтаю быть счастливым, — выдал Лейт и обернулся к другу. На лице уже не было напряжённости. — Мама говорит, что это главное. — Тогда я тоже хочу быть счастливым! Мальчики громко засмеялись, а в следующую секунду Рем убрал ведёрко, и песок, принявший его форму, стоял довольно плотно на земле. — Вырастем и снова построим замок, только не из песка! — воодушевлённо произнёс Ремингтон. Остен с широкой улыбкой на лице кивнул и осторожно поставил свой маленький куличик на куличик Реми.* * *
— Отдайте! По столовой раздался громкий и заливистый хохот, а над невысоким парнишкой с крашеными голубыми волосами пролетел рюкзак уже в третий раз. Он подпрыгивал и пытался его словить, но у него ничего не выходило. Компания четверых здоровых бугаев перекидывали рюкзак с учебниками, тетрадками и другими вещами, которые были нужны Остену. На просьбы остановиться они не реагировали. Ученики, сидевшие в столовой, просто наблюдали, а кто-то также смеялся. Вмешаться никто и не пытался, потому что вполне логично, что от них можно было нехило отхватить. «Пусть это будет кто-то другой, но не я» — обычная позиция этих зевак. — Пожалуйста, отдайте! — Что-что? Извини, не слышу, — произнёс Крис, один из компании, после чего снова кинул рюкзак. Но словил не кто-то из его приятелей. Рюкзак оказался в руке высокого парня, которого в школе раньше не видел никто — новенький, очевидно, — с торчавшими во все стороны волосами, покрашенными в чёрный, большими карими глазами, которые подчёркивала подводка. Макияж на парне нечасто увидишь, особенно в старшей школе. А в этой школе никто и не решался как-то выделяться, боясь получить осуждение. Но этот парень был либо глупым, либо смелым. Либо всё вместе. — Он же сказал отдать, — произнёс он, подойдя к Остену и вручив рюкзак ему. — Проблемы со слухом? Его голос был хриплым, низким и твёрдым, но в то же время приятным на слух. Остен всмотрелся в лицо своего «спасителя», и разглядел что-то... знакомое. До жути знакомое. — Какие-то проблемы, педик? — выдал тот же Крис, подойдя к новенькому ближе. Рем встал так, чтобы, в случае чего, не прилетело Остену. Загородил собой. Найт прижимал к себе рюкзак, попутно пытался отдышаться и наблюдал за тем, что происходило. — Лучше быть педиком, чем тупой мразью, которая только и умеет, что насмехаться над другими, потому что по-другому самоутвердиться не может. Столовая загудела. Остен заволновался ещё сильнее, чем чуть раньше. Уже стало привычным, что над ним прилюдно издевались и швыряли его вещи, но то, что за него вступился кто-то посторонний — что-то новое и необычное. Или не новое? Остен всё вспоминал, прокручивал разные события в прошлом в своей голове, пытаясь достать из уголков сознания хоть что-то, что помогло бы разрешить непонятные чувства внутри. Словно что-то подобное было раньше. Компания переглянулась. — Что? Язык отсох? И слава богу. Хотя будет больше нечем подлизывать друг другу. Как жалко, — усмехнулся парень, оглянув компанию. Он обернулся к Остену. — Пойдём. Найту, ещё пребывавшему в состоянии шока, оставалось только кивнуть. Новенький положил ладонь на плечо парня, и даже это обычное прикосновение вызвало у него одновременно и знакомые, приятные, и новые ощущения. Воспоминания в голове перемешались ещё сильнее, путались между собой в один большой клубок, который очень трудно распутать. Они оба, под шёпот учеников, направились к выходу из столовой. Но голос одного из компании за спиной заставил их остановиться. — Если ты ебаться с ним пошёл, то расскажешь потом, как тебе. Черноволосый убрал руку с плеча Остена и обернулся. Ладони непроизвольно сжались в кулак. Найт уже по-настоящему испугался, в то время как парню, спасшему его, было плевать на последствия. Он смело подошёл к Крису, который осмелился бросить такую фразу им вдогонку, практически вплотную. Остен же не мог пошевелиться и с замиранием сердца на наблюдал. — Что, педик? — произнёс Крис. Парень только усмехнулся ему в ответ. Когда Крис хотел открыть рот, чтобы продолжить нести чушь и оскорбления дальше, ему тут же прилетел действительно сильный и резкий удар по носу от новенького. В столовой все ахнули и задержали дыхание. Драки никто не решался устраивать в школе, а тем более противостоять этой компании. Было страшно и интересно одновременно. Остен, услышав удар, вздрогнул. Послышались глухие удары, гудение голосов и крики. А началось же всё с треклятого рюкзака.* * *
— Всегда задавался вопросом: зачем в школе медсестра, если она в школе бывает пару раз в месяц? Остен улыбнулся. — И то, если повезёт, — добавил Найт и приложил ватный диск, смоченный перекисью водорода, к ссадине на лбу парня. — Как ты вообще себя чувствуешь? — Нормально, бывало и хуже, — отмахнулся новенький. — Зато они поняли, что не смогут остаться безнаказанными. — Рисковать собой ради меня вообще не стоило. — Да всё нормально, не бери в голову. — На лице появилась улыбка. — Я просто не терплю насилие и издевательства. Сам пережил и никому подобного не желаю. — Ты вроде героя со сложным прошлым? — усмехнулся Остен. — Вроде того. Найт прикоснулся диском к щеке парня и тот тихо зашипел от жгучей боли. Остен рефлекторно подул на ранку, чтобы облегчить парню страдания. Найт бегло осмотрел лицо своего спасителя, и всё ещё видел что-то знакомое. До боли в груди знакомое. Пока обрабатывал последствия драки у него на лице, молча, в спокойной обстановке, он пытался выудить что-нибудь из памяти. В один момент Остен завис. — Ремингтон? На лице парня появилась широкая улыбка. — Долго вспоминал? — А сказать раньше ты не мог? — возмущённо спросил Найт. — Я чуть себе голову не сломал! — Так интереснее, — улыбался Рем. — Я думал, что вообще не вспомнишь. Я-то тебя сразу узнал. — Ты вообще что тут делаешь? Ты же уехал тогда. — Теперь на лице Остена читалось любопытство, заинтересованность и шок. В памяти всплыли моменты из детства. Ему десять, Ремингтону — одиннадцать. Он пришёл на их место, и его лучший друг, мальчик с большими, выразительными карими глазами, чистой душой и чувством справедливости сообщил, что вынужден уехать с семьёй куда-то далеко отсюда. Вынужден покинуть, оставить его одного. «Но я же поклялся, что буду рядом, значит, мы ещё увидимся!» Кто же знал, что эти слова, которые должны были немного успокоить Остена, дать слепую надежду, оказались пророческими. — Отец помер. Ну мы и приехали назад, домой, — пожал плечами Рем. — В том городе мы были без него, конечно, но там хуже. Ну и меня почти выгнали из школы. — Соболезную... — Не стоит, — резко перебил Реми. — Мы наоборот только рады. Такой сволочью был, сам знаешь. Остен знал. Он вспомнил, как Рем периодически приходил с синяками на маленьком тощем теле. От осознания, что он никак не мог помочь, увеличивало чувство некоторой вины, однако сейчас всё в порядке и это главное. — Ты изменился. — Остен закончил обрабатывать лицо и руки парня, убрал перекись и пачку ватных дисков на место, а использованные диски выбросил в мусорку. — И в какую сторону? — усмехнулся Ремингтон, поднявшись с дивана. — Ну, хуже уже некуда. Ремингтон несильно толкнул Остена в бок. — Сволочь. В доме послышался смех. Парни вышли из дома семьи Кропп. Реми остановился на крыльце, достал пачку вполне не дешёвых сигарет и закурил. Остен встал рядом. — Давно куришь? — Три месяца, — выдохнул Реми. Запах этих сигарет был удивительно приятен для Остена. Шоколад, вроде как. — Себастьян однажды притащил, ну я попробовал. Теперь покупает нам двоим. Себастьян. Его старший брат. Остен плохо его помнил, он видел его только два раза, и то в детстве, и даже понятия не имел, какой он сейчас. Вроде ещё у Реми был младший брат, но его он не видел ни разу. Звали как-то на «Э», вроде как. — Как твоя мама? — В порядке. Когда узнала, что отец подох, то ещё лучше. Мы все облегчение испытали, — пожал плечами Реми. — Эмерсон от шока чуть краску не разлил. Эмерсон, точно. — Он рисует? — Ага. Местный Да Винчи, — усмехнулся Реми. — Себ в модельное пошёл, неплохо так получает. Эмс собрался в художники. Не знаю, как мама нас, творческих, выносит. — Ремингтон глубоко затянулся. — А ты кем хочешь быть? Ответ последовал не сразу. Задумался. В памяти всплыли события из детства. «О чём ты мечтаешь?» «Быть счастливым». Как жаль, что жизнь оказалась куда сложнее. — Пытаюсь в музыку. Пою, Себастьян научил играть на гитаре. Одно время думал даже над рок-группой, — грустно улыбнулся Реми, словно вспоминал что-то приятное, что случилось когда-то давно. Что-то, что ты уже не можешь вернуть. Время не стояло на месте, оно двигалось с неумолимой скоростью, не давало даже передохнуть и подумать. — Вряд ли этому суждено сбыться. Максимум — петь в вонючих клубах за копейки. Ремингтон действительно изменился и не только внешне. Раньше в его глазах цвета тёмного шоколада [который Остен, к слову, обожал] постоянно сверкала радость, надежда, сейчас же можно было разглядеть... усталость? Усталость и печаль. Боль. Видеть это было равносильно смерти кого-то, кто был тебе дорог. Ремингтон словно умирал внутри, но всё ещё старался улыбаться. — Споёшь мне как-нибудь? Ремингтон выдохнул сигаретный дым в воздух и повернул голову к Остену. В глазах Кроппа промелькнул огонёк. — Ты серьёзно хочешь услышать? — А почему нет? — улыбнулся Найт. — Уверен, что ты всё так же крут, как и был. — Ой, заткнись, — засмеялся Реми, затянувшись в последний раз. Окурок полетел куда-то на землю. — Ладно. Как-нибудь устрою тебе цирк на выезде. — Ты сам по себе цирк ходячий. — Придурок. — Сучка.* * *
Две недели спустя.
— Надеюсь, что дома из твоих никого нет. Не хочу ещё опозориться перед ними, мне тебя хватает. — Никого нет, и с чего ты взял, что опозоришься? — Остен вставил ключ в замочную скважину, повернул два раза и нажал на дверную ручку. — Да хрен знает, — пожал плечами Реми, проскользнув в дом Найта вслед за ним. — Просто перестраховываюсь. Остен засмеялся. Скинул с себя обувь. — Прояви уважение к моим трудам и сними обувь, пожалуйста. — Ого, да ты у нас хозяюшка, — засмеялся Ремингтон, но кеды всё же снял. — Старался, между прочим. — Остен несильно толкнул друга в плечо. — Пошли наверх, комната там. Парни поднялись на второй этаж, немного прошли по коридору и вскоре оказались в небольшой, но уютной и чистой комнате Остена. Рюкзак остался на стуле, учебники и тетрадки в разных стопках лежали книжной полке, кровать заправлена. Комната, которую Ремингтон не видел даже в своих снах. У него всегда бардак, чистоплотностью он не славился, за что регулярно получал от мамы. — Садись где хочешь, — проговорил Остен из угла комнаты. Выбор Ремингтона пал на кровать. Он плюхнулся на край мягкого матраца, упёрся в него руками позади себя. Остен вскоре предстал перед другом с гитарой в руках. — Возможно, она не лучшая, но мной любимая. Короче, надеюсь, пойдёт. Ремингтон взял гитару в руки. Инструмент старый, но вполне рабочий. Остен убрал рюкзак со стула, подвинул его к кровати и сел напротив в ожидании чего угодно. Кропп задумчиво крутил колонки, дергал струны, настраивал, вслушивался. — Круто, — проговорил он, закончив мучить инструмент, и взглянул на заинтересованного и заинтригованного Остена. Хоть кому-то было действительно интересно. По крайней мере, пока что. — В общем... Я не претендую на что-то великое и супер умное. Я не Шекспир. — Сделай уже хоть что-нибудь, — взмолил Остен, и Реми тихо засмеялся. — Ладно-ладно, сейчас сделаю. Рем взял первый аккорд, провёл правой рукой по струнам. Затем ещё один, ещё и ещё. С каждым новым аккордом, ударом по струнам, Ремингтон был увереннее в себе. Глаза сами закрылись: он полностью погрузился в музыку.Тону, пожалуйста, спаси меня.*
Остен сглотнул, но всё ещё внимательно слушал.Я знаю, что не могу жить долго.*
Хриплый голос Ремингтона завораживал. Смотреть на него, пока он пел собственные стихи было чем-то особенно приятным. Необычным. Редко встретишь человека, который был бы так увлечён тем, что он делал.Поверь мне, поверь мне, когда я говорю, что эта ночь, когда я умру.*
Найт выдохнул.Все эти мысли в моей голове затихнут от выстрела.*
Остен вздрогнул. На глазах выступили слёзы. На, как он понял, припеве, голос Ремингтона звучал особенно громко, сильно, как ни у кого в этом мире. Словно крик. Зов о помощи. Остен давно не слышал таких стихов, которые поразили бы его в самое сердце, душу, разрывали изнутри и сжигали все внутренности. Остен всегда был особенно чувствительным, сентиментальным, однако в тот момент он не пытался этого скрыть, как делал это обычно. Чтобы не посчитали слабым, ущербным. Чтобы не воспользовались. Но он знал, чувствовал, что Ремингтон не стал бы его за это осуждать. Этот парень с волосами, торчавшими так, словно его ударило током, выглядевшим не так, как хотелось бы большинству, был самым понимающим человеком. Общество, которое обожало загонять всех в определённые рамки, подстраивать под понятие «норма», сделало их изгоями, но благодаря этому только сильнее сплотило, помогало понять друг друга лучше. Остен, казалось, чувствовал боль Ремингтона на каком-то особенном уровне. Чувствовал так, что закололо кончики пальцев. Последний аккорд, последний удар по струнам. Тишина. Найт только в этот момент понял, что по его щеке стекала слеза. Он быстро стёр её рукавом свитера. Рем открыл глаза и поджал губы, неловко улыбнувшись. — Ну, как? Остен поднялся со стула и сел рядом с Ремингтоном на край кровати. Тот с некоторым удивлением смотрел на Найта, подумав о том, что либо Остен его ударит, либо просто что-нибудь скажет. Но Остен просто обнял его. Худощавые, снежно-белые, немного дрожавшие как от лихорадки, но такие тёплые руки, утопавшие в рукавах свитера, обвили острые плечи Ремингтона, скрытые под чёрной обтягивающей футболкой с коротким рукавом. — Ты чего? — удивлённо спросил Кропп. — Это... лучшее, что я слышал, — тихо произнёс парень. — Твой голос, эмоции, переданные в стихах... Это, это невероятно, — чуть заикаясь говорил Найт. Он не видел, как бледные щёки Реми налились краской, а на губах появилась улыбка. Парень отложил гитару на кровать, после чего повернулся к Остену и также заключил его в объятия. На губах всё ещё мелькала мягкая, добрая улыбка, глаза закрылись. Нависла тишина, но совсем не неловкая, а вполне уместная. Каждый думал о чём-то своём, однако в одном мысли сходились — годы, что они провели порознь, дали понять, как сильно нужны были друг другу. — Мне так жаль, что я не смог быть рядом, — нарушил молчание Остен. — Тут совсем нет твоей вины, Остен, — мягко произнёс Рем, ослабив хватку, чтобы заглянуть другу в глаза. — Это всё было когда-то, а сейчас... Сейчас всё куда лучше. А стихи были и всё ещё остаются просто моей терапией, знаешь. Остен закивал головой. Он понимал. Он тоже писал стихи, чтобы уйти в свой манямирок и забыть о тех проблемах, что преследовали его в повседневной, серой жизни. — Ты лжец, знал об этом? — Это ещё почему? — усмехнулся Реми, выгнув бровь вверх. — У тебя бы всё получилось, но ты просто ссыкло, Ремингтон Кропп, — засмеялся Остен, на что Рем толкнул парня в плечо. — Завались. И вообще-то, я теперь Лейт. — Лейт? — Псевдоним себе взял. Ремингтон Лейт. Как тебе? Остен прокрутил в голове имя и взятую парнем новую фамилию несколько раз. Молча задумался, обратив взгляд куда-то в сторону. — Звучит неплохо, — кивнул Найт. — Ну что, местный панк, когда альбом? — Ой, даже не знаю, — цокнул языком Ремингтон. — А автограф оставишь? — Вот пришлю тебе подписанный альбом. Клянусь мизинчиком, — засмеялся Рем, и Остен только широко улыбнулся. Клятва на мизинчиках самая искренняя, честная и означала, что то, что обещано — непременно случится. Нет, Остен уже не надеялся на это, а твёрдо верил. Знал. Судьба подарила им двоим шанс. Шанс на то, что всё, о чём они мечтали, случится.* * *
Мне скучноЯ всё понимаю, но у нас урок Мне тоже тут не весело
А что, если бы я сейчас запрыгнул на парту и заорал...НЕ СМЕЙ!!!
Да шучу я хахаПридурок Я же знаю, что ты можешь и не такое Человек-паук ты недоделанный
Очень даже доделанный Обзывается ещё :сМожно подумать, тебя так легко обидеть
Неа, мне уже похер ;) Остен усмехнулся и положил телефон на парту. Благо, он сидел почти в конце класса, его загораживали чужие спины и учитель не видел, чем там парень занимался вместо того, чтобы записывать конспект в тетрадку. Хотя Найт всё равно это делал — учёба это важно и нужно, как считал сам Остен. А ещё это интересно. А вот Ремингтон, судя по всему, был противоположного мнения. Слушай Пошли в туалет Я курить хочуТы башкой долбанулся? А если спалят?
Да всё нормально будет Ну Остен :с Одному курить скучноЯ не курю
Зато я курю Рядом постоишь, поболтаем Только не говори, что тебе хочется просидеть на заднице весь оставшийся урокУ тебя шило в одном месте?
Ага Остен вздохнул.Хорошо, сейчас выйду
Найт убрал телефон в карман джинс, после чего поднял руку. — Извините, мистер Реджинальд, можно выйти? — Конечно, — кивнул учитель, и только тогда Остен покинул кабинет. Коридоры пустовали. Двери в кабинетах закрыты, оттуда доносились голоса учеников и учителей, но Остен особо не вслушивался, а потому всё это перемешивалось в голове в непонятную кашу. Дорога до мужского туалета была недолгой, он нажал на ручку двери и зашёл внутрь. Ремингтон стоял возле подоконника, но, услышав, как кто-то вошёл, резко обернулся. Это был всего лишь Остен, можно расслабиться. На лице Лейта появилась улыбка. — Дверь только закрой, — попросил Рем. Остен выполнил его просьбу, в то же время как сам Ремингтон открыл окно. — Давай недолго, ещё заподозрят. — Остен остановился напротив Реми, спиной прислонился к холодной стене позади себя, в то время как его друг опёрся спиной о дверцу кабинки. — Не нервничай ты так, — успокаивающе произнёс Ремингтон и достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. — Всё будет нормально. — Он зажал сигарету меж зубов и закурил. Сигареты те же, с шоколадным привкусом. Оба замолчали. Рем подвинулся ближе к окну, старался выдыхать дым на улицу, чтобы запах выветрился быстрее, и задумчиво смотрел в пол. Остен же смотрел на парня. Хоть он и был против всяких вредных привычек, в том числе и курения, но не мог отрицать, что то, как Реми зажимал тонкую сигарету между двух грубых из-за гитары пальцев — по-своему красиво. — Хочешь попробовать? — спросил Реми. Он настолько неожиданно заговорил, разрушил молчание, нависшее над ними, что Найт невольно вздрогнул. — Я не заставляю, если что. Просто... — Давай, — пожал плечами Остен. Он сам от себя не ожидал, что согласится, но почему бы и нет? Никто же его не прибьёт, если он попробует. В этом не было ничего такого. Даже совесть Остена отступила. Найт подошёл ближе к парню, и Рем дал ему закурить со своей руки. Остен зажал меж губ сигарету и затянулся, но на выдохе закашлял. — Учить тебя всему надо, — засмеялся Рем, вновь затянувшись. — Да иди ты, — хрипло ответил Остен, наконец прекратив кашлять. Они оба негромко засмеялись. Ремингтон выдохнул сигаретный дым в окно, с улыбкой смотрел на друга, который также, несмотря ни на что, улыбался. Им хорошо вместе. Они понимали друг друга на каком-то более высоком, бессловесном уровне. Похожие, но в то же время разные. И это было чем-то необычайно прекрасным. Лейт облизал пересохшие губы, после чего сделал к Остену шаг. Тот не сдвинулся с места, всё ещё смотрел на Реми, а в глазах читалось некоторое недоумение. Лейт это проигнорировал. Он опустил затуманенный взгляд на губы Остена, и Найта от осознания этого бросило в жар, но всё ещё молчал и не двигался. Его брали любопытство и интерес: что же сделает Ремингтон дальше? Отступит? Засмеётся? Но ни то, ни другое он не сделал. Он медленно наклонился к Остену, и тот приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Рем мягко, осторожно и трепетно коснулся его нижней губы своими, и он не смог издать ни звука. Остен вздрогнул от ощущения чужих губ на своих. Кончики пальцев закололо, а тело будто несильно, но ощутимо пробило током. По спине побежали мурашки, ноги задрожали, будто от холода. Однако совсем не открытое окно было виновато в таком состоянии парня. Найт очнулся довольно быстро. Он закрыл глаза и положил ладонь на тёплую, алебастрово-белую шею Ремингтона, провёл по ней пальцем, будто гладил, и, наконец, ответил на чувственный поцелуй. Лейт шумно выдохнул. Он выбросил сигарету в окно и прикрыл его, положил одну руку на тонкую, хрупкую талию Остена. Целовал всё также мягко, но уже с некоторой страстью, пытаясь вложить в этот поцелуй все чувства, что накопились внутри за долгое-долгое время. На пухлых, бархатных губах Ремингтона чувствовался привкус никотина и шоколада. Со временем движения его губ стали куда более жадными, требовательными, словно Остен был для него воздухом, в котором так отчаянно нуждался, чтобы выжить. Шумный выдох Найта перешёл в тихий, едва слышный стон, заставивший Ремингтона почти неощутимо дрогнуть. Рем неосознанно сжал свитер Остена, прижал его к себе ближе. Он хотел чувствовать его, ощущать. Не отпускать. Тонкий слух Найта уловил шаги откуда-то из коридора, которые приближались к двери туалета, и только тогда он решился разорвать поцелуй. Судя по растерянному, даже немного напуганному взгляду Ремингтона, он тоже это слышал. — Тихо, — прошептал Рем, после чего затащил их двоих в кабинку туалета. — Вставай на край и сядь на корточки. Остен без лишних слов встал на край унитаза и присел на корточки, и то же самое сделал Ремингтон. Ноги дрожали, им приходилось балансировать, чтобы не упасть куда-либо, а тем временем в туалет кто-то зашёл. Найту показалось, что это был учитель географии, судя по тяжёлым, медленным шагам. Парни сидели и, казалось, не то что не шевелились — не дышали вовсе. Любое лишнее движение, звук — и им крышка. Послышался шум воды, учитель неспешно вымыл руки. Парни за это его в мыслях проклинали, потому что сидеть было как минимум неудобно, да и к тому же затекали ноги. Географ ещё некоторое время пробыл в туалете, наверное, посмотрел на себя в грязное зеркало и оценил свой внешний вид. Спустя две или три минуты до слуха донеслись удалявшиеся шаги в сторону выхода, а вскоре закрылась дверь. Реми и Остен одновременно громко и с облегчением выдохнули. Они встали на холодный кафель и выпрямились, немного размяв ноги. И, осознав всю ситуацию, засмеялись. — Прятаться от учителя на толчке — это мощно, — произнёс Остен, когда они покинули кабинку. — В принципе для меня привычно. И ты привыкнешь, — махнул рукой Рем. Оба на пару секунд замолкли. — Стой, ты же... — Поцеловал тебя? — перебил Лейт. — Ну, я же сказал, что буду рядом. Но я хочу быть ещё ближе. — Ты... уверен? Остену, признаться честно, было неловко. Он ужасно стеснялся. От одной этой ситуации и осознания происходившего он покраснел. После стольких лет издевательств, предательств и одиночества было трудно поверить, что кто-то в нём на самом деле нуждался. — Клянусь мизинчиком, что буду рядом и не обижу тебя, — произнёс Ремингтон, сжав пальцы в кулак, оставив вытянутым только мизинец. — И буду любить до Луны и обратно. Точнее, уже люблю. Остен улыбнулся, а после издал смешок. Они оба помнили ту детскую клятву, которая в принципе не значила ничего особенного, но никто не мог, да даже и не пытался этого забыть. Кто же знал, что даже сквозь года она будет действовать, и сейчас приобретёт другой смысл. Остен сжал его мизинец своим.