Halsey ft. Marshmello — Be Kind
— …и я сказал им, что они могут смириться с тем, что тут никто не готов жрать их говно, и валить в ресторан, в котором унитазы из золота, — закончил Тэхен, отхлебывая соджу прямо из бутылки и вытирая влажные губы запястьем. — Потрясающе, — хохотнул Хосок, засовывая горсть чипсов в рот, из-за чего его следующая фраза получилась смазанной: — А они что? Тэхен пожал плечами, отковыривая ногтем этикетку на бутылке. — Приказали позвать менеджера, — просто ответил он. — Клянусь, выражение на их тупых лицах стоило того. — Стоило чего? — буркнул Чимин, осуждение явно слышалось в его голосе. — Увольнения с работы? Я не знаю, Ким Тэхен, как ты вообще дожил до двадцати одного года с таким характером, особенно учитывая трущобы, в которых ты живешь. Тэхен поднял на него веселый взгляд и хмыкнул, хватая сырный шарик и бросая его в обеспокоенного друга. — В моих трущобах выживают только люди с таким характером, — подмигнул он ему, а потом откинулся на спинку дивана, делая еще один глоток соджу. Алкоголь приятно обжег горло, отвлекая от мыслей, которые были вовсе не такими радужными, как он пытался показать друзьям. Парни, которым он сегодня нагрубил, могли оказаться большими мудаками и лишить его возможности работать вообще где бы то ни было. Можно сказать, ему даже повезло, что он отделался простым увольнением. Но он физически не мог смотреть на то, как компания этих папенькиных сынков, выросших с золотой ложкой в заднице, обращалась с Джису, официанткой, которая их обслуживала, и подругой Тэхена по совместительству. Не вмешаться для него было сродни предательству. — Что ты делать будешь? — с нажимом спросил Чимин, упираясь локтями в колени и буравя Тэхена тяжелым взглядом. — Тебе все хиханьки да хаханьки, но через два дня нужно платить за аренду, ты же помнишь? Или твоей следующей проблемой будет выбор между картонной коробкой на вокзале и скамейкой в парке у дома. Тэхена умиляла трогательная забота Чимина о нем, но, если честно, что-то раздражающее в этом тоже было. Тэхен, может, не образец ответственности и здравого смысла, но он не идиот. — Не переживай, Чиминни, — сладко улыбнулся он, закидывая ногу на ногу. — Я уже нашел работу. Приступаю с завтрашнего дня. Хосок подавился чипсами, которые жрал в невменяемых количествах с тех пор, как слез со своей белковой диеты, и выпучил на него глаза. — Когда ты успел? — откашлявшись, изумленно осведомился он. — Тебя только сегодня уволили! — Джису чувствовала себя виноватой и предложила мне позвонить ее дяде, который владеет клининговой компанией, — объяснил он. — Он искал человека для уборки бассейнов, и так как его любимая племянница меня порекомендовала, тут же меня взял. Мне дали три дома, в которых я должен мыть бассейны дважды в неделю. — Ты никогда не мыл бассейны, — напомнил ему Чимин, беспокойство которого не стало меньше. — Что в этом может быть сложного? — вскинул брови Тэхен. — Это как посуда — намылил и смыл водой. К тому же, я быстро учусь. И я готов на что угодно, если за это заплатят. — Тогда тебе не бассейны мыть нужно, а на трассу идти, — фыркнул Хосок, но они с Чимином заметно расслабились, когда поняли, что Тэхену, очевидно, не грозит через два дня съехать на улицу. — Во сколько ты завтра приступаешь? — поинтересовался Чимин, и Тэхен кинул взгляд на часы, со стоном прикрывая лицо свободной ладонью. — В одиннадцать нужно быть на месте. — А сколько туда добираться? — Ну, это там, где все эти коттеджи… — О, я знаю этот район, — кивнул Хосок. — До него добираться где-то часа полтора. Чимин бросил взгляд на часы. — Ну, сейчас два ночи, ты безбожно пьян… Что я могу сказать, — он отхлебнул пива и усмехнулся. — Удачи завтра. Тэхен снова застонал и рухнул лицом в диванную подушку. Соджу из его открытой бутылки разлилось на ковер, и Чимин, будучи абсолютно безжалостным мудаком, заставил его оттирать пятно, а потом, в качестве компенсации, убирать все их застолье. Лег спать он только в начале четвертого.***
Честно говоря, когда он стоял перед дворецким (или это был слуга, секретарь, хрен знает, Тэхен в этом не разбирался), который инструктировал его, все, чего ему хотелось, — это спать. Голова раскалывалась после всех бутылок соджу, которые он вчера выпил, и почему-то сейчас он не был настолько уверен в своих способностях к мытью бассейна, несмотря на то, что он честно погуглил, как это делается. — Дома только младший господин, — предупредил его дворецкий. — После вашей работы вы можете зайти на кухню через дверь для прислуги, и вам дадут чай или кофе, смотря что вы предпочтете. — Предпочту яду, — едва слышно пробубнил Тэхен, но, к счастью, мужчина либо его не услышал, либо просто пропустил мимо ушей. — Оплата будет осуществлена вечером через клининговую компанию, — продолжил он. — Все необходимые инструменты для чистки бассейна вы можете найти в кладовой, которая находится в отдельном домике вон там, — он указал пальцем на белое здание в отдалении, которое выглядело больше, чем его, Хосока и Чимина квартиры вместе взятые. Тэхен выдохнул сквозь сцепленные зубы. Чертовы мажоры. — Можете приступать к работе. Тэхен кивнул, радостный, что старик закончил свой бубнеж. Дворецкий оказался настолько нудным, что Тэхен в какой-то момент начал переживать, что заснет от его инструкций стоя, как лошадь, и его выпрут с работы еще до того, как он к ней приступит. Он взял все, что ему было нужно (по крайней мере, по словам автора статьи в гугле), и пошел к бассейну. Как только он разобрался, как откачивать из него воду, младший господин, видимо, не сдержал своего любопытства и вылез поглазеть на него. И стоило Тэхену поднять голову и столкнуться с ним взглядом, как он не сдержал грубого ругательства, сорвавшегося с губ. Младший господин, один из тех, кто стал причиной его вчерашнего увольнения из ресторана, вызывающе вздернул подбородок. — Как ты меня только что назвал? От силы, с которой Тэхен сцепил зубы, они грозились раскрошиться в пыль. В голове на повторе звучал голос Чимина «Через два дня тебе платить за аренду, через два дня тебе платить за аренду», и Тэхен промолчал, хотя сказать хотелось много что. Он вернулся к работе, игнорируя буравящий взгляд засранца. — Кто тебя нанял? — не сдавался он, подходя ближе. — Кто тебя вообще пустил в мой дом? — Насколько мне известно, — процедил Тэхен, не поднимая головы, — это дом твоих родителей, а не твой. — Насколько мне известно, я не давал тебе право разговаривать. Тэхен чуть не задохнулся от возмущения, не выдерживая и вскидывая глаза. Парень стоял, сияя роскошью и превосходством, возле бассейна, глядя на него так, словно Тэхен — пыль под ногами. — Я не твой слуга, — сквозь зубы прошипел Тэхен, выпрямляясь. — Я работаю на клининговую компанию, а нанял меня твой отец. Поэтому пошел к черту. Брови парня сомкнулись над переносицей, а рот приоткрылся от наглости, с которой он столкнулся. Характер Тэхена… ох, характер Тэхена никогда не позволял ему выходить с миром из таких ситуаций. Он не терпел задир, не терпел мудаков, не видящих дальше своего носа, не терпел мажоров, которые в жизни палец о палец не ударили, но вели себя так, как будто лично открыли лекарство от рака. — Как ты смеешь… — повысив голос, начал он, но его прервал дворецкий, появившийся из-за стеклянной двери. — Господин Чон, прибыл ваш преподаватель. Он ожидает в гостиной. Парень прищурил глаза и пнул ведро, в котором Тэхен развел моющее средство, так, что оно опрокинулось, разливаясь по каменной дорожке. — Мы еще поговорим. Тэхен показал его спине средний палец, хотя ему дико хотелось схватить придурка за шкирку и протереть всю эту каменную дорожку его лицом. Но у него не было выбора — если он сейчас позволит себе развернуться и уйти, то останется без денег, а найти за сутки работу, на которой можно сразу забрать зарплату, просто нереально. Поэтому он, чувствуя себя настолько злым и униженным, что у него сводило пальцы, подхватил ведро и пошел вновь набирать воду.***
Остаток этого дня и весь следующий Тэхен с замиранием сердца ждал звонка, через который ему сообщили бы, что он уволен. Не было ни одного шанса, что «младший господин» не пожалуется своему папочке на то, что какой-то уборщик посмел послать его к черту. Причем тот же самый уборщик, который сутки назад сказал ему «пойти и пожрать свое говно в другом месте». Такие, как он, не умели справляться с конфликтами и проблемами, не привлекая влиятельность и деньги своих родителей. Поэтому он вздрагивал каждый раз, как его телефон оживал, ненавидя себя за то, что это его так волновало. Но в свое оправдание он мог сказать, что основная причина, по которой он переживал, заключалась в том, что ему нужно было платить за аренду, а денег, оставшихся с прошлой зарплаты, не хватило бы. Но все, что пришло ему с работы, это оповещение о том, что зарплата зачислена на карту, и адрес другого дома, в котором ему нужно было появиться. Тэхен должен был быть благодарен, но он не мог перестать думать о том, что засранец наверняка придумает другую возможность его проучить. — Клянусь, я был в шаге от того, чтобы задушить его, — поделился Тэхен с Юнги, единственным однокурсником, с которым поддерживал общение. Он не мог рассказать о случившемся Хосоку с Чимином, потому что те начали бы слишком сильно переживать. Юнги переживать не умел — Тэхен вообще сомневался, что его эмоциональный диапазон выходил за пределы стандартного набора потребностей вроде «поспать-поесть-поссать», — зато умел выслушивать и иногда давать дельные советы. — Уволиться ты не можешь? — уточнил Юнги. Время было около девяти, и завтра ему снова нужно было идти в тот злополучный дом, но он все равно согласился, когда Юнги предложил выпить кофе в дешевой кофейне у университета. Были свои плюсы в том, чтобы учиться на очно-заочном отделении, — он никогда не попадал в час-пик. Вот и сейчас в кофейне было всего человек пять, включая их. — Они платят сразу же, — объяснил Тэхен. — Ну, типа, помыл бассейн — получи бабло. Да и где я другую работу найду? Скоро за обучение платить, аренду никто не отменял. — Хреново, — подвел итог Юнги. — Ты можешь не пересекаться с мальцом? — Не от меня зависит, — хмыкнул Тэхен, с невольной дрожью злости вспоминая, как ублюдок вылез, чтобы поглазеть на чужую работу. — Мне кажется, ему доставляет удовольствие смотреть, как другие пашут. — Это было всего один раз, — резонно подметил Юнги. — У таких, как он, всегда есть вечеринки, на которых им необходимо засветиться. Так что его, может быть, и дома не будет. — Очень на это надеюсь, — устало пробормотал Тэхен. — У меня совершенно не хватает терпения для разговора с ему подобными. Юнги подпер щеку кулаком, апатично уставившись в окно, а потом вдруг поинтересовался: — Он симпатичный? Тэхен почти подавился латте, который только успел отхлебнуть, и выпучил на друга глаза. — Чего? Что за вопросы вообще? Юнги перевел на него спокойный взгляд и пожал плечами. — Вполне закономерный вопрос. Так симпатичный? Тэхен задумался. Ну, говоря начистоту, да — парень был довольно красивым. Даже если опустить то, что у него были возможности ухаживать за собой, стильно одеваться и посещать косметолога дважды в неделю, его внешность была неплоха. Если честно, до того момента, как он открывал свой грязный рот, его можно было даже спутать с милым и скромным мальчишкой. — Смотри не влюбись, — хмыкнул Юнги, и Тэхен неверяще рассмеялся. — Ты издеваешься? Я не могу взглянуть на его рожу, не испытав при этом рвотного позыва. — Но ты только что назвал его милым. — Ну и что? Я не западаю на внешку, особенно, если человек — мудак. — Хорошо, что не все такие, — хохотнул Юнги. — Иначе на тебя бы тоже никто не западал. — Ты охренел, — проскулил Тэхен, драматично хватаясь за сердце. — Почему ты вообще меня постоянно унижаешь? — Я не унижаю, я говорю правду. Спустя некоторое время Тэхен, которого задела эта тема, спросил: — С чего ты взял, что я могу в него влюбиться? Они сидели в машине Юнги, потому что Тэхен не ездил в университет на своем мотоцикле, и старший обещал подбросить его до дома, но только потому, что ему было по пути. Юнги завел машину и бросил на Тэхена быстрый взгляд, снисходительная улыбка мелькнула на его губах. — Он из другого мира, Тэхен, — проговорил он, выезжая с парковки. — Он может быть абсолютным засранцем, но он все еще будет совершенно другим. Роскошь и манеры, которыми обладают эти люди… Для таких, как мы, это похоже на удар в сердце. Юнги звучал так, словно знал, о чем говорил, но почему-то у Тэхена было чувство, что если он начнет расспрашивать, то ответов все равно не получит.***
Тэхен зря надеялся, что юный господин оставит его в покое. Стоило ему только приступить к работе, как тот выскочил из дома, словно чертик из табакерки, но у Тэхена сегодня было слишком хорошее настроение, поэтому он даже не обратил на него внимания. — Это ты приехал на мотоцикле? — поинтересовался парень, и его манера говорить с вызовом раздражала. Тэхен не понимал — да и не хотел понимать, если честно, — как можно разговаривать со всеми так, словно они заранее тебе что-то должны. Именно поэтому Тэхен, будучи сам упрямым и противным засранцем, проигнорировал вопрос, с чем мальчишка, конечно же, смириться не мог. — Я у тебя спросил! Он звучал как капризный ребенок, и Тэхен с трудом сдерживал усмешку. Он молчал, потому что знал, что если откроет рот, то из него вырвется грубость, и кто знает, отделается ли он после этого так же легко, как отделался в два предыдущих раза. — Эй, почему ты меня игнорируешь? — Тэхен почувствовал, что парень подошел ближе к краю бассейна, и поднял голову, с прищуром глядя на нависающего над ним мальчишку. — Прости, ты что-то говорил? Я не расслышал, — насмешливо ответил Тэхен, и тот несколько раз открыл и закрыл рот, не зная, как на это реагировать. — Да ты же… ты просто… Тэхен оперся руками о край бассейна, подтягиваясь и вылезая на поверхность, чтобы сходить за шлангом и смыть пену. — Кто я, принцесса? Давай, удиви меня своими познаниями в оскорблениях, — равнодушно проговорил он, прежде чем отвернуться и направиться за шлангом. — Меня Чонгук зовут, — пробурчал парень. Тэхен даже не обернулся. — Мне абсолютно поебать. Вернувшись обратно к бассейну, он увидел Чонгука, который уже сидел на одном из шезлонгов и смотрел на него поверх спущенных на кончик носа солнцезащитных очков. Рядом с ним на столике стоял огромный прозрачный стакан, наполненный чем-то, похожим на клубничный слаш. Возможно, только возможно, Тэхен задержал взгляд на длинных загорелых ногах чуть дольше, чем нужно, но только потому, что не подметить полную изящества позу засранца было невозможно. Впрочем, он быстро вернулся к работе, не отвлекаясь больше на посторонние вещи. Он смыл пену и отошел, чтобы убрать шланг, а когда обернулся, весь побелел. Чонгук стоял на краю бассейна, склонив голову набок и глядя на него с выражением абсолютной невинности на лице. В вытянутой руке он держал этот безбожно большой стакан, и Тэхен с замиранием сердца смотрел на то, как тот медленно его переворачивал, и сладкий, ярко-алый и густой напиток лился прямо на отмытое до блеска дно бассейна. — Упс, — солнечно улыбнулся Чонгук, вылив все, до последней капли. — Как неловко получилось. Помоешь снова? Тэхена аж затрясло от злости. Хорошее настроение, которое ему удавалось сохранить только благодаря мысли о том, что сразу после уборки этого сраного бассейна он поедет на вечеринку с друзьями, испарилось. Чонгук развернулся, уходя в дом, но Тэхен больше не залипал на его ноги от ушей и соблазнительную походку. Он смотрел на его затылок и представлял, как бросает прямо в него этот огромный, тяжелый бокал, который мудак оставил на краю бассейна. Уже позже, спустя час, когда Тэхен садился на свой мотоцикл и выезжал из особняка, Чонгук стоял, глядя на него из окна и покусывая губу. — Неужели сложно было сказать, что это твой мотоцикл? — пробормотал он с горечью, стараясь не думать о том, как сильно он хотел бы прокатиться вместе с ним. Вечером Тэхену пришла зарплата — она была в два раза больше его обычной ставки, но он был слишком пьян и слишком затянут в происходящее вокруг, чтобы обратить на это внимание.***
Тэхен пританцовывал в такт звучащей в наушниках музыке, пока отмывал дно бассейна. Тэхен гордился, что додумался до этого отличного способа не слышать того, что говорил Чонгук, потому что его отчаянные попытки быть остроумным и задеть Тэхена только в пятидесяти процентах случаев были успешными, в остальные пятьдесят лишь заставляли Тэхена задумываться, все ли у Чонгука в порядке с головой. Он и вправду не понимал, чего Чонгук добивается, потому что, даже если Тэхен резко и грубо отвечал ему, Чонгук ничего не делал. Не жаловался папочке, не настаивал на том, чтобы Тэхена уволили. В общем, к Чонгуку он начал относиться как к надоедливой мухе — жужжит над ухом, раздражает, но особого вреда не приносит. Краем глаза он заметил, что Чонгук снова подошел к бассейну, и мысленно закатил глаза — вспомнишь солнышко, как говорится. Парень явно начал что-то говорить ему, но Тэхен не слышал ни слова, показательно вытащив телефон и прибавив звук. Чонгуку явно не нравилось быть игнорируемым. Когда Тэхен отвернулся от него, он спрыгнул вниз, брезгливо поморщившись, и подошел ближе. Проводок наушников удачно торчал из заднего кармана джинсов Тэхена, и Чонгук не задумался дважды — просто поднес ножницы и отрезал его. Тэхен вздрогнул, резко разворачиваясь и не сразу понимая, что произошло. Чонгук отпрыгнул от него, но тут же взял себя в руки, выпрямившись и глядя на него с насмешкой. Круглыми глазами Тэхен посмотрел сначала на ножницы в его руках, потом на отрезанный конец наушников, который теперь свободно болтался, и его взгляд потемнел так быстро, что Чонгуку невольно стало не по себе. — Н-не игнорируй меня! — Чонгук попытался звучать уверенным, но ему не очень-то удалось. Впрочем, Тэхен даже не обратил на это внимания. — Какого черта, — выдохнул он, неверяще глядя на провод наушников, и что-то в его голосе подсказало Чонгуку, что в этот раз он перешел черту. Но он был бы не собой, если бы просто извинился. — Кто вообще пользуется такими наушниками в наше время? — фыркнул он, совладав с дрожью. — Будет повод купить нормальные. Тэхен побледнел от злости и дернулся вперед прежде, чем Чонгук успел сделать ноги. Он больно схватил его за запястье, подтаскивая к себе, и, честно, каким бы милым ни выглядел напуганный Чонгук, все, чего Тэхену хотелось, — это окунуть его головой в унитаз. — Послушай меня внимательно, — процедил он, его глаза сверкали от злости. — Я не знаю, что у тебя в голове, и почему ты продолжаешь упорно доебывать меня, но учти, в один день я не сдержусь, и в этот день на твоем лице появятся такие яркие фонари, что ими можно будет весь город освещать. — Т-ты мне угрожаешь? — проблеял Чонгук, пытаясь вывернуть запястье из хватки, но это было бесполезно, цепкие сильные пальцы Тэхена держали крепко. И очень больно. — Нет, мудила, — выплюнул Тэхен. — Я предупреждаю. Я здесь не для того, чтобы развлекать твою богатую задницу, понятно тебе? Я здесь, чтобы заработать бабло. Он выдернул наушники из ушей, засунув их Чонгуку под футболку. — Блевать тянет от взгляда на тебя, — бросил он напоследок, прежде чем с силой оттолкнуть обескураженного Чонгука от себя. Тот запутался в своих ногах, чуть не упав на мыльный пол бассейна, но потом торопливо развернулся, выбираясь наверх и убегая в дом. Тэхен успел заметить слезы, блеснувшие в его глазах, но не чувствовал никаких мук совести. Впрочем, удовлетворения он тоже не чувствовал. Только горькую злость. Вряд ли он так расстроился из-за наушников. Они были дорогие, конечно, и довольно старые — года три назад он их купил, и с тех пор они служили верой и правдой. Скорее из-за самого поступка. Только конченый мудак может сделать что-то такое, просто чтобы привлечь к себе внимание. Он постарался закончить работу как можно быстрее и свалить, а потом снова позвонил в компанию, попробовав заменить дом семьи Чон на чей-нибудь другой, но ему отказали, как отказывали каждый раз до этого. Тэхен мог бы уволиться, но скоро начинались каникулы, а на каникулах найти работу еще труднее, потому что все студенты стараются заняться чем-нибудь в свободное время. Да и платили ему неплохо за относительно непыльную работу, которая занимала от силы часа три в день, жалко было терять такое место из-за Чонгука. Тэхен помнил, как Юнги говорил, что очень легко влюбиться в таких, как Чонгук, — изящество, лоск, ухоженность и манера держать себя, все безукоризненное, отточенное до мелочей, такого точно не встретишь на улицах трущоб, где он жил. Порой, когда Чонгук молчал, читая книгу или копаясь в телефоне, Тэхен заглядывался на него, потому что, ну, было что-то в Чонгуке, что невольно притягивало взгляд. Но после каждой его тупой выходки Тэхен все сильнее убеждался в том, что единственной угрозой для него была не влюбленность, а то, что он в один прекрасный день под порывом ярости мог пристукнуть Чонгука, и тогда точно было бы не до шуток. В следующий раз Чонгук не вышел, когда Тэхен приехал на работу, но вместо этого он нашел на одном из шезлонгов коробочку с прилепленным к ней стикером, на котором было написано его имя. Он непонимающе нахмурился, открывая ее и ожидаемо видя внутри аирподсы. — Потрясающе, — пробормотал он, отбрасывая их обратно и принимаясь за работу.***
— Ты не взял наушники, которые я купил для тебя. Тэхен стиснул зубы, выпрямляясь и поправляя бандану, которая не давала отросшим волосам падать на вспотевший лоб. Он надеялся на что? На то, что Чонгук испугается и резко перестанет его доставать? Ага, получите и распишитесь. Дерьма в этом мальчишке столько, что хватит на то, чтобы удобрить целое поле. Он развернулся, прожигая его раздраженным взглядом, но тот даже не дернулся. Наверное, всю эту неделю тренировал в себе иммунитет. — Можешь свои наушники себе в жопу засунуть. Вообще, Тэхен был взбалмошным, грубым и порывистым, но чаще всего на откровенные провокации не велся. Вот только сдерживать себя с Чонгуком становилось все сложнее. — Не обязательно быть таким грубым, — надулся Чонгук, складывая руки на груди. Тэхен закатил глаза, принимаясь усиленнее драить бассейн. — Забери наушники, — упрямо повторил Чонгук, не дождавшись его реакции. — Они мне не нужны, — так же упрямо отшил Тэхен. — Если ты их не возьмешь, я прикажу вычесть их из твоей зарплаты. — Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — неверяще пробормотал Тэхен, переводя на Чонгука взгляд. Сегодня он был одет в узкие джинсы и кроп-топ — убийственное сочетание, если вы спросите Тэхена. Его фигура тянула на гордую десяточку — безукоризненная осанка, узкая талия, длинные ноги. Господи, если бы только Чонгук не был таким противным, Тэхен бы точно предпринял попытку затащить его в постель. Чонгук вспыхнул. — Чем это похоже на издевательство? — воскликнул он. — Я купил тебе наушники! Тэхен усмехнулся, качая головой. — Ты не должен был покупать мне наушники, — как-то устало проговорил он. — Ты должен был не портить мои. Мне не нужны твои подачки, понятно, принцесса? Я не нищий, и я не собираюсь ходить у тебя в долгах. Только не у тебя. Теперь, будь добр, позволь мне поработать. Чонгук, конечно же, никуда не ушел. Он сидел на краю бассейна, свесив ноги вниз, и Тэхен не мог отказать себе в удовольствии облить его из шланга под предлогом того, что смывает со стенок пену. Чонгук вскрикнул, тут же вскакивая и ошарашенно глядя на свои мокрые джинсы, облепившие голени. Тэхен мысленно пожелал ему удачи в их снятии. — Зачем ты так? — как-то беспомощно спросил он, а потом отточенным жестом вскинул подбородок. — Я все равно… все равно не уйду! — Да ради бога, — закатил глаза Тэхен. — Делай, что хочешь. Когда Тэхен закончил, Чонгук подошел к нему вплотную, смело встречая его взгляд. Тэхен приподнял брови в немом вопросе, на секунду теряясь, а потому не сразу чувствуя, как рука Чонгука проскользнула в задний карман его джинсов. Он едва успел опомниться, как Чонгук уже убегал. Нахмурившись, Тэхен полез в карман, доставая оттуда злосчастную коробочку. — Упрямый осел, — прорычал Тэхен, откидывая ее на шезлонг. Пусть хоть трижды вычтут из его зарплаты, он не собирается принимать чужие подачки. Особенно, подачки Чонгука. С него станется потом потребовать что-нибудь с Тэхена, припоминая ему свою «щедрость». Возможно, у него было предубеждение против богачей, но, на самом деле, Тэхен не относился плохо к людям, которые не трогали его. Но Чонгук не был одним из них. Его он запомнил еще с того дня в ресторане. Он выделялся среди своей компании, поэтому Тэхен заметил его еще на входе. Он вел себя более отстраненно, более высокомерно, безучастным взглядом оглядел помещение и чуть сморщил нос, словно не одобряя. Однако Чонгук выделялся не только тем, что выглядел выше по положению. Он просто был другим. Его нельзя было назвать самым красивым, но что-то было в нем, чего не было в остальных, из-за чего на него нельзя было не смотреть. Манера держать себя, возможно. Это превосходство, которое читалось в каждом жесте. Такое всегда притягивает. Тэхену такое всегда хотелось сломать. И в саму ссору с Джису Чонгук особо не вмешивался, как и не вступал в разговоры своей компании. Тэхен знал, потому что он наблюдал за этим, обслуживая соседний столик. Вмешался он позже, когда Тэхен не выдержал и подошел, это Чонгук был тем, кто позвал менеджера и потребовал у него уволить Тэхена. Но тому, что Чонгук творит сейчас, у Тэхена нет никакого оправдания. Такое чувство, как будто он упорно, настойчиво и неутомимо подтачивал его терпение, как будто пытался выжить из этого дома, и Тэхен не понимал, зачем, если он мог просто попросить папочку не позволять ему больше работать. Это все было похоже на то, что Чонгук с ним играет. Тэхен ощущал себя мышью, за которой наблюдает кошка, и ему ой как не нравилось это ощущение. Поэтому он не мог взглянуть на Чонгука по-другому. Не мог увидеть в нем кого-то, кроме избалованного засранца, которому все приелось и который вдруг нашел себе новое развлечение в виде уборщика. У Чонгука слишком много власти, а у Тэхена ее нет вообще. И это не тот расклад, который Тэхен мог назвать для себя удачным.***
Чонгук покручивал в пальцах коробочку с аирподсами, и у него что-то неприятно сосало под ложечкой. После того, как он засунул наушники Тэхену в карман, он спрятался за занавесками, наблюдая за тем, как Тэхен, брезгливо сморщившись и пробормотав себе что-то под нос, снова их отбросил, и в этот момент ему стало так жаль самого себя, что он сбежал к себе в комнату, и не вышел оттуда, даже когда к нему пришли преподаватели. Чонгук не понимал, что такого в том, чтобы принять эти дурацкие наушники. Он мог бы купить сотню таких, тысячу, для него это вообще не имело значения. Почему такое значение этому придавал Тэхен? У Чонгука было много вопросов. Поначалу он удивлялся, что Тэхен разговаривал с ним неуважительно. Чонгук рос среди людей, покорно опускающих взгляды, стоило ему показаться в поле видимости, он рос среди людей, которым достаточно было взмаха его руки, чтобы исполнить любое его желание. Он привык, что люди его боятся, что они ему не перечат, не осмеливаются вступать с ним в спор. Потом Чонгук удивлялся тому, что Тэхен на него не смотрит. Он знал, что красив, знал, насколько соблазнителен, он слышал это не раз, он не раз чувствовал это — чужое восхищение всегда отдавалось покалыванием на коже, где бы он ни появился, взгляды были прикованы к нему. А потом он спрашивал себя, что делает не так. Почему Тэхен продолжает быть таким грубым? Почему не отвечает на его вопросы? Почему смотрит на него так, словно Чонгук ему противен? Что плохого он ему сделал? Все, чего он хотел, — это подружиться. Или хотя бы просто начать общаться. Чонгук вздохнул, откладывая коробочку в сторону. Он снял с пальца кольцо, которое ему подарил брат за неделю до того, как погиб, и грустно улыбнулся. — Джонханни, кажется, друзей заводить не так уж легко, правда? — пробормотал он. Он опустил голые ступни в чистую воду бассейна, который Тэхен отмыл всего несколько минут назад. Дворецкий сказал, что передал Тэхену, что тот всегда может остаться на чай, но он уносил ноги, стоило только закончить работу, словно стремился сбежать от Чонгука, словно ему было противно рядом с Чонгуком находиться. С тех пор, как он выкинул его наушники во второй раз, Чонгук больше не решался отдавать их ему, но все равно носил их с собой. Словно надеялся, что в один из дней Тэхен улыбнется, подойдет к нему и скажет что-то кроме «захлопнись, принцесса» или «мне поебать, принцесса». Чонгук не знал, почему для него это было так важно. Почему именно Тэхен стал так важен. Просто он не был похож ни на кого из его знакомых. Он был настолько прямолинейным и честным, что это граничило с грубостью, он был немного невоспитанным, но при этом таким красивым, что порой Чонгук ловил себя на том, что не может оторвать от него взгляда. Привыкший к лоску, манерам, к тому, что все мужчины одеты так же безукоризненно, как ведут себя, он долго не мог принять то, что Тэхен зевает, не прикрывая рот, или что его волосы не лежат идеально, или что он может позволить себе снять майку во время работы просто потому, что ему слишком жарко. Такое поведение одновременно смущало и интриговало Чонгука. Он чуть улыбнулся, вспоминая, как Тэхен один раз очевидно приехал на работу после жуткого похмелья, и как он едва мог открыть глаза и даже поздоровался с Чонгуком первым, видимо, не сразу осознав, что делает. И Тэхен ведь не уходил, как бы сильно Чонгук его ни раздражал. Он всегда возвращался, могло ли это значить… Могло ли значить, что ему не все равно? — Господин Чон, обед будет готов через двадцать минут, — выглянув из-за стеклянной двери, предупредил его дворецкий, прежде чем снова скрыться в доме. — Хорошо, — откликнулся Чонгук, надевая кольцо на палец, но неловко промазывая. Он попытался схватить его, но оно упало в бассейн, медленно опускаясь на самое дно. Чонгук огромными глазами смотрел на то, как оно поблескивает, и он должен был позвать кого-нибудь, но вместо этого сам соскользнул в воду, поддавшись необъяснимой панике и порыву немедленно вернуть дорогую вещь на место. Он схватил кольцо, а потом забарахтался, не в силах всплыть на поверхность, потому что плавать Чонгук не умел и даже не учился после того, как в пять лет чуть не утонул в море. Он забился, как беспомощная рыбка на суше, выныривая и пытаясь позвать кого-нибудь на помощь, но его хватало только на то, чтобы глотнуть воздуха. Паника душила его не хуже литров воды над головой, и в груди начало гореть. Перед глазами все расплывалось, и он невольно расцепил пальцы, отчего кольцо снова погрузилось на дно. Кажется, у него была такая же судьба. Он крепко зажмурился, когда сил барахтаться уже не осталось, и почувствовал, как тяжелеет тело, как тянется ко дну бассейна, и в тот момент, когда его ступни почти коснулись кафеля, его схватили за талию, резко дергая наверх. Тэхен вытолкнул его на поверхность, вылезая вслед за ним и переворачивая его на бок, чтобы Чонгук не захлебнулся водой. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он. Чонгук бился в конвульсиях, пытаясь выкашлять всю воду, и Тэхен придерживал его голову, чтобы он не ударился. Схватившись за его колено, Чонгук приподнялся, не сразу понимая, что влага на его лице — это не только вода из бассейна, но и слезы. — Мое кольцо… — слабым голосом промямлил он. Тэхен нахмурился, приближаясь к нему, чтобы расслышать получше. В его темных глазах не было ни капли неприязни больше, только чистое волнение. Вот что нужно было сделать Чонгуку, чтобы изменить его отношение к себе? Чуть не утонуть? — Что? — Мое кольцо, — Чонгук невольно начал плакать сильнее, потому что страх от того, что он мог умереть, обрушился на него с огромной силой. Он сжался, не в силах отвести от Тэхена взгляда, хватаясь за его руки. Он рискнул своей жизнью, но так и не достал кольцо, единственное напоминание о брате, единственное напоминание о том, что он когда-то был жив, что Чонгук когда-то был не одинок. — Ты уронил кольцо? — переспросил Тэхен, и Чонгук слабо кивнул. Тэхен помог ему опереться спиной о шезлонг, прежде чем присесть на корточки возле бассейна, пытаясь разглядеть кольцо на дне, и, видимо, заметив его, нырнуть в воду. У Чонгука все еще горело в груди, но теперь к этому прибавилось какое-то странное тянущее ощущение. Он сжимал и разжимал пальцы, с замиранием сердца ожидая, когда Тэхен вынырнет. Ему казалось, что прошла целая вечность, а Тэхен все еще не показывался, и ему стало страшно, и он уже поднялся, чтобы бежать за помощью, но Тэхен в этот момент вынырнул, откладывая кольцо на край бассейна, чтобы опереться руками и вылезти. Чонгук подполз к нему, придерживая за предплечья, чтобы помочь. Тэхен уселся на плитку, отводя мокрые волосы с лица и отдавая ему кольцо. — Ты из-за этого в воду полез? — спросил он. Чонгук пробормотал слова благодарности и кивнул. — И плавать ты не умеешь? — уточнил Тэхен, словно надеялся на другой ответ. Чонгук почувствовал, что начал краснеть, только сейчас ощущая всю тяжесть своего поступка. Он мог умереть. По-настоящему умереть. Тэхен поднялся, и Чонгук торопливо вскочил вслед за ним, невольно отшатываясь от его взгляда. В нем уже не было беспокойства, никакого волнения, только бесконечный холод. Он оглядел его с головы до ног, презрительно кривя губы. — Какой же ты поразительно тупой, — покачал головой он. — Из-за какого-то кольца так рисковать. Что, думаешь, за жизнь тоже легко сможешь расплатиться деньгами папочки? Чонгук нахмурился. Это не просто кольцо. Это кольцо Джонхана. Это кольцо его брата, которого больше нет в живых. Тэхен не знал об этом, а потому и судить у него не было права. Тэхен развернулся, чтобы уйти, но Чонгук осторожно прикоснулся к его запястью, призывая остановиться. Он не решился поднять взгляд, фокусируясь на его мокрых кедах. — Спасибо за то, что ты сделал, — прошептал он. — Не уходи так. Я могу дать тебе одежду и обувь. — От тебя одни проблемы, принцесса, — Тэхен отдернул руку, слишком злой, напряженный донельзя. — Мой телефон мертв, мои кеды мертвы, и я опоздал на сеанс в кинотеатр с одной очень красивой девочкой. И ты чуть не погиб, не озвучил он, вглядываясь в его потерянное, жалобное лицо. Ты мог бы умереть на моих руках, и что бы я делал? — Хватит пытаться откупиться каждый раз, как вытворяешь какое-то дерьмо, — прошипел Тэхен. — Невыносимо просто. Ты невыносим. Чонгук вскинул полные обиды глаза, но в темном взгляде напротив читалось только осуждение. У Тэхена самого внутри все бушевало — от страха, от волнения, от адреналина. Он мог забыть про бандану, за которой вернулся, мог забить на нее, мог вернуться чуть позже, и для Чонгука это оказалось бы фатальным. Чонгук мог бы умереть, он никогда бы больше не встретил Тэхена у этого сраного бассейна, никогда бы не вставлял свои ехидные замечания, никогда бы больше не смотрел на него этим странным взглядом, как будто ожидая чего-то, что Тэхен дать ему не в силах. И все ради чего? Ради какого-то кольца? Тэхен едва сдерживал яростную дрожь. Ему хотелось ударить Чонгука изо всех сил. Но еще больше хотелось обнять его, успокоить. Тэхен испугался, но Чонгуку было гораздо, гораздо страшнее. Чонгук сжал губы, чувствуя, как неприятно начало покалывать горло. Он не мог расплакаться при Тэхене. Вот уж нет. — Но ты же не уходишь, — беспомощно пробормотал он. — Ты продолжаешь приходить, что бы я ни делал. Тэхен изумленно моргнул, а потом вдруг рассмеялся, заставляя Чонгука вздрогнуть. Тот непонимающе смотрел на него, пока Тэхен показательно стирал несуществующие слезы с глаз, смеясь так заливисто, словно услышал лучшую шутку в своей жизни. — Твою мать, поверить не могу, — воскликнул он. — Ты думаешь, я прихожу сюда, чтобы повидаться с тобой, принцесса? Боже мой, святая простота. Он приблизился к обескураженному Чонгуку, широко улыбаясь. — Я здесь, чтобы бабло заработать, — с расстановкой проговорил он. — Будь моя воля, я бы тебя вообще никогда больше не видел. И, не дождавшись его реакции, Тэхен развернулся и ушел. Бандана, о которой он снова благополучно забыл, так и осталась лежать на стойке рядом с шезлонгами. Чонгук схватил ее и поднес к носу — от нее пахло шампунем Тэхена, одеколоном и немного — потом. Как только раздался шум мотора мотоцикла, Чонгук не выдержал, пряча в бандане лицо и сотрясаясь от судорожных рыданий. И Тэхен, уезжая прочь от дома, чувствовал, как щиплет глаза, но списал это на ветер, хотя, черт возьми, был в сраном шлеме.***
Стоило ему перешагнуть порог кухни, как его приветствовал теплый голос, обладательница которого выглянула из-за высокого холодильника. — Тэхен-щи? Женщина в возрасте, немного полноватая и улыбчивая, добродушно взмахнула рукой, указывая на один из стульев, стоящих возле массивного стола в центре. — Решили все-таки угоститься нашим чаем? Присаживайтесь. Тэхен переступил с ноги на ногу, чувствуя себя немного неловко, но все-таки прошел внутрь. Вообще-то, он хотел глотнуть воды, потому что сегодня забыл свою бутылку, но из-за того, как женщина сразу начала суетиться, ему стало неудобно отказываться. — Вы знаете мое имя? — спросил он, усаживаясь на стул и постукивая пальцами по поверхности стола. Наверное, на нем в основном готовили, потому что он был в щербинах, в трещины забилась мука. В мгновение ока на нем появились вазочки с печеньями, конфетами и несколькими видами джемов, Тэхен успевал только изумленно хлопать глазами. — Конечно! — улыбнулась она. — Все знают имя друга Чонгука. Тэхен вскинул брови. — Друга? — глухим голосом переспросил он. Она залила кипятком заварку, разливая ароматный чай по чашечкам и ставя одну перед Тэхеном. — Господин никогда не признается, но он всегда очень взволнован перед вашим приездом. И все время, что вы здесь, проводит рядом с вами! За годы моей работы в этом доме в первый раз вижу его настолько заинтересованным. Тэхен случайно раскрошил в пальцах печенье, которое только взял, и виновато посмотрел на женщину, которая тут же засуетилась, чтобы вытереть крошки. — Ничего страшного, не переживайте! Он осторожно выдохнул, стараясь не обращать внимания на то, как сжалось все в груди. Все, что делал Чонгук, когда он был здесь, это доставал его. С чего бы ему быть взволнованным? И с чего бы Тэхену воспринимать это всерьез, так? На это нет никаких причин. Просьба сорвалась с его губ быстрее, чем он успел остановить себя: — Расскажите мне о Чонгуке. Во взгляде женщины появилась грусть. Она грузно опустилась на стул и тяжело вздохнула, отпивая чай из своей чашечки. — У младшего господина сложный характер, ох, сложный. Когда он рос, все еще было неплохо, но после смерти брата он очень изменился. Тэхен невольно вздрогнул, округляя глаза. Слова женщины потрясли его, словно он никогда даже не предполагал, что у такого человека, как Чонгук, в жизни может произойти что-то плохое. Он осуждал его за то, что тот всегда прячется за деньгами, но, тем не менее, сам сросся с мыслью, что деньги являются гарантом безопасности и счастья. Что деньгами можно откупиться даже от смерти. — У Чонгука не очень хорошие отношения с родителями, — она понизила голос, как будто боялась, что их могут подслушать. — А заводить друзей он с детства не умел. Поэтому мы очень рады, что вы нашли общий язык, — уже жизнерадостнее закончила она. Ага, подумал он. Нашли мы общий язык. Словно прочитав его мысли, женщина потянулась к нему, накрывая его ладонь своей. — Постарайтесь понять его, Тэхен-щи. Чонгук привык к тому, что кроме богатства вокруг него ничего и никого нет. Он может вести себя немного высокомерно, но не потому, что он плохой человек, а потому что по-другому он не умеет. Тэхен опустил взгляд на свои пальцы, сжатые вокруг чашки с чаем. Почему-то после того случая с бассейном он не мог выкинуть Чонгука из головы. То, каким он выглядел, как смотрел на него. Чаще всего, когда Чонгук разговаривал с ним, Тэхен был либо в наушниках, либо просто пропускал его слова мимо ушей, потому что манера разговора у Чонгука и вправду была пропитана превосходством, и это раздражало Тэхена настолько, что он никогда и не вслушивался в сами слова. Может, причина была не в том, что Чонгук не заслуживал шанса, а в том, что Тэхен не хотел ему этот шанс давать? Уже вечером, вернувшись домой после пар, он быстро сварил себе макароны, полив их соусом, и поставил перед собой ноутбук, открыв поисковую строку в браузере. Он совсем не чувствовал вкуса еды, потому что был погружен в размышления. Сегодня днем Чонгук снова не показался ему. Честно говоря, ему вообще казалось, что Чонгук больше не захочет видеть его, и от этой мысли было до странного неприятно. Тэхен понял, что не знает имени брата Чонгука, только когда занес пальцы над клавиатурой. Но, впрочем, выход нашелся быстро — стоило вбить в поисковик семью Чон, как на первой же странице были перечислены все ее члены. Брата Чонгука звали Чон Джонхан. Судя по статьям в гугле, его смерть была очень скандальной, и скандал этот был связан, по большей части, с самим Чонгуком. Тэхен нахмурился, откладывая пустую тарелку в сторону и открывая банку колы, которую вытащил из холодильника. Содержание каждой статьи так или иначе менялось, но суть оставалась одной — Чон Джонхан, будущий наследник корпорации, образец для подражания, всеобщий любимчик, погиб в автокатастрофе зимней ночью три года назад, когда ехал, чтобы забрать своего младшего брата Чон Чонгука. Откуда — точно неизвестно, где-то пишут про вечеринку, где-то — про небольшую встречу в доме у кого-то из знакомых, где-то — про тусовку в клубе. Ясным остается одно — в смерти Чон Джонхана обвиняли не мерзлые дороги, скользкую резину или потерю управления в темноте, а Чонгука, мальчишку, который ждал, пока брат заберет его домой. Чем дольше Тэхен читал, тем хуже ему становилось, но почему-то он не мог остановиться. Женщина в доме сказала, что друзей у Чонгука не было, а отношения с родителями были натянутые, додумать, почему именно, не составляло никакого труда. Наверное, в их семье фаворитизм был обычным делом — между двумя сыновьями, один из которых образец для подражания, а другой — бунтарь, любимчик очевиден, особенно когда речь идет о наследовании крупной корпорации. Тэхен представил себе, как Чонгук проходил через все это в одиночку, через смерть близкого человека, через бесконечные слухи, через презрение родителей, и у него начала кружиться голова. Тэхен не был эмпатом, но и Чонгук не выглядел как человек, переживший нечто настолько тяжелое. Хотя, кем он был, чтобы судить о таком? Тэхен застонал, накрывая лицо ладонями. Он чувствовал себя отвратительно, просто отвратительно. Что, если Чонгук и вправду просто хотел подружиться с ним? Что, если он не умел этого делать так же, как новорожденные котята не умеют ходить? Вот только котят учат, терпеливо и мягко, а Тэхен отталкивал его раз за разом, не желая даже пытаться выслушать. Он считал упертым ослом Чонгука, а на деле сам оказался таким. — Ненавижу, — пробормотал он, захлопывая ноутбук. — Я просто, мать вашу, бассейны должен был мыть, а не во все это дерьмо погружаться.***
Тэхен приподнял брови, глядя на две коробки, сложенные на шезлонге, и маленький квадратик бумаги поверх них. Он покусал губы, но не смог сдержать любопытства, хватая бумажку и разворачивая ее. Почерк у Чонгука под стать ему самому — изящный, сдержанный, аккуратный. «Тэхен, пожалуйста, не злись на меня, — писал ему Чонгук. — Мне очень жаль, что твой телефон и твоя обувь пострадали. Пожалуйста, возьми то, что лежит в коробках, честное слово, это такие же вещи, которые были у тебя. Это не подачки, и я не пытаюсь тебя купить, просто это меньшее, что я могу сделать после того, как ты спас мою жизнь». Тэхен почувствовал, как забилось быстрее сердце, когда сложил записку и убрал ее в карман. Он открыл коробку с телефоном — это действительно та же модель, что была у него, вот только он покупал уже подержанную, а эта абсолютно новая. Тэхен покачал головой, не в силах сдержать улыбку. В другой коробке оказались конверсы, даже цвет совпадал с его убитыми кедами, но Чонгук и здесь прогадал. Кеды Тэхена были паленые, он купил их по дешевке в каком-то сомнительном магазине, а эти — брендовые. — Эй, Санта Клаус, я знаю, что ты где-то здесь прячешься, — повысив голос, позвал он. — Выходи давай. На минуту воцарилась тишина, и Тэхен уже успел почувствовать себя неловко из-за того, что разговаривает сам с собой, как Чонгук, похожий на трусливого кролика, выглянул из-за штор, закрывающих обзор на гостиную на первом этаже. Тэхен прищурился, и Чонгук сглотнул, неловко выползая из дома, переминаясь с ноги на ногу и крепко держась кончиками пальцев за подол широкой футболки, в которую был одет. И куда делась вся его обычная грациозность? — Опять не возьмешь? — пробурчал Чонгук, не осмеливаясь поднять взгляд. — Ругаться будешь? Тэхен ошарашенно приоткрыл рот. — Я твой отец, что ли, чтобы ругаться на тебя? — удивленно спросил он, и Чонгук взглянул на него исподлобья, кончики ушей покраснели. Тем не менее, он совладал с собой, выпрямляясь и стараясь вернуть себе привычную уверенность. Он не мог ответить точно, куда она девалась каждый раз в присутствии Тэхена. Почему ему было тяжело разговаривать так, как он разговаривал всегда со всеми, почему не мог делать вид, что ему все равно, почему рядом с Тэхеном все внутри замирало так сладко и так тревожно, как будто он взлетал вверх на качелях. Он никогда раньше такого не испытывал, и от этого было хорошо ровно настолько, насколько больно. — Возьми это, — проговорил Чонгук, стараясь, чтобы это звучало как приказ, но Тэхен вскинул бровь, испытующе глядя на него, и Чонгука накрыло желание немедленно сбежать и спрятаться. — Где же твои «пожалуйста» и «мне очень жаль»? — передразнил его письмо Тэхен. — Или, если ты произнесешь это вслух, у тебя отвалится язык? Чонгук нахмурился, складывая руки на груди. Почему Тэхену обязательно быть таким грубым? Заметив его надутые губы, Тэхен улыбнулся, и Чонгук моргнул, зачарованно глядя на него. Вау, Тэхен очень… очень красивый, когда улыбается. — Я возьму это, — сказал он, но Чонгук даже не сразу понял, к чему это относится и к кому Тэхен вообще обращается. — Только при условии, что ты пообещаешь больше не лезть в бассейн, если рядом никого нет. И вообще никуда не лезь, если рядом никого нет. — Дышать мне можно? — обиженно спросил Чонгук, и Тэхен хмыкнул. — Только если рядом кто-то есть. — Да ну тебя, — буркнул Чонгук, возвращаясь на шезлонг и доставая телефон, тут же изо всех сил притворяясь, что с головой погрузился во что бы то ни было на экране. Только его ярко-розовые щеки сдавали его с потрохами. — Эй, принцесса, — позвал Тэхен, прежде чем приступить к работе. Чонгук поднял на него взгляд, и он отсалютовал ему двумя пальцами. — Спасибо. И то, как зажглись глаза Чонгука после этого, заставило сердце Тэхена замереть.***
Не то чтобы они начали близко общаться после этого. Чонгук все еще не умел разговаривать нормально и все еще частенько выводил Тэхена из себя, но теперь это не задевало его так сильно. График Тэхена поменялся, и в доме Чонов он работал три раза в неделю, вместо двух, и он подозревал, что это дело рук Чонгука, но прямо не спрашивал, потому что знал, что от неловких вопросов мальчишка предпочитал сбегать. Причем в прямом смысле. Поэтому, когда он услышал крики из дома, ему стало не по себе. Все это время он не сталкивался с родителями Чонгука, но сегодня, видимо, ему повезло, — он сразу понял, что застал хозяев, когда приехал и увидел несколько дорогих машин у особняка. На его работу это никак не влияло, он по привычной схеме слил воду, намылил бассейн. Непривычным было только то, что Чонгука не было рядом с ним, и шторы в гостиной на первом этаже были плотно задернуты. Когда он заканчивал, смывая пену, раздались первые крики. Глубокий голос, по всей видимости принадлежащий отцу Чонгука, гремел из гостиной, но происходящее внутри Тэхен разглядеть не мог. Впрочем, и особого желания у него не было, он даже не сразу понял, что бесконечные проклятия, срывающиеся с губ хозяина дома, обращены именно к Чонгуку. Тэхен торопился поскорее разобраться со всем и слинять, но невольно замер, когда услышал голос Чонгука, кричащий что-то в ответ. В любом случае, у него не было никакого права влезать в семейную ссору, даже если это касалось Чонгука, и даже если Тэхену было не все равно, что с Чонгуком происходит. К тому времени, как он домыл бассейн, крики стихли. Он убрал за собой инструменты, подхватил свою кофту и направился к мотоциклу, в этот раз решив не оставаться на чай. И он удивился меньше, чем, наверное, должен был, когда увидел Чонгука, стоящего возле байка с рюкзаком за плечами. — Вряд ли ты просто решил сказать мне «пока», да, — без особой надежды протянул Тэхен, подходя ближе. Чонгук поднял на него покрасневшие заплаканные глаза, полные такой горечи, что Тэхену стало не по себе. — Забери меня, пожалуйста, — почти беззвучно прошептал Чонгук, и Тэхен без лишних слов достал запасной шлем, протягивая его Чонгуку. — У меня не будет проблем? — поинтересовался он, не отпуская шлем даже после того, как Чонгук уже схватился за него. Глаза Чонгука блеснули. — Будут, если ты меня не заберешь, — пообещал он, не теряя своей язвительности даже в такой ситуации, и Тэхен хмыкнул, отдавая ему шлем и забираясь на мотоцикл. Он подождал, пока Чонгук усядется за ним и обнимет его за талию, и обернулся. — Держись крепче, принцесса, — предупредил он, прежде чем тронуться с места. Чонгук судорожно вцепился в него, плотно прижимаясь к его спине. Во время поездки Тэхен задумался, как так вышло, что он даже не колебался, когда соглашался забрать Чонгука с собой. В его голове в тот момент и мысли не промелькнуло о том, чтобы отказать ему. Может, дело было в том, как Чонгук смотрел на него, какими красными и припухшими были его глаза, каким разбитым он выглядел в целом. Было похоже, что, откажи ему Тэхен, и он тут же сломается, упадет на землю без возможности подняться. Наверное, Чонгуку все эти годы не к кому было сбегать, не у кого было найти поддержку, и он отчаялся настолько, что увидел эту поддержку в ком-то вроде Тэхена. Может, дело было в том, что Тэхен стал свидетелем ссоры, слышал эти дикие крики, даже удары, слышал слезы и знал историю, которая за этим крылась. Может, после того, как он спас Чонгука из бассейна, его отношение к нему поменялось. Может, он теперь чувствовал за него ответственность, как за того, кого приручил. Они приехали к дому Тэхена, Тэхен остановил мотоцикл, но Чонгук не торопился слезать. Он опустил взгляд на его руки, сцепленные на животе с такой силой, что они аж побелели от напряжения, а потом стянул шлем, обернувшись. — Может, ты отпустишь меня уже? — спросил он, и Чонгук вздрогнул. — К-кажется, у меня тело… Тэхен испугался, что с ним что-то могло произойти, и невольно дернулся. Чонгук потянулся за ним. — Что тело? — обеспокоенно переспросил Тэхен. — Что с ним? — Окаменело от страха, — проблеял Чонгук, и Тэхен нахмурился, хватая его руки и с силой их расцепляя, хотя на самом деле облегчение затопило его с головой. — Что за придурок, — разозлился он. — Давай слезай. Меня с тобой в один прекрасный день удар хватит. Чонгук сполз с мотоцикла, и его ноги подкосились, отчего Тэхену пришлось его поддержать. Одной рукой он снял с него шлем, другой продолжая удерживать его талию, когда они пошли к подъезду. Они поднялись в квартиру, и Тэхен с опаской поглядывал на Чонгука, готовый выставить его за дверь в тот самый момент, как на его лице появится хотя бы намек на презрение, потому что, несмотря на то, что он много учится и работает, он ухаживает за своим домом и держит его в чистоте, и относиться брезгливо к его квартире — то же самое, что относиться брезгливо к нему самому, такого его гордость не потерпит. Но Чонгук не выказал ничего, даже отдаленно похожего на неприязнь. Он со сдержанным любопытством оглядел прихожую, пока стягивал с себя рюкзак, ветровку и кроссовки, и слабо улыбнулся. — У тебя вкусно пахнет. Тэхен отвернулся, чтобы спрятать улыбку, откидывая ключи на тумбу и вешая их с Чонгуком верхнюю одежду в шкаф. — Спасибо. Он прошел в гостиную, и Чонгук проследовал за ним. Над ними витало неловкое молчание, и это, в общем-то, было объяснимо. Тэхен не привык к гостям. Они обычно собирались у Чимина и Хосока, потому что их квартиры больше, и живут они ближе к центру, поэтому видеть тут кого-то, особенно кого-то вроде Чонгука, очень непривычно. — Мне нужно будет уехать часа через три, — предупредил он Чонгука. — Вернусь после десяти вечера. Чонгук взглянул на него с немым вопросом в глазах, неловко сцепив пальцы и сжавшись, словно пытаясь стать меньше. — Слушай, — пробормотал Тэхен. — Чувствуй себя как дома, хорошо? Но не забывай, что ты в гостях. Располагайся на диване или сходи в ванную, если захочешь. Тэхен потер шею. Глаза Чонгука были огромные, как две большие плошки, и почему-то от этого было смешно. — Короче, делай, что угодно, — подвел итог Тэхен. — Только не изображай мне тут живую статую. А то раздражает. Он прошел через гостиную на кухню, и Чонгук, как преданный щенок, поплелся за ним по пятам. — Я раздражаю тебя? — тихо-тихо спросил он, и Тэхен обернулся, внимательно глядя на него. Он мог бы ответить «нет», и это была бы чистая правда. Чонгук уже давно не вызывал в нем ту же жгучую злость, которая была в самом начале. Он мог бы ответить «нет», но предпочел остаться мудаком. — Порой. Чонгук опустил взгляд, и уголки его губ поникли. Ему не хватало щенячьих ушек, они бы точно сейчас грустно прижались к макушке. — Я не хотел раздражать тебя, — прошептал он, подходя ближе и присаживаясь на краешек стула. — Прости, если делал это. — Серьезно? — вскинул брови Тэхен, ставя чайник на газ и доставая из холодильника рис и запеченное с овощами мясо. — Чонгук, ты приказывал мне говорить, если я не отвечал на твой вопрос. Как будто я твой слуга. — Все потому что ты игнорировал меня! — пожаловался Чонгук, и Тэхен, даже не глядя на него, понял, что он надул губы. — Игнорировал меня, хотя я просто хотел… я хотел… — Столько достаточно? — Тэхен обернулся, показав ему порцию риса с мясом и овощами. Чонгук растерянно кивнул, и Тэхен поставил тарелку в микроволновку. — Ты меня перебил, — укорил его Чонгук. Тэхен хмыкнул в ответ. — Не было похоже, что ты готов говорить. — Почему ты относишься ко мне так плохо? — не выдержав, поинтересовался Чонгук. — Что такого я тебе сделал? Еда согрелась, и Тэхен вытащил тарелку, поставив ее перед Чонгуком вместе с парой металлических палочек. Он поставил свою порцию разогреваться, заварил зеленый чай в пакетиках, не произнося ни слова под испытующим взглядом Чонгука, и только сев напротив, произнес: — Чонгук, из-за тебя меня уволили из ресторана, — ответил он. — Из-за того, что я вступился за официантку, которую вы со своими дружками грубо и беспричинно унижали. Потом ты каждый раз, как я приходил в твой дом, чтобы выполнить свою работу, устраивал для меня сцены. Ты вылил чертов литр слаша на чистое дно бассейна. Ты испортил мои наушники. Ты… — Ладно, я понял, понял! — оборвал его Чонгук. Он густо покраснел, а в глазах у него стояли слезы. Тэхен не понимал, что такого он сказал, чтобы довести его до такого состояния, он ведь просто, в конце концов, ответил на заданный вопрос, но ему не нравилось видеть Чонгука на грани слез. — Эй, эм… — Тэхен потер ухо, ковыряясь палочками в своей еде. — Это неважно. Доебывал ты меня, конечно, знатно, но… — Я не хотел, — выпалил Чонгук, вскидывая на него круглые блестящие глаза. Что-то в этот момент так сильно сдавило у Тэхена в груди от его вида — от раскрасневшихся щек, приоткрытых губ, честного взгляда. Он всегда был красивым, когда держался невозмутимо, когда вел себя высокомерно, когда смотрел на всех свысока, но сейчас, раскрытый, потерянный и уязвимый, он казался красивее в сотни раз. Он был похож на бабочку, доверчиво севшую на кончики пальцев, и Тэхен не мог понять, что за чувства вдруг проснулись у него внутри, но ему крайне не нравились эти чувства. — Я никогда не хотел… до- дое- доставать тебя, Тэхен! Я просто… Он порывисто вздохнул, опуская взгляд на свои дрожащие пальцы, в которых держал палочки. Он пытался подобрать слова, и Тэхен не торопился его перебивать, терпеливо ожидая, пока Чонгук выплеснет все, что в нем копилось. Он уже успел понять, что Чонгук, кажется, не был особо хорош во всем, что касалось обычного человеческого общения. — Сначала меня возмущало, что ты мог меня проигнорировать или ответить как-то грубо, — сдавленно начал Чонгук, не поднимая взгляда. — Но потом я наблюдал за тобой, и ты… иногда ты разговаривал со своими друзьями по телефону, и ты становился совсем другим. Ты казался таким веселым, и я хотел просто… Я просто хотел подружиться с тобой. Тэхен судорожно втянул носом воздух, невольно сжимая пальцы крепче. — Я хотел, чтобы ты предложил мне, — Чонгук запнулся, кончики его ушей слегка покраснели, — сгонять в то кафе у моста. Тэхен усмехнулся — он помнит эту формулировку, точно так же он звал с собой Чимина в один из дней, когда заканчивал работу. Чимин его, кстати, опрокинул в тот раз. — Или чтобы ты обсудил со мной какой-нибудь фильм, — голос Чонгука поднялся на несколько октав. — Я специально посмотрел все части «Мстителей», чтобы потом поговорить с тобой о них! Но ты был в наушниках и не слышал меня… Тэхен еще никогда не чувствовал себя такой мразью, как в этот момент. — Я понимал, что делаю что-то не так, — виновато признался Чонгук. — Но я не знал, как… как мне исправиться. Я старался делать все эти штуки, которые обычно делают друзья, но ты не… ты не всегда обращал на меня внимание, и я просто не успевал предложить. — Что за штуки? — глухо поинтересовался Тэхен. — Ты делал что-то такое с друзьями? — Нет, я… — Чонгук покраснел еще гуще, становясь похожим на помидор, и неловко поерзал на месте. — Я поискал в интернете. Тэхен подавился чаем, который, к своему несчастью, успел глотнуть. — Поискал в интернете? — ошарашенно переспросил он, выпучив глаза, и Чонгук тут же ощетинился. — Да! Все так делают! Тэхену жаль было его разочаровывать, но: — Нет, Чонгук. Так делают только те, у кого нет друзей. Парень тут же поник, сгорбился, изменив своей привычной гордой осанке. — Прости меня, Тэхен, — пробормотал он. — Я не хотел, и… возможно, ты прав. У меня не было друзей, и я никогда не умел их заводить. Те люди, с которыми я был в ресторане, были просто детьми партнеров отца. Я даже не хотел с ними идти. Поэтому, чтобы подружиться с тобой, я делал то же, что делал обычно с ними — пытался сначала запугать, потом — купить. Не лучший способ, да? — Да, — растерянно согласился Тэхен. — Не лучший способ. В следующий раз лучше сразу приступай к плану с утоплением. Чонгук засмеялся, но смех получился не особо веселым. Тэхен не был фанатом разговоров по душам, а сейчас он чувствовал себя еще и крайне мерзко, поэтому поторопился доесть еду, а потом сбежал в душ, оставив Чонгука одного за столом. Прежде чем уйти из квартиры, он скомканно попрощался с Чонгуком, напоследок попросив его хоть немного расслабиться, а не сидеть истуканом на стуле в кухне. — Тэхен, — позвал его Чонгук, когда он почти перешагнул порог квартиры. Тэхен обернулся, встречаясь с ним взглядом, и мурашки прошли по его рукам. — Спасибо тебе. Тэхен криво усмехнулся. — Обращайся, принцесса.***
После университета Тэхен отказался от предложения Юнги попить кофе и попросил высадить его не у дома, а возле круглосуточного магазина, который находился в нескольких кварталах от его квартиры. — Все в порядке? — с подозрением спросил Юнги, когда Тэхен поблагодарил его, торопясь вылезти из машины. Тэхен кивнул, натянуто улыбнувшись. Не мог же он признаться ему в том, что спешил домой, потому что дома его ждал тот самый «наглый, твердолобый, высокомерный засранец»? Он забежал в магазин, купив каких-то сладостей к чаю, пирожных, соков, в общем, того, что себе обычно не позволял, потому что невыгодно — дорого, а насыщения никакого. Но перед Чонгуком было неловко, что все полки на его кухне пустовали. Вряд ли он мог удивить Чонгука, впечатлить его, но он вполне мог попытаться. Когда он зашел в квартиру, из гостиной лился приглушенный свет. Он разулся, повесил кофту в шкаф, и, стараясь не шуршать пакетами, прошел в комнату. Чонгук спал, свернувшись на диване в комочек и положив голову на подлокотник. В нем было что-то такое, что давало понять, что он персона голубых кровей, даже когда он просто лежал, ничего не делая, расслабившись и мерно дыша. Он тихонько сопел, спрятав нос в сложенных ладонях, и Тэхен подавил порыв подойти ближе, чтобы получше разглядеть красивое лицо. Вместо этого он отнес пакеты на кухню и вернулся, накрыв мальчишку пледом и выключив свет. На кухонном столе он обнаружил несколько блюд, накрытых салфетками, и невольно улыбнулся. — Неужели ты умеешь готовить, принцесса? — пробормотал он себе под нос, поднося тарелку с токпокки к лицу и принюхиваясь. Пахло сносно, острый красный соус поблескивал под светом лампы. Он поставил их разогреваться, после изучив содержимое остальных тарелок — овощной салат, панкейки и какой-то сироп в мисочке. Мило. У него дома не было этих продуктов, значит, Чонгук сам сходил в магазин. Тэхен вздохнул, принимаясь разбирать свои пакеты, и поморщился, замирая, когда алюминиевая баночка колы выскользнула из пальцев, с шумом прокатившись по столу. Блять. Спустя пару мгновений дверь приоткрылась, и на кухню заглянул заспанный Чонгук. — Ты вернулся, — мягко улыбнулся он, и Тэхен почему-то смутился. Сама эта сцена казалась какой-то преувеличенно домашней, но не чувство неправильности происходящего напрягло его, а то, насколько привычным это ощущалось. Словно они с Чонгуком живут вместе уже много лет. Взгляд Чонгука скользнул по пачке мармелада, зажатой в его руке, и его глаза комично расширились. — Это вишневый? Я сто лет его не ел! Он подошел ближе, заглядывая через плечо Тэхена в пакеты, и потянулся за чем-то, что привлекло его внимание, но потом вдруг застыл. — М-можно мне? — взглянув на Тэхена, неуверенно спросил он. Тэхен молчал, разглядывая его лицо, которое внезапно оказалось очень близко. У Чонгука была ухоженная кожа, ровные брови, нежные губы, но не это привлекло его внимание, а глаза. Огромные, черные и пытливые, как у щенка, который впервые увидел снег. Они так сияли, как будто Чонгук решил посоревноваться в яркости со звездами на небе. Молчание затянулось, и Чонгук моргнул, недоуменно склонив голову набок. — Нельзя? — сконфуженно предположил он, и Тэхен вздрогнул, торопливо отворачиваясь и увеличивая дистанцию между ними. В этот момент микроволновка пискнула, и Тэхен поспешил к ней. — Можно, — буркнул он. — Я для тебя купил. Поставь чайник, пожалуйста. Чонгук издал какой-то неясный радостный звук, принимаясь со скоростью радиоактивного зайчика вытаскивать покупки из сумок, параллельно наполняя чайник водой. Тэхен уселся за стол перед полной тарелкой и только сейчас вспомнил, что так и не поблагодарил Чонгука за еду. Впрочем, Чонгук быстро дал о себе знать, — увидев, что Тэхен сел ужинать, он тут же устроился напротив, пытливым взглядом провожая зажатые в его пальцах палочки, которыми он взял токпокки и поднес ко рту. — А если я подавлюсь? — поинтересовался Тэхен, не в силах есть под таким пристальным вниманием. — Мне интересно, как получилось, — невинно похлопав ресницами, оправдался Чонгук. — Я никогда раньше не готовил. Тэхен невольно напрягся, скашивая глаза, чтобы взглянуть на токпокки. Под алым соусом они были белые, аппетитные, пахли вкусно, но признание Чонгука, если честно, подрывало доверие. — Ты ведь не хочешь меня отравить? — вскинул брови Тэхен. — Учти, у меня есть друзья, которые будут меня искать. Чонгук оскорбленно фыркнул, вскидывая подбородок. — За кого ты меня принимаешь! — возмутился он. — Если бы я собирался тебя убить, я бы не стал пачкать руки, а нанял бы киллера. Тэхен задумался на мгновение, а потом, пожав плечами, признал, что в словах Чонгука есть смысл, и бесстрашно засунул рисовую колбаску в рот. Чонгук сложил ладони лодочкой, уперев в них подбородок, и с интересом и неподдельным волнением следил за его реакцией. Тэхен замычал, кивая самому себе. — Этому можно дать шанс, — вынес вердикт он. Это были не лучшие токпокки в его жизни, но определенно вкусные, особенно когда до этого ты много часов ничего не ел. Широкая улыбка появилась на лице Чонгука, и Тэхен подметил крупноватые передние зубы, которые совсем не вязались с его изящной, аристократической внешностью. Он вдруг стал похож на мальчишку, и Тэхену стало неловко смотреть на него, поэтому он торопливо отвел взгляд, набивая рот сразу несколькими колбасками и усиленно жуя. Сердце билось где-то в горле, невольно заставляя вспомнить о словах Юнги. У заносчивого, отстраненного, надменного Чонгука не было ни одного шанса завоевать даже маленькое местечко в сердце Тэхена, какими бы обворожительными ни были его манеры и какой бы привлекательной ни была его внешность. Но у такого Чонгука? У мягкого, смущенного, робкого Чонгука, который физически не способен произнести вслух матное слово? Тэхену даже страшно становилось от того, с какой скоростью освобождалось место для него в его сердце. Вскипел чайник, Чонгук подскочил, чтобы заварить пакетики, случайно плеснул мимо чашки, мучительно краснея. Тэхен закатил глаза, но сам не сдержал улыбки, поднимаясь, чтобы ему помочь. — Оставь чайник мне, — сказал он. — Возьми вон в том шкафчике миски, можешь положить в них сладости. Чонгук засуетился еще сильнее, бросаясь выполнять поручения, будто пытался показать Тэхену, что от него может быть польза, и что он не собирался просто просиживать штаны в чужой квартире. С удовольствием, с которым не каждый ребенок распаковывает игрушки, он открывал шуршащие цветные пакетики, вываливая конфетки, мармелад и печенья в разные миски. Тэхен поставил две пузатые кружки на стол, и Чонгук устроился на стуле, поджав коленки к груди. Из-под аккуратной челки его глаза взволнованно поблескивали. — Что скажешь? — ухмыльнулся Тэхен, прекрасно зная, как ему идет эта усмешка. Румянец, мгновенно вспыхнувший на лице Чонгука, стал тому подтверждением. — Чувствую что-то уютное, — признался Чонгук, протягивая руку к мармеладному мишке. — Уютное? Чонгук кивнул. — Когда я был маленьким, брат водил меня в крошечные кафе, знаешь, в них еще всего пара столиков помещается. Мы с родителями в такие никогда не ходили, а ему они почему-то нравились, — поделился Чонгук, исподлобья взглянув на Тэхена, словно убеждаясь, что его слушали. Тэхен не отводил взгляд от его лица, давая понять, что ценит его откровенность. — Вот там, вместе с ним, я испытывал что-то похожее. Это было так давно. Воцарилось молчание, которое Тэхен очень скоро разрушил вопросом, который должен был задать еще в самом начале. — Чонгук, почему ты попросил меня забрать тебя из дома? — прямо спросил он, и Чонгук осторожно выдохнул, отламывая кусочек панкейка. — Наверное, эти проблемы, — осторожно начал он, — тебе покажутся незначительными. — Послушай, нет такого понятия, как «незначительные проблемы», — нахмурился Тэхен, подаваясь вперед. — У каждого свой лимит. То, что для одного кажется легким, для другого может быть концом света. И я понимаю это. Я могу быть мудаком, — Чонгук хмыкнул после этих слов, — но у меня нет привычки обесценивать чужие проблемы. Чонгук потер пальцами лоб, а потом обхватил свою кружку, будто надеясь от нее согреться. — У меня не очень хорошие отношения с родителями, — подтвердил он то, о чем Тэхен уже догадывался раньше. — Особенно с отцом. Его можно понять, знаешь? Ему нужен наследник, а я не гожусь на его роль. Да и после смерти… — на этих словах Чонгук запнулся и резко втянул носом воздух, вскидывая на Тэхена испуганные глаза, как будто самому стало не по себе, что затронул эту тему. — Я знаю о смерти твоего брата, Чонгук, — мягко произнес Тэхен, протягивая руку и накрывая его прохладную ладонь своей. — Я читал об этом. — О, — сорвалось с его губ. Он опустил взгляд на их пальцы. — Ты читал? Ты знаешь, что они обвиняют меня, да? — Я читал чужие слова. Они могут не иметь ничего общего с правдой, поэтому я отнесся к ним скептически. Чонгук грустно усмехнулся, с силой кусая нижнюю губу. — Но ведь это правда, Тэхен, — как-то жестко проговорил он. — Все эти статьи, в них написана правда. В тот вечер я признался отцу, что мне нравятся парни, а он накричал на меня. Я разозлился и сбежал из дома. Я видел, что они писали про вечеринки или друзей, но это не так, я сбежал в танцевальную студию, в которую мы часто ходили с Джонханом, когда были младше. Его взгляд потемнел, и что-то в нем неуловимо изменилось, как будто он закрылся в своей скорлупе, снова превратился в прежнего Чонгука. Тэхен обеспокоенно наблюдал за ним, за тем, как все эмоции смылись с его лица, и оно превратилось в пустую маску. — Я был там, — продолжил он. Тэхен подозревал, что он еще никогда никому этого не рассказывал. — Сидел в темноте, жалел себя, все думал о том, какой я несчастный. Никто меня не понимает, никому я не нужен. А мой брат в это время объезжал все улицы Сеула, превышал скорость, гнал, как сумасшедший, чтобы меня найти. Ночью, Тэхен. Зимой. Тэхен беззвучно выдохнул, боясь даже пошевелиться. Он представлял это — одного мальчишку, сжавшегося в комок в углу огромного пустого зала, считающего, что никто и не станет его искать, и второго, который в это же время изводил себя, пытаясь его найти. — Он не успел поменять резину на машине, — ровно сказал Чонгук. — Гололед только появился, и следующим утром он собирался это сделать. Мы должны были поехать вместе, он обещал, что мы пойдем в книжный, пока будем ждать. Чонгук снова поднял глаза, встречаясь с ним взглядом, и Тэхен вздрогнул. Слезы собрались на его ресницах, скатывались вниз по щекам, но лицо так и оставалось безучастным, как будто он просто пересказывал сюжет не особо задевшего его фильма. — Он не смог затормозить, когда какая-то девушка перебегала дорогу, и вместо этого он свернул. Не справился с управлением. Он влетел в столб. В самых первых статьях писали, что он был пьян. Потом писали, что пьян был я, и я отвлек его звонками. Ни один из нас не был пьян, Тэхен, но, — Чонгук облизал губы, — но в статьях есть правда. Первая заключается в том, что его даже не успели довезти до больницы, он умер в машине скорой помощи. А вторая — в том, что в его смерти виновен я. Тэхен не знал, что сказать. Он не был хорош в утешении, но и Чонгук не выглядел так, будто ему нужно утешение. Он выглядел так, словно убьет каждого, кто осмелится ему посочувствовать. — Чонгук… — Я рассказал это не для того, чтобы ты меня жалел, — отрезал Чонгук, будто просыпаясь, торопливо стирая слезы с щек. — Я вообще… честно говоря, вообще не знаю, зачем я это рассказал. Можешь продать эту историю прессе, за это все еще готовы хорошо заплатить. Все разрушилось в доли секунды. Тэхен почувствовал себя так, словно на него вылили ведро помоев. Он отдернул руку, прищурившись. — Сколько же дерьма в окружающих тебя людях, — прошипел он, поднимаясь, — если ты думаешь, что это — первое, что возникло в моей голове после твоего рассказа. Он уперся ладонями в стол, нависая над Чонгуком, который гулко сглотнул, не решаясь отвести взгляд. — Если ты хочешь завести друзей, Чонгук, тебе нужно перестать судить о людях до того, как ты их узнаешь.***
— Ты собираешься отвечать на звонок? Чонгук вздрогнул, и телефон выпал из его пальцев на грудь. Он повернул голову, глядя на вышедшего из душа Тэхена, и вздохнул. — Это мама. — И? — вскинул брови Тэхен, подходя к шкафу и вытаскивая футболку. Чонгук, уже сполоснувшийся в душе и одетый в его майку и треники, лежал на разложенном диване, укутавшись в одеяло и бездумно пялясь в звонящий телефон. — Она скажет возвращаться домой, — пожаловался Чонгук. Он все еще чувствовал себя неловко — после того, как Тэхен сказал ему про друзей, он не выдержал и разревелся, и Тэхену пришлось обнять его, чтобы успокоить. Они простояли так до тех пор, пока Чонгук не перестал икать, и если Тэхен после этого наоборот расслабился, то он сам не мог побороть свое смущение. — Ты не хочешь возвращаться домой? — поинтересовался Тэхен, и Чонгук зарделся, зарываясь носом в кончик одеяла. — Мне придется, — невнятно промямлил он. Хотя правда в том, что ему совсем не хотелось уходить. С Тэхеном было легко. Не нужно было даже стараться (особенно так, как он делал это раньше), чтобы найти с ним общий язык. Чонгуку это очень нравилось. Тэхен плюхнулся рядом с ним на диван, укрываясь пледом и потягиваясь, чтобы выключить лампу. — Позвони ей, — посоветовал Тэхен. — Насколько я помню, в последний раз, когда ты пропал с радаров, это не закончилось хорошо. — Тебе нужно поучиться такту, — укорил его Чонгук, тем не менее поднимая телефон. В тишине гудки слышались особо отчетливо. Спустя три — Тэхен считал — мать Чонгука сняла трубку. Ее высокий, взволнованный голос доносился сквозь динамик. Чонгук поспешил успокоить ее, сказать, что с ним все в порядке, и он вернется домой через два дня. — Почему через два? — спросил Тэхен, когда Чонгук отключил звонок и отложил телефон. Глаза Чонгука, как две бусинки, блестели в темноте. — Потому что через два дня ты едешь к нам чистить бассейн. Тэхен чуть не подавился воздухом. — Я что, твой личный водитель? — возмутился он. Чонгук засмеялся, укутываясь в одеяло как в кокон, а потом, успокоившись, повернулся к Тэхену лицом и подложил ладони под щеку. — Я никогда не спал ни с кем, кроме брата, — смущенно признался он. Тэхен поморщился. — Звучит весьма двусмысленно, если честно. Чонгук сначала нахмурился, не поняв, почему двусмысленно, а потом распахнул глаза. — Боже мой! Как тебе не стыдно! — выпалил он, и даже так можно было заметить, как ярко загорелись его щеки. — Ты сам начал, — перевел стрелки Тэхен. — Просто это неловко, — чуть не хныча, пробормотал Чонгук. — Мы же с тобой почти незнакомы. — Вот так, да? То есть, как доебывать меня два месяца, так ты первый, а как в кровать, так сразу неловко? Чонгук повозился, выпутываясь из своего кокона, а потом с силой пнул Тэхена в бедро. Тэхен застонал, потирая ушибленное место, пока Чонгук с ворчанием заворачивался обратно. Спустя некоторое время Тэхен вновь нарушил тишину, надеясь, что Чонгук еще не заснул. — Эй, принцесса, — осторожно позвал он. — Ты же понимаешь, что ты на самом деле ни в чем не виноват? Смерть брата — не твоя вина. Подумай над этим. Чонгук крепко зажмурился и кивнул. — Я подумаю. Спасибо тебе. Наверное, именно это называется дружбой, да?***
Юнги говорил, что влюбиться в такого человека, как Чонгук, можно очень быстро, но так, что это даже не будет заметно. Тэхен посмеялся над его словами, но теперь, о, теперь он прекрасно понимал, о чем Юнги говорил. Поначалу это просто было весело. Чонгук никогда раньше ни с кем не дружил, но из него получился замечательный друг — он с энтузиазмом воспринимал любую идею Тэхена, готов был поддержать любой разговор, и с ним не было скучно, потому что он никогда не терял своей язвительности, и на подколы Тэхена отвечал не менее остроумно. С ним было непривычно, он не был похож ни на одного из его знакомых. Он удивлялся обеду в Макдональдсе так, словно Тэхен позвал его на обед в Париж на личном самолете. Хотя Тэхен подозревал, что последнее, как раз-таки, не было бы для него чем-то запредельным. Его блаженное лицо, когда он откусил бургер, Тэхен сфоткал — для будущих поколений, воплощение картины «принц пробует быть нищим, и ему это нравится». Он не опускал манеры, даже когда никого не было рядом, он и ругаться-то не умел, следя за своей речью так, как будто ее записывают, чтобы потом показать английской королеве. Тэхену было с ним интересно. Вот этим он объяснял нетерпение перед каждой встречей, пузырящуюся внутри радость, когда Чонгук робко предлагал «сгонять еще вон в то кафе», тоску, когда увидеться с ним не удавалось из-за занятий или чего-нибудь другого. Просто это новое лицо в его жизни, а это всегда интересно, ведь так? Нихрена. Когда Тэхен понял, как попал, было слишком поздно давать заднюю. Поэтому он старался даже не думать особо о своих чувствах — в конце концов, Чонгук был так взволнован из-за того, что они теперь друзья, что Тэхен должен был сделать, разрушить это? Заявить ему что-то вроде «да, знаешь, друзья друзьями, но я был бы не против тебя засосать»? Чонгук бы, наверное, округлил свои глаза-плошки, непонимающе глядя на него, а потом выдал бы, что, на самом деле, встречаться с кем-то таким, как Тэхен, он не может. Они ведь были из разных миров, и в разных мирах им суждено было остаться. О том, что у Чонгука день рождения, Тэхен случайно узнал от поварихи. Он заглянул на кухню, чтобы попросить воды, а она суетилась над огромным тортом вместе с несколькими помощниками. — Ох, Тэхен-щи, — заголосила она, завидев его. — Простите, нет времени угостить вас чаем. Готовим обед в честь дня рождения младшего господина! — В честь дня рождения? — изумленно переспросил Тэхен, наливая себе воды в стакан. — У него день рождения? Женщина кивнула. — Вот, ждем гостей. Мимо него протолкнулись еще несколько поварят, и Тэхен поспешил свалить из душного помещения. Чонгук, с которым они сегодня еще не виделись, сидел на одном из шезлонгов, подтянув коленки к груди. — Привет, — улыбнулся он, увидев его. Его до этого понурое лицо засветилось. — Как дела? — У тебя день рождения? — вместо ответа спросил Тэхен. — Почему не сказал? Чонгук скривился. — Это праздник моих родителей. Сегодня устроят прием в мою честь, на котором никому не будет до меня дела, зато папенька обзаведется новыми знакомствами. Тэхен сел рядом с ним и заглянул в его глаза. Его губы растянулись в лукавой улыбке, когда в его голове появилась замечательная идея. — Эй, принцесса, — заговорщически начал он. — Не хочешь сбежать? Чонгук изумленно приоткрыл рот. — С-сбежать? — Отметим твой день рождения без смокингов и гостей, которых ты не знаешь по именам. — Это… — Чонгук запнулся, с сомнением обернувшись на окна гостиной, хотя было видно, насколько сильно он хочет согласиться. — Это как-то неправильно… — Что в этом такого, — закатил глаза Тэхен, подаваясь вперед и кладя ладони на его плечи, чтобы обратить на себя его внимание. Щеки Чонгука слегка порозовели. — Это твой день, Чонгук. Подумай хорошенько, потому что я уже закончил работу, и мне нужно уезжать. Чонгук прикусил губу, и Тэхен ободряюще ему улыбнулся, поднимаясь и собирая свои вещи. — Я не смогу, — прошептал Чонгук с сожалением, когда Тэхен бросил на него выжидающий взгляд. — Эй, не расстраивайся, — Тэхен хлопнул его по плечу, хотя у самого неприятно засосало под ложечкой. — Нельзя грустить в свой день рождения. Он помахал ему рукой на прощание, пообещав в следующий раз принести подарок, и пошел к мотоциклу. Грустный Чонгук смотрел ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за углом дома. Брат всегда говорил ему, что слушать нужно в первую очередь свое сердце, и его сердце сейчас уходило от него прочь, оставляя его терзаться тоской и сомнениями. Он крепко сжал кулаки, снова оглядываясь на гостиную. Гости начнут прибывать с минуты на минуту, и Чонгуку опять придется ходить по пятам за родителями, принимая поздравления, которые ему совершенно не сдались. А там Тэхен. Он совсем близко, и он предложил отметить день рождения с ним. Еще никогда ему не хотелось чего-то так же сильно, как оказаться рядом с Тэхеном. Быть рядом с ним постоянно. Он покрутил кольцо на своем мизинце, а потом сделал глубокий вдох. И сорвался с места. Когда он выбегал, Тэхен уже садился на мотоцикл, поэтому Чонгук громко позвал его по имени. Тэхен вздрогнул, обернувшись. Чонгук бежал к нему через огромный двор, а потом в мгновение ока схватил запасной шлем, натягивая его на голову, и запрыгнул на мотоцикл, обняв Тэхена за талию. — Поехали! — закричал он, и Тэхен рассмеялся, трогаясь с места.***
Уже вечером, после того, как Тэхен свозил Чонгука в свой любимый музей под открытым небом (на самом деле, просто ряд домов, расписанных граффити), когда они попробовали все виды замороженного йогурта в одном из кафе, когда они пообедали самгепсалем в маленьком ресторанчике у реки Хан, они поехали к месту, суть которого Тэхен держал в тайне до самого конца. Они поднялись на крышу здания, и Чонгук охнул, когда увидел проектор, перед которым были разложены кресла-мешки. По периметру были развешаны светильники, и несколько человек уже заняли места, негромко переговариваясь. Чонгук перевел на Тэхена сияющий взгляд. — Это место мы с ребятами открыли случайно, — объяснил Тэхен, выбирая одно из кресел, стоящих в стороне. Чонгук уселся рядом с ним, поерзав, чтобы устроиться удобнее. — Когда сбегали от копов после того, как нас спалили за раскрашиванием стен. Чонгук смотрел на Тэхена так, словно он был самым классным человеком, с которым он когда-либо был знаком, и это невольно увеличивало его и без того огромное эго. — Что за фильм будет идти? — с любопытством поинтересовался Чонгук, оглядываясь. Он выглядел возбужденным и радостным, как маленький ребенок, и улыбка не сходила с его лица целый день. Наверняка его искали, но он отключил телефон еще в самом начале. В любой другой раз его бы мучила совесть за такое, но с Тэхеном легко было обо всем забыть. — Кажется, «Джентльмены предпочитают блондинок», — пожал плечами Тэхен. — Тут идут только старые фильмы, иначе в чем бы была суть? — Отлично! — хлопнул в ладоши Чонгук. — Я как раз никогда не слышал об этом фильме! Тэхен рассмеялся, привставая, чтобы подвинуть свой мешок ближе к Чонгуку. Тот словно и не заметил, продолжая взволнованно ерзать, не в силах спокойно сидеть на месте. Он привык к развлечениям — родители в детстве могли на выходные свозить их с братом в Диснейлэнд, каждый четверг они ужинали в самом дорогом ресторане Сеула, на дни рождения ему раньше дарили прыжки с парашютом, путешествие на Багамы, для него снимали целые кинотеатры, ему устраивали мероприятия в самых дорогих залах. Но ничто из этого не удивляло его, не трогало, в то время как все, что делал ему Тэхен, все, что он ему показывал… Чонгук раньше даже предположить не мог, что можно посмотреть и попробовать столько всего интересного меньше, чем за десять долларов. И, возможно, все эти эмоции, которые он испытывал, связаны не столько с новыми местами, сколько с тем, что эти места ему показывал Тэхен. Фильм пролетел незаметно, потому что Тэхен в какой-то момент расслабился, опуская голову ему на плечо, и Чонгук замер, ощущая, как тяжело бухает сердце в груди. Ему хотелось одновременно кричать от переполняющих его чувств и молчать, держать это все в секрете. Когда они выходили, Тэхен взял его за руку, переплетая пальцы и чуть сжимая. Чонгук смутился, но ладонь не отнял, даже не подозревая, как много это значило для Тэхена. — Все хорошо, принцесса? — спросил Тэхен. — Ты не жалеешь? Чонгук без сомнений покачал головой. — Это один из лучших дней в моей жизни, — признался он. Тэхен довольно улыбнулся, покачивая их руками в воздухе. — Тебя отвезти домой? Чонгук вспыхнул, но, посчитав, что в свой день рождения он может позволить себе еще немного капризов, попросил: — Мы можем поехать к тебе? — робко спросил он, и Тэхен ухмыльнулся. — Соскучился по моему скрипучему дивану? Чонгук пихнул его в бок локтем, но не мог перестать улыбаться, потому что уже знал, что Тэхен ему не откажет. Ночью он лежал без сна, прокручивая в голове прошедший день, и чувствовал себя таким спокойным и таким счастливым, что было непривычно. Он уже забыл, каково это, после смерти Джонхана. Он повернул голову к Тэхену, который уже давно мирно сопел, и приподнялся на локте, нависая над ним. Тэхен был очень красивым, но Чонгук и раньше видел красивых людей. Видел ухоженных, роскошных, видел моделей, актеров, актрис. Но почему же сейчас казалось, что никого прекраснее Тэхена не существует? — Можно, я продлю свой день рождения еще на чуть-чуть? — прошептал Чонгук и, крепко зажмурившись, склонился к Тэхену, едва ощутимо касаясь его губ своими. Спустя короткое мгновение он отстранился, тут же отворачиваясь и прячась под одеяло. Его сердце просто сходило с ума, и Чонгук прижал к груди ладонь, умоляя его успокоиться. Он не видел, как Тэхен прикрыл рот рукой, чтобы спрятать довольную улыбку. Спустя некоторое время он почувствовал, как Тэхен обнял его за талию, прижимая к себе и утыкаясь носом в затылок. Чонгук не помнил, когда в последний раз он так хорошо высыпался.***
— Тебе не достанется от отца? — поинтересовался Тэхен, натыкаясь взглядом на машину господина Чона на подъездной дорожке. Чонгук передернул плечами и подал ему свой шлем. — Не хочу об этом думать, — отрезал он. — Я выйду к тебе, как ты закончишь работу, хорошо? Тэхен кивнул и ободряюще улыбнулся. Он подождал, пока Чонгук забежит в дом, и пошел на задний двор. Чонгук вошел внутрь, снял обувь, а потом поднял голову, и с его лица мгновенно смылась вся краска. Надежды сбежать в свою комнату незамеченным превратились в пыль. Он перевел полный страха взгляд с отца, который медленно подходил к нему, на ремень, зажатый в его руках, и гулко сглотнул. Наверное, Чонгук не должен был снова оставаться у Тэхена на несколько дней. Наверное, ему не стоило все-таки сбегать с приема. Наверное… Первый удар приходится по запястьям, которыми Чонгук прикрыл лицо, — он не успел даже вскрикнуть. Он сжался, отворачиваясь, и следующий удар обжег спину. Чонгук стиснул зубы, зажмурил глаза и осел на пол, молясь только об одном, — только бы Тэхена это никак не задело. Он знал, что все закончится чем-то подобным. Он знал, но он все равно согласился уехать с Тэхеном. И согласился бы снова, и снова, и снова. Потому что, как бы больно ни было, те чувства, которые он испытывал рядом с ним, стоили того. А Тэхен принялся за чистку бассейна, даже не подозревая о том, что творилось за стенами этого роскошного дома. Когда он почти закончил, знакомый голос окликнул его. — Тэхен-щи. Тэхен обернулся, удивленно глядя на дворецкого. Он не обращался к нему ни разу с тех пор, как провел ему инструктаж в самый первый день, поэтому он невольно удивился. — Да? — Господин Чон зовет вас к себе, — доложил он. — Чонгук? — спросил Тэхен. — Он же может сам… — Нет, Тэхен-щи, — оборвал его мужчина. — Господин Чон-старший. — О, — выдохнул Тэхен, и его сердце пропустило удар. Плохое предчувствие сдавило горло. — Я вас провожу, — дворецкий развернулся, и Тэхену ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. — Я что-то сделал не так? — не в силах терпеть, поинтересовался он. — Накосячил где-то? Или мне хотят поручить что-то другое? Дворецкий тактично игнорировал его вопросы. Они зашли в дом, и Тэхен приоткрыл рот, оглядывая шикарное убранство. Они поднялись на второй этаж, и дворецкий остановился у одной из дверей, постучав и заглянув внутрь после короткого «да». — Господин Чон, я привел Тэхена-щи, — отчитался дворецкий. Спустя секунду перед обеспокоенным Тэхеном открылась дверь. Господин Чон сидел в кресле за массивным дубовым столом, его глаза холодно поблескивали за стеклами очков. У Чонгука не было ничего общего с этим мужчиной, кроме формы носа, — видимо, в целом он был больше похож на мать. Тэхен поклонился, невольно вздрогнув, когда дворецкий вышел, заперев за собой дверь. — Я не буду медлить и сразу перейду к делу, — без приветствий и какого-либо предисловия начал он. — Я заметил ваше тесное общение с Чонгуком, и я не могу сказать, что оно мне нравится. Тэхен стиснул зубы, его взгляд потемнел, но мужчина даже не обратил на это внимания. — Наверное, легко было заинтересоваться моим сыном, учитывая его деньги и положение в обществе, но еще легче, должно быть, было заинтересовать его, — равнодушно подметил мужчина, и Тэхен нахмурился. Какого хрена? — В любом случае, ваша работа в этом доме закончена, Тэхен-щи. Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. И я бы был вам признателен, если бы вы не пытались установить контакт с Чонгуком в дальнейшем. — Вы увольняете меня? — процедил он. — Из компании? — приподнял брови господин Чон. — Нет. Хотя я мог бы. Надеюсь, вы оцените это по достоинству. — Почему, — Тэхен в бессильной злости втянул носом воздух, — почему я не могу общаться с Чонгуком? — А вы не понимаете сами? — поинтересовался мужчина. — Вы не его уровня. Не хочу показаться грубым, но таким, как вы, не место в его жизни. — Вам не кажется, что это он сам должен решать? — сорвалось у Тэхена с губ. Он очень плохо контролировал себя, очень, но он понимал, что он не может спорить. Не может заявить, что не отступится от Чонгука до тех пор, пока сам Чонгук этого не захочет. Мужчина прищурился. — Вам не кажется, что вы не в том положении, чтобы препираться со мной, Тэхен-щи? Вы свободны, — с нажимом повторил он. — Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Тэхен вылетел из его кабинета так быстро, что даже не заметил Чонгука, спрятавшегося за углом. Мальчишка прижал ладонь ко рту, чтобы не издать ни звука, его плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Под рукавами свитера его руки и спина горели от ударов, которыми его наградил отец. Его самые счастливые дни в жизни быстро превратились в кошмар наяву, и в этот раз даже у Тэхена не было возможности его спасти.***
Как-то все глупо получилось — у Тэхена даже не было номера Чонгука. Как так вышло, что они не обменялись номерами? Тэхен знал, что Чонгук был на домашнем обучении, но он понятия не имел, выходил ли он вообще за пределы особняка, к которому его самого теперь на пушечный выстрел не подпускали. Решимость поддерживать с Чонгуком связь не слабела, но уверенность в том, что ему это удастся, неуловимо подтачивалась. Раньше слова о том, что они из разных миров, только веселили его, потому что все, в чем это выражалось, это в жеманности Чонгука и его удивлении и восторге, когда Тэхен показывал ему какие-то совершенно обыденные вещи. Теперь же он понимал, насколько их миры различались — как два полюса, никак не касающиеся друг друга. Даже если Чонгук и покидал свою башню, доступа в места, в которые он ходил, у Тэхена не было. Сначала он злился, изнывал, раздражался, отсутствие возможности увидеть Чонгука, услышать его сводило с ума. А потом злость начала медленно превращаться в тоску. Он не понимал, в какой момент Чонгук успел занять так много места в его жизни. Сила любви измеряется в силе боли, которую она может причинить, — Тэхен читал об этом в какой-то книге. Он никогда не задумывался о том, насколько глубоки его чувства к Чонгуку, но сейчас ему было очень больно, и боль эту нельзя было сравнить ни с чем из того, что он испытывал раньше. Она не была острой или нетерпимой, какой могла быть физическая, но Тэхен словно постоянно таскал на себе огромный валун, и избавиться от него было невозможно. Но хуже всего было то, что он не знал, хотел ли Чонгук увидеть его так же сильно, как того хотел он сам. Он не сомневался в том, что Чонгук был искренне в нем заинтересован, но заинтересованность эта подпитывалась тем, что они регулярно виделись. Чонгук не испытывал недостатка в развлечениях, насколько быстро он найдет что-то, способное заменить Тэхена? От этого было бы смешно, если бы не было так больно, — Тэхен так хотел, чтобы Чонгук исчез из его жизни в самом начале их знакомства, а теперь, когда это произошло, он готов был все что угодно отдать, только бы увидеть его еще хотя бы раз. И он даже не подозревал, что Чонгук терзался теми же мыслями. Что он тоже сомневался в том, что Тэхену не все равно, что он тоже думал только о нем, не в силах ни есть нормально, ни спать. Раньше, читая книги или слушая песни, он всегда удивлялся, почему любовь сравнивают с болезнью. Разве она не должна дарить приятные эмоции, улыбки, поднимать настроение? В чем тогда ее смысл? Ну, сейчас он мог с уверенностью ответить, почему. В один из дней, когда он как обычно сидел в комнате, рассеянно листая какую-то книгу, к нему зашла мама. Он мельком взглянул на нее, но ничего не сказал. Она прошла в комнату, садясь на край кровати, и мягко погладила его по коленке. — Чонгукки, сегодня вечером мы с отцом уезжаем на благотворительную встречу. — Я не поеду, — мгновенно откликнулся Чонгук, и женщина слегка улыбнулась. — Я тебя и не прошу, милый, — убедила она его. — Я говорю это, чтобы ты знал, что сегодня будешь дома один. Чонгук вскинул голову, не сразу понимая, к чему она клонит. — Охрана? — стараясь не показывать зажегшуюся в нем надежду, спросил он. — Остается пара только у главных ворот, — мама опустила ладонь ему на щеку. — Раз уж вечер благотворительный, мы всем дали выходной. — Мам, — благодарно прошептал Чонгук. — Чонгукки, милый, я собираюсь разводиться с твоим отцом, — тихо призналась она. — У меня больше не осталось сил смотреть на то, во что он превращается. Я хочу, чтобы тебя в это время не было дома, слышишь? Я не могу точно знать, как он отреагирует, и я не хочу, чтобы ты попался под его горячую руку. Глаза Чонгука наполнились слезами. Отец всегда был жестоким, а после смерти Джонхана все становилось только хуже, но он все еще его отец. И узнать, что они с матерью разведутся, тяжело. — А как же ты? Женщина закатила глаза и ободряюще улыбнулась. — Милый, поверь, я могу за себя постоять. И вся охрана в этом доме тоже постоит именно за меня, — она наклонилась, бегло целуя его в щеку. — Все будет хорошо. Она поднялась, поправляя подол воздушного платья, в которое была одета, и пошла к двери. — Мы уезжаем в восемь, — обернувшись, будто невзначай бросила она, прежде чем выйти из комнаты. Чонгук сполз с кровати, доставая из-под стола свой рюкзак. Его руки подрагивали, когда он начал собирать вещи. Он старался не думать ни о чем лишнем, вместо этого сосредотачиваясь на том, что делал сейчас. Несколько запасных футболок, носки, зарядку для телефона, кошелек. Даже если Тэхен уже не вспоминал о нем, он же не откажет, правда? Он разрешит Чонгуку остаться у него на несколько дней? Дело не в том, что Чонгуку некуда больше пойти. В городе очень много гостиниц и отелей, и он может позволить себе что угодно. Дело в том, что он не хотел больше никуда идти. За обедом он с трудом заставил себя проглотить хоть немного еды и ни разу не решился встретить взгляд отца. Впрочем, того это и не насторожило — он уже давно привык к тому, что сын для него не больше, чем еще один предмет мебели. Чонгук вышел из своей комнаты через полчаса после того, как родители уехали. Его потряхивало от нервов, и он даже посмел задуматься о том, не лучше ли ему остаться, но тут же укорил себя за трусость. Ну что страшного с ним может случиться? Отец обнаружит и снова изобьет его? Это то, к чему он готов постоянно. Тэхен откажет ему и скажет катиться подальше? Это… это будет больно. Но он справится. Он со всем справится. Он по привычке покрутил кольцо, а потом, набравшись храбрости, выскользнул из калитки, спрятанной на заднем дворе. Ее когда-то сделал Джонхан, а отец, кажется, даже понятия не имел, что она есть в их доме. Он вызвал такси не к дому, а к библиотеке, которая находилась в нескольких кварталах. На улице уже было темно, и ему было немного не по себе — он редко выбирался из дома один, особенно в такое время. Когда он называл адрес дома Тэхена таксисту, он молился, хотя сам не мог понять, о чем именно. Наверное, о том, чтобы не остаться в итоге совсем одному. Это было бы так больно. Особенно после того, как он понял, каково это, — быть с кем-то.***
Тэхен возвращался домой своим ходом, потому что отпросился с середины последней пары, которая заканчивалась около десяти вечера, — с самого утра он чувствовал себя неважно. Да и не хотелось ему потом ехать с Юнги, его понимающий, полный сочувствия взгляд слишком раздражал, пусть он и не говорил ничего, не упоминал Чонгука или что-то, хоть отдаленно с ним связанное. Он вышел на остановке, прошел мимо круглосуточного магазина, но не стал заходить. Кажется, ничего срочного ему не нужно было, и ни сил, ни желания разгуливать между стеллажами у него не было. В последнее время походы в продуктовые стали для него пыткой, — куда бы ни падал его взгляд, он натыкался на что-то, что покупал для Чонгука, и воспоминания, которые он так старательно задвигал на задворки памяти, снова всплывали, отдаваясь какой-то тупой болью в сердце. Порой он даже боялся, что стал одержим, настолько часто его мысли сводились к Чонгуку. И как бы он ни пытался бороться с этим, успеха это не приносило. Наверное, и вправду тут способно помочь только время. Когда он услышал громкие голоса возле дома, снова пожалел о том, что так и не купил себе наушники с тех пор, как Чонгук испортил его старые. Компания парней расположилась на скамейке, в стороне от подъездной двери, и в темноте сложно было разглядеть, кто именно это был. Может, кто-то из его знакомых. Скорее всего, кто-то из них, но у Тэхена сейчас не было совершенно никакого желания подходить и здороваться. Он уже открыл дверь в подъезд, как до него донесся голос, заставивший его замереть. — Уберите от меня свои руки, пожалуйста, — Чонгук старался говорить ровно, но паника все равно была хорошо слышна. — Я жду кое-кого. — Так, может, ты ждешь нас, крошка, просто сам этого еще не понял? Раздался смех, Чонгук что-то сказал снова, но Тэхен не разобрал слов. — Я так не думаю, — отчеканил он, подходя ближе. С такого расстояния он смог разглядеть тех, кто там был, и его сердце заныло, когда он увидел Чонгука, сжавшегося между двумя отморозками, которые не давали ему подняться. Его взгляд скользнул с перепуганных глаз Чонгука на чужие ладони, лапавшие его тело, и красная пелена ярости затуманила его разум. — О, — на лице одного из них промелькнуло узнавание. — Тэхен! Мы тут нашли… — Чонгук, иди сюда, — процедил он, протягивая ему руку, за которую младший тут же схватился, как за спасательный круг. Он дернул его на себя, пряча за свою спину. Он знал этих ребят, как знал и то, что они творили, когда думали, что никто не заставит их за это отвечать. — Он ждал меня. У вас есть проблемы с этим? Парни переглянулись, и их рожи скисли. — Нет, — нехотя протянули они. Не то чтобы они боялись самого Тэхена, но они знали, что у Тэхена есть друзья, и вот уже их стоило бояться. — Быстро, — прошипел Тэхен на ухо дрожащему Чонгуку, вкладывая в его ладонь ключи, — иди к подъезду и не оборачивайся. Чонгук точно был не в том положении, чтобы ослушаться. Дверь подъезда только закрылась за ним, как раздался звук первого удара. Он быстро побежал наверх, подрагивающие пальцы с трудом совладали с дверным замком. Забежав в квартиру Тэхена, он вцепился в ручку двери, биение сердца грохотом отдавалось в ушах. От страха подкашивались колени, и он невольно вскрикнул, когда раздался звонок домофона. — Это я, — успокоил его Тэхен, и Чонгук открыл для него дверь подъезда. Спустя минуту Тэхен вошел в квартиру, заставляя Чонгука облегченно выдохнуть, но в следующее мгновение он охнул, потому что Тэхен обхватил его за плечи, с силой прижимая к стене. Его глаза были темные от злости, и он тяжело дышал. На скуле виднелась ссадина, и костяшки пальцев были все в крови. Чонгук гулко сглотнул, не решаясь отвести от него взгляда. И если Чонгук дрожал от пережитой паники, Тэхен дрожал от ярости. — Какого хрена, — прорычал Тэхен, встряхивая его. — Ты совсем тупой, Чонгук? Ты забыл, в каком месте я живу? С губ Чонгука сорвался дрожащий выдох. — Я п-помню. Иначе как бы я сюда пришел? — попытался пошутить он, но лицо Тэхена ни на секунду не расслабилось. — Захлопнись к черту, — приказал он ему, и в его взгляде помимо злости появилась боль, запоздалый страх. — Что, если бы я пришел чуть позже? Если бы не услышал тебя? Ты понимаешь, чем бы это могло закончиться?! Тэхен выглядел так, как будто мог задушить его голыми руками, но почему-то он был уверен, что тот его не тронет. — Но ведь ты успел, — прошептал Чонгук, бегая взглядом по его лицу. — Ты успел, Тэхен. Они оказались как-то слишком близко друг к другу. Рваное дыхание Тэхена оседало на его коже, и Чонгук чувствовал, как мурашки бегут по его рукам. — Еще одно слово, — прошипел Тэхен, — и я клянусь, я… — Что сделаешь? — с вызовом поинтересовался Чонгук. — Ударишь меня? Тэхен опустил взгляд на его губы. — Это целых четыре слова, — проговорил он. А потом поцеловал его. Чонгук схватился за его плечи, судорожно жмурясь. Он никогда раньше не целовался и первый поцелуй, если честно, представлял себе не так. Он представлял какую-нибудь романтическую обстановку, окончание сладкого свидания, представлял, как его будут касаться нежно, с трепетом. Вокруг бы играла музыка, горели свечи, или еще какая-нибудь ерунда. Все было совсем по-другому. Руки Тэхена не были нежными, но он держал его так крепко, что у Чонгука подкашивались ноги. Словно ни за какие богатства мира Тэхен бы не согласился его отпустить, словно чего угодно готов был лишиться, чтобы продолжать вот так его держать. Он целовал жарко, с напором, не давая Чонгуку опомниться, как будто пытался выпить его до дна, и столько отчаяния было во всем, что он делал, — в том, как скользили его губы, в том, как он обхватил большой ладонью его шею, в том, как он прижимал его к себе, — что Чонгук вдруг понял, что Тэхен ни разу, ни на мгновение его не забывал. Возможно, это не было первым поцелуем, о котором он мечтал, но это было лучше любых мечтаний, потому что это был Тэхен и потому что он целовал его так, словно Чонгук был самой важной частью его жизни. Он отстранился, тяжело дыша, и Чонгук облизал губы, его взгляд немного поплыл, и он сейчас, наверное, выглядел как пьяный. — Тех парней у дома, — пробормотал он, — ты тоже так же бил? Тэхен усмехнулся и покачал головой. — Ты самый невыносимый человек из всех, кого я знаю, принцесса, — ответил он ему. — Не может быть, чтобы ты не знал самого себя, — фыркнул Чонгук, обвивая руками его шею и утыкаясь носом в его плечо. Тэхен тут же обнял его в ответ, покачиваясь из стороны в сторону, словно укачивая их обоих. Злость отпустила его, ей навстречу пришло чувство удовлетворения и приятной взволнованности. — Я не хочу быть твоим другом, Чонгук, — прошептал Тэхен, касаясь губами его виска. Он продолжил прежде, чем Чонгук успел напрячься: — Я хочу быть твоим парнем. — Ну, если бы после этого поцелуя ты предложил мне остаться друзьями, я бы выбил тебе коленные чашечки, — невозмутимо выдал Чонгук, тут же руша всю атмосферу. Тэхен расхохотался, отстраняясь и ударяя его в плечо, а потом переплел его пальцы со своими, утягивая его за собой в гостиную. Наверное, чтобы расспросить его о том, как он вообще тут оказался. Или чтобы снова поцеловать. Чонгук надеялся, что второе. (— И все-таки, мой план с утоплением сработал гениально. — Боже мой, заткнись, у тебя не было никакого плана, ты просто прыгнул в бассейн, хотя не умел плавать. — Это был план. И он сработал гениально.)