***
– Хэнни, ты всего лишь на неделю приехал, а не на всю жизнь, зачем тебе столько вещей? Лука едва смог разобрать недовольное бормотание Дункана в суете и шуме Роттердамского аэропорта. – Тебе-то откуда знать? Вдруг я действительно не против переехать? – отмахнулся Лука, боковым зрением замечая, как Лоуренс закатывает глаза. Дункан встретил Луку в аэропорту, наивно полагая, что тот не притащил с собой кучу чемоданов и сумок. Сейчас они вдвоем были больше похожи на караван в пустыне, чем на туриста и встречающего. О статусе участников «Евровидения» и речи быть не могло. Лука решился на эту поездку относительно недавно и внезапно. Дункану даже не пришлось уговаривать его и использовать свои знания о туристическом гостеприимстве Роттердама. Хэнни сам захотел приехать, и как только Дункан заикнулся о том, что скучает, идея навестить его появилась сама собой. – У меня лёгкое дежавю, – задумчиво сказал Лука. – Вспоминаю, как приехал в Тель-Авив, так же шёл по аэропорту с огромным багажом. Весь такой взволнованный, куча делегаций, незнакомых людей, поддержка и волнение. Не верится, что прошёл уже почти год. – Ещё как верится, – ответил Дункан. – Я буквально считал дни до момента, когда «Евровидение» официально отправится в Роттердам. – Конечно, это же твоя заслуга. Принести победу Нидерландам впервые за сорок четыре года! Корона на голове крепко держится? – хохотнул Хэнни, едва не упав под весом чемодана. Если бы так пошутил кто-либо другой, Дункан сделал бы своё коронное выражение лица а-ля «умолкни, или я сброшу тебя с Роттердамского моста», но это же Лука. На него невозможно злиться. – Насчёт короны не знаю, а вот кубок вполне устойчиво стоит на полке в шкафу. – Ты там хотя бы пыль вытираешь? – А ты хочешь помочь? Лука решил промолчать. Ради своего же блага. С момента, когда они с Мишель расстались и разъехались, прошло уже немало времени, но убираться в квартире Лука так и не научился, и что-то ему подсказывало, что скажи он об этом Дункану – и Лоуренс откроет курсы юного уборщика специально для него. Они сели в машину, и следующие десять минут Дункан пытался выехать из переполненной парковки, а Лука оживлённо о чём-то рассказывал, не умолкая. – Далеко ехать? – спросил Хэнни, когда они наконец-то выехали на центральную дорогу. Дункан бросил на него вопросительный взгляд, и Лука поспешил объяснить: – Просто есть хочется. – Чёрт, точно! – было бы уместно хлопнуть себя ладонью по лбу, но Дункан, как прилежный водитель, обеими руками держался за руль. – На заднем сидении мой рюкзак, там контейнер с бутербродами. Я предвидел твой голод, можешь не благодарить. Лука несколько секунд прожигал Дункана шокированным взглядом, а затем неожиданно сказал: – Господи, Лоуренс, выходи за меня. Если ты будешь готовить мне каждый день, конечно. Дункан не сдержал смешок, прекрасно зная, что это всего лишь шутка. Одна из многих шуток, которые Лука генерирует со скоростью света. Единственное, в чём Дункан был уверен на сто процентов, так это в том, что ближайшая неделя точно не будет скучной. Пока Хэнни с аппетитом поедал бутерброды (сделанные хоть и в спешке, но с любовью), за окнами машины мелькали аккуратные улицы Роттердама, суетились люди, звучала музыка из кафе и ресторанов, находящихся здесь чуть ли не на каждом шагу. То ли ехали они действительно недолго, то ли Лука потерялся во времени и пространстве, поедая фирменные бутерброды от Дункана, но, услышав щелчок ключей и открывающуюся дверь, сразу оживился. Квартира Дункана – это несколько десятков квадратных метров эстетики, воспоминаний, запечатлённых на фотографиях, развешанных на стенах, и по-настоящему домашней атмосферы. Лука и не заметил, как начал рассматривать многочисленные полки с наградами, минималистично украшенные стены и общий интерьер комнат. – Это, конечно, не пентхаус, который пока что у меня в планах, но тоже неплохо. Чувствуй себя как дома, – улыбнулся Дункан, подходя к Луке, который уже рассматривал самое интересное, что есть у Дункана в квартире (помимо самого Дункана, конечно) – стену с фотографиями из «Евровидения 2019». – Оказывается, я не единственный человек, который считает, что воспоминания лучше сохраняются в распечатанном виде, чем в телефоне, – сказал Лука, бегая взглядом от одной фотокарточки к другой. – Вообще-то я храню воспоминания в сердце, – возмутился Дункан. – А я-то думал, у тебя в сердце только я, – Лука скорчил обиженную гримасу и жалостливо взглянул на Дункана. – Да кроме твоих полтора метра роста у меня в сердце поместится ещё полмира, – Дункан решил, что наступила его очередь шутить. Лука сделал настолько серьёзное лицо, насколько это вообще возможно в данной ситуации. – Ещё одна шутка про мой рост, и я тебе кадык откушу, – Хэнни шагнул ближе к Дункану, показывая всю серьёзность своих намерений. И Дункан сказал самую очевидную фразу: – Обещаю, это не повторится, шутить про рост – это слишком низко для меня. Лоуренс чувствовал себя воздушным шариком, что вот-вот треснет от смеха, который уже невозможно сдержать. «Сам пошутил, сам посмеялся. Говорят, так начинается шизофрения.» Хэнни стоял почти вплотную к Дункану и скользил взглядом от его шеи к губам и назад. Хотелось сделать какую-нибудь глупость. Вот так, просто, не задумываясь, не беспокоясь о последствиях. Кто они друг другу после Тель-Авива? А после нескольких встреч, о которых они никому не рассказывали? А после глупых переписок до поздней ночи, в которых то и дело мелькали эмодзи в виде сердечек? Зная Луку, это может быть всего лишь шутка. Зная Дункана, это может был что-то больше, что-то гораздо больше. Лука почти неосознанно потянулся рукой к шее Дункана, а тот затаил дыхание, словно боялся спугнуть момент. Он провёл рукой от его шеи к щеке и не сдержал улыбку, видя смущение на лице Лоуренса. Им обоим этого не хватало. Этой возможности быть близко друг к другу, разговаривать, прикасаться, чувствовать. Лука подался за столь долгожданным поцелуем, и как только их губы соприкоснулись, в коридоре послышались шаги. – Ой, как хорошо, что всё хорошо! – женщина лет шестидесяти в домашнем халате и чихуахуа на руках облегчённо выдохнула, увидев Дункана. Лука сразу отстранился и отвёл взгляд. – Миссис Франкен, что-то случилось? – спросил Лоуренс, обеспокоенно глядя на соседку. – Да я вот увидела, что дверь не заперта, подумала, вдруг воры какие-нибудь пробрались, а тут всё хорошо, так что я пойду, – улыбнулась женщина и направилась к выходу. – Заходить в квартиру, подозревая, что в ней грабители – небезопасно, – заметил Лука, но Франкен уже была на полпути в свою квартиру. Лука принялся раскладывать вещи, а Дункан – готовить обед. Разговор не клеился, несмотря на все попытки. Наконец Лука не выдержал: – Думаешь, твоя соседка что-то подумала о нас? Дункан не ожидал такого вопроса. Он привык ко всем странностям миссис Франкен, поэтому не сильно беспокоился о том, что она могла подумать, увидев двух почти целующихся мужчин. Она всегда хорошо относилась к Дункану, и он был уверен, что она забыла про этот инцидент сразу, как только переступила порог своего дома. – Не знаю. А что, если подумала? – Лоуренса удивляло лишь одно: неужели Луку так сильно беспокоит мнение окружающих? – Ничего, но... Я к такому не привык. Будет хреново, если пойдёт какой-нибудь нехороший слух. – «Нехороший»? Ты имеешь ввиду слух про нас с тобой? Сосредоточиться на готовке было сложно, но, к счастью, Дункан уже почти закончил. Он иногда бросал короткие взгляды на Луку, сидевшего на подоконнике и задумчивым взглядом изучающего внутренний двор жилого комплекса. Было понятно, как белый день: Хэнни нервничал. – Не вырывай слова из контекста, – отмахнулся Лука, прекрасно зная, что контекст тут ни при чём. – Я всего лишь хотел уточнить, – Дункан сказал это как можно более успокаивающим голосом, словно намекая, что он не намерен выяснять отношения. – Ладно, забудем об этом, – сказал Лука, и Дункан с облегчением выдохнул, хотя неприятный осадок на душе остался. Полчаса обеда прошли за обсуждением городских достопримечательностей, которые Лука хотел бы увидеть, и по которым Дункан по возможности проведет ему экскурсию. Начать решили прямо сегодня, чтобы не терять времени, ведь завтра Дункан будет занят в студии (всё-таки запись альбома – дело не из лёгких), поэтому Луке придётся попробовать себя в роли туриста-одиночки и попытаться не заблудиться в Роттердаме. – Значит, сначала мост, затем порт, а закончим на Ратуше, – Дункан повторил план экскурсии, а Лука одобрительно кивнул в предвкушении интересного вечера.***
Солнце начинало садиться за горизонт, и у Луки это, по правде говоря, любимая часть дня. Закаты и так прекрасны, а когда рядом Дункан, они становятся ещё лучше. Ратуша Роттердама была последней остановкой в этой мини-эксурсии. Дункан иногда изображал из себя скучного гида, рассказывающего унылые исторические факты про Роттердам, а Лука смеялся, видя, как сложно Дункану сохранять невозмутимое лицо. Но последние двадцать минут Луку кое-что беспокоило. – Видишь ту чёрную машину сразу позади нас? – Вижу, а что? – посмотрев в боковое зеркало, переспросил Лоуренс. – Она уже давно едет за нами. Стёкла тонированные, невозможно разглядеть, кто за рулём, – Лука подумал, что это звучало слишком параноидально, но был обязан поделиться своим беспокойством. – Не думаю, что кто-то за нами следит. Наверняка нам просто по пути. – Ты поворачивал шесть раз. И все шесть раз эта машина поворачивала за нами, – Луку начала бесить легкомысленность Дункана. – Ладно, я сделаю ещё один поворот, если она и сейчас поедет за нами, то можем думать, что нас преследуют, – Дункан был вынужден сдаться. Честно говоря, ему попросту не хотелось влезать в какие-либо проблемы в этот день, да и в ближайшее время тоже. Он не хотел, чтобы этот день что-либо испортило, поэтому просто надеялся, что опасения Луки окажутся напрасными. Но для этого нужно было дождаться следующего поворота, чтобы узнать наверняка. Но дожидаться не пришлось. – Ложись! – закричал Лука, как только услышал первый выстрел, а за ним ещё и ещё. Дункан пригнулся, боясь отпустить руль, ведь они на проезжей части в центре города, а здесь попасть в аварию – раз плюнуть. Пули одна за другой простреливали стекло, которое звонко разбивалось и осыпалось на задние сидения. Лука в панике пытался придумать решение, которое спасёт им жизни, но это оказалось сложно, особенно когда любая из этих пуль могла попасть либо в него, либо в Дункана. Следующим он услышал звук столкновения и громкий скрип. Кажется, машина Дункана только что кого-то подрезала. – Выстрелы прекращаются, – обрадовался Лоуренс, прислушиваясь, насколько это было возможно. Звук полицейской сирены казался спасением. – Ты как? – поднимаясь и останавливая машину на обочине, спросил Дункан. – Мы здесь чуть не сдохли вообще-то! Но я в порядке, – Хэнни не мог отойти от шокового состояния. – Не к добру это всё, ой, не к добру, – Дункан оглянулся на дорогу, где полицейская машина явно отставала от того самого чёрного автомобиля, из которого стреляли.***
Билал с самого утра не находил себе места. Он отправил маму в загородный дом к родственникам ради её безопасности, а сам весь день провёл в размышлениях. Бежать – не вариант. Оставаться дома – ещё бо́льшая опасность. Если бы не письмо, найденное под дверью сегодня утром, он бы спокойно проводил время в окружении друзей в каком-нибудь ресторане, но нет же, неприятность появилась, откуда не ждали. Точнее говоря, появилась вообще неизвестно откуда. «Мы идём за тобой», – письмо состояло из четырёх слов, но даже эти четыре слова вгоняли в страх. Хотелось верить, что это просто неудачная шутка, попытка запугать, которая ни к чему серьёзному не приведет. У Билала есть привычка: включать телевизор просто так, чтобы что-то шумело на фоне. В детстве он боялся оставаться дома один и всегда так делал, чтобы в квартире не было так тихо. Сейчас это единственное, что спасало его от нахлынувшей паники, хотя по новостям как обычно не говорили ни о чём хорошем. «Новости мира: терракт в Риме. В одной из галерей столицы Италии произошел масштабный взрыв. Сапёры опоздали лишь на минуту, зато полиция успела вывести посетителей и работников, поэтому пострадавших нет. Примечательно, что в этой галерее находился Алессандро Мамуд, участник «Евровидения-2019». Кто-то пустил слух о том, что это могло быть покушение на его жизнь...» Письмо с угрозами, попытка убийства Алессандро. Билал быстро сложил факт плюс факт и понял, что это не совпадение, но больше всего его волновал Алессандро. К вечеру на телефоне Мамуда собралось девять пропущенных звонков, а волнение Билала усиливалось с каждой секундой.