latibule.

      Андрес нежно проводит пальцами по волосам Мартина, его глаза сосредоточены на книге. В комнате тихо, только старинные часы на стене тикают, когда стрелки болезненно медленно двигаются, считая минуты, оставшиеся до утра. Голос у Андреса нежный и спокойный, когда он читает книгу, выговаривая каждое слово, чтобы оно не затерялось в многообразии текста. Он думает, что его возлюбленный спит, но это не так — стоит Андресу попытаться остановиться, как он чувствует холодную руку, сжимающую запястье, тянущую, требующую… Так что он продолжает, но вдруг у него пересыхает в горле, из-за чего он не может продолжать, ему нужно выпить воды. Его рука тянется к стакану, и он замечает глаза Мартина после каждого его движения, тяжелые веки скрывают радужные оболочки глаз, когда он медленно моргает. Он так красив, даже с печалью, запечатленной на его лице, даже со страхом и беспокойством, скрывающимися за его глазами. Он произведение искусства, а Андрес любит искусство, ведь он гурман.       — Как насчет того, чтобы попробовать сейчас?       — Нет, — шепчет Мартин, у которого дрожит нижняя губа. Он выглядит как бабочка, готовая к полету, и Андрес очарован этой красотой. Только нетерпеливое дёргание Мартина за рубашку напоминает ему о реальности.       —Хорошо, — он шепчет и продолжает, перелистывая страницы почти незаметным шорохом. Обложка книги совпадает с рубашкой Мартина, серой и изношенной, с некоторыми пятнами от кофе, как морщины. Его голова тяжело расположена на коленях Андреса, это каким-то образом дает ему ощущение безопасности, это как проблеск чего-то настоящего, щепотка надежды, что еще не все потеряно. Мартин как книга, Андрес не знает, что будет на следующей странице.       Он чувствует, что почти задремал, когда темное ночное небо медленно раздевается и надевает красивое, светло-розовое платье раннего утра. Они оба устали, но сон проходит мимо их дома, он не приглашен. Мартин пытается напомнить об этом Андресу, даже когда его глаза закрываются сами по себе.       — Пожалуйста, продолжай читать.       — Я не могу, Мартин, клянусь, — Андрес закрывает книгу и начинает массировать Мартину голову. Каким-то образом этого вполне достаточно, так как он закрывает глаза и медленно дышит, его тело согревается и расслабляется напротив Андреса.       — Спой мне песню.       —Какую песню? — Андрес не знает много песен, но если об этом просит Мартин, то он готов выучить их все.       — Та, что про лес, — лицо Мартина расслабляется, а его губы дрожат, вызывая что-то наподобие улыбки, если внимательно приглядеться.       — Хорошо, — Андрес поет песню о лесе, позволяя пальцам спускаться по руке Мартина и подниматься обратно, никогда не давая им оставаться на одном месте. Под конец песня затихает, и на минуту возникает тишина, а может, и на десять минут, но потом Мартин снова говорит.       — Я устал.       Андрес знает, что это не та усталость, когда Мартину нужно поспать, конечно, нет. Это тот случай, когда он устает от самого себя и Андресу просто нужно поддерживать его, потому что не так уж много предстоит сделать. — Я знаю, — некоторое время он напевает мелодию: — Может быть, мне приготовить тебе ванну?       — Не оставляй меня одного.       — Не стану, — Андрес сидит и держит Мартина за руку, когда он идет в туалет. Мартин сидит на унитазе, а Андрес заливает воду в ванну и приносит большое белое полотенце. Зеркало в комнате затуманивается, когда Мартин начинает раздеваться, он смотрит вниз, раз за разом снимая одежду. Андрес спокоен, когда помогает ему залезть в горячую воду, но он содрогается, когда Мартин задыхается от боли: — Не слишком ли горячо?       — Нет, — Мартин отрицает, закрывая глаза. При искусственном освещении в ванной комнате его шрамы намного более заметны, некоторые из них поблекли, а некоторые свежие, еще красные, как мак или роза. У Мартина тонны этих кровавых роз, нарисованных на его коже, и Андрес винит себя во всем, даже если в этом нет его вины. Он часто одаривает каждую из них прикосновением губ и позволяет сердцу биться быстрее, когда заставляет Мартина улыбаться, потому что тогда его глаза снова сияют, как две самые красивые звезды.       Здесь художник — Андрес, хотя именно Мартин написал самую запоминающуюся картину. Он выбрал холодный пол в ванной для своего холста, а кровь стала его картиной. Это была абстракция, разная под каждым углом и меняющаяся каждую секунду, так как пол заливался все больше и больше. Андресу не понравилась картина, она его напугала, и он до сих пор помнит белые полотенца, пропитанные кровью и выброшенные в стиральную машину. Вода окрасилась в розовый, когда он запрограммировал ее на быструю стирку.       Новая муза Мартина — это печаль, которая коварно прокралась в его разум и обманом заставила его поверить, что его настоящая муза ушла навсегда. И Андресу не нравится новая муза, она делает Мартина таким, какой он есть сейчас.       — Тебе удобно? — спросил он, пробегая пальцами по волосам Мартина. Они запутаны и жирные от постоянного прикосновения Андреса, но это не имеет значения, никогда не имело.       — Да.       — Я люблю тебя, — шепчет Андрес, потому что ему нечего сказать. Он в отчаянии, сломлен и неподвижен, Мартин кивает и так старается изо всех улыбаться, что Андрес просто целует его в плечо, переполненный нежностью.       — Тебе не следует, — это прозвучало очень тихо и неуверенно, но различимо.       — Почему?       — Я сломлен, — Мартин поворачивает голову. Его печальные глаза смотрят прямо в душу Андреса: — Все разрешилось, а я все еще сломлен, за гранью настоящего.       — Ты не сломлен, — Андрес держит его лицо и соединяет их лбы, — Ты просто теперь другой.       — Я тебе больше не нравлюсь, — Мартин всхлипывает, его мокрая рука свисает с края ванны, за которую сразу же хватается Андрес: — Потому что я… вот такой.       — Я люблю тебя. Я никогда не бросал тебя.       — Ты так и не вернулся домой, — вода в ванне брызгает по мере того, как Мартин смещается: — Я вернулся, а тебя там не было… Я думал, что потерял тебя…       — Я вернулся домой. Я вернулся, Мартин, я здесь.       — Ты меня ненавидишь?       — Конечно, нет, — сердце Андреса болезненно сжимается от разбитого тона, которым Мартин произносит: — Я люблю тебя.       — Пожалуйста, не уходи.       — Не уйду, — он тянет Мартина за мягким поцелуем, но другой мужчина поворачивает голову и рыдает.       — Ты должен уйти от меня.       — Я опоздал… Ты… Ты нарисовал мне картину из-за этого, — Андрес чувствует, как его горло сдавливается из-за всех сдержанных им слез.       — Тебе не понравилось.       — Нет, — он честен, он должен быть, даже сталкиваясь с болью в лице Мартина: — Нет, потому что это чуть не забрало тебя у меня.       — Я думал, ты ушел.       — Никогда. Я обещал, что мы встретимся в доме, и мы это сделали.       — Вода, — говорит Мартин, — и внимание Андреса переключается на ванну, в которой вода медленно превращается в розовый.       — Что ты сделал? — Андрес сразу же наклоняется вперед и хватает Мартина за запястья, игнорируя его громкие рыдания, и осматривает там кожу. Его повязка промокла, и кровь медленно капает по руке. Андрес с облегчением вздыхает: — Гляди. Нам нужно сменить ее.       — Это красивый цвет, — шепчет Мартин, наблюдая за тем, как Андрес снимает повязку и обнаруживает неприятную рану, свежую и, возможно, очень болезненную.       — Держи ее подальше от воды, — говорит он, держа раненую руку и улыбаясь Мартину. Мартин улыбается в ответ и тихо вздыхает.       — Вымоешь мои волосы? Мне холодно.       Намочи их, пожалуйста, — после того, как голова Мартина выходит из воды, Андрес берет шампунь и массирует ее: мягко, нежно, ласково. — Я люблю тебя, — он шепчет, целуя Мартина в висок. Он не получает ответа, но это совершенно нормально. Он вымывает всю пену и помогает Мартину выбраться из ванны. Молодой человек трясется, поэтому Андрес быстро высушивает его, наматывает свежие бинты на предплечье и надевает на него теплую пижаму. Он заставляет его сидеть в туалете, берет расческу и распутывает волосы Мартина, напевая лесную песню. Когда они заканчивают, уже почти пять утра.       — Кровать? — Андрес спрашивает и Мартин кивает. То, как он падает на матрас, говорит Андресу, что он измучен. Они лежат рядом друг с другом, а Андрес накидывает на них одеяла, смещается на бок и борется с собственной усталостью. Он не может заснуть раньше, чем Мартин.       — Почитаешь мне?       — Я уже, — Андресу хочется заплакать, потому что он устал, чертовски устал, но он встает, берет книгу и возвращается в постель: — Пожалуйста, Мартин, попробуй поспать…       — Прочти, пожалуйста.       — Хорошо, — он вздыхает и начинает читать другую главу, благодаря тело Мартина, которое обматывается пластырем против него. Они не спали 30 часов, и Андрес начинает чувствовать эффект. Удивительно, но Мартин выглядит просто уставшим, как обычно в эти дни. Примерно через десять минут он стонет и тихо говорит: — Я не могу больше продолжать, Мартин, мне нужно поспать…       — Пожалуйста, не оставляй меня…       — Я здесь, — в том, как Андрес произносит эту фразу, слышится отчаяние: — Я только на секунду закрою глаза.       — Поцелуй меня, — шепчет Мартин, а Андрес знает, что это просто способ не дать ему уснуть. Он все равно подчиняется, оставляя сладкий поцелуй на губах Мартина.       — Спи и я поцелую тебя еще, хорошо? Мы будем более бодрыми, когда отдохнем.       — Нет…       — Ты так устал, Мартин, детка, — Андрес умоляет, лаская его лицо, — Твое тело должно исцелиться.       — Ты оставишь меня, когда я засну.       — Нет, нет, не буду. Я буду прямо здесь, как только ты проснешься, — Андрес переплетает их пальцы, — Как я мог оставить тебя, любовь моя?       — Ты сделал однажды.       — Нет, мне просто нужно было немного больше времени, чтобы добраться сюда, — он заставляет себя улыбнуться и прижимает губы в поцелуе к его лбу. Мартин сжимается в его руках и тихо, устало вздыхает:       — Скажи мне.       — Что?       — Тебе известно что.       И Андресу известно. Он обнимает любовь всей своей жизни, закрывает глаза и шепчет: — My love… I run away to this place, which I don’t call home… but it treats me like this… My love, I run and hide under the covers of our dreams… My love, it’s your arms, my latibule… My love, my love…— Он целует веки Мартина, пробуя соленость его слез, — My love, when you sleep… I will rest too.