***
В последнее время тоска по Шону одолевает Кихёна с удвоенной силой. Сейчас время промоушена нового альбома, что означает наличие фансервиса среди участников. И эти двое не являются исключением, конечно же. На одной из последних встреч с фанатами Кихён и Шону сидели на соседних стульях, отчего Ю периодически поглядывал на парня рядом. И от него не смог ускользнуть один вопрос фанатки, которая как раз сидела перед Хёну. — Шону-щи, а на ком бы ты женился, будь мемберы девушками? Кихёну определенно было интересно. Интересно настолько, что он почти забыл о человеке, который сидел перед ним. Немного подумав, парень на соседнем месте готов был дать ответ. — Я бы выбрал Кихёна, — неожиданно он следит за чужой реакцией на озвученные слова. Косит взгляд в сторону, немного задерживается, но вовремя осекается, и возвращает внимание на девушку перед собой. — Кихён-и наверняка будет ответственным и заботливым в семье. Он хорошо готовит и хозяйничает по дому. Так что я выбрал бы именно его. Ю, пожалуй, такого ответа не ожидал. Нет, он вполне стандартный, ведь парень и правда хорош в готовке и уборке, но от Шону он такого выбора не ждал. Слова парня тягучей патокой опустились по его организму, оставляя после себя легкое сладкое послевкусие. Ему было приятно услышать такое именно от него. — Кихён-оппа, что-то случилось? — все-таки он слишком отвлекся. Так беспечно забыл о фанате, который был прямо перед ним и хотел поговорить. — Извини, дорогая, я просто немного задумался о своем, — ласковое прозвище заставило девушку немного смутиться. — Ты не могла бы повторить свой вопрос? Он накрывает ее ладонь своей, немного сжав пальцы. И это действует безотказно, девушка уже полностью погрузилась в разговор, ведя беседу о чем-то своем. Кихён же в этот момент сам старался сфокусироваться, чтобы его уши предательски не покраснели от сложившейся неловкости. И неловкость эта не от того, что он отвлекся от фанатки, а от того взгляда Шону, который он ему подарил, пока отвечал на вопрос. В тот момент по шее Ю прошлись мурашки. Парень периодически возвращается в памяти к этому фансайну. Вот и сейчас он вспомнил слова Шону, пока группа прервала тренировку для небольшого перерыва. Прошел еще час за оттачиванием хореографии, и парни решают заканчивать. На этой неделе Кихён назначен ответственным за уборку помещения и отключение всей электронной техники. Он немного мешкается, пока разбирается с колонками, поэтому просит остальных не ждать. Парни, усталые и запыхавшиеся, не спорят, направляясь в общежитие. Только лишь Шону решает дождаться последнего мембера. Кихён не сразу замечает его присутствие, он обнаруживает парня через отражение в зеркале репетиционной. Они встречаются взглядами, и Шону просит его не торопиться, а спокойно закончить дела. Так Ю и поступает, однако ему сложно было отделаться от мысли, что за ним все это время наблюдают. Возможно, это просто паранойя. Когда же со всеми делами было покончено, Кихён с облегчением оповещает об этом, собираясь, наконец, покинуть помещение. Он подходит к двери и щелкает последним выключателем по правую от себя сторону. Стоит ему только ступить за порог помещения, как он понимает, что теряет равновесие. Не в силах никак предотвратить падение, он уже приготовился встретиться лицом с полом. Однако этого не происходит. Неожиданно его перехватывают за талию, стискивая покрепче, и притягивают вплотную. Руки уверенно держат его, не давая упасть, а чужие ладони теплые и немного вспотевшие, что можно почувствовать даже через ткань растянутой футболки. В таком кольце рук чувствуешь себя защищенно и спокойно. Кихён от неожиданности приходит в замешательство, поэтому не сразу понимает, собственно, в чьих объятиях он находится. Шону, на удивление, контакт тоже разорвать не пытается, Ю приходит в себя первым, высвобождаясь из плена таких любимых, но запретных для него рук. Он понимает, что если это продолжится еще дольше, то уже перейдет за грань. Желать большего становится все легче с каждым днем, что не упрощает парню жизнь совсем. — Спасибо, видимо, я зацепился за порожек, вот и потерял равновесие, — сердце Кихёна бешено стучит, и, возможно, даже Шону смог почувствовать это, пока крепко держал его. Ему удается в благодарность выдавить из себя неловкую улыбку. — Будь осторожнее, не хочу, чтобы ты поранился, — Хёну выглядит чересчур серьезно, как будто и вправду беспокоится о парне, отчего сердце Кихёна, кажется, совершает еще одно сальто где-то в грудине. — Х-хорошо, — ему сложно ответить на взгляд Шону, отчего он просто разворачивается в нужную сторону и начинает движение, немного ускоряясь и уже заворачивая за поворот. — А кто будет репетиционную закрывать? — скорее, просто для себя интересуется Шону, понимая, что в любом случае делать это придется ему. — Дурачок. Пока Хёну заканчивает все дела за Кихёна, на его лице мелькает еле незаметная, но очень теплая улыбка.***
Кихён запутался. Потерялся в собственных сомнениях. Он не может прочесть Шону, разгадать этот ребус и подобраться к его чувствам. Он всегда спокоен, и его практически невозможно вывести из себя. Какой бы шум ни поднимали мемберы, он все равно остается спокойным. Феноменальная выдержка. В моменты, когда Кихёну кажется, что парень проявляет к нему излишнее внимание и заботу, его сердце готово выпрыгнуть из груди. Но он быстро спускается на землю, понимая, что причина лишь в том, что он – лидер. Ему нужно быть наблюдательным и следить за состоянием остальных участников в том числе. Нет ничего такого в том, что он передает тебе бутылку с водой или делится едой. Собственно, он делает так со всеми ребятами. Однако Кихёну очень хочется чувствовать себя особенным. Особенным именно в глазах Шону. В последнее время свои чувства держать при себе становится все труднее. Особенно – при включенных камерах. Если в общежитии или на тренировке он может как-то увести тему или просто остаться незамеченным, то на публике этого не выйдет. Там каждый следит за его движениями, за реакциями на какие-либо слова и поступки. Это морально тяжело и выматывающе. Парень в очередной раз погрузился в свои мысли, пока шел в общежитие, возвращаясь из студии. В его наушниках играет какая-то баллада, которая только усиливает образующуюся тоску в его сердце. Уже подходя к нужному зданию, юноша обращает свой взор на балкон третьего этажа. Там находится общая гостиная, в которой только недавно был закончен небольшой вынужденный ремонт. Прошло немного времени, некоторые материалы и инструменты были вынесены на балкон, чтобы они не мешались в помещении. Однако, внимание Кихёна привлекает отнюдь не это. Там, на небольшом балкончике, среди разного хлама, сидел, свернувшись калачиком, человек. Зрение парня не позволяет ему сразу понять, кто это, однако взгляд фокусируется, позволяя распознать неизвестного. Это был Хёнвон. Что случилось? Он плачет? Неужели это из-за Кихёна, который ведет себя странно в последнее время? Ю достает телефон, чтобы набрать парню. Проходит несколько гудков, как он может отдаленно услышать мелодию с третьего этажа. Он замечает, как юноша подносит телефон ближе к лицу, видимо, чтобы рассмотреть имя звонившего, после чего сразу опуская его на пол балкона, не желая отвечать. — Эй, ты почему не берешь трубку!? — Кихёна охватывает некая злость, отчего в неожиданном порыве он выкрикивает слова, совсем не заботясь, что это может услышать кто-то посторонний. Хёнвон слышит, но не сразу понимает, откуда исходит звук. Он опускает взгляд вниз, на улицу перед домом, обнаруживая там Кихёна. — Ты сейчас не двигаешься с места и не пытаешься сбежать, а я поднимаюсь к тебе, — он был уверен, что побег вполне возможен, поэтому нужно попытаться снизить его вероятность. — Ты меня понял? Кихён стоит какое-то время, пока не замечает, как парень начинает коротко, но часто кивать головой в знак согласия. После этого Ю не задерживается, сразу срываясь с места, спеша добраться до того самого балкона. В его голове проносится много мыслей. Хёнвон не так часто показывал настолько сильные эмоции, поэтому Кихён не знал, что могло произойти. Сейчас он хотел только побыстрее добраться до него и заключить в объятия. Уже войдя в общежитие, парень наконец замедляется, позволяя себе немного отдышаться. Он заходит на балкон с облегчением вздыхая, поскольку Хёнвон никуда не сбежал. Ю аккуратно опускается перед ним на колени, оставляя на его лбу небольшой поцелуй, обнимая крепко, чуть ли не до хруста костей. Так они сидят какое-то время, пока Кихён не чувствует, что сердцебиение парня выровнялось. Его футболка была пропитана соленой влагой от слез. — Давай поговорим? — Ю отстраняется, чтобы встретиться глазами с хёнвоновскими, однако парень тупит взгляд. — Это так тяжело, я больше не могу это держать в себе, — он говорит с перерывами, но Кихён его не торопит, терпеливо ожидая продолжения. — Мне с тобой так хорошо, ты так ласков со мной, хотя я бываю нетерпелив. Даешь столько тепла мне, сколько себе представить не могу. Хёнвон сдается и поднимает свои глаза на парня, обхватывая одну его руку своей. В его глазах столько отчаяния, а Кихён так беспомощен в этот момент, не зная, как облегчить эту боль. — Я так хотел полюбить тебя в ответ, отдавая тебе чувства в той же мере, что и ты мне, но не смог. Я… я люблю Минхёка, — глаза Ю расширяются от удивления. Он не понимает, как ни разу не замечал тоску в глазах Хёнвона, которая, оказывается, совсем не отличается от его собственной. — Люблю так давно, еще со времен стажировки. Я не знал, что мне делать. Думал, что нужно рассказать, но он тогда ясно давал понять, что предпочитает девушек. Ты ведь и сам это знаешь. И правда, у Минхёка были отношения еще до дебюта и иногда тайные встречи. И всегда это были девушки. — Мне так жаль. — О нет, Хёнвон, тебе не в чем извиняться, — парень немного в растерянности. Он думает, что будет честным признаться и ему в своих настоящих чувствах, но это тяжело. Кихён еще ни разу никому не говорил о своей болезненной влюбленности. — Знаешь, я должен сказать. Я ведь тоже… — Что у вас здесь происходит? — на балконе появляется яркая рыжая макушка с еще влажными волосами, похоже, он только из душа. Минхёк явно не ожидал обнаружить такую картину. — Что-то случилось? — Мы с тобой оба дураки, — Кихён шепчет это на ухо Хёнвону очень тихо, чтобы только он услышал. — Влюбленные в других дураки. Парень совсем ничего не понимает, уже собираясь встать со своего места, но его останавливает рука Ю на его плече. Он просит юношу немного подождать, после чего буквально выталкивает вместе с собой Минхёка в просторную и обновленную гостиную. — Слушай внимательно, мы с Хёнвоном, кажется, только что расстались. — Что, ты чего несешь вообще? — по глазам Ли можно понять, что он в абсолютном замешательстве. — Подожди, у тебя есть всего два варианта. Либо ты идешь к нему и лечишь его израненное сердце, либо не смей к нему приближаться сейчас, давая ложные надежды. Они стоят так какое-то время, Кихёну приходится смотреть немного вверх, поскольку парень выше него, отчего его шея немного затекает. — Ты же понимаешь, о чем я сейчас тебе говорю? — взгляд Ю серьезный, сверлящий глаза напротив долго и усердно. — Какой же он придурок. Минхёк, кажется, больше не сомневается, обходя Кихёна и немного хлопая его по плечу в знак то ли признательности, то ли благодарности. После чего парень скрывается за дверью балкона, прикрывая ее за собой. Кихён провожает его взглядом и только после характерного щелчка закрывающегося механизма, будто неприступным барьером отделяющим его самого от этих двоих, кажется, наконец вдыхает полной грудью. Он просто стоит и глубоко дышит еще с пару минут, после все-таки решаясь уйти куда-нибудь. Он не планирует вмешиваться, надеясь, что они смогут прояснить все сами, а подслушивать или подглядывать Ю тоже не намерен. Парень решает немного успокоиться с помощью чашки горячего чая. Он бы сейчас не отказался от чего-нибудь покрепче, но, увы, алкоголя в общежитии не водится, поскольку за это можно отхватить от менеджера, если заветные бутылочки с повышенным градусом найдутся у кого-нибудь. Он покидает гостиную, направляясь на кухню, которая находится через помещение прямо по коридору. Только сейчас он обращает внимание, что здесь излишне тихо. Возможно, остальных мемберов нет, или они заняты своими делами, не желая высовываться из комнат. Переступая порог кухни, Кихён понимает, что кто-то в общежитии все-таки есть. Шону стоит возле шкафчика, выискивая свою кружку. Пожалуй, меньше всего сейчас парень хотел столкнуться именно с ним, но уходить он не спешит. Это не особо этично, да и его присутствие уже заметили. — Тоже за чаем? — коротко спрашивает парень, обращая свой взор на только вошедшего человека и задерживая свою руку в воздухе возле подвесного шкафчика. — Да, как раз за этим, — Кихён проходит к столу и присаживается на один из стульев, наблюдая, как рука Шону вновь приходит в движение. Он достает еще одну кружку - кихёновскую кружку - и без лишних вопросов делает чай для двоих. Они так давно живут вместе под одной крышей, что все уже знают, кто какой чай пьет и кто сколько ложек сахара любит класть. Кихён вот предпочитает черный байховый без сахара. Парень заканчивает со всеми приготовлениями, принося на стол две дымящиеся кружки, одну из которых располагает перед Кихёном. Сам он перед тем, как сесть на противоположный стул, успевает ухватить с собой упаковку печенья из какого-то ящика. Кихён рассматривает свою кружку, будто видит в первый раз. Он смотрит, как чаинки медленно кружатся, словно в вальсе. Парень обхватывает кружку обеими руками, не боясь обжечься. Он ловит себя на мысли, что ее до этого держал Шону, поэтому Кихён сжимает стенки стеклянного изделия сильнее, будто сможет так впитать тепло прикосновения другого человека себе в кожу. — Всё хорошо? — парень напротив говорит это не смотря на собеседника, сразу после сказанного отпивая немного из кружки. — Да, вполне. Что заставило тебя так думать? — Кихён знает, что это глупо, потому что по нему эмоции можно читать как с книжки, сейчас наверняка видно, что что-то произошло, но он намерен играть в дурачка до последнего, поскольку это может спасти от некоторых неудобных вопросов. — Не знаю, просто ты выглядишь задумчивым, и я слышал, как что-то происходило в гостиной, но решил не вмешиваться. Ю начинает размышлять, как много Шону мог услышать и, что главное, как много смог понять. Парень не очень хочет, чтобы все узнали о состоянии и чувствах Хёнвона таким образом. Несмотря ни на что Кихён им очень дорожит и не хочет ставить в неудобное положение. — Там не было ничего такого, о чем стоит волноваться, — парень даже выдает небольшую улыбку, за что ставит себе плюс, поскольку выглядит это правдоподобно. — Тебе не о чем переживать. Хёну не отвечает, и в комнате воцаряется тишина на некоторое время. Они просто молча пьют чай, иногда похрустывая печеньем.***
После случая с Хёнвоном и встречей с Шону на кухне прошла неделя, и сейчас все кажется спокойным. Кихён все также живет с Чэ в одной комнате, но отношения их совершенно точно изменились, только они пока не решили завести об этом разговор. Они разделили кровати, отставив их по разным углам, фактически становясь обычными соседями. Правда, иногда Хёнвон жалуется на холодные ночи, отчего Ю не удерживается и впускает его под свое одеяло, просто согревая его своим теплом. Спрашивать у парня на счет Минхёка он пока тоже не решается. Однако после того случая на балконе, перед тем, как уйти к себе в комнату, Кихён заглядывал в гостиную. Он застал этих двоих на диване, укрытых одним пледом. Судя по всему, они решили вздремнуть. Довольно странное решение делать это в гостиной, по мнению Кихёна, но будить он их не стал. Парень бросает взгляд на Хёнвона. По нему видно, что он плакал, его глаза опухшие, а на щеках можно даже заметить небольшие дорожки от соленых слез. Однако в его лице читается умиротворение и спокойствие, из-за чего Кихён решает, что разговор у них прошел вполне хорошо. Ю без шума покидает гостиную, направляясь в свою спальню. Единственное, что не смог увидеть Кихён, так это переплетенные руки парней, мирно лежавшие на коленке Минхёка под пледом. Казалось, что в жизни Хёнвона появился какой-то просвет, и Кихён искренне этому рад, только ему самому просто хочется забыться. Стереть из памяти все эти чувства и болезненные надежды на хоть какой-то хороший конец. Он так устал держать это в себе: в голове рой мыслей, а на сердце болезненные ощущения. Этот комок чувств все тянет и тянет его вниз, куда-то в неизвестность. Он прекрасно понимает, что прошло уже много времени, что это ни к чему не приведет, что это все вообще-то бессмысленно. Но почему-то все никак не может отвязаться от этого ощущения, что где-то на подкорке сознания большими буквами вырезано имя Хёну. Прошло уже столько лет, а сам Кихён ни на кромешный миллиметр не смог приблизиться к Шону. Да, они товарищи по команде. Да, они верные друзья, готовые постоять друг за друга. Да, они уже что-то большее, прямо как семья. Но это совсем не то, чего желает парень. Он хочет глубже и больше, хочется всего парня себе и без остатка. Шону же никогда не затрагивал тему любви и отношений. Он всегда был предан своему делу, танцам и фанатам. Казалось, только это, действительно, и заботит его. Но так ли это?? Трудно сказать. Он же лидер, сильная опора для остальных. Парень почти никогда не открывается, не делится своими переживаниями или плохими мыслями. Однако, он хороший слушатель. Его комната в общежитии, как кабинет психолога, он всегда готов впустить любого. И если не помочь дельным советом, то выслушать – в полной мере. А умение слушать сейчас – по истине ценный дар. Так, проходит еще около двух недель, и казалось, что ничего в жизни не поменялось, однако Кихён успевает не раз заметить, как на него смотрит Хёнвон. Глаза выдают его полностью: ему хочется поговорить, но он все никак не может решиться. Он сверлит Ю взглядом за завтраком, на репетициях, поглядывает на него, когда они сидят вместе в гостиной, или когда Кихён занят уборкой в общежитии. В конечном счете, первым не выдерживает он сам. В один прекрасный момент, когда Хёнвон хотел покинуть их общую комнату, чтобы заняться своими делами, он просто хватает его и заталкивает обратно, усаживая на свою кровать. — Ну, давай, — Кихён возвышается над ним и не отступает ни на шаг, указывая так на свою непоколебимость. — Я же прекрасно вижу, что ты хочешь поговорить. — Кихён, тебе показалось, я совсем не хотел… — его кадык чуть заметно нервно дергается, и вся мало-мальски собранная решимость Че рушится. — Мне-то не ври. Давай назовем это вечером откровений. Либо сейчас, либо потом больше не будет возможности. Парень, наконец, решает присесть, и не находит лучшего места, как расположиться на чужой кровати, сев ровно напротив собеседника. Он все также выжидающе смотрит на Хёнвона, немного приподняв на мгновение левую бровь. — Ладно, я действительно хотел поговорить. — он довольно быстро сдается под чужим напором. — Мы закончили все так неопределенно, и я вообще мало что понимаю. Просто хотел сказать тебе спасибо? Да, я очень благодарен тебе, что ты всегда был ко мне очень добр, хотя я знаю, что могу раздражать. — Ты совсем не раздражаешь, — парень пускает небольшой смешок по комнате, и обстановка перестает быть тяжелой. — Да-да, разве что самую малость, ты всегда так говоришь. И еще, несмотря на то, что я сказал тогда, на балконе, — немного запинается, пытаясь верно сформулировать мысль, — ну про Минхёка... Несмотря на это, я все равно люблю тебя. По-другому, не так, как стоило бы с самого начала, но какой-то своей любовью. Ты ведь понимаешь? — Конечно, я тебя понимаю, Хёнвон-а, тебе не нужно ничего объяснять. Я чувствую тебя, и слышу даже то, что ты не произносишь вслух. Мы все-таки столько времени были вместе. Ненадолго повисает тишина, видимо, каждый задумался о своем. Хоть оба не любили по-настоящему, но тем не менее им было комфортно друг с другом. Вместе они чувствовали себя в безопасности от тех чувств, которые не давали им нормально дышать. В объятиях друг друга они могли отпустить себя и почувствовать комфортно. Именно это и помогало им быть вместе так долго. — Тогда, что на счет Минхёка? Ты сказал ему? — Ну-у, не уверен, что смог объяснить это в полной мере, но он понял. У нас еще будет время поговорить об этом. Так что, думаю, сейчас все хорошо. — На столько хорошо, что мне не придется идти стучать ему по голове за несообразительность? — Кихён опирается на руки позади себя, и его взгляд становится таким нежным и ласковым. Хёнвон немного смущается и опускает голову, кивая несколько раз в знак согласия. Его глаза сейчас прикрыты челкой, но Ю уверен, что в них можно разглядеть зарождающееся счастье. — Я очень рад за тебя, Хёнвон-а. Надеюсь, что у вас все будет хорошо. Парень поднимается со своего места с намеком, что пора заняться своими делами, и направляется к выходу из комнаты, но у самой двери его перехватывает чужая рука, заставляя остановиться на месте. Хёнвон стоит за спиной у парня, не решаясь просить его развернуться, лишь крепко его удерживает за ладонь своими длинными пальцами. — Я был с тобой честен, так что и ты будь, — Чэ опирается лбом о чужой затылок так, что отросшие черные локоны щекочут парню кожу под линией роста волос. — Вижу же, что тебе тяжело. И не только сейчас, а вообще уже очень давно. — Хёнвон, это не… — Не мое дело? Хах, Кихён-а, ты никогда не мог мне довериться на все сто процентов, и я это понимаю, — он нежно обнимает Ю свободной рукой прямо посреди грудины, создавая атмосферу уюта и защищенности. Этот парень играет нечестно, специально хочет ослабить его хватку. — Когда, если не сейчас, ты сможешь поделиться этим? Неужели тебе не станет от этого хоть чуточку легче, если ты откроешься кому-то? И я помню твою фразу, сказанную на балконе, это ведь наверняка были непустые слова тогда. — Боже, ты всегда был таким проницательным засранцем? — в ответ весьма красноречивый смешок. — Ладно, я расскажу, но только если ты принесешь мне кружку чая. — Понял, я быстро, — Хёнвон обходит парня, подходя к двери, напоследок посылая одну из своих милых улыбочек. После его возвращения они усаживаются вместе на кровать, их коленки иногда соприкасаются, руки греют еще горячие кружки с чаем, а Кихён долго собирается с мыслями, но его не торопят, терпеливо ожидая. Он еще никогда никому не признавался в своей зависимости, в своем нездоровом влечении, которому, кажется, совсем нет конца. Ведь прошел ни один год, а чувства совсем не утихли. Наоборот, только понемногу крепнут, в сознании Ю все больше оформляется образ его влюбленности. Он узнает новые детали, необычные привычки Хёну. Все это мысленно записывается и хранится в отдельной ящике подсознания. Черт, он совсем не может найти в нем изъяна. Если бы было хоть что-то, за что можно упрекнуть, что-то, что могло пошатнуть идеальный образ Шону, то, возможно, ему было бы в разы проще. Наконец, он решается. Ю начинает неспешно, пытаясь как-то подвести Хёнвона к самому основному, чтобы это не звучало как-то шокирующе или неожиданно. Но в какой-то момент приходит осознание, что этот поток нельзя контролировать. Говорят, что если долго воздерживаться от чего-то, а потом сорваться, то накрывает в разы сильнее. Так и есть. Кихён просто отпускает себя, выдает свои мысли и чувства быстро, короткими рывками, говорит все, что успевает вспомнить, даже не обрабатывая информацию. Ты так долго держал это в себе, но так просто выдал себя. Ты такой дурак, Ю Кихён. Всегда стараешься быть сильным и независимым, тем, к кому могут прийти другие за помощью. Хотя сам нуждался в поддержке, возможно, даже больше остальных. Когда Кихён заканчивает, то приходит в себя еще какое-то время. Он говорил так быстро и буквально без остановки, что исчерпал весь свой запас в легких. Он выравнивает дыхание и делает глоток уже немного остывшего чая, чтобы горло изнутри хоть немного насытилось влагой. — Полегчало? — Хёнвон спрашивает неожиданно, и Кихён его не сразу понимает. Он смотрит прямо в лицо парня и видит его теплую улыбку. Заглядывает в его глаза и, кажется, находит в них ответ. Он понял. После того, как такой большой груз перестал лежать на сердце, ему, правда, полегчало. Поделившись этим, он смог немного отпустить себя и расслабить свои вечно бушующие мысли. — Да, действительно легче. — едва заметная улыбка трогает его губы. — Я ведь уже говорил, что ты самый настоящий засранец? — А сейчас-то что не так? Хёнвон надувает немного обиженно свои и без того пухлые губы, а Кихён смеется. Своим громким и заливистым смехом, показывая очаровательные зубки. Исходящих от парня лучей света и радости хватит на освещение всего центра Сеула. Хёнвон, кажется, впервые за продолжительное время видит его таким расслабленным и умиротворённым. Они убирают кружки в сторону, откидываются на приятно пахнущие простыни – Кихён только недавно проводил генеральную стирку – и просто позволяют себе поваляться так немного, отбросив все ненужные мысли, отдохнуть душой и телом. Парни лежат так еще, совсем не следя за временем, и в комнате витает расслабленная атмосфера. Периодически они закидывают друг на друга ноги и перебирают пальцами чужие волосы. Ничего не поменялось, им все также комфортно вместе, пусть их отношения и закончились. Начинается шуточная борьба, в качестве главного оружия – щекотка. Хёнвон проигрывает слишком быстро, а руки Кихёна уже лезут к чужому телу, вызывая волну мурашек. Комната вновь наливается беззаботным смехом, а иногда и неожиданными выкриками. Сейчас их не особо волнует, что это может быть кем-то услышано. — Я сдаюсь!! — Хёнвон пытается вставить хоть слово среди своих приступов смеха, что выходит у него не очень. — Слышишь, я сдаюсь. Прекрати же, боже мой!! — Можно просто Кихён, — он немного возвышается над Хёнвоном, наконец, сжалившись над ним и прекратив свою пытку. Он озорно улыбается и подмигивает парню, поднимаясь с кровати вовсе. Ю немного подтягивается после такого долгого лежания, а разум будто чувствует себя обновленным. Не знаю, что за приемчики использует этот парень, но Хёнвон смог каким-то образом помочь Кихёну, не сделав при этом ничего особенного сложного. — Достаточно прохлаждаться, пора и делами заниматься, — он подает руку Хёнвону, помогая ему встать с кровати. Его волосы в полном беспорядке, поэтому он позволяет себе запустить пальцы в пушистые локоны. Он немного массирует подушечками кожу головы, но по факту прическе это совсем не помогает. — И как ты поступишь с ними, со всеми своими чувствами? Так и будешь молчать? — Не знаю, — в этой фразе сплошная искренность. Сейчас парень совсем не знает, что ему делать. Его тело и душа устали держать на себе весь этот груз. И хоть сейчас Кихён смог раскрыться перед Хёнвоном, ясно одно – чувства все равно скоро накроют его вновь. Он на распутье: сердцем он понимает, что не нужно молчать, но разум упрямо отказывается соглашаться. Возможно, сейчас Че смог помочь ему хоть немного придвинуться к решению. — Просто не доводи это до абсурда, как я. Ты и сам это понимаешь, верно же? — Хёнвон резко придвигается, оставляя легкий поцелуй на щеке, ближе к скуле, и быстро скрывается за дверью, оставив за собой последнее слово. — Я желаю тебе только счастья.***
Кихён устал и вымотался. Индивидуальная тренировка в зале после нескольких дней неактивности выдалась слишком интенсивной для немного отвыкшего тела. Он уже сейчас представляет, как будут ныть мышцы завтра при пробуждении. Тем не менее, сейчас все неплохо, так что по приходе в общежитие Кихён решает сходить в душ и организовать себе что-нибудь поесть. Хмм, как насчет доставки еды? Можно сделать заказ до похода в душ, а пока справишься со всеми нужными тебе делами, еда будет медленно, но верно приближаться к тебе сама. Парню задумка кажется замечательной. Недолго думая, он направляется в комнату, чтобы взять все нужные вещи для похода в душ, по пути раздумывая о том, чтобы заказать такого себе на ужин. Парень дергает ручку на себя да так и застывает на месте. Картина перед ним весьма интригующая: на кровати сидит Минхёк, а перед ним – буквально у него на коленях – Хёнвон. Они смотрят друг на друга, их лица очень близко – дышат одним воздухом. Минхёк сжимает руки на чужом теле где-то в районе бедренных косточек, удерживая рядом с собой, а чужие руки скользят по его шее и плечам. Хёнвон сидит спиной к двери, он еще ничего не заподозрил, а вот Ли все замечает, одаривая Кихёна весьма неоднозначным взглядом. Парень в проеме двери до сих пор не сдвинулся и не произнес ни слова, неосознанно начиная думать, насколько все могло быть хуже, придя он за вещами минутами позже. — Детка, у нас тут гости, — Минхёк мурлычет в чужое ушко, и до Хёнвона далеко не сразу доходит смысл слов. Он уже находится в приятном возбуждении, отчего мозг работает достаточно туго. Когда же, наконец, понимает, он бросает быстрый взгляд за спину, видит Кихёна, а в его голове случается, по меньшей мере, маленькая катастрофа. — Я же говорил не называть меня так, — Че то ли хнычет, то ли по-милому рычит, пытаясь побыстрее слезть с чужих бедер, однако руки Минхёка крепко держат на месте, не ослабляя хватку. — Да отпусти же ты меня. Ты чего творишь? — Что ты так бесишься? Он уже уходит. Так ведь, Кихён? — вопрос был задан больше для вида, ответ итак был ясен. — Аа? Да? То есть я ухожу, — он бросает взгляд на руки Минхёка, которые плавно перешли на местечко прямо под ягодицами, пальцы слегка сжимают кожу под одеждой. Можно заметить, как тело Хёнвона отзывается на прикосновения и едва заметно подрагивает. Кихён заходится в румянце. — Хотя это все еще и моя комната тоже, и вам не следовало... — Ради всего святого, Кихён, быстрее. Минхёк даже голос не повышает, но его тон достаточно силён, чтобы Ю понял, что тот серьезен. Он хватается за ручку и запирает за собой дверь со стороны коридора, просто пятясь назад в этот момент. Он так и стоит, лбом уткнувшись в деревянную поверхность, пару секунд, после чего резко разворачивается и сталкивается с парой чужих глаз. От неожиданности Кихёна немного ведет в сторону, но равновесия он не теряет. — Всё нормально? Выглядишь каким-то потерянным. Вонхо появляется так не к месту сейчас, что парень не знает, как ему лучше ответить. — Д-да, Хёнвон меня за дверь выставил, сказал, что мне туда нельзя сейчас. — Что, с чего бы это? — Ну кто его знает, он иногда у нас бывает излишне странным, — его речь не очень убедительна, и парень перед ним смотрит с сомнением. — Да какая разница вообще. Хён, хочешь поесть? С голода умираю, давай закажем что-нибудь или сходим в кафешку на первом этаже, мм? Еда действует на Хосока положительно, и Кихён начинает аккуратно утягивать парня в сторону гостиной, чтобы определиться с планом действий. Раз уж ему не удалось сходить в душ (из-за одного обстоятельства), то хотя бы поесть он точно должен. Пройдя в нужную комнату, они натыкаются там на Шону. Хосок, конечно же, предлагает ему поесть с ними, и тот соглашается. Эти двое – два главных едока в этом доме, которые вряд ли хоть раз в жизни откажутся от предложения поесть. Пока парни принимают решение, что проще будет сходить в кафе, нежели заказывать еду сюда, Кихён немного залипает. Хёну сидит на диване, в одной руке у него телефон, на котором все еще крутиться какое-то включенное видео, кажется, это выступление одних из их сонбэ, а вторая спокойно лежит на колене. Он напрягает мышцы и сжимает немного пальцы, отчего вены проступают сильнее, и Ю уносит. Глупо отрицать, что Кихён никогда не представлял Шону вместе с собой. Конечно, он это делал, при чем с частой периодичностью. Он так не вовремя вспоминает руки Минхёка на бедрах Хёнвона, и его бросает дрожь, стоит подумать, как ладони Сона касаются его самого точно также, ощутимо сжимая его кожу, а его мышцы предплечий проявляются больше при использовании силы. Слишком яркая картинка очень легко оформилась в его голове, отчего щеки стали покрываться красными пятнами. Чертов Хёнвон с этим чертовым Минхёком так беспечно себя ведут, заставляя страдать при этом Кихёна. А что было бы, если их обнаружил не он, а кто-то другой, и тогда… — …ён. Кихён-а, ты чего красный такой? — Хосок дергает его за плечо едва ощутимо для привлечения внимания, и он отмирает, в эту же секунду встречаясь глазами с соновскими. Ох, лучше бы он этого не делал. — Я просто только из зала. Тренировка была активная. — он пристыженно отводит взгляд, как будто был замечен за чем-то нехорошим. Он решает отвлечься на свой телефон, как будто в нем скрыто что-то важное и это нужно проверить именно сейчас. Больше к нему с вопросами никто не лез. Парни все-таки решают идти в кафешку, на сборы уходит мало времени, поскольку никто не намерен заморачиваться над своим внешним видом. Район, в котором находится общежитие, достаточно отстраненный и закрытый, отчего у них есть возможность иногда расслабиться и не следить за своим имиджем популярного айдола. Они проходят в небольшое заведение, расположенное на первом этаже. Самое обычное кафе для Кореи с простым интерьером и небольшими плитами за каждым столиком. Парни находят себе местечко возле стены, так они не будут привлекать излишнее внимание, быстро определяются с блюдами, и Кихён зовет хозяйку, чтобы попросить ее принять заказ. Пока они ждут свою еду, завязывается непринужденная беседа. Хосок пытается припомнить Ю сегодняшний случай возле его комнаты, но парень довольно быстро уводит их с этой темы, поскольку никаких надежных оправданий у него нет сейчас. Спустя еще время еда оказывается у них на столе, и все заметно затихают, больше заинтересованные в том, чтобы набить свои желудки. Кихён ожидаемо заканчивает с едой быстрее остальных, и, не зная чем себя занять, начинает просто исследовать помещение. Он скользит взглядом по стенам, довольно большому окну и по посетителям кафе. В какой-то момент он цепляет темную фигуру, сидящую через несколько столиков. Сначала парень подумал, что ему показалось, но нет. За ним наблюдают. Когда он окончательно в этом убеждается, то начинает заметно нервничать. Кихён хочет больше не смотреть в ту сторону, но для собственных глаз это становится трудной задачей. Незнакомец этот, очевидно, мужчина. Он одет в черную толстовку с капюшоном, который частично закрывает его лицо. Ю не может понять, знает ли тот, кто он такой или нет, но это в любом случае ненормально – так открыто смотреть на другого человека. Он абсолютно ясно ощущает на себе изучающий взгляд, который еще немного и сможет будто на самом деле к нему прикоснуться, и ему становится по-настоящему не по себе. Кихён настолько погружается в себя в этот момент, что упускает из виду, как Хосок куда-то уходит. Он остается наедине с Хёну, который сидит прямо напротив него. Ему бы на него отвлечься сейчас, да только чужой взгляд захватил в тиски и отпускать не желает. Незнакомец в толстовке сидит почти за спиной Шону, но на пару столов дальше и немного правее. Ю смотреть на него не хочет, но взглядом все равно ощущает чужое присутствие. Он видит, что мужчина сидит расслабленно, а его руки спокойно лежат на столе, пока в один момент он не тянется правой ладонью к левой. Он оттягивает немного манжет толстовки и сжимает собственную кисть ощутимо, не отрывая взгляда от Ю. Кихён на одну секунду, на одну чертову долю секунды представляет, как эти же пальцы могут сжаться на собственной шее и перекрыть ему кислород. Его моментально бросает в дрожь, а глаза наверняка выражают испуг. Он не может оторвать взгляд от рук мужчины, как будто находится под гипнозом, но в следующую же секунду его достаточно грубо хватают за подбородок, принуждая обратить внимание на человека прямо перед ним. Находясь все еще в состоянии некого испуга, парень поздно осознает, что это был Шону, а не кто-то другой. — Что ты делаешь!? — он хлестко отбрасывает чужую ладонь, не отдавая себе отчета в собственных действиях. — Не смотри на него. — Ч-что… — Я сказал: не смотри, — он еле заметно кивает головой в сторону, и до Кихёна с запозданием начинает все доходить. — Он только этого и добивается. Слова Хёну действуют на него быстро и очень отрезвляюще. Повисает тяжелое молчание, а Кихён опускает глаза в стол, не решаясь их поднять. Он начинает чувствовать вину за то, что так ведет себя с ним. Мало того, что в себе не может разобраться, так еще и других заставляет чувствовать себя неудобно. — Шону-хён, извини, я не хотел… — договорить ему не дает вернувшийся Хосок, скорее всего, из уборной. Он не успевает сесть обратно, как Хёну резко поднимается, жестом призывая и Кихёна сделать тоже самое. — Мы уходим, возникла небольшая проблема. — Ладно, — Хосок не совсем понимает, что произошло, но спокойно следует за Шону, который направился к хозяйке, чтобы оплатить их счет. Они спешно покидают кафе, а Кихён за это время так взгляда и не поднял, идя чуть позади двоих парней. — А что случилось-то? — Какой-то придурок нездорово смотрел на Кихёна, а он даже сказать об этом не в состоянии, — он немного тормозит и косится взглядом на Ю, в его голосе какое-то беспокойство и почему-то даже злость. Парень такой его реакции не понимает. — Все было нормально, нам не стоило так резко уходить, — он пытается звучать убедительно, что получается у него скверно. — Нет, ненормально. Я же вижу, что это не так. — Ну-ну, хён, хватит, давайте успокоимся и просто вернемся быстрее в общежитие, — Хосок желает сгладить ситуацию, потому что чувствует, как нервничает сейчас Кихён. Ю с ответом так и не находится, сохраняя молчание. Они довольно быстро и без лишних слов поднимаются к себе домой. Проходят в небольшую прихожую, и Вонхо пропадает где-то в темноте коридора. Кихён, уже снявший обувь, хотел последовать чужому примеру, но его перехватывают за запястье, удерживая на месте. — Ты должен был мне сказать сразу, что что-то не так, — он прожигает его взглядом и руку не отпускает, а Кихён начинает понемногу плавиться от чужого напора. — Что я должен был сказать? Что непонятный мужик пялился на меня, а я, как девчонка какая-то, испугался этого? — он начинает раздражаться, потому что Хёну отчего-то начал его отчитывать. — Видимо, именно так ты и должен был сказать, — произносит тише и с ноткой небольшого осуждения. Это нехорошо, потому что Кихёну начинает казаться, что к нему относятся как-то по-особенному. — Ты вообще много всего не говоришь мне. — Ты про что вообще сейчас? — в его словах чувствуется, что он нервничает. Чужая рука все еще крепко держит в хватке, а кихёновская ладонь начинает потеть, что наверняка ощущает и сам Сон своей кожей. — Похоже, ты думаешь, что я совсем ничего не понимаю и не вижу, — он смотрит ему в глаза еще пару секунд и чувствует, как тело Кихёна буквально натягивается струной от его слов. — Ладно, закончим на этом. Он резко выпускает чужую ладонь, и окутывающее ее тепло пропадает. Хёну быстро испаряется в глубине общежития, оставляя Кихёна стоять в растерянности. В его голове рой мыслей, которые с бешеной скоростью передвигаются из одного угла в другой, перемешиваясь и превращаясь в один большой комок непонимания. Что он имел ввиду? Неужели он что-то знает? Или догадывается. У Кихёна так много вопросов, но ни одного ответа. И он совсем не знает, в какой момент все пошло под откос и где именно он так оплошал, что его чувства могли стать очевидны. Только не говорите, что это с самого начала было бессмысленно? Кихён в одиночку играл в прятки с собственными чувствами, пытаясь скрыть свою любовь в сундуке с огромным замком. А на деле это могла быть лишь придуманная его собственным разумом иллюзия. Похоже, засранец Хёнвон был прав. Ему придется когда-то поговорить с ним. Только вот осилит ли это его долгими годами мучающееся сердце?***
Кихён точно знает, что этот день не задастся с самого начала. Он уверен в этом на все сто процентов еще в тот момент, когда обе его ступни опускаются на пол после тяжелого пробуждения. Он понимает, что проспал репетицию, хотя такое случается с ним крайне редко. Соседняя кровать пустует, и он смотрит на часы. Хорошо, у него все-таки есть совсем немного времени в запасе. Если не мешкать, то можно даже успеть почти вовремя. Он начинает собираться со скоростью света, натягивает на себя брюки и приглаживает ладонью волосы, что совсем не помогает. Ему нужно хотя бы умыться и почистить зубы, и Кихён вылетает из комнаты прямо так, без надетого верха, чтобы не заморачиваться с тем, что можно намочить одежду. Стоит ему только открыть дверь и податься вперед в пространство коридора, как он не очень аккуратно сталкивается с кем-то. Он совсем не рассчитывает встретить здесь кого-то, поэтому буквально впечатывается вместе с человеком в противоположную стену. Он неплохо так прикладывается, в глазах на секунду резко темнеет, лишь через полминуты картинка перед ним становится более четкой. Он опирается двумя руками об стену, отталкиваясь от нее, чтобы понять, с кем же он здесь. А перед ним Чангюн с таким же гнездом на голове, как и у него самого. — Ты что тут делаешь? — чеканит Кихён вместо приветствия. — Очевидно, что проспал, а ты… ты чего это голышом здесь расхаживаешь? — его голос с еще большей хрипотцой, чем обычно. Сразу понятно, что он только проснулся, хотя для него просыпать назначенное время не редкость, а обыденность. Кихён вопрос игнорирует, потому что его внимание привлекают Чангюнов взгляд, скользящий ниже по его торсу, и ощущение теплых ладоней у себя на талии. — Руки-то свои прибери. — Сорян, — он грубовато сжимает кожу на месте естественного изгиба, проходясь подушечками пальцев, отчего по кихёновской спине проходят мурашки. — Я же просто страховал от получения возможных травм. — Ты забыл где-то в своей речи добавить «хён», или мне только кажется? — он бьет по чужим ладоням, тем самым вынуждая отцепиться от себя. Отходит на шаг, смотрит как-то нехорошо, после резко отворачивает голову в сторону, сразу после направляясь в ванную. Они и так теряют много драгоценного времени. Кихён заходит в помещение, бросив взгляд на свое отражение в зеркале. И правда, он в таком виде по общежитию не ходит, поэтому в какой-то степени можно понять удивление младшего. На долю секунду становится даже немного стыдно, но он быстро приходит в себя, легонько шлепая себя по щекам. Парень быстро умывается и собирается чистить зубы, как чувствует чужое присутствие. Чангюн подходит вплотную и тянется за своей щеткой тоже. Опирается на раковину и подается вперед, задевая плечом все еще чересчур открытую кожу Кихёна. Им смотрит на него через стекло и позволяет себе противную ухмылочку, в ответ на которую Кихён просто закатывает глаза. Младший иногда такой чертовски невыносимый. Так они и стоят в тишине, которое прерывается лишь небольшими щелчками при столкновении щеток с зубами. Ю заканчивает первым и выходит из помещения, напоследок торопя парня, чтобы прийти на репетицию вместе. Так хотя бы не так страшно опаздывать будет. Как он и думал, его опоздание оказалось большим событием для остальных. Он влетает в репетиционную запыхавшийся, в то время как Чангюн заходит следом спокойно, явно не переживая о времени. — Айгу, наш Кихён-и опаздывает, так необычно, — Минхёк явно в хорошем настроении. Он подходит ближе, чтобы потрепать его за щеку, а у Кихёна даже сил не хватает, чтобы сказать в ответ что-нибудь колкое или хотя бы просто оттолкнуть чужие ладони. Он просто просит быстрее начать и не терять оставшееся время. В зале еще немного стоит шум, после которого все успокаиваются, настраиваясь на рабочий лад. Дальше репетиция проходит без происшествий. Они заканчивают через несколько часов, им нужно было прогнать некоторые моменты танца, чтобы согласовать их с хореографом. Пришлось поменять расстановку в одной из частей, чтобы все выглядело гармонично и логично. После репетиции все уставшие валятся на пол, чтобы немного перевести дух. Без шуточек в сторону Кихёна, конечно же, сейчас не обойдется. — Кихён-хён, ты опоздал сегодня, а такое происходит так редко, что даже хореограф был удивлен. Еще и с Чангюном вместе пришел. Нет ли какой-то причины, что вы вдвоем опоздали? — Чжухон немного играет своими бровями, явно намекая на скрытый смысл сказанного. Для них такие шутки были нормальными, все к ним относились спокойно, с учетом того, что у них даже есть пара в общежитии. Вот только одно уточнение. Кихён с Хёнвоном больше не в отношениях, а об этом не знает никто, кроме, собственно, причины произошедшего в лице Минхёка. Поэтому после сказанных Чжухоном слов все вполне естественно глянули на Хёнвона. Вот только Кихён понимает, что тот нервничает, не зная, как быть сейчас. — Ой хватит Вам, даже опоздать нельзя. Представляете, будильник забыл поставить, а вот Вон-и мог бы и разбудить, — Ю строит грустную рожицу, что выглядит сейчас очень естественно, отчего Че немного расслабляется и попутно кидает за это вполне искренние извинения. — А Чангюн у нас так вообще со временем не дружит. Скажите лучше спасибо, что я его в принципе с собой прихватил. — Да, хён, большое тебе спасибо за это, — Чангюн намеренно выделяет обращение, нервируя этим старшего. — Ты меня так удивил сегодня. Вы знали, что хён очень усердно занимается в… — Еще хоть слово, — Ю чеканит по слогам и смотрит прямо на младшего, чтобы слова казались еще весомее, — одного «спасибо» вполне достаточно. Всем становится интересно, Минхёк начинает лезть с расспросами к Чангюну, но тот предусмотрительно молчит, потому что злить Кихёна – ну реально глупая затея. В их компании становится шумно, они болтают обо всем и ни о чем одновременно, пока в какой-то момент Кихён не ловит на себе чужой взгляд. Шону смотрит внимательно и, кажется, на протяжении некоторого времени. Их взгляды пересекаются, но старшего это не смущает, он контакта не прерывает, смотрит как-то выжидающе. Кихён долго не выдерживает, резко дергается и хватает бутылку с водой, чтобы занять себя чем-нибудь. Почему-то создается впечатление, что его испытывают и пытаются вывести на что-то. Кихён не совсем уверен, что с этим делать. Ему начинает все больше казаться, что Хёну многое уже понял. Парню ситуация не нравится, понимает, что нужно с этим что-то делать, но решиться очень трудно, потому что это означает раскрыть все то, что чувствуешь на протяжении стольких лет. Кихён не уверен, что сможет это выдержать. Вечер выдается свободным от расписания, парни бездельничают и занимаются своими делами. Кихён зависает в комнате, занимаясь, ну кто бы мог подумать, уборкой. Странная привычка – начинать убираться всякий раз, когда тебе нечего делать. Сейчас именно такой момент. Ю решает разобрать шкаф, разложить вещи, что-то убрать подальше, а что-то, может, и вовсе выкинуть. В процессе он вспоминает пару раз Хёнвона, ругая его за то, что он продолжает закидывать свои футболку куда попало. Сначала он планировал убрать лишь свою часть гардероба, но потом все-таки не выдерживает, принимаясь и за вещи Хёнвона тоже. Он проходится поверхностно по полкам и перебирает одежду на вешалках, разбирает совсем немного, чтобы Че не думал, что за него все делать всегда будут. Когда он почти заканчивает, к нему заходит Чжухон, прося прийти в гостиную. Объясняет, что Хосок хочет всех собрать. Кихён не в курсе, из-за чего он мог попросить их об этом, вроде ничего из ряда вон не происходило, поэтому он без лишних мыслей приходит спустя пару минут. Они ждут немного, когда соберутся все, после чего Хосок решает начать. — Я по какому делу, собственно, собраться попросил. Мне немного неловко, но сегодня днем из душа странные звуки доносились, если Вы понимаете, о чем я. И на прошлой неделе тоже подобное происходило, — он немного тормозит, хосоковские уши приобретают яркий малиновый оттенок, но голос остается достаточно ровным. — Раньше такого особо не было. Кихён, я все понимаю, но, может, будете как-то аккуратнее, нас тут все-таки много. Хосок устремляет взгляд на него, а Кихён чувствует себя загнанным в угол, потому что в один момент все обратили внимание на него одного. Он теряется, совсем не понимая сути происходящего. — Что? Но я ничего такого… — он резко затихает, ловя ошалелый взгляд Хёнвона уже второй раз за этот день, и тут к нему происходит осознание, что он все испортил сейчас. — В смысле «ничего»? Но кто же тогда, — Хосок немного в замешательстве, не такого ответа он ожидал. — Так, я думаю, что пришло время кое-что прояснить. Кихён откровенно ругается себе под нос, когда понимает, что это был голос Минхёка. Ли такой спокойный, что это просто невыносимо. Ю прикрывает глаза ладонями, не в силах смотреть на остальных, его одолевает мгновенное смущение. — Дело в том, что Кихён и Хёнвон с некоторого времени не в отношениях, но, — немного тормозит, когда чувствует тычок в бок. Че смотрит в пол и хочет, чтобы он остановился прямо сейчас, но Минхёк другого об этом мнения. — Я знаю, что Вы удивитесь, но мы с Хёнвоном сейчас встречаемся, и у нас все взаимно. Ли тянется за хёнвоновской ладонью, переплетая их пальцы. Младшему стыдно, он даже головы поднять боится, но в этот же самый момент он чувствует себя чертовски счастливым от слов Минхёка. И старший уверен, что делает все правильно, когда его руку сжимают в ответ сильнее. На долгие несколько секунд повисает тишина, никто не знает, что сказать. — Но, хён, Вы же столько лет были в отношениях. Это просто в голове не укладывается, серьезно, — Чжухон обращается к Кихёну осторожно, даже как-то обеспокоенно. — Если у них сейчас все взаимно, то как же ты с Хёнвоном все это время был вместе, как так получилось вообще? — Ребят, пожалуйста, не усложняйте, — Кихён трет переносицу. Именно подобного разговора он так боялся, не зная, какой реакции от остальных можно ожидать. — Мы не ссорились. До сих пор хорошо общаемся, и между нами нет напряженности. Просто… так вышло, и все. — Вы могли бы нам сказать сразу. Почему молчали? — неожиданно бросает Чангюн, не совсем понимая мотивов поведения парней. — А что на счет тебя? — у них в гостиной массивный диван в форме буквы «П», а Кихён с Шону сидят почти напротив, поэтому вопрос выходит достаточно резкий и прямой. Кихён обращает на него взгляд, в его глазах читается непонимание. — Если Хёнвон сейчас с Минхёком, то что тогда с тобой? — Я не совсем понимаю, про что ты…. — Сколько еще продолжать это будешь? Мне стоит начать говорить при всех, или ты наконец-то сам соберешься? — Ребят, что происходит, что за напряжение? — Хосок ни черта не понимает, он встает, обращая на себя внимание, пытаясь все прояснить, но его быстро тормозит Минхёк, потянув за край футболки, взглядом прося не продолжать. Старший намек понимает, поэтому быстро осекается и замолкает. Кихён в ловушке. Его больше не отношения с Хёнвоном раскрыты. Все в курсе про младшего с Минхёком, а сам он теперь оказывается в центре всеобщего внимания. И самое страшное, что больше всего внимания он получает именно от Хёну. Кихён слишком откровенно попадается на эту приманку, и он не может сейчас свести последствия хотя бы приближенно к нулю. Шону своими словами взволновывает всех остальных, и Ю понимает остатками разума, что закончить сейчас разговор просто не получится. Видимо, тот самый момент, когда придется заговорить об этом с Шону, пришел. — Ну так что? — Не здесь, пойдем поговорим, — после сказанного Кихён быстро поднимается и скрывается в коридоре. Он натягивает на себя кроссовки и накидывает на плечи куртку, выходя из квартиры. Шону будто понимает без слов, куда отправился Кихён, поэтому просто следует за ним, встречая его внизу возле крыльца через пару минут. Кихён бросает на парня короткий взгляд и начинает движение. Шону следует за ним, отставая на один-два шага. Уже поздно, и на улице темно, а еще немного прохладно, Кихён ежится от несильного встречного ветра и дергает воротник куртки повыше. В следующую секунду к нему на голову опускается шарф. Ю немного пугается от неожиданности, тянет шарф вниз и сжимает в руках приятную мягкость. Это шарф Хёну, между прочим, Кихён почти насильно себя одергивает от того, чтобы попытаться вдохнуть чужой запах, оставшийся в шерстяной ткани. Он наскоро обматывает шарф вокруг шеи пару раз, ощущая, наконец, разливающееся тепло. Он хотел немного пройтись сначала, чтобы успокоиться и настроиться на разговор, но его сердце вместо этого сделало очередной кульбит. Чертов Хёну опять играется с его чувствами, сам того, похоже, не осознавая. Они доходят до небольшого парка, несильно освещенного фонарями. Уже поздно, и тут вряд ли можно кого-то встретить. Кихён останавливается у скамейки, присаживаясь на один из ее краев. Шону через пару секунд поступает также. — Просто скажи, как много ты уже успел понять? — Кихён начинает тихо, пытается подбирать слова. — Как же я смогу узнать, много это или мало, если ты ничего мне не сказал? — Ты прав, — Кихён не удерживается и смеется от сказанного. Он такой глупый и безнадежный, раз столько лет оттягивал этот момент и боялся его. — Ты так чертовски прав. Глупо будет остановиться сейчас, хотя Кихён бы с радостью сделал именно это. Прямо здесь и сейчас все решится. Он просто должен сделать это. Самому же станет легче от того, что отпустишь этот тяжелый груз. Сколько еще он бы смог так выдержать? В какой-то момент он бы просто сорвался, что привело бы к катастрофе. Поэтому нужно просто сказать все прямо, нет возможности больше оттягивать. Кихёну страшно услышать что-то в ответ. Лучше бы Хёну вообще ничего не стал говорить. У них же еще есть шанс притвориться, что все хорошо? — Я-я люблю тебя, — кажется, все-таки слишком торопится, он начинает чувствовать резко подступающие слезы. — Уже давно, я даже не помню сколько. Я был с Хёнвоном, пытаясь это заглушить, а он, оказывается, чувствовал тоже самое, и мы просто продолжали это, потому что нам так было безопаснее и легче. Я… я хотел молчать, потому что не видел никакого смысла в этом. Даже сейчас, зачем я это делаю? Его голос в конце сильно дрожит, и ему кажется, что он не выдерживает. Хочется убежать и нестись на полной скорости вперед, пока пульс не начнет бешено стучать в висках. Он чувствует себя сейчас так разбито и безнадежно, очень хочется спрятаться, закрыться. — Я знаю. Про твои чувства, — Кихёна, кажется, трясет. Но не от нарастающего холода, а от чужих слов. — Думаю, я стал замечать еще давно, но тогда не смог этого понять. После для меня это стало более очевидным. Ну, то, как ты на меня смотришь. Трепетно, и особенно в те моменты, когда, как ты думаешь, я этого не вижу. Кихёна разрывает изнутри, он может ощутить в последних словах Хёну улыбку, но совсем не понимает ее значения. Парень дышит через раз, если вообще это еще делает. Одна слеза все-таки не удерживается и срывается тяжелым грузом, впитываясь в темную ткань брюк. Не знает, что ему ответить, и стоит ли вообще. Он был открытой книгой, которую уже давно прочитали. Какой тогда во всем этом был смысл? Был ли смысл в том, чтобы молчать столько времени? Его поток мыслей резко прекращается, а глаза округляются, когда чувствует, что его руку сжала чужая. — Это нормально. Если ты боялся, что я не пойму, то нет, — он обхватывает чужие пальцы, чувствует, что они уже успели порядком замерзнуть, отчего сжимает свою ладонь посильнее. — Это нормально, Кихён. Они сидят так немного, и парень отпускает себя, позволяя слезам падать вниз. Он чувствует так много всего. Легкость от того, что не произошло ничего плохого из того, что он себе представлял. Печаль от того, что сейчас, возможно, в этой не начатой истории уже будет стоять точка. Грусть от того, что Шону, кажется, пытается его утешать, хотя ему от этого совсем не легче. Но чувствует он все это вместе с невероятным теплом, что дарит соновская рука, пуская электрические заряды буквально по всему телу, и он теряется меж двух полюсов, не понимая, как ему теперь себя вести. Но он решает заговорить. — Я… мы можем просто сделать вид, что все хорошо, и вести себя как обычно? — его голос хриплый от молчания. Он так и не решается поднять глаза, боясь встретиться с чужими. Боится того, что может в них увидеть. — Конечно, мы можем. Можем просто все забыть и вернуться в общежитие как ни в чем не бывало. — он тянет замок из рук на себя, после чего прячет его в просторном кармане своей куртки. Кихён от действия немного дергается, даже пытается освободиться, но его держат крепко. Он совсем не понимает этого жеста сейчас. — Но ты, правда, хочешь этого? — Я не понимаю, что ты сейчас делаешь. Для чего? Ты сейчас со мной играешься, зачем ложные надежды. Я ведь все прекрасно понимаю. — он дергает рукой еще раз, как будто это последний якорь, который его удерживает сейчас. — Отпусти же ты. — Я не пытаюсь шутить. Кихён, послушай меня сейчас внимательно. — Хёну бросает взгляд на парня, отмечая, что он так и не выпрямился. Ему хочется увидеть его лицо прямо сейчас. — Я много думал об этом. О том, что ты можешь чувствовать ко мне, о том, как это чувствуется для меня. И понимаю, что не ощущаю сопротивления. — он ненадолго затихает, пару раз дергает головой в стороны, разминая шею. Кихён слышит небольшой хруст, и он на секунду думает, что это может быть его трескающееся сердце. Он совсем на грани. — Я просто пытаюсь сказать, что эти надежны не ложны. Мне хочется принять твои чувства. — Что? — от неожиданности этих слов парень также резко поднимает голову. — Что ты несешь? Знаешь, это уже несмешно. Хватит этого, и просто отпусти, наконец, мою руку! Голос звучит резко и надломлено. Он, правда, хочет это все прекратить. Прямо здесь и сейчас. Он не может этого выносить. Кихён встречается с чужим взглядом и пропадает. Потому что в нем он читает спокойствие, обдуманность и даже какую-то нежность. Возможно, это все проделки его больного любовью сознания. Это нужно срочно прекращать. — Я серьезно сейчас. Давай, либо ты отпускаешь мою руку, и мы забываем все это, либо дашь шанс для нас. Для того, чтобы попытаться дать этому всему свое начало. — Хёну чувствует, как младшего дергает от слов, но понимает, что действовать нужно решительно. Кихён мечется в своих мыслях, не воспринимая это всерьез. — Давай же, я больше не держу твою руку. И правда, хватка ослабла. Только приложи немного силы, и рука будет полностью свободна. Но Кихён не хочет, чтобы его рука опять начала мерзнуть. Он хочет чувствовать это тепло долго-долго. Желательно и второй рукой тоже, вообще ощущать всем телом Хёну рядом с собой. Хочет до боли в сжимающемся сердце. — Ну же. — Я не хочу, — Он решается. Либо это будет благословение, либо он просто сломается до самого конца. Кихён решается и сжимает чужую ладонь в кармане вновь. — Я не хочу отпускать. И он ломается. Разбивается вдребезги, когда чувствует тепло горячих губ на своих. Его собственные сейчас холодные, обветренные, буквально обжигаются от чужого прикосновения. Касание легкое, без напора, как будто просто чтобы поделиться теплом. Хёну оставляет еще один поцелуй и отстраняется. — Тогда больше не нужно ничего от меня скрывать. Кихён всхлипывает и тянется к чужим губам, чтобы получить еще один поцелуй. Его не отталкивают, наоборот, отвечают, и состояние Кихёна сейчас, наверное, можно сравнить с долгожданным солнцем, проявившемся после затяжной бури. И его солнце сейчас прямо перед ним. Он упирается лбом в чужую грудь и глупо улыбается, все еще не осознавая, что это реально сейчас происходит. Он вытаскивает руку из чужого плена, чтобы обхватить Шону поперек торса, запуская ладони под куртку, и крепко прижаться к нему. Ему немного неудобно от того, в каком положении он сидит, но все это неважно, когда он ощущает исходящее тепло от чужого тела. Кихён чувствует, как внутри него разгорается какой-то пожар. Что-то, чему он не может сейчас дать объяснения. От запаха Хёну ему немного кружит голову, а щеки заливает румянец. Он был немного не готов к такой реакции на близость, и, не отдавая себе отчета в действиях, тянется еще раз к чужому лицу, чтобы поцеловать старшего более настойчиво, по-настоящему. Его напору не противятся, а у Кихёна начинают, кажется, стираться границы, ведь в следующую секунду он привстает и перебрасывает одну ногу через Шону, фактически усаживается на него и разрывает поцелуй. — Ты дурной? Мы же на улице. — Пожалуйста, — он шепчет в самые губы, становится все холоднее, отчего из его рта вырывается характерный пар при выдохе. — Хён, пожалуйста. — Что «пожалуйста»? — Шону старается не двигаться вовсе, он замер на месте, не зная, куда деть свои руки, которые сейчас просто висят вдоль туловища. — Я-я не знаю. Просто сделай хоть что-нибудь, — он нетерпеливо ерзает, сжимая соновские колени своими бедрами. Его руки цепляются за крепкие плечи, с силой их обхватывая. Он заходить дальше не решается, потому что ему банально страшно. Кихён столько раз представлял такое в голове, но никогда даже думать не смел, что это станет реальностью. Он хочет всего и сразу. Он безумно хочет Сон Хёну. Хочет до дрожи в коленках и цветных звездочек перед глазами. Но страх держит его в своих тисках, неприятно давя на виски. Как к этому относится Шону? Ему может быть противно, или сам Ю его никаким образом не привлекает. Это может быть вообще что угодно, в его голове скоростными электричками проносятся мысли, но сам он выдает совершенно другое. Потому что собственное тело понимает намного больше и глубже. — Я так долго мечтал об этом. Даже предположить не мог, что… — Хватит, — твердо и с некоторой жесткостью. Кихён нервничает, неужели все-таки прав насчет чужой реакции? Но его опасения быстро пропадают, стоит поймать чужой взгляд. В нем плещется что-то дикое вперемешку с нарастающим возбуждением. Ему довольно грубо сминают бока пальцами, заставляя встать с чужих бедер. Шону хватает его за запястье да так и тянет за собой. На улице темно, и Ю плохо может разобрать местность, но, вероятно, они направляются в сторону общежития. Он не сопротивляется, покорно позволяя вести себя. Собственно, он готов пойти куда угодно, если туда его приведет Хёну. Он абсолютно не следит за меняющейся обстановкой. Так, он не замечает, как быстро они оказываются в общежитии, как быстро проносятся мимо гостиной, в которой кто-то был и явно обратил на них внимание, как быстро его заталкивают в комнату и опрокидывают на кровать. Шону возвышается над ним, его руки расположены по обе стороны от головы, а глаза слегка прикрыты. Кихён может заметить, как чужие ресницы еле заметно подрагивают, а с губ срывается короткий вздох. Он нервничает, думает Кихён про себя. — Я не уверен в том, что нужно делать, — он тянется рукой к толстовке парня, немного потянув ее вверх, и касается пальцами оголенной кожи живота. Хёну чувствует, как мышцы напрягаются под ладонью. Кихён выдыхает весь воздух из своих легких, а его ребра можно пересчитать пальцами в этот момент. — Я никогда не был с парнями в таком плане. — Ах-х, боже, — действия и слова парня не сходятся между собой, и до Ю с опозданием доходит, что с ним откровенно играют, хотят вывести из себя. Поэтому Кихён резко смелеет, цепляет руку на своем животе и тянет выше, так, чтобы пальцы коснулись сосков. Он подставляется под прикосновение, немного приподнимаясь, и в этом же положении касается чужих губ своими, оставляя на них влажный след. — Так понятнее? — Вполне. В следующее же мгновение с Кихёна стягивают толстовку, заставляя его кожу покрыться мурашками от прохлады помещения. Шону обхватывает талию, сжимая ее пальцами, и припадает к парню с поцелуем. Он делает это медленно, но размашисто, обхватывая поочередно каждую губу Кихёна и проникая внутрь языком. Ю не сопротивляется, добровольно плавится в чужих руках. Старший касается шеи, притягивая ближе, переходит на плечи и возвращается выше к острым скулам. Хёну целует под самым подбородком, принуждая Кихёна запрокидывать голову, прикусывает адамово яблоко. Он может ощутить, как от подобного действия кихёновский кадык судорожно дергается. Довольный реакцией, он повторяет свою выходку, после чего начиная покрывать поцелуями линии ключиц. Чужие пальцы нетерпеливо хватаются за край соновского свитера, желая стянуть ненужную сейчас тряпку. — Сними. Шону послушно отрывается от чужой кожи, отталкиваясь руками от кровати, и возвышается над парнем. Он ухватывается за край одежды и легким слитным движением стягивает ее, отбрасывая куда-то в сторону. Вид такой, что дух захватывает. Взору открываются мышцы, которые немного напрягаются от возрастающего в комнате напряжения. Талия Хёну, тонкая и с плавным изгибом, создает красивый силуэт. Трапециевидная на шее отчетливо виднеется, и Кихён очень сильно хочет сжать ее своими пальцами. Он спускается взглядом ниже и замечает небольшую дорожку темных волос, которая скрывается под жесткой тканью джинсов. Шону совсем немного подается вперед, давая Ю почувствовать свое возбуждение. Парень под ним издает первый оформленный стон. — Могу я? — он недоговаривает, вместо этого просто касается кихёновского бедра и ведет ниже, доходя до колена. Он обхватывает под коленной чашечкой, прося безмолвно приподнять ногу. Кихён вообще не понимает, что от него хочет Шону, но с его губ уже слетает тягучее «тебе можно все», а ему отвечают, кажется, самой чудесной улыбкой из всех, что Ю когда-либо в своей жизни видел. Хёну немного перемещается на край кровати, оказываясь где-то на уровне кихёновских лодыжек. Тянется ладонями к поясу чужих брюк, вытаскивая пуговицу из петлицы. Он быстро разбирается с молнией и ухватывается с двух сторон, чтобы повести тканью по чужим бедрам вниз. Движение запредельно медленное, и Кихён не выдерживает, несдержанно дергая бедрами вверх и задерживаясь в этом положении, чтобы избавиться от брюк полностью. Он остается в одном белье, и его возбужденный член виднеется сквозь тонкую ткань боксеров, отчего в висках отдается чувством стыда. Однако, это быстро проходит, стоит Шону коснуться его щиколотки. Он может практически полностью обхватить ее собственными пальцами, и Сон не упускает возможности упрекнуть в совсем ненужной худобе. Кихёну хочется возмутиться на подобное заявление, он ради потери веса вообще-то долго и упорно изматывал себя тренировками, но злость быстро испаряется, когда горячие губы касаются выпирающей косточки лодыжки. Шону ведет пальцами вверх, проходится по натренированным мышцам икры и доходит до бедра. Он задерживается в местечке повыше коленной чашечки, немного щипает чувствительную кожу и тянет бедро еще выше, проверяя растяжку Кихёна. Его колено близко к тому, чтобы соприкоснуться с солнечным сплетением, и Шону это положение фиксирует, крепко удерживая чужую ногу. Свободной рукой он тянется к внутренней стороне другого бедра, что спокойно лежит на простынях, и размашистым движением ладони ведет по коже, отчего проступают красные следы. Под чужим напором нога немного сгибается в колене, а Хёну доходит до ягодиц и с силой сжимает одну из половинок, отмечая приятную упругость под пальцами. Бедро Кихёна все еще держат в неудобном положении, отчего мышцы начинают ныть и неприятно подрагивать. Он хочет уйти от затягивающегося напряжения и тянется к соновскому плечу, начиная давить на него, привлекая таким образом внимание. Шону смотрит прямо ему в глаза, а разум Кихёна плывет, когда его целуют. По ощущениям это длилось вечность, его губы то грубо сминали, то нежно обхватывали. В тот момент, когда в мышцах бедра начинает ощущаться ноющая тупая боль, Ю больно кусает парня за нижнюю губу, пытаясь выместить таким образом злость за это неудобное положение. — Хватит, мне уже больно. — Ты уверен? Мне кажется, твоя растяжка может позволить еще немного опустить бедро ниже, — подтверждая собственные слова, он жмет своей ладонью сильнее, проминая горячую кожу пальцами. Член неприятно дергается от такого долгого давления, и с кихёновских губ слетает всхлип, потому что терпеть становится все труднее. — Хён, пожал… , — еще один всхлип не позволяет ему закончить фразу, но он пытается вновь. — Пожалуйста, х-хватит, ах-х. В этот самый момент его бедро, наконец, отпускают. От сильного натяжения мышцы сильно покалывают, как будто изнутри сотни иголок впиваются в кожу. Шону, будто извиняясь, начинает покрывать ноющее бедро поцелуями. Постепенно под приятной лаской мышцы расслабляются, и Кихён издает облегченный вздох и вдыхает полной грудью. — Чего тебе хочется, Кихён-и? — ласковое обращение слетает с чужих губ и вливается в уши Ю сладкой тягучей патокой. Он так долго хотел, чтобы Хёну назвал его таким образом и при таких обстоятельствах. Парень над ним немного склоняется ниже, ведет ладонями по его бокам, очерчивая талию, и спускается к бедрам, чтобы сжать их в нетерпении и толкнуться своими навстречу. — Я хочу, ох-х, хочу почувствовать тебя внутри, — он обхватывает соновскую руку своими небольшими пальцами, переплетая их с чужими. Подносит замок из рук ближе к лицу и покрывает легкими поцелуями костяшки с немного огрубевшей кожей. Шону на это не отвечает, лишь освобождает свою руку из чужой хватки и касается тонкой ткани боксеров. Он смотрит в глаза напротив и, не увидев протеста, стягивает их вниз. Кихён остается полностью обнаженным. Но голым он себя чувствует не из-за отсутствия одежды, а из-за горящего взгляда, направленного на себя. На него смотрят, буквально изучают каждый участок кожи. — Что может подойти вместо смазки? — Какой стыд, не говори это так прямо, — он прикрывает глаза и немного переводит дыхание, после чего продолжает. — крем, лосьон, что угодно подойдет. После сказанного Шону поднимается с кровати, а Кихён в этот момент крепко обхватывает лицо руками. Смущение настигло его в наивысшей точке именно сейчас, и это так стыдно. Он ненадолго погружается в свои мысли, но после чувствует прикосновение к своим пальцам. Его ладони аккуратно уводят в стороны, продолжая удерживать, и Хёну припадает к его губам в очередном поцелуе. Под лаской Кихён расслабляется, а его дыхание выравнивается. Его руки отпускают, и он слышит щелчок открывания тюбика с кремом. Ю чувствует, как его разгоряченной плоти касаются прохладные от крема пальцы, и это застает его врасплох. Он не удерживает стона и хватается за крепкое предплечье в поиске опоры. Шону пару раз пробно проходится по члену, чтобы после обхватить кольцом и начать надрачивать в размеренном ритме. Бедра Кихёна подлетают вверх, он уже долго сдерживается, но он не намерен кончать сейчас. Ему хочется получить все и без остатка, выжать этот момент до последней капли. — Я собираюсь кончить от ощущения твоего члена внутри, так что прекращай с этим, — он перехватывает соновское запястье, уводя его в сторону. — Точно? — Хёну склоняется ниже и нежно целует головку. — Д-да, просто быстрее. Кихён краснеет щеками, ушами, подбородком и, кажется, всем своим существом, когда чужие глаза заглядывают в его собственные. Он долго не выдерживает и отводит взгляд, после чувствуя улыбку в изгибе своей шеи. Ю касается задней стороны шеи Шону и ведет пальцами ниже по позвонкам, до того момента, пока длины руки перестает хватать. Он напрягается и немного впивается ногтями в подставленную спину, когда чувствует прикосновение к себе там, внизу. Это очень волнительно, и сердце Кихёна трепещет от осознания того, что рядом с ним сейчас находится Хёну. Он его касается, осыпает тело поцелуями и смотрит очень нежно. Он успевает полностью расслабиться, пока в один момент к нему не приходит осознание того, что прямо сейчас может обнаружить Шону. Палец касается сжатого кольца мышц и проникает внутрь, не встречая большого сопротивления. Глаза судорожно начинают бегать из одного угла потолка в другой, а мозг не успевает придумать решения, когда он слышит снизу: — Оуу, не хочешь ничего объяснить? — Наверное, н-нет? — голос дает слабину и дрожит. Кихёну стыдно, он совершенного не готов объяснять Шону, что растянут еще с того момента, как был в душе с утра после прогона танца и думал о нем и о том его взгляде, которым он наградил его в репетиционной. Стенки внутри до сих пор податливые, и Хёну прекрасно ощущает это и добавляет без предупреждения второй палец, слыша глухой стон. Он делает движение на манер ножниц, и это срабатывает на Кихёне безошибочно и очень точно. Ю не сдерживает еще один стон. — Ладно, я… Я был долго в душе, и, боже, мне серьезно нужно это говорить? — Нет, вовсе необязательно, — Шону тянется левой рукой к чужой груди, нарочно задевает соски и доходит до плеча, чтобы ухватиться за него и резким движением притянуть ближе. От такого Кихён ощущает движения пальцев в себе еще острее, а его тело пробивает дрожью. — Мне не нужна растяжка, ты же это уже понял. — Ты такой нетерпеливый. С этими словами Хёну убирает пальцы и немного отстраняется от Кихёна, отчего он чувствует прошедшую по телу прохладу. Он касается подбородком груди, чтобы увидеть полностью Шону. Парень вновь поднимается с кровати, чтобы снять с себя джинсы и боксеры, оставаясь полностью обнаженным. Кихён не сдерживает стона и касается своей шеи, немного сжимая ее сбоку. Хёну быстро возвращается. У Кихёна самоконтроль летит к черту, потому что сдерживаться уже невыносимо. Стоит кровати прогнуться под чужим весом, как Ю сразу же тянет парня на себя, обхватывая талию ногами в замок. Он припадает губами в поцелуе, а Хёну, кажется, слегка удивляется чужому напору, не сразу даже отвечая. — Я хотел быть аккуратным, но с тобой это сложно, — вместе с этими словами Шону хватает чужие бедра и дергает на себя, проникая внутрь одним быстрым движением. Он все-таки немного ждет, давая привыкнуть, и Кихён за это, правда, благодарен. Такой близости у него какое-то время уже не было, так что телу нужно время, чтобы привыкнуть к заполненности. Хёну все это время исследует его тело ладонями, оставляя поцелуи в неожиданных местах. Когда Ю решает, что все в порядке, он коротко шепчет в соновские губы, что тот может двигаться. — Ты должен всегда мне говорить, если тебя что-то беспокоит, слышишь? — Хёну двигается размеренно, каждый его толчок чувствуется отчетливо, и Кихён не сразу улавливает вопрос. — Х-хорошо, но это к чему? — его речь прерывается от нехватки воздуха в легких. — Просто так, вдруг лучше запомнишь, — Кихёну улыбаются, и глаза Шону смотрят с такой нежностью сейчас, что его бросает в дрожь от сильного контраста между его лицом и сильным телом. Кихён чувствует себя сейчас так легко в этот самый момент, он ощущает полную гармонию между их телами, ему совсем не больно, только тягучее удовольствие разливается по его венам. Они периодически сталкиваются зубами в поцелуях, и Хёну, кажется, в порыве оставляет красный след на его коже. Лишь бы одеждой получилось скрыть. Состояние Кихёна близко к эйфории, если уже не преодолело эту отметку вовсе. Он касается Шону везде, где только может достать. Проходится по предплечьям, посильнее обхватывает чужую талию так, что собственные коленки грозятся встретиться друг с другом, и все-таки сжимает трапециевидную мышцу на шее пальцами, как он и хотел. Реальность превосходит все ожидания, сдерживать стоны уже невозможно. Кихён, похоже, совсем близок к концу, ему трудно контролировать себя, в том числе, и то, какие слова слетают с его языка. — Люблю тебя, как же я черт… чертовски люблю тебя, — он притягивает Хёну ближе, заключая в тесные объятия. — скажи тоже в ответ. — Пожалуйста, просто скажи. — Я не буду говорить этого, Кихён, — Хёну замедляет свои движения и чувствует, как тело под ним напрягается от его слов. Чужие глаза заполняют беспокойство и какое-то подобие страха. Шону не сдерживает небольшой улыбки, ведь этот дурак уже успел что-то придумать в своей голове. — Хэй, я не буду говорить этого именно сейчас, но, — он чередует слова с короткими и точными толчками, отчего Кихёну очень сложно находится в сознании и понимать сказанное Шону. — Я обязательно произнесу эти слова, когда они станут реальностью. — А они станут? — голос Кихёна предательски дрожит. Хёну обхватывает чужое лицо ладонями и оставляет нежный поцелуй на скуле. Он чувствует пальцами соленую влажность на коже, поэтому стирает ее пальцами. Шепчет тихое «можешь в этом не сомневаться» на самое ушко, и Кихён от этих слов, которые звучат для него искреннее любого признания, кончает с именем Хёну на губах. Он вытирает белесую жидкость на своих пальцах о простыни, возможно, впервые жизни не заботясь об их чистоте. В его глазах слезы застыли звездами, он смотрит на Хёну и чувствует себя самым счастливым. — Пожалуй, я смогу подождать еще немного.***
После всего Кихён все-таки настаивает на том, чтобы немного навести порядок, хотя сам он не сдвигается с места ни на сантиметр. Он наблюдает за немного неловкими движениями Шону, поэтому иногда подсказывает, что стоит сделать дальше. Он все это время не двигался и встал лишь тогда, когда парню нужно было сменить постельное белье. Когда Хёну заканчивает, то со вздохом облегчения присаживается на край кровати, но его быстро утягивают дальше, потянув за руку, и заключают в объятия. Кихён удобно устраивается, обхватив Шону поперек торса и расположив свою макушку на чужой груди. Так они лежат какое-то время, а Ю, кажется, даже засыпает ненадолго. Когда он открывает глаза, то обнаруживает Хёну, просматривающего что-то в телефоне. — Я думаю, что нам стоит выходить. И я хочу есть, — Кихён не дожидается ответа и резко стягивает одеяло ниже, выползая из его плена. Он принимается натягивать на себя одежду, начиная с брюк. Он хватает толстовку и поднимает руки вверх, чтобы натянуть вещь через голову. Однако его руки перехватывают и держат прямо так, а в рот вторгается чужой язык. Кихён немного теряется, отчего дергает руками от неожиданного появления Шону рядом, он даже его приближения не заметил. Его довольно быстро отпускают, а губы ощущаются очень влажными после поцелуя. — К такому можно быстро привыкнуть, — Кихён краснеет от своих же слов, когда замечает соновскую ехидную улыбочку. Он вспоминает про свой свитер, начиная активно его натягивать на тело, пытаясь так прикрыть свое смущение. Они еще немного возятся с одеждой, после чего все-таки выходят в пустоту коридора. Стоит им только сделать несколько шагов в сторону кухни, как от стены эхом отдается громкий голос Чжухона. — Ну вот, а Вы говорили, что они до утра оттуда не вылезут. Минхёк, ты должен мне порцию свинины!! Сразу становится слышно и остальных, и Кихёну резко хочется развернуться обратно, лишь бы не видеть выражения лиц остальных, но его быстро перехватывают за руку и заглядывают в глаза, давая понять, что сейчас все хорошо. Кихён смотрит в ответ и понимает, что теперь, кажется, и правда все стало хорошо. Ему больше не страшно, а его сердце расцветает множеством красных пышных бутонов. И будет так еще очень-очень долго, пока у него есть возможность держать эту большую и теплую ладонь своими пальцами.