Пленница викинга: вперёд в прошлое

Вива, сдерживая слезы, бросилась к Симоне. Женщина раскрыла руки, и как только девушка оказалась в ее объятиях, стала покрывать поцелуями ее макушку и лицо. -Мама, мамочка, - шептала Вивьена будто в забвении, утыкаясь лицом в костлявую грудь Симоны и трогая ее руки, не веря тому, что перед ней настоящий живой человек. -Как…как ты нашла меня? – сквозь слезы проговорила женщина, счастливо осматривая дочь. Хеддок хотела рассказать все, но не могла произнести ни слова. Все, что она делала, это наслаждалась минутой объединения. Так они и стояли вдвоем, обняв друг друга и что-то шепча друг другу. Вивьена не сразу заметила, что они в кухне не одни. За ними наблюдала старая женщина, очень хорошо выглядящая для своих лет. Она с интересом и каким-то восторгом разглядывала девушку, но не смела мешать воссоединившимся душам. Когда Симона отстранилась от своей дочери, она с беспокойством взглянула на хозяйку дома. -Позволь тебе представить, - начала она, беря за руку Виву, -это моя дочь, Вивьена. -Как ты добралась сюда? – спросила Тира у девушки. –Это очень опасное путешествие, да еще и в одиночку. Но, видимо, это у вас в крови. Голос женщины был добрым, но режущим и низким. -Я была не совсем одна, - Вива обернулась назад, пытаясь отыскать глазами Леннрта. –Со мной был парень, он говорил, что хорошо знаком с вами. -Это был Леннарт, - Симона с надеждой взглянула на Тиру. –Ты позволишь ей остаться? Хотя бы ненадолго, пожалуйста! Вивьена не могла отвести взгляда от своей матери. Больше всего на свете ей хотелось сейчас снова броситься в спасительные объятия. -Твоя дочь может остаться столько, сколько угодно, - ответила Тира. –Ты ведь знаешь, Эйли, что это твой дом. И ты вольна приводить сюда всех, кого пожелаешь. -Спасибо, - бросила Симона, хватая дочь за руку. –Тогда мы пойдем ко мне. -Я скажу Герде, чтобы она подготовила комнату для нашей юной гостьи. *** Комната Симоны была очень просторной. Большая мягкая кровать и один сундук стояли с одной стороны, а стол с письменными принадлежностями и стул с другой. Женщина уселась на кровать, слегка корчась от боли и жестом позвала дочь присоединиться. Вива с невероятной прыткостью оказалась рядом с матерью, обнимая ее за талию и устраиваясь под ее рукой. Девушка снова ощутила себя маленькой пятилетней девочкой. В детстве ей очень редко удавалось получить ласку матери, поэтому это были особенные дни, в которые Хеддок была самым счастливым ребенком на свете. Разговор совсем не клеился. Они лежали в обнимку, думая о своем, иногда открывая рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывая, передумав нарушить тишину. -Фрида просила передать тебе привет, если я найду тебя! – сказала девушка и уткнулась носом в плечо женщины. -Ты встретила Фриду?! – Симона с особой болью и трепетностью задала этот вопрос. –Как она? -Могло быть лучше. Но она купила себе дом на Бергмионе и сейчас ни в чем не нуждается Мы сможем навестить ее по пути домой. Уверена, она будет рада тебя видеть! -Я была бы счастлива увидеть ее, но я не уеду с Рунды, - слабый голос женщины дрогнул. –Я никогда не вернусь на Олух. -Но почему? Иккинг не будет против, он сделает все, чтобы я была счастлива. Мы сможем спокойно жить в большом домике на окраине острова, мне столько нужно тебе рассказать и показать… -Вива, это не обсуждается, - вздохнула женщина. –Я…я не могу. -Мама, пожалуйста, - Хеддок попыталась скрыть слезы, но предательский ком встал в горле. –Ты нужна мне. Я…я люблю тебя, я мечтала тебя найти. -Вивьена, ты забыла, я убила твоего отца! Я убийца, Вива, я убила своего мужа, твоего отца и вождя целого племени! Как я могу вернуться туда, как я могу смотреть в глаза Иккингу?! Ты никогда не испытывала того, что испытывала я, и дай Тор тебе не совершать моих ошибок! -Я…я помню, - ответила девушка, отстраняясь от матери. –Если бы ты не уплыла, если бы ты осталась с нами… -Что тогда? – слабо произнесла Симона. –Я бросила тебя, ты могла сгинуть в лесу, в сражении. Из меня никудышная мать, а ты выросла чудесным викингом, я должна благодарить за это Иккинга, но я не могу. -Ты бы могла вырастить меня, - слезы девушки переросли в крик. –Я не знаю, что у тебя были за мотивы, я не знаю, почему ты пропала, но ты могла бы остаться. Мама, пожалуйста, исправь хотя бы эту ошибку, дай мне возможность побыть дочерью! Симона не отвечала. Она смотрела перед собой, кажется, вспоминая что-то. Ее сухие и больные глаза заполнились слезами. -Я все потеряла…я всех потеряла…У меня нет никого...Кроме тебя. -Именно, - Вива взяла женщину за костлявые ладони. –Я люблю тебя, мама. Я хочу, чтобы мы были счастливы. Я столько времени думала о тебе, я потратила столько сил на то, чтобы найти тебя. Неужели ты откажешься от меня? Женщина воодушевилась. Дернув дочь за плечо она, как безумная, затараторила: -Мы могли бы обосноваться здесь! Да, Тира наверняка не будет против. Они примут тебя, как родную, мы будем жить счастливо. Вивьена удивленно уставилась на мать. Ей понадобилось некоторое время для того, чтобы осмыслить то, что она сейчас услышала. -Что? Нет, я не согласна! Ты живешь здесь взаперти под чужим именем (Кстати, почему?), ты прячешься от жизни. На Олухе нам будет лучше…если не хочешь на Олух, мы можем построить дом на Берсерке, ты ведь там родилась… -Только не Берсерк, - отрезала женщина. –Вива, ты меня не слышишь. Я не хочу жить нигде, кроме Рунды. Тем более, мне осталось совсем недолго. -Нет…Нет, нет, нет, нет, не говори так! – девушка подошла к матери и обняла ее. Что-то в ее душе дрогнуло, будто бы все тело говорило о том, что эти объятия нужно хорошенько запомнить, ведь они будут последними. –Обещай мне подумать. Пожалуйста! Если ты решишь остаться здесь…мне будет больно, но я приму твой выбор. Я буду навещать тебя. Главное – я нашла тебя живой. -Ты точно не хочешь остаться? – задала в свою очередь вопрос Симона. -Нет. Рунда – не мой дом. Мой дом – Олух, Иккинг с Астрид и мои племянники. Лицо женщины вновь сразила гримаса боли. Она схватилась за бок живота, пытаясь преодолеть приступы боли. -Чем я могу помочь тебе? – со слезами и паникой в глазах произнесла Вива. -Тут помочь может только Тор, - ответила Симона. –Я подумаю. Доченька, я так рада, что ты нашла меня и приехала. Я не заслуживаю называться твоей матерью. Вива отмахнулась, делая вид, что все это пустяк, но на деле лишь скрывала слезы от вида состояния своей мамы. Выйдя из комнаты, она устало прислонилась к стене, закусывая губу и сдерживая рыдание. Девушка не видела, как к ней приблизилась женщина с недовольным и грозным лицом. Грубо схватив гостью за руку, она потащила ее за собой, уводя ее в самую дальнюю часть дома. -Теперь ты будешь жить здесь, - сказала она, впихивая Виву внутрь. –Интересно, сколько еще бедных несчастных девочек моя мамаша решит приютить. Девушка поняла – это была Герда. Она недолюбливала Симону, поэтому вполне логично, что она так относится к ее дочери. Забывшись, девушка упала на мягкую кровать и протяжно зарыдала. В голове стоял образ больной матери. В ее душе зародилось неприятное предчувствие. Внутри она разрывалась от желания бросить все и вновь вернуться к женщине, обнять ее и не отпускать, но страх сковывал ее, заставляя прятаться в комнате. Вива даже не запомнила, как умудрилась заснуть. Разбудил ее певучий громкий голос Тиры, а также стук тарелки о стол. Ей принесли ужин. -Мы обычно ужинаем вместе, - заметила вождь, раскладывать деревянные тарелки, - но сегодня Эйли не очень хорошо, поэтому я решила, что каждый поужинает у себя. Девушка ни на шутку разозлилась. Тира стала раздражать ее, в душе зарождалась ненависть. -Она не Эйли! Ее зовут Симона. Самое прекрасное имя, которые когда-либо придумали викинги. -Согласна. С твоими словами трудно спорить. Но ради ее же безопасности сейчас она должна оставаться Эйли. Поверь мне. Вивьена хотела было задать следующий вопрос, но поняла, что не хочет знать на него ответ. За последние два месяца она узнала столько тайн, что просто не была готова раскрывать новую. Но было то, что Виве хотелось понять прямо сейчас. -Что с ней? -С тех пор, как она приехала к нам, она трижды глотала отраву. Каждый раз нам удавалось ее откачать, но я боюсь, что последний раз будет действительно последним. Она очень ослабла и при хорошем раскладе продержится не больше месяца. -Зачем она это делала? – с ужасом проговорила Вива. -Она переживала о тебе, она искренне сожалела о своих поступках и не находила себе места. Больше всего на свете она хотела увидеть тебя, но боялась, что ты погибла в ту самую ночь, когда она оставила тебя в лесу. Твой приезд сильно потряс, но и очень обрадовал ее. -Получается, она заболела…Из-за меня? -Я не была бы так однозначна и категорична, - ответила Тира. –Она больна исключительно из-за своих поступков и любви, которая заполняет ее сердце. Уверена, немногим удалось эту любовь там разглядеть, но ты особенная, Вива. Девушка устало села на кровать, пытаясь привести мысли в порядок. -Вы сказали, что ей осталось не больше месяца, я права? -Да, не больше. Возможно даже меньше. -Я не потесню вас, если останусь здесь до того момента, пока она не отправится в Вальхаллу? – девушку вновь стало грызть чувство вины за слова, сказанные Бри, ведь сейчас она оказалась в той же ситуации и понимала действия своей подруги. -Ни в коем случае не потеснишь, - ответила Тира. –Можешь оставаться столько, сколько тебе потребуется. -Спасибо. Она спит? -Да. Зашла к ней пред тобой, чтобы отнести ужин, но она уже видит десятый сон. -Тогда объявлю ей о решении остаться завтра. Не хочу ее будить, ей нужно отдыхать, - заключила Вива вслух и принялась за ужин, хоть еда и совершенно не лезла. *** Вивьена не спала почти всю ночь. Она разглядывала медальон и думала о том, как, должно быть, обрадует завтра маму своей новостью. Чувство тревоги никак не уходило, желание бежать к Симоне в комнату увеличивалось с каждым вздохом, но при этом страх увидеть то, что рисовало ей ее предчувствие, был сильнее. Она не могла пошевелиться и провела в бессоннице всю ночь. На утро она медлила с выходом из комнаты, долго застилала кровать, одевалась и умывалась, пыталась успокоить себя, но паника накатывала на нее с новой силой. Внутри еще ночью что-то оборвалось, будто бы какая-то часть души Вивы навсегда пропала. Голова уже давно поняла, в чем проблема, даже старалась подготовить девушку к тому, что ей придется увидеть, но сердце никак не хотело мириться с логичным исходом событий. Когда Хеддок все же решилась выйти, возле комнаты Симоны она встретила Тиру. -Я не смогла туда зайти, - слабо произнесла она. –Вива… -Не нужно, - без каких-либо эмоций проговорила девушка. –Я понимаю. Открыть дверь получилось намного легче, чем заставить себя приблизиться к ней. Слез не было. Лишь то, что воображение Вивьены рисовало всю ночь. На кровати лежала она, все такая же желтая и бледная. Лицо ее не выражало ничего, кроме освобождения. На груди лежал сложенный пергамент, на котором слабой рукой было написано: «Моей Виве» Девушка осторожно забрала лист, будто бы боясь нарушить покой ушедшей, а затем наклонилась и поцеловала Симону в лоб. Попросив Тиру организовать здесь погребение, она направилась к себе и не выходила оттуда до следующего утра. «Если ты, Вива, это читаешь, значит, я уже на пути встречи с твоим отцом. Прежде всего я хотела бы извиниться. Вива, ты за все свои шестнадцать лет сделала для меня больше, чем я за всю свою жизнь. Я была очень счастлива видеть тебя, видеть, как ты выросла, какой взрослой ты стала. Это было единственным, что держало меня в этом мире. Я не знала, как сложилась твоя судьба, и это тяготило меня. Мне очень жаль, что я не смогла стать для тебя той мамой, которую ты заслуживаешь. Ты стала доброй и чувственной девушкой, и я должна сказать спасибо за это Иккингу. Передавай ему привет, когда вернешься. В глубине души я была безумно счастлива, что ты предложила мне вернуться. Ты любишь меня, ты единственная в этом мире, кто любит меня по-настоящему. И я всегда чувствовала твою любовь. Мне стыдно смотреть тебе в глаза. Мне стыдно за то, что я бросила тебя тогда, семь лет назад, мне стыдно и теперь, когда я бросаю тебя и не оправдываю надежд. Болезнь сразила меня, мне осталось совсем недолго, я чувствую, как слабею с каждым новым восходом солнца. Мне даже больно дышать, поэтому я приняла единственное верное решение – умереть. Я всегда в какой-то степени слишком любила себя, поэтому не буду над собой издеваться, а приму то, что семь лет назад подсыпала в кружку, из которой должен был выпить твой брат, а выпил отец. Я очень надеюсь, что ты проживешь долгую и счастливую жизнь, будешь делать то, что тебе нравится, и никогда не сдашься. В этом мире немало людей, которые тебя обожают, и ты заслуживаешь этого. Ты солнце, луч света во тьме. И все любят тебя за это. И мне больно признавать, что это не моя заслуга. И еще, не вини себя в моей смерти. Твое появление осветлило мою жизнь и наполнило страшное и болезненное существование смыслом. А еще подсказало, как я должна поступить. Ты облегчила мне страдания. Прошу тебя, не злись на Тиру и доверяй ей. Она не раз спасала мне жизнь и не сделает тебе ничего дурного. Я еще раз хочу сказать, как сильно люблю тебя. Как мне не хватало тебя все эти годы. Я надеюсь, что ты простишь меня за все. Твоя мама, Симона Хеддок» Прочитанное письмо подействовала на бесчувственную Виву: слезы градом полились из глаз, а тоска вернулась и на долгое время засела в душе. -Мама…, - шептала она, качая головой и оглядываясь, будто бы отыскивая что-то. –Мама… Через несколько минут девушка провалилась в беспамятство, граничащее с безумством. Она метилась по кровати, пытаясь изгнать кошмары из своей головы, но всю ночь ей снилось только одно – Симона, которая из живой и красивой женщины на глазах превращалась в больную и дряхлую, а после замирала и отправлялась в Вальхаллу. Вива кричала, пытаясь предупредить свою мать, но своим присутствием лишь ускоряла процесс. Усталость взяла верх лишь под утро, когда Хэддок провалилась в полное беспамятство.