Шалость удалась

      [вырезано цензурой]       Мальчик лет двенадцати застыл у двери с поднятой рукой. Колени немного дрожали, лоб покрылся испариной. Хотел постучать в кабинет главной Воспитательницы, но услышал крик из-за дверей. Она не на шутку разошлась: ругалась матом, срывалась на визг, стучала по столу. Хотя занятия уже давно кончились, в коридоре ещё были ученики, некоторые мальчики смотрели на него с нескрываемой улыбкой, они будто хотели сказать: «Ага! Получил, выпендрёжник и зазнайка». Большинство же про себя сочувствовало ему, мальчику, застывшему у двери.       После глубокого вдоха он постучал, резким движением открыл тяжёлую дубовую дверь и, чеканя шаг, подошёл к столу. Вытянулся как струна и проговорил: — Ученик второго корпуса третьего «Б» класса инженерной специализации Артур Гловач прибыл по вызову.       Выговорил и стал смотреть в стену напротив, стараясь скрыть волнение. Его мать сидела на стуле рядом, склонив голову и в руках теребя носовой платок. Воспитательница с красными от крика щеками и немножко растрёпанными волосами уставила гневный взгляд на мальчика. — Пришёл-таки. Я тут с твоей матерью немножко поговорила, рассказала итоги заседания дисциплинарного комитета. — Воспитательница грузно села в кресло, оперлась локтями на стол. — Два часа в комитете обговаривали твой поступок. Я, директор, наставники по физподготовке, учителя по точным наукам — половина педколлектива пытались понять, что же тобой руководило.       Воспитательница взяла папку с бумагами, несколько минут перебирала, листала. — Отличник, поведение образцовое, после окончания обучения есть шанс получить лицензию на гражданство. Лицензию на гражданство! А теперь получить лицензию будет намного трудней. Я понимаю, матери одной с тобой тяжело, твой отец… — Мой отец космонавт! Он строит на орбите станцию! — выпалил Артур, невольно сжимая кулаки. — Молчать! — Воспитательница резко встала и влепила пощёчину с размаху, пытаясь вложить как можно больше силы. Мать мальчика от звука шлепка вздрогнула и ещё сильнее опустила голову. Артур от удара даже потерял равновесие и сделал шаг в сторону, ноги невольно подогнулись. Но быстро пришёл в себя, вернулся на место, выпрямился и стал читать наизусть кодекс ученика. — Главная задача Ученика — это стать достойным Гражданином Города. В любой ситуации Ученик должен вести себя достойно. Ученик должен беспрекословно слушаться преподавателей…       Он всё говорил и говорил, перечисляя все пункты по порядку. Воспитательница отошла от кресла медленно и вальяжно, придерживаясь за живот — всё-таки восьмой месяц беременности. Посмотрев на Артура, заметила на щеке красную полоску, оставленную кольцом, даже вышло несколько капель крови. Махнула рукой. — Хватит. Если бы ты следовал этим правилам, мы бы не оказались в такой ситуации. Комитет будет ещё раз собираться. А насчёт твоего отца… — Мать Артура подняла глаза, полные страха и мольбы. Воспитательница посмотрела на неё, потом — на щеку Артура и продолжила: — … он тут совсем ни при чём. Пожалуй, ты прав. Свободен. Завтра мы продолжим разговор.       Когда Артур ушёл, Воспитательница подошла к окну. Потянулась к пачке сигарет на подоконнике, потом посмотрела на свой живот и передумала, убрала руку. За окном четверо подростков убирали территорию, подметали пожелтевшие листья каштанов. Воспитательница заметила, как один из парней увидел её в окне, что-то шепнул остальным, и те с повышенным энтузиазмом замахали мётлами. С таким рвением махали, что казалось, вот-вот взлетят. Смотря на эту картину, она обратилась к матери мальчика: — Это ваш первый ребёнок, вы ведь молодая, пытались ещё забеременеть? Младшие братик или сестричка сделают его более ответственным. — Собеседница молча слушала. Воспитательница подошла к столу и достала визитку, протянула женщине, та покорно взяла. — Там вам помогут, молодые и обходительные люди. Сама пользовалась их услугами, только забеременеть — это одно, а вот родить… Это моя четвёртая попытка. А за мужа не беспокойтесь, он вас поймёт. Я уверена.       Женщина собралась уходить, когда Воспитательница задумчиво протянула:  — Знаете, Артур ведь очень умный и смышлёный, иногда кажется, даже слишком. Он совершил проступок и должен из этого вынести урок. Это в его же интересах. Не хочется, чтобы наша следующая встреча произошла в трибунале.       Артур ждал мать на проходной, пускай и случай не самый приятный, но почему бы не пойти домой вместе. Когда немного отошли от академии, Артур спросил: — Воспитательница не говорила, что я сделал? — Нет. Это и не важно. Она говорила, что ты ввязался в какой-то спор, что-то краской разрисовал. — Я ввязался, они так считают? Вот и хорошо. — После этих слов засмеялся громко, не сдерживаясь. Даже несколько прохожих оглянулись, посмотрели на них. — Всё прошло, как и планировал. Понимаешь, проступок потому что «сам так захотел» и когда «под давлением одноклассников» разные вещи. Мы ведь мальчишки, озорные и всякое такое. Понимаешь, да?       Мать на него с удивлением посмотрела. — Просто хотелось сделать что-то такое, необычное. Все эти камеры, надзор на каждом углу, кодексы и правила, они думают, что могут контролировать каждый мой шаг, каждый вдох. А я всё продумал, предвидел, предсказал. Ну, то есть не всё. Кто-то меня сдал. Ух я ему задам завтра на уроке по рукопашке. Наверняка Ленка или Коля. — Ты мой маленький бунтарь. — Мать погладила по голове сына. — Я уже давно что-то такое планировал. Даже книги тайком читал по психологии, пытаясь понять, как бы вёл себя обычный мальчик в такой ситуации. А какую сцену устроил перед дверью сегодня. Они же будут камеры просматривать.       Артур посмотрел на мать, они на мгновение встретились взглядами. Он будто излучал свет, когда это говорил. Глаза удивительной синевы, будто цвета чистого июльского неба, налились новыми красками. Мать часто повторяла, что у него глаза отца и характером в него пошёл.       Вдруг Артур помрачнел. Перед ним шёл мужчина с маленькой дочерью, она тихонько ревела, и, когда пыталась заговорить, было непонятно, чего же она хочет. Через десяток шагов мужчина сдался слезам дочери, подхватил маленькую проказницу и усадил на плечи. Девочка сразу засмеялась и, весело тараторя, показывала на маленькую стайку голубей. — Ещё они говорили всякое про отца. Что я выдумываю и всё такое. Что он даже не Гражданин. — Артур с завистью смотрел на девочку, которая не могла смирно усидеть на плечах отца. — Иногда пытаюсь вспомнить его лицо, не могу. И фотографий его совсем нет. — Я же говорила, в целях безопасности космонавтов секретная служба изъяла все фотографии. Он работает на засекреченном объекте. Выполняет очень важную работу. Так надо, — ответила привычным тоном, не допускающим возражений. Дальше шли молча, когда неожиданно спросила: — А хочешь, сегодня приготовлю твой любимый суп с пельмешками? — Очень! — Тогда пошли в супермаркет. Купишь хлеба, а я остальное посмотрю.       Они направились в супермаркет. По привычке Артур ушёл за хлебом, делая большой крюк, чтобы пройти через отдел со сладостями: если уж не попробовать, так насмотреться хотел, надышаться причудливым ароматом какао, шоколада, ванили. Его внимание привлёк покупатель, который положил себе в тележку несколько пачек дорогих конфет, а она и так полна всяких деликатесов и вкусностей. Артуру не приходилось видеть, чтобы столько всего покупали за один раз. Это же надо машину, чтобы всё увезти домой. Там были товары за четырёх-, но в основном — за пятизвёздочные деньги. Артур заметил сок из манго, зефир в причудливой упаковке, филе из красной рыбы, оливки, сыр, название которого не сразу и выговоришь, мраморное мясо. Переверни тележку хоть вверх дном, Артур был уверен, там не будет ни одного полуфабриката. Мать Артура как младший инженер-инструктор получала трёхзвёздочную зарплату. Эта зарплата позволяла жить хорошо, даже очень, но некоторые вещи просто нельзя купить за деньги с тремя звёздами. И дело совсем не в количестве денег.       Артур заметил, что мать разговаривала с подругами, решил подождать на улице. Он стоял и откровенно скучал, когда мимо прошёл тот мужчина с полной тележкой. Неожиданно мужчина остановился, порылся в покупках и подошёл к мальчику. Протянул в руке большую конфету, Артур недоверчиво посмотрел на неё. — Всё в порядке, одну можно. У меня сегодня день рождения, не огорчай меня, — и подмигнул.       Артур взял конфету и быстро спрятал в карман, а мужчина покатил тележку к парковке неподалёку. Мальчик не мог поверить своей удаче. Уже предвкушал, как будет смаковать этот неожиданный подарок. Настоящее сокровище.       Мужчина успел наполовину разгрузить тележку, когда рядом резко затормозил фургон и из него выбежала дюжина ребят в чёрной форме с оружием. Группа быстрого реагирования, узнал по эмблеме на фургоне Артур. Они скрутили мужчину, стали обыскивать его и машину, быстро собралась толпа зевак, мальчик тоже подошёл. Вдруг по толпе, как электрический разряд, пронеслись слова «гравёра задержали». Люди закричали, заорали. Некоторые не стеснялись брать что-то из своих покупок и бросать в задержанного, пытаясь попасть в голову. Так в него полетела булочка с маком, несколько помидоров и другие овощи, даже не пожалели консервы из скумбрии. Охрана правопорядка же молчаливо наблюдала за происходящим. Только придерживала слишком буйных граждан, которые пытались лезть с кулаками к фальшивомонетчику.       У Артура внутри всё сжалось. Ну почему именно сегодня, почему не любой другой день? Нельзя оставлять у себя конфету. Нельзя! Будут смотреть камеры. Увидят этот «подарок», и тогда у матери снова будут проблемы, снова допросы и расследования. Это не входило в планы. Артур полез в карман за конфетой. Такие горячие руки. Вытянул и сжал с силой. Бросил в того парня. Так надо, так будет правильно. Кричал ругательства вместе с остальными, не помня себя от злости, еле сдерживая слёзы.       Когда подошла мать, уже всё закончилось, только разбросанные и растоптанные продукты были молчаливым результатом недавнего задержания.       Они направились домой, оставалось два квартала. По дороге, делая вид, что трогает порез на щеке, Артур слизывал крем с ладони. Про себя думал про того мужчину. Подделка денег — тяжкое преступление. Убийство может произойти в случае самообороны, непредумышленное, из-за стечения непредвиденных обстоятельств, умышленное, в состоянии аффекта. Подделка денег же всегда злой умысел. Это преступление против Города в целом и каждого его гражданина в частности. Город предоставляет жильё и работу. Из-за острого дефицита населения на всех без исключения хватает работы и жилья. Работник получает те деньги, которые заслужил, — чем ценнее сотрудник, чем лучше работает, тем больше звёзд будет на его деньгах. Теперь этому парню в мозгах изрядно поковыряются и выпустят. Он превратится в болванчика — вечно улыбающегося, молчаливого и покорного. Болванчики обычно околачиваются возле мест, где раньше жили или работали. Если мозги не сильно пострадали, им доверяют подметать улицы. Даже возле их дома есть один такой.       Придя домой, Артур принялся помогать матери с готовкой, после — пошёл в комнату, оборудованную под тренажёрный зал, выпустить пар с боксёрской грушей. Мать была весела, очень внимательна, только глаза выдавали — очень грустные и задумчивые. После того как поел любимого супа, мать попросила помочь.       Они пошли в подвал дома, Артур прежде там не был. Шли по тёмным сырым коридорам, пока не остановились напротив ржавой двери. Дверь настолько проржавела, что не сразу поддалась, когда она открылась, мать сказала, копаясь в сумке: — Там слева должен быть выключатель, сразу возле входа.       Артур зашёл, шаря по стене рукой. Выключатель нашёл быстро. Тусклый свет лампочки осветил комнату четыре на четыре метра, стены из голого кирпича, пару разбитых ящиков в углу. Неожиданно за спиной послышался скрежет. Дверь захлопнулась. Тихий голос матери: — Я приду за тобой завтра. Это наказание. У тебя будет время обдумать своё поведение.       Лампочка у потолка мигала, грозясь вот-вот потухнуть. Артур опёрся на стену и сполз по ней на пол. — А вот этого не предвидел.       Мать Артура вышла из подвала, стараясь не оглядываться. На мгновение остановила взгляд на болванчике, который подметал тротуар, направилась к подъезду. Болванчик остановился, когда она прошла мимо. Он будто хотел что-то сказать, позвать, окликнуть, но всё, что он мог, — это беспомощно смотреть вслед. А по щеке катилась слеза из глаз удивительной синевы будто цвета чистого июльского неба.