Ты вспоминаешь прошлое?

― Ты вспоминаешь прошлое? ― раздался грубый голос в тишине небольшой комнатки, где сидело двое мужчин в непонятной даже им неловкости. ― Иногда. ― А ты вспоминаешь о НАС в прошлом? ― вопрос, на который ответа не ожидалось услышать. ― Извините, там нам пришло сообщение о том, что демоны снова нападают на людей. ― Я пойду, ― вызвался Игнис, вставая со своего места. Следом за ним встал и Гладиолус. Брюнет быстро среагировал, схватив друга за руку и притягивая ближе к себе. ― Почему ты постоянно уходишь от этого вопроса? Почему ты не хочешь поговорить на эту тему? Десять лет же уже прошло, ― тихо говорил Гладио, смотря на того сверху вниз. ― А зачем? Не вижу смысла разговаривать об этом. По-моему, и так ясно, что всё между НАМИ кончилось. ― Почему ты так говоришь? ― А разве нет? Я вообще не понимаю, как мог любить такого эгоиста! ― Игнис наконец вырвался из крепкой хватки и направился к выходу. ― Игги, Талкотт сказал мне о миссии. И, если ты передумал, я могу пой… ― не договорил Промпто, потому что входил в комнату, смотря куда-то в сторону, из-за чего столкнулся с Шиенцией. ― Я иду, ― немного грубо ответил Игнис и покинул помещение, оставляя своих друзей немного в смешанных чувствах. ― Что это с ним? ― поинтересовался блондин, переводя взгляд с выхода на Гладио. ― Не в духе сегодня. ― Ммм… А я боюсь за него. Каждый раз, когда он ходит на миссии в одиночку. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что он ничего не видит. И поверить не могу, что он справляется с демонами вслепую, ― Аргентум сел в кресло, держа в руках фотоаппарат и просматривая плёнку с фотографиями, где они все вместе, целые и невредимые, счастливые, где Ноктис рядом. ― Я тоже волнуюсь, но он не даёт помогать себе, да и работать мы вместе, наверное, будем теперь не столь прекрасно, как было раньше. ― Будто без Нокта мы перестали быть дружными, перестали быть командой, ― Промпто шмыгнул носом, былые времена навевали тоску, которая делала очень больно. ― Выше нос, Промпто. Сейчас не время унывать. ― Да, я знаю, извини.       После этого они больше не говорили, решив отвлечься на личные заботы, ожидание новых миссий и возвращение Игниса. А вернулся он ближе к вечеру явно не в очень хорошем настроении. На вопросы о том, как всё прошло, отвечал довольно сухо, что всё хорошо. Это было совсем не в его духе. Будто его хладнокровие и дружелюбие дали сбой, высвобождая накопившиеся за такой длительный промежуток времени негативные эмоции.       В тот день он больше ни с кем толком не говорил, а ближе к ночи, приготовив всем ужин из морепродуктов, дабы повеселить старину Сида, сразу же скрылся из поля зрения всех обитателей «Молота». Гладиолус был взволнован таким поведением друга, поэтому, хорошенько всё обдумав, отправился на его поиски. Правда, много это времени не заняло, так как нашёлся он в прачечной. Видимо, миссия не прошла бесследно, и на майке Игниса появились новые пятна чёрной крови, которые намочили ткань, и та неприятно прилипала к коже. Амицития благополучно остался незамеченным, наблюдая за тем, как советник короля по-домашнему хозяйничал со своими грязными вещами, меняя их на чистые. Когда он стянул с себя футболку, оголяя спину, на которой сильно выделялся позвоночник, Гладиолус нервно сглотнул. А когда Шиенция ещё и брюки снял, у брюнета будто и вовсе мозг в штаны спустился. Не понятно как, но Гладиолусу удалось дождаться, когда его друг переоденется, однако после этого он как ураган влетел в комнату. Он, подхватив Игниса за талию, посадил его на стиральную машинку, у которой тот так удобно стоял, и прижал к стене. Но тут Гладио остановился, не продолжая задуманного. Мужчина внимательно смотрел на тонкие нахмуренные брови, переводя взгляд на глаза советника. Господи, как же было больно смотреть в этот пустой белый зрачок с такой же бесцветной радужкой, на второй, закрытый, который обрамлял такой ужасный шрам. И это жертва за спасение Ноктиса, которого сейчас непонятно где носит! ― Что ты делаешь? ― из несколько тяжёлых раздумий мечника вывел Шиенция. ― Ты не хотел говорить по-хорошему, давай поговорим по-плохому. Что случилось, что ты так охладел, что ты пытаешься закрыть глаза, пытаешься забыть то, что между нами было? ― Почему? А ты не заметил? Хотя да, чего я удивляюсь! Ты же только себя и Ноктиса замечаешь! Не помнишь? Совсем? А те слова на болоте? Я сказал, что хочу быть с вами до самого конца, не смотря ни на что, а что ты ответил? «Извини, я против, Игнис.» Серьёзно? Не чувствуешь эгоизма? Хотел оставить меня, чтобы легче в бою было? ― Я вообще-то тебя защитить пытался. ― Защитить, считая слабым звеном? Я и так чувствовал себя беспомощным, обузой команды, а ты больше подливал бензина в огонь, ― Игнис неожиданно даже для себя сорвался, переходя на крик. ― Ну, вот, спустя десять чёртовых лет я поднял на новый уровень все свои навыки, делаю многое, как было раньше, но только вслепую. Доволен? Теперь я не слабое звено? Теперь я могу быть с вами до конца? Но, знаешь, Гладио, с того дня есть кое-что, что поменялось ― это моё отношение к тебе. Я разочаровался в тебе! Как раньше наши отношения не будут, понимаешь? ― Почему? ― Кажется, я доступно объяснил, ― хладнокровие вновь вернулось в голос мужчины. ― Нет, я не об этом. Почему ты не ушёл? ― и, правда, Гладиолус давно уже перестал вжимать его в стену, держа только кисть руки на всякий случай. Например, если Шиенция заметит это и решит уйти, чтобы притянуть его обратно к себе.       Игнис замялся, ему нечего было отвечать, потому что, выговаривая всё, что копилось несколько лет, он попросту пропустил мимо внимания момент, когда был отпущен. И эта заминка стоила ему многого. А вернее, поцелуя, так как брюнет не стал дожидаться ответа и, взяв того за плечи, прикоснулся к его губам. К большому удивлению, его не оттолкнули, а наоборот ― ответили взаимностью. А чуть позже Гладио почувствовал, как такие родные пальцы перебирают длинные прядки его волос. ― Как раньше не будет, говоришь? ― мечник разорвал жаркий и настолько долгожданный поцелуй, облизнув губы. ― Заткнись, Гладио, ― буркнули в ответ, что позабавило мужчину. ― Конечно, не будет Игги. Всё будет намного лучше и горячее, ― после этих слов Амицития нагло впился в уста своего вновь возродившегося любовника, но на этот раз поцелуй был требовательным. Он кусал его губы, казалось, до крови, тут же зализывая те места, где зубы прикусывали нежную кожу; изучал рот друга языком, каждый сантиметр, каждую неровность нёба; а сильные руки тем временем опустились на талию, где благополучно нащупали кожаный ремень. ― Погоди, ― лёгкое прикосновение остановило проворливые пальцы, которые уже почти расстегнули увесистую металлическую бляшку. ― Погоди, ― повторил Игнис, отстраняясь от тёплых губ брюнета, ― может, не стоит торопить события? ― Говоришь так, будто боишься, ― насмешливо произнёс мечник. ― Не боюсь. Мы уже проходили это. ― И я о том же, ― Гладиолус ухмыльнулся и продолжил хозяйничать ниже пояса товарища. Он мастерски, будто по заданному давно алгоритму, расправился с мешающимся ремнём, пуговицей и молнией на брюках. Следующим действием он начал медленно стягивать их, наблюдая, как тёмная ткань открывала спрятанную собой бледную кожу. Уже через несколько минут ненужная в данный момент вещь гардероба отправилась в другой конец и так небольшой комнаты, оставив своего хозяина на неопределённый промежуток времени.       Как же давно Гладио не смотрел на своего милого Игги, как же давно он не прикасался к нему. Одна мысль о том, что сейчас он может беспрепятственно провести кончиками пальцев по любой части тела этого хладнокровного существа, который, однако же, с присущим ему изяществом прогибал спину под ним в прошлом, разжигала пожар возбуждения внутри Амицитии с новой силой. В его голове тут же сложилось конкретное желание, которое мужчина тут же решил привести в исполнение.       Брюнет осторожно провёл тыльной стороной ладони по внутренней части бедра, останавливаясь на стройном колене, лёгким движением раздвигая ноги своему любимому другу. ― Видимо, я действительно был эгоистом, ― Гладиолус закинул к себе на плечо стройную левую ногу Игниса, ― не замечал такие прекрасные ножки. Я обязательно исправлюсь, ― мечник это говорил с некими издёвкой и пафосом, стараясь смутить Шиенцию, что, казалось, было почти невозможно.       И буквально через секунду властные руки «щита короля» легли на бёдра и притянули их ближе к серьёзно настроенному мужчине, из-за чего блондину пришлось опуститься на локти, а его правая нога соскочила со стиральной машины, однако она сразу же была подхвачена в воздухе. ― Сделай мне одолжение, милый, сними их сам. ― Резко руки работать перестали? ― советник короля усмехнулся и опустился ступнями на прохладный пол. Он повернулся спиной к брюнету и, взявшись пальцами за край резинки нижнего белья, начал стягивать боксёры. Когда ткань коснулась плитки, Шиенция переступил её, слегка повернул голову в сторону Гладиолуса. К сожалению, он не мог его видеть, однако точно чувствовал, что тот за ним внимательно наблюдает, наслаждаясь открывшейся картиной. И уже совсем скоро последнее ему удалось ощутить, потому что кареглазый тянуть не стал, а сразу подошёл к нему вплотную, прижимаясь к его ягодицам своим возбуждённым достоинством, величина и серьёзный настрой которого было заметно даже сквозь плотную материю штанов. ― О нет, с тобой мои руки ещё поработают, ― всего одно резкое движение и Игнис был прижат грудью к стиральной машине. Медленно пройдясь ладонью по позвоночнику, Гладиолус остановился на бедре мужчины и наклонился вперёд, тихо прошепча: ― Нам нужны прелюдии? ― Зачем? Нам же не по пятнадцать лет? ― Ну, многим хочется ласки, ― Амицития легонько укусил друга за мочку уха. ― От тебя я её сейчас меньше всего жду, Гладио, ― Шиенция повернул голову к брюнету и сразу оказался вовлечённым в поцелуй. ― Просто делай то, что хотел все эти десять лет, не думай о мелочах, ― договорил Игнис, когда они оторвались от губ друг друга. ― А ты мазохист, Игги, ― хмыкнул мужчина и, выпрямившись, начал расстёгивать брюки. Быстро расправившись с этой частью гардероба, мечник освободил уже колом стоящий член из оков стягивающей его ткани нижнего белья. Из кармана лежащих теперь на полу штанов брюнет достал презерватив в блестящей упаковке (кажется, питал надежды, которые оправдались). Разорвав зубами, что непременно выглядело пафосно со стороны (ещё бы это кто-то видел), фольгу и, достав оттуда резиновый кружочек, натянул его на своё достоинство; средство защиты было почти незаметным по ощущениям. Сделав пару быстрых движений по всей длине, Гладиолус остановил руку около головки; Игнис прогнулся в спине. Это действие позволяло кареглазому с большей лёгкостью войти в податливое тело, чем он не упустил возможности воспользоваться.       Крупная головка с некой осторожностью скрылась внутри, когда как колечко мышц послушно растянулось под её напором, сжимаясь вокруг. И вдруг брюнет замер. Вот только задумка эта, ― подразнить, ― сразу сорвалась, потому что блондин, очень хорошо зная Гладио, подался бёдрами назад, насаживаясь на немалых размеров достоинство. И даже это зрелище уже заставляло всё внутри Амицитии дрожать, изнывать и просить о разрядке, поэтому мужчина решил всё-таки не тянуть и задвигался, сразу набирая скорость. Сейчас совсем некстати было закончить всё так быстро. Несколько минут брюнет, ни на секунду не замедляясь, входил на всю длину в такое желанное тело, вжимая его обладателя в поверхность стиральной машины. ― А ты всё такой же, ― Гладиолус легонько шлёпнул Игниса по ягодице, ― интересно, не растерял ли ты свою гибкость за десять лет...       После этих слов мужчина взялся за левую ногу Шиенции и поднял её вверх почти под углом сто восемьдесят градусов. Перенеси его на пол и получится, что он будет сидеть на поперечном шпагате. ― Не растерял, похвально... ― Амицития продолжил двигаться, придерживая, слегка поглаживая стройную ногу и тихо мурлыкая от эстетического удовольствия, получаемого от одного только вида такого пластичного существа. ― Ты меня так сломаешь, ― прикусив губу, хрипло проговорил Игнис, попутно сдерживая стон, наровившийся вырваться из его груди.       Однако Гладио даже не думал сбавлять скорость, продолжая вбиваться в его тело. Через пару минут он наклонился к блондину, впился в искусанные и немного покрасневшие от этого губы и, не углубляя поцелуй, постепенно начал переходить с них на шею советника. ― Не оставляй засосов, кто-нибудь может увидеть. ― Пускай. Хочу, чтобы все знали, что ты мой, ― и эти слова не заставили себя долго ждать, потому что тут же брюнет прильнул к бледной коже, которая совсем немного пахла смесью, казалось, удивительно несочетаемых запахов: потом, молотым кофе и кровью недавно убитого демона (ты можешь принять горячую ванную, но чтобы смыть его до конца одного раза явно не хватит, да и убивать их нужно в таком случае не каждый день); но Гладиолусу нравилось, поэтому, глубоко вдохнув, он обнажил ровные ряды белых зубов и, легонько кусая сначала, а потом и с большим нажимом, оставил на нежном участке кожи засос, который тут же вспыхнул, как лепестки недавно распустившейся розы. Отстранившись, Амицития посмотрел на проделанную работу, но этого ему явно было мало. Тогда он принял решение повернуть Игниса к себе лицом, положив на спину.       Кареглазый вышел из тела блондина и позволил ему опустить ногу, но совсем ненадолго, потому что далее он потянул друга на себя, взяв Шиенцию за щиколотки и переворачивая на спину; тот опёрся ступнями о края стиральной машины, когда его отпустили.       Гладио пару раз провёл рукой по своему члену, поправляя презерватив, вновь подставил головку к рвано сжимающемуся анусу и медленно вошёл внутрь. С губ Игниса сорвался тихий стон. Именно из-за этого, а ещё осознания, в какой позе он находится, чувствуя себя полностью открытым и посчитав это очень постыдным, к щекам зеленоглазого начал приливать румянец, от чего тот отвернулся в сторону, ― он не хотел, чтобы его смущение видел брюнет. ― Эй, не отворачивайся, не скрывай своих чувств передо мной, ― Гладиолус усмехнулся, и, взяв за его подбородок, на этот раз уже страстно поцеловал такие манящие, полуоткрытые губы. Он буквально навалился на друга, делая это специально, чтобы член советника оказался между двумя телами, чтобы каждым толчком приблизить Игниса к пику. А долго ждать и не пришлось, потому что через некоторое время, когда поцелуй был разорван, а блондин тихо постанывал в шею мечника, его накрыла волна оргазма. Мужчина быстро обхватил Амицитию за талию ногами, вцепился ему в плечи короткими ногтями, оставляя всё-таки заметные царапины поверх тёмных чернил татуировки, и со стонами, которые он всё так же пытался заглушить всеми средствами, кончил себе на живот, пачкая торс Гладио и сильно сжимая его член внутри себя. Когда конечности Шиенции ослабли и отпустили брюнета из некогда цепкой хватки, «щит короля» выпрямился, чтобы посмотреть сверху на получившуюся картину и словить уже свою, такую долгожданную, разрядку рядом с глубоко желанным и любимым человеком.       Видок был действительно возбуждающим: растрёпанные волосы Игниса редкими прядками прилипли к взмокшим от пота лбу и вискам; румянец, от которого так и не удалось избавиться, красовался на щеках мужчины, ― он был на его лице очень милой деталью; высоко вздымающаяся грудь, на которой покоилась правая рука (вторая же тонкими пальцами зарылась в русые прядки) показывала весь объем лёгких и поднималась совсем не в такт всё ещё безумно бьющемуся сердцу; ноги соскочили с краёв несчастной бытовой техники, что вроде не доставляло какого-то неудобства. Такой Игнис возбуждал Гладиолуса ещё больше, чем сдержанный, спокойный и одетый. От такого Игниса прошибало током всё тело до кончиков волос и пальцев. Это был некий знак, который брюнет понял безошибочно, ― он скоро кончит. Тогда Амицития сделал ещё несколько глубоких толчков, наклонился вперёд и, упираясь двумя руками по обе стороны рядом с талией блондина так, что внутри у стиральной машины что-то издало подозрительный звук (очень к счастью будет, если это всего лишь корпус от напора треснул), кончил с отрывистыми стонами, иногда переходящими в рык. Испытывая такое ожидаемое и нереально приятное чувство, Гладио даже не сразу заметил, как в его длинные тёмные волосы, которые полностью закрывали его лицо, зарылась чужая рука, медленно начавшая перебирать прядки; а вот Игги прекрасно чувствовал, как крупные капли пота падали с висков брюнета ему на живот, нехотя смешиваясь со спермой.       Несколько минут затишья, когда оба наслаждались такой простой близостью (заодно и дыхание окончательно в порядок привели), были очень длинными, но совсем не утомляли. Наконец Гладиолус покинул тело теперь уже точно не друга, ― они снова были друг для друга намного большим, чем раньше, ― и стянул с обмякшего члена презерватив, полный спермы. Завязав узлом, он выбросил его в удачно подвернувшееся под руку мусорное ведро, надел боксёры и пошёл шариться по полкам в поисках хоть каких-то салфеток. Благополучно найдя их и захватив с собой некоторые разбросанные по комнате вещи, брюнет вновь вернулся к Игнису, который уже слез с настрадавшейся и навидавшейся всякого машинки и разминал немного затёкшую спину. Достав из упаковки пару сухих бумажек, мечник первым делом очень осторожно протёр ему живот, потом себе и выкинул их в тоже мусорное ведро. ― Я тут кое-какие вещи собрал, ― начал Гладиолус и повернулся в сторону двери. ― Спасибо, Гладио, ― Шиенция присел на корточки, чтобы найти свои где-то там лежащие боксёры (если бы это сейчас видел брюнет, он бы вновь возбудился, но его внимание было устремлено не в ту сторону), что удалось сделать достаточно быстро. С такой же скоростью все вещи из рук Амицитии переместились на тело советника. ― Да, душ бы не помешал, ― пробурчал он, ― но я вымотался. Ты так и собираешься в трусах стоять? ― Нет, конечно, ― кареглазый усмехнулся и, не уступая в быстроте блондину, оделся в то, в чём зашёл в прачечную. Пару последних штрихов, чтобы выглядеть более правдоподобно перед обитателями «Молота», и последний диалог, который должен решить судьбу того, будут ли знать об их отношениях. ― Как думаешь, нам стоит сказать? ― начал разговор Игнис. ― Что мы стали больше, чем просто друзья и напарники? А почему нет? ― Гладиолус обнял того за талию, притягивая для поцелуя, на который ответили. ― Тем более, что об этом один обитатель этого дома уже знает, ― прошептал он в любимые губы. ― В смысле? ― на выдохе спросил советник. ― Промпто, не стесняйся, заходи, ― громко произнёс Амицития, и дверь скрипнула; внутрь зашёл Аргентум. ― И-извините, ребята, я не хотел за вами подглядывать, ― начал оправдываться тот. ― И сколько ты видел? ― нахмурившись, спросил Шиенция. ― Всё. Абсолютно всё (и даже заснял, но им об этом знать необязательно).       Повисла тишина, она дёргала за натянутые струны терпения стрелка, будто над ним издевались. ― Ну, думаю, в этом нет ничего плохого, ― Игнис пошёл в сторону Промпто, держа за руку Гладиолуса. Через пару секунд они оба по-дружески и очень крепко его обняли. ― Твой голос так дрожал. Ты боялся, что ли, что мы что-то тебе сделаем? Например, убьём? В худшем случае, конечно. ― Ну, немного, я же вторгся в ваше личное пространство. ― Успокойся, всё в порядке, ― Гладиолус потрепал по белобрысой макушке.       Стена между ними рухнула. Больше нет такой отстранённости, как раньше. Теперь, если появится шанс, они пойдут на миссию вместе, как в старые добрые времена. Они снова команда. Пусть даже Ноктис и не с ними, но помнить его друзья должны хотя бы совместной работой.       И не успели они сообщить всем жителям «Молота», что по возможности будут держаться вместе, как на следующий день к ним пожаловал сам Принц. Какое счастье!       Однако на душе всё равно неспокойно, будто тысяча иголок впивается в сердце каждого, потому что финал прекрасно известен всем.